Бережённого Бог бережёт

Джон никогда не был верующим. И когда настал зомби-апокалипсис, а в его родной дом пробрались всепожирающие злобные твари, ему попросту не оставалось ничего, как отсидеться в пункте эвакуации. И как назло, это была церковь… Джон заскрипел зубами от злобы. Отсиживаться в церквушке посреди кладбища в окружении едва знакомых фанатиков ему хотелось меньше всего. Более того, местный священник ещё в детстве лупил его так, что болела задница. Сквернослов. Надо же… Вот ведь мудозвон. И сейчас Джон стоял на пороге, не решаясь постучаться. Другого выхода не было: церквушку обнесли баррикадами с колючей проволокой, а из леса неподалёку явственно слышалось хрипение и рычание. После раздавшегося из чащи женского крика Джон едва не подпрыгнул и изо всех сил начал колотить в дверь. Наконец та открылась, и его буквально втащили внутрь. *** – До пункта эвакуации дошли только вы. Что ж… Священник с хмурым видом прошёлся по зале, осматривая присутствующих. – Кого из вас ранили, укусили, или, может быть, поцарапали? Присутствующие с большим сомнением переглянулись. Больше всего, пожалуй, их смущало оружие в руках святого отца. Сам же он – пожилой суровый мужчина с белой бородой и густыми бровями, из-под которых виднелся тяжелый, недружелюбный взгляд – мрачно осмотрел присутствующих. Две женщины скромно подняли руки, с опаской поглядывая на священника. – Я… м-меня укусили, святой отец… – пробормотала одна из них и дернула рукав, обнажив посеревшую кожу с глубокими, кровоточащими следами клыков, из которых обильно сочилась кровь. Вокруг следа укуса были фиолетовые синяки самого жуткого вида. – А я… у меня царапина, святой отец. Это не страшно, но всё же… – вторая женщина уже начала было задирать рукав, как вдруг священник вскинул ружье и выстрелил ей в голову. Женщина рухнула, отлетев в сторону. По полу быстро потекла кровь, перемешанная с мозгами. Следом тут же упала укушенная, которой священник выстрелил уже в живот. Толпа людей замерла, ошарашенно глядя на трупы. Священник сухо кивнул. – Унести их. Да упокой Господь их душу. – Ты что, старик, совсем выжил из ума?! – разгневанно воскликнул Джон, едва не кинувшись на святого отца с кулаками. Тот моментально направил на него ружьё. – Бог нас покинул. А значит, всё дозволено. И ежели мы хотим спасти наши души – следует делать все для этого, – строго заявил священник. – А ежели я хочу пристрелить тебя, гадкий ты засранец?! – Следите за словами, юноша! Если не хотите закончить как эти несчастные… Побледневший, застывший от ужаса мужчина, сопровождавший одну из убитых, наконец выдавил: – Царапина… О-она ведь об куст всего лишь… Там ветка, и я… Зачем?! – Меры предосторожности. Я не хочу уйти на тот свет раньше своего срока, – хмуро возвестил святой отец. – А тех, чью душу вынул дьявол, нужно изгонять из этого мира. Я бы предпочел сожжение заживо, но сейчас это трудно сделать… – Не прикрывайтесь своей верой, святой отец! – Времена меняются, мальчик мой. Если Господь Всевышний решил, что человечество должно принести жертву – на все Его воля… – Это безумие! – Бережёного Бог бережёт, юноша. *** Джон со злостью разорвал коробку с последними запасами провизии. А за ним с ружьем в руках пристально наблюдает священник. Прошло три дня. Изголодавшая группа дрожала от страха перед осаждающими церковь зомби и злобного, жестокого святого отца, отправляющего в Ад любого, кто посмел хоть немного ослушаться его указаний. Вчера Джон впервые убил человека. То есть, конечно, это был уже не человек – но ощутить на своих руках брызги теплой, будто обжигавшей кожу, крови, увидеть на штанах вылетевшие из тела несчастного внутренности, а потом брезгливо пытаться стряхнуть посеревшие, склизкие кишки со своих сапог было самым ужасным, что происходило с ним за его жизнь. Остаток дня Джон провел будто в забытьи. Его вырвало прямо там, около трупа зомби – и будто там же остались все жизненные силы и вся надежда на завтрашний день. Отрезвить его сумел лишь глоток холодной чистой воды из фляги, что припас один из оставшихся в группе. Священник же иногда молился – для вида, а затем выходил на балкон, откуда раздавались выстрелы, за которыми следовал жуткий хохот… В группе спасённых людей, ждавших, когда же за ними придёт спасательная группа военных, был дед, живший неподалеку отсюда. Старик никогда не болтал лишнего – более того, он почти всегда молчал. Однажды он остался наедине с Джоном, когда они дежурили на том самом балкончике, около колокола. – Вконец свихнулся, бедняга, – тихо изрёк дед. На дальнейшие вопросы он не отвечал. *** Кажется, уже можно было вести счет умирающих. Двух женщин убил священник – ещё тогда, в тот роковой день. Одного разорвал зомби, когда тот пытался сбежать. Ещё двоих убило упавшей балкой – церковь давно дышала на ладан, особенно после того, как по ней пробежалось то огромное хищное чудище… Наконец, одну женщину укусил зомби, и через пять минут её пришлось застрелить. Стоит ли говорить, кто выносил труп?.. Дед, что был старым знакомым святого отца, откинул коньки сам. Умер и не проснулся. Это была самая безболезненная смерть, произошедшая за последние дни. Джон спрятал в карман кусок позеленевшей булки и украдкой посмотрел на священника. Шёл четвертый день. *** Святой отец застрелился. Джон даже не понял, почему это случилось, и с чего вдруг святой отец взял на себя такой грех, но было до боли приятно выкинуть за пределы церкви его тело. Уже через час оно исчезло с порога. Джон от всей души понадеялся, что его сожрали, и разложил около баррикад канистры с горючим веществом – на всякий случай. Дверь же он решил не заколачивать. Бережёного Бог бережёт, а?.. *** Прошёл ещё день. Надеяться на военных уже не было смысла, но и выходить за пределы церкви не хотелось. Джон почесал небритую щеку и задумчиво посмотрел через резные перила балкончика на улицу. Вот полиция, вот гора умерших, а вот стоит машина военных… Как прекрасно все сложилось. В тот же момент внизу забарабанили в дверь. Джон пулей слетел вниз, и, услышав срывающийся женский голос, открыл. В церковь влетели мужчина и женщина. Последняя – вся в слезах и крови, дрожащая, с порога закричала, что её укусили. Джон уже было потянулся за ружьем, но мужчина быстро успокоил его тем, что они оба иммунны. Джон кивнул, с опаской косясь на женщину. Что ж, может, это как раз тот случай, когда стоит лишь немного поверить?.. *** Верить не стоило. После того, как в буквальном смысле позеленевшую гостью вырвало, она тут же ринулась на Джона, и, схватив его за плечи, впилась зубами в обнаженную шею. Джона спас лишь нож в руках и быстрая реакция. Столкнув от себя обмякшее тело девушки, он на дрожащих и подкашивающихся ногах прошёл наверх, к балкону. Мужчину убили давно, судя по тому, что его уже немного «объели»: из лица была вырвана часть щеки, обнажая окровавленные осколки зубов, глаз повис на тонкой ниточке нервов, а грудь была в буквальном смысле разодрана в клочья – багровые ошметки легких смешивались с остатками сердца. Джон никогда не был верующим. И сейчас он понял, что верить нельзя никому. Он уселся около цепи, с помощью которой можно было позвонить в колокол. Глотая слёзы, Джон поджал колени к груди и забормотал, успокаивая сам себя: – Бережёного Бог бережёт…