15 минут

До вылета осталось 15 минут.       Я стоял в зоне посадки напротив своего выхода, в руках сумка, паспорт и билет, на большом пальце левой руки фиксатор. Фанатам сказал, что все в порядке, но, похоже, нещадно врать – это часть моей работы и побочный эффект популярности. Мы впитываем с детским молоком наших «мамочек» из Big Hit Entertainment в лице хореографов, менеджеров и директоров, что рассказывать о себе всю правду может навредить, что нужно говорить только то, что одобрено компанией и что будет выгодно для группы.       И я вру. Мы врем. Врем, что не устаем и что популярность — это легко, врем, что и в группе, и в компании все просто лучше некуда, врем, что уживаемся друг с другом легко, врем, что все время отдаем музыке и группе, а на девушек времени не остается. Это часть профессии, говорили нам, это впоследствии уйдет, все забудется, а вы привыкнете. Но я облизываю пересохшие губы и думаю о том, как устал. Долгий сон не поможет истерзанному сердцу, а очередная прибыль от концерта и новые шмотки не успокоят метущуюся душу. Я сжимаю еще крепче билеты и закрываю глаза. До вылета осталось 13 минут.       Ты сразу появляешься передо мной в моем воображении. Складывается ощущение, что ты как антивирус в компьютере моей головы – всегда рядом, стоит лишь закрыть глаза. Ты стоишь передо мной и улыбаешься. Твоя улыбка поразила меня еще в первый раз, что уж говорить про сейчас. Ты машешь мне рукой и чувствую, как в реальности моя рука тоже начинает тянуться, чтобы ответить тебе со всей искренностью, на которую я только способен. Твои длинные волосы цвета каштана сейчас разбросаны по плечам, и я чувствую болезненное покалывание где-то в области груди, в тех местах, которых этот каштан касался.       Улыбаюсь где-то в глубине, так, чтобы лично, чтобы для себя, чтобы вечные папарацци не засняли сурового Рэп Монстра улыбающимся, как ребенок. На душе становится тепло и кажется, что хрипы, исходившие будто из горла, оставляют меня в покое, сердце стучит ровно, а глаза больше не слезятся. Но стоит лишь открыть их снова, и груз то ли вины, то ли ответственности снова давит на меня со всей силой. Настроения нет, и я тяжело вздыхаю; несмотря на то, что фотографам не разрешено подходить к нам близко, они все равно раздражают мой мозг и слизистую глаз вспышками камер. Желание разбить несколько фотоаппаратов возникает неожиданно и как-то совсем не осознанно, но я понимаю, какой разразится скандал и потому могу лишь хрустнуть пальцами, разминая затекшие суставы. До вылета осталось 11 минут.       Неожиданно начинаю вспоминать день нашего знакомства и злюсь на себя за слабость. Прекрасно знаю, к чему приведут эти воспоминания, но не могу отказать себе в удовольствии вспомнить твое лицо. Ты была так спокойна при нашей первой встрече, а я начал так нервничать, что мне показалось, что мы поменялись местами. Тогда ты была звездой: обворожительной, бесконечно прекрасной, такой, про которую всегда говорят «доведет до греха». И я не сразу понял, что именно ты станешь моим грехом. Грехом страшным, а точнее страшно-привлекательным, и я робел, смотрел на тебя из-под опущенных ресниц и пытался успокоить трясущиеся руки, чтобы подписать тебе открытку.       Даже после трех лет, я помню все так, будто это произошло вчера. Помню фансайн в прекрасном городе Пусане, помню толпу фанатов. Вечером они всегда для меня сливаются в одну массу, но твое лицо было подсвечено, выделено, оно въелось в мою память настолько, что его можно оттуда только выжечь. И то мне кажется, что шрам останется в виде твоего же лица. До вылета осталось 9 минут.       Я помню свой трясущийся голос, когда спросил твое имя и помню спокойный ответ, что ты подписываешь открытку не себе, а своей маленькой сестренке Су Мин, которая является нашей большой поклонницей, но не смогла прийти на встречу, так как сейчас лежит с температурой. Тогда ты улыбнулась и попросила пожелать что-нибудь сестренке, которая особенно любит «великого рэпера», а я уже тогда начал понимать, что тону. Дышать было нечем, а легкие сдавливало, как на большой глубине.       Я совершенно не запомнил, что писал в открытке и как потом, взяв дополнительный листок, написал 7 цифр своего номера и пожелания тебе. Уже потом, после того, как мы начали встречаться, ты рассказала мне о том, что именно мой номер и слова «сейчас я слишком очарован тобой, чтобы мыслить рационально, но, если ты мне позвонишь по этому номеру, я докажу тебе, что я не такое бревно, как мог показаться сперва» повлияли на тебя и ты окончательно поняла, что я достоин твоего внимания. До вылета осталось 7 минут.       Мы начали общаться легко и свободно. С каждым новым сообщением, я понимал, что мне крупно повезло, это было чудо и выигрыш в лотерею одновременно. Я бегал по общаге, как ребенок, чем изрядно бесил моих ребят. Все недоумевали, почему вечно угрюмый, сосредоточенный и редко поддающийся эмоциям Ким Нам Джун вдруг срывается с дивана, едва получив смс и скачет по комнате, слегка повизгивая. Скажу прямо, я сам не понимал, почему так делал, внутри все горело только от осознания того, что вот сейчас, в данную минуту, ты пишешь мне, ты думаешь обо мне, ты уделяешь мне хотя бы час твоего драгоценного времени в день.       Нашу первую встречу после знакомства мне, пожалуй, не забыть никогда. Как я готовился три с половиной часа, подбирая наряды и игнорируя подколы друзей по поводу того, что я похож был в тот момент на барышню. Я так волновался, что еще полчаса выбирал букет для тебя и пришел на место встречи – в тихий парк на окраине города, подальше от папарацци – за час до назначенного времени. От одной мысли о том, что ты должна была вот-вот появиться, мои руки потели, а мозг начинал лихорадочно соображать, что же сказать тебе в виде приветствия. До вылета осталось 5 минут.       Помню наше пятое свидание и поцелуй. Как ты потянулась ко мне, просто потому, что я был слишком стеснителен и думал, что ты воспринимаешь меня как друга. Твои губы были такими мягкими, но в тоже время настойчивыми, что это придало мне сил. Я помню с каким трудом отстранился от тебя и какие сны мне снились после нашего первого поцелуя. Я не хотел тебя отпускать ни на минуту и практически через неделю после того, как мы начали встречаться, я познакомил тебя с остальной группой, только для того, чтобы не расставаться с тобой во время съемок, чтобы ты была всегда рядом.       Я ревновал, куда же без этого. Остальные пуленепробиваемые приняли тебя очень хорошо, даже слишком, а моей ревности не было предела. В моей памяти останется навсегда твоя слегка снисходительная улыбка и короткое, но такое всегда успокаивающее «ты же знаешь, что мне не нужен никто, кроме тебя?!». Я сразу успокаивался и тянулся к тебе за поцелуем, как малыш к маме перед сном.       Я всегда помню и буду помнить все те дни и ночи, что мы провели вместе, когда от беспрерывных поцелуев у меня болели губы, ломило руки от того, что я не хотел выпускать тебя из своих объятий, а голова кружилась от сладости твоего шампуня. Когда ты оставляла засосы космического цвета у меня на груди просто потому, что на шее нельзя было по контракту. Помню, как мы лежали с тобой после жгучего секса в обнимку, а также все наши ночи, когда мы покупали бутылку вина и шли гулять по ночному Сеулу, как мы прятались от фотокамер и уже немного пьяненькие, но безумно довольные, встречали рассвет на берегу реки Ханган. До вылета осталось 3 минуты.       Дата 18 августа навсегда стала для меня началом конца, моим самым страшным кошмаром. Я сразу представляю сцену из «Короля льва», когда на маленького львенка несется целое стадо буйволов. Они узнали. Узнали случайно, из-за маленькой оплошности, узнали и разнесли это по всей стране. Помню, как ты плакала из-за первых комментариев в твой адрес, а мое сердце разрывалось от желания защитить тебя. Это было ударом под дых, который выбил почву из-под ног и заставил хватать ртом воздух.       Я думал, что сойду с ума, когда впервые увидел у тебя под глазом синяк. Даже тональный крем не смог скрыть этого от меня, а я хотел разнести всю общагу от злости на себя, на свою оплошность, на таких жестоких фанатов и на весь мир за то, что он не смог защитить самое дорогое, что есть в моей жизни. Ты уговаривала меня остановиться, но было уже поздно, я ушел в отрыв. Отказывался участвовать вместе с группой в концертах и встречах с фанатами, интервью и совместных выступлениях компании. До вылета осталась 1 минута.       Тогда я не понимал, что делаю только хуже и что уже своими руками причиняю тебе боль. Если раньше тебя обвиняли только в том, что мы встречаемся, то сейчас все мои «непоявления» и пропуски повесили на тебя.       Девочка моя, прости. Я проговариваю это у себя в голове, как мантру, в надежде, что ты когда-нибудь, даже если не услышишь это, то поймешь или почувствуешь. Я так виноват перед тобой, что сам себя точно не прощу. Перед моими глазами до сих пор стоит твое заплаканное лицо и синяки на руках, твой усталый вид и подкашивающиеся ноги.       В голове звучит твой голос и слова-бритвы: «Нам Джун, давай расстанемся. Я больше так не смогу». У меня было полное ощущение, что меня отхлестали палками, но сейчас я думаю, что лучше бы на самом деле отхлестали. Ты не устала от постоянных преследований и драк с фанатами, как можно было подумать. Даже в такой момент ты заботилась обо мне. Думала, что именно ты стала причиной всех моих проблем. До вылета осталось 0 минут.       А потом ты ушла, захлопнув все двери и закрыв все проходы, что связывали нас. Ты обнулила не только наши отношения, но и воспоминания, оставив меня в полном отчаянии. Сейчас я держался как мог, помня, что на меня смотрит добрая сотня глаз: фанаты, папарацци, мои друзья. Но предательская слеза все же нашла свою дорогу на просторах моего лица. Скатившись по щеке вокруг носа и преодолев пригорок губ, затерялась где-то между. Я слизнул ее и почувствовал всю горечь своего положения.       Я никогда не был особо религиозен, но уже на протяжении нескольких месяцев я молился всем богам, чтобы они вернули мне саму мою жизнь, которой ты для меня стала. Я искал тебя, как сумасшедший и тратил весь свой гонорар на частных детективов, но тебя не было. Я понимал, что делаю что-то не так и мои действия могут причинить тебе еще больше боли, но не мог остановиться. Назови меня как хочешь, эгоист, подонок, ублюдок, но я все равно, едва увидев тебя, встану на колени и буду молить тебя вернуться.       «Я бесконечно люблю тебя и хочу, чтобы ты вернулась. Не могу жить без тебя, сколько бы ни пытался», - подумал я и открыл глаза. Перед собой я увидел зеленую глубину твоих глаз. - Я тоже, - сказала ты.