***
Каин увлеченно подстраивал шаг так, чтобы перекинутый за плечо портфель подпрыгивал как можно сильнее. Ну, и шлепал по спине, конечно, тоже. К Сесилу сейчас лучше было не лезть – сам переварит, сам успокоится. А еще однозначно не стоило идти домой, поэтому, выбрав детскую площадку потише, он ухватил друга за плечо и направил его к холмику. Следующие полчаса Сесил бездумно пялился на облака, а Каин – в задачник по химии. Поглощенный мыслями о том, насколько же физика лучше и нужнее, он пропустил момент, когда Харви принял для себя решение и вышел из транса, за что и получил чувствительный тычок под ребра, сопровождаемый стоном: - Ну почему все-таки я?! Он попытался завернуть другу руку за спину, но после недолгой возни ограничился легким пинком под колено. Сесил, беззлобно бормоча ругательства, сел и принялся отряхивать брюки. Вопрос завтрашнего представления был исчерпан. Покосившись на придавленный локтем Каина учебник химии, Сесил вздохнул и полез в портфель. Коллективными усилиями парни выудили из знакомых ответы по химии и разобрали физику, успели поболтаться на снарядах, но вот уже площадку заполонили дети, тычущие пальцами в двух старшеклассником, и их закатывающиеся в хохоте мамочки. Домой шли медленно, обходя кварталы змейкой, но чем больше обзора закрывало рыжеватое здание квартирного комплекса, тем паршивее становилось настроение, даже тепло родного плеча у собственного не чувствовалось, хотя шли они едва ли не в притирку друг к другу. Парни выдохнули облегченно, зайдя в пустой коридор. У порога не стояло ботинок, на полочке жались три пары кожаных тапочек. Быстро ограбив холодильник, они заперлись в комнате Сесила. Вечер начинался не так плохо, как мог.***
К утрам, начинающимся с чувства ослепляющей ненависти, они уже привыкли. И откуда она только бралась, год за годом, день за днем? Затравленно глядя исподлобья на массивную фигуру опекуна, давясь, парни заглотнули завтрак и сбежали в академию. Подготовка к осеннему школьному фестивалю кипела и, судя по недовольным лицам прохожих, переливалась через край. Школьный двор было не узнать – газоны, дорожки и даже немножко забор были расцвечены глянцевыми пятнами оранжевой и синей краски, к ее запаху примешивались запах клея, фанерная пыль, стук, скрежет и командные окрики. Они прошли мимо старшеклассника в бейсболке козырьком назад, старательно вырисовывающего букву Н на плакате с шарикообразным осьминогом, пожалели про себя, но избиения младенцев ждать не стали. Глядя на поднимающуюся перед входом в школу сцену, Сесил искренне понадеялся, что их класс не выиграет. Или, хотя бы, что их вызовут первыми – меньше шансов навернуться вместе со сценой и директрисой. Неизвестно, чья компания в таких обстоятельствах будет страшнее. В классе уже кипела работа. Несколько девочек прыгали по расставленным вдоль стен столам, драпируя класс красной и розовой тканью, лентами и громадными бумажными цветами, пара мальчиков под руководством Куноги расставляла оставшиеся столы и стулья на манер кафе, еще три их одноклассницы стлали скатерти и разносили по местам цветы и столовые приборы. Разумеется, скатерти исчезали, специи путались, а кто-то уже порезался. Заткнув уши, Каин и Сесил проскользнули в лаборантскую, надеясь только, что когда они закончат переодеваться и получать ценные указания от заикающейся Сакуры, шума станет поменьше. Кафе «У Кошечки» готовилось начать свое однодневное существование. Наконец, не попавшие в персонал одноклассники разбежались наслаждаться фестивалем, Сакура последний раз поправила приборы, Роза прицепила цветок со стены на скатерть, куда нахально уселось чернильное пятно, все глубоко вздохнули, и два швейцара настежь распахнули двери нового кафе. Четыре миленьких мейд послали в первых посетителей убойной силы лучи любви и счастья: - Добро пожаловать! Запустив несколько групп гостей, Каин и Шаоран закрыли двери, стало определенно тише. Оба облегченно выдохнули, когда заметили, что подавляющее большинство за столиками – девушки. Швейцары-на-день понимающе переглянулись, поправили галстуки и встали навытяжку. В радостном гомоне каждый вслушивался в один любимый голос. День обещал быть прекрасным. Подпирая дверь, Каин с улыбкой следил за Сесилом и Розой. Пока что заказы начинались с просьб покрутиться и обсуждения униформы. Роза, смеясь, дергала жесткие, непомерно большие манжеты и, вроде смущаясь, прикрывала рукой каплевидный вырез. Сесил притворно дулся на девичьи визги и похвалы, затем спохватывался и начинал смеяться вместе с ними. Мягким колоколом раздувалась темно-синяя ткань длинной, до лодыжек юбки, кружились вместе с ним ленты фартука, вот стукнули по полу, останавливая кружение, широкие каблуки. Откуда только у Сесила умение на них ходить? Пусть и невысокие, сантиметра три-четыре. Ватануки, вон, проявляет чудеса акробатики, в смысле, пяти шагов пройти ровно не может, вот и чуть не сальто делает. Если обычно он со своими выкрутасами смотрится забавно, то в такой же форме, как у Сесила, длинная юбка, глухой ворот, рукава-фонарики, перетянутая белыми лентами-завязками фартука талия, он похож на плохо перетянутую куклу, которая вот-вот переломится пополам, упадет и разобьется. Каин не может не признать, что Ватануки форма мейд идет больше. У Сесила шире плечи, да и натренированные мечом руки странно смотрятся в обрамлении рукавов-фонариков. Сейчас гуттаперчевый мальчик краснел, пыхтел, взрывался криком от каждого третьего комплимента, но терпел. Угроза госпожи директора одеть его в форму, как у Розы и Сакуры, с короткой юбкой, действовала. Кажется, первый раунд цирковой программы был закончен. Вот уже Шаоран объявляет уход первых гостей, Каин сосредоточился на собственных мыслях и зазевался. - Ваши светлости, ждем вас снова! – Тянут все четыре мейд. Сесил улыбается чересчур натянуто, Ватануки бурчит под нос и заканчивает фразу позже остальных, но все в восторге. Сакура за кассой радостно прижимает ладони ко рту. Нет уж, он определенно не хочет лезть на то подобие сцены, думает Каин, но он все равно рад. Прощаются с очередными гостями, запускают новых. Ватануки уж неплохо стоит на каблуках, но руки подрагивают, устали от тяжелых подносов, улыбка Сесила постепенно блекнет. Снова хоровое «ждем вас снова!», и по кивку Каин и Шаоран распахивают двери. Группа девочек, из младших классов еще, прижавшись к стене, провожает взглядами упорхнувших старшеклассниц, но вот одна из них замечает у правой створки Каина, улыбается ему и делает несколько мелких, будто по ковровой дорожке идет, шагов. - Добро пожаловать домой, принцесса Лидия, - склоняется в поклоне блондин. Одна за другой, малышки проходят мимо них, очень стараясь не вертеть головой по сторонам в изумлении. Каин не уверен, что можно их впускать, но у него в их появлении собственная выгода, так что, закрыв двери, они с Шаораном проводят маленьких принцесс за столик и помогают забраться на высокие стулья. Черт с ними, даже если нельзя. При виде своей любимицы, Сесил снова улыбается так, будто и не носился по кафе уже три часа, приободряется Роза, Ватануки и Сакура тоже забавляются, глядя на ошарашено-радостные детские мордашки. «Принцессы», краснея, заказывают два сета с вафлями на всех, и когда Каин ловит вопросительный взгляд Сесила, только кивает, а тот подмигивает ему и сыпет в миску двойную дозу ингредиентов. Относит заказ Сакура, она же и развлекает малышек, показывая им «кошечку». Не смотря на то, что Киномото почти в два раза старше, смеются она и дети совсем одинаково. Проводив детей, девушка говорит негромко, чтобы слышно было только за стойкой и у входа: - Так хорошо, когда приходят друзья. Мой брат тоже придет, но только на концертную программу вечером. Хотя, может быть хорошо, что он не придет сюда, он бы, наверное, огорчился, что я в такой нескромной одежде. – При этих словах, Шаоран краснеет больше, чем сама девушка. – Что с тобой, Сесил?! Она хватает побледневшего Харви за руку, но отступает на шаг – того пошатывает, будто он сейчас упадет прямо на нее. - Брат?.. – шевелятся его губы. Но вот Сесил выпрямляется и ошалело моргает. - Извини, пожалуйста, Сакура. Голова закружилась, воротничок платья дышать мешает, наверное. Как вы, девушки, только носите это? Каин смотрит, как они смеются, и не может вспомнить, что было до этого, и что сказал Сесил. В голове навязчивая, липкая пустота. Гудящий, пестрый двор заливается золотистым предвечерним светом. Площадкам от классов осталось работать совсем немного. Расталкивая толпу уже явно не успевающих желающих, заходит и устало опускается за столик Доумеки Шизука. Он в традиционной одежде, наверное, соревнования по стрельбе только что закончились. Завидев его, Ватануки хватает со стойки чей-то поднос с заказом, чуть не роняя его, когда запутывается в юбке, и направляется к гостям. О, он так занят! Подойдя к лучнику, Роза первым делом интересуется: - Наверное, соревнования уже закончились, не так ли, Шизука? - Вроде того. - Долгими были, правда? Кто победил в этом году? - Я. - Ах, Шизука, ты такой молодец! Они странно смотрятся. Роза, от груди до середины бедер вся в облаке воланов и оборок, ее мини-платье мейд выглядит неожиданно вульгарным и маскарадным рядом с грубовато скроенным традиционным нарядом. Относит заказ уже Сесил. Он интересуется, что ему нарисовать или написать на омлете и, выслушивая пожелания, наклоняется совсем низко, - если он сядет на корточки, запачкается подол платья. Сначала Каин видит только спину друга, с торчащими лопатками и разметавшимися ватными кончиками волос, но затем, на талию Сесила ложится чужая рука. Харви уже начинает выпрямляться, чтобы сбросить ее, но снова склоняется к плечу Доумеки и, улыбаясь, рисует что-то на омлете. Пятно сероватой бязи на темно-синей сарже притягивало взгляд Каина, он пристально следил за рукой на талии друга – не скользнут ли пальцы, лаская, не хлопнет ли, игриво. Несмотря на то, что Каин выше ростом, Доумеки крепче его, и ладонь – шире, пальцы крепко ложатся на поясницу. Он лучник, так что грудь должна быть хорошо накачана, а Сесил смотрит сейчас прямо в вырез кимоно. Может, поэтому он не отстраняется? Наконец, Харви выпрямился, при этом рука скользнула… скользнула, прямо по юбке вниз! Сесил еще раз поклонился и отошел к стойке, Каин на автомате последовал за ним. За день друг забегался, от его тела исходило тепло, платье пропиталось его запахом. Каин оттеснил Сесила в лаборантскую и, едва захлопнув за собой дверь, прижал его к шкафу с лабораторной посудой. Под дребезжание стеклянной посуды и буханье дверцы, Каин жадно, сильно, оглаживал друга, доказывая свое право, доказывая, что он лучше, и никто другой не будет с Сесилом таким же правильным, как он. Он потерся щекой о левую щеку Сесила, стирая чужой запах и тепло, уткнулся затылком в прогибающуюся белую дверцу, а носом – в шею друга. Руки шарили по ткани платья, путаясь в оборках и лентах. Под рюшами и бантиками были привычные мускулы, слегка выпуклые, твердые мышцы груди, тонкая, тоньше, чем у любой девчонки талия, и это было так, черт побери, прекрасно! Сесил давно уже привлек его в поцелуй и сам ласкал Каина, то цепляясь за его плечи, то расстегивая рубашку, то неловко вытягивая ее из брюк. Заведя его руки себе за шею, Каин всем телом прижал Сесила к шкафу, тонкая металлическая дверца угрожающе вогнулась, и что-то внутри звякнуло и хрустнуло. Хайвинд зарычал и укусил друга за губу от обиды. Кроме всех блядских рюшечек, платье еще и собиралось складками спереди, и никак не возможно было почувствовать эрекцию Сесила. А может, он просто не возбужден? У Каина задрожали руки и ноги. Он быстро опустился на колени и принялся задирать юбку со всеми грёбаными оборками, в которых путались руки. Ткани было слишком много, она скользила вниз по рукам, все равно закрывая бедра и пах, Каин наклонился уже, чтобы зарыться под юбку с головой, когда Сесил сам подобрал ее вверх. Хайвинд с довольным мычанием потерся лицом о пах друга. Он принялся целовать и легонько покусывать член через ткань трусов. От любимого запаха кружилась голова. Кое-как скоординировав движения, он стянул трусы и крепко ухватился за бедра Сесила. Наслаждаясь теплом кожи, запахом, он целовал низ живота и паховые складки, ероша носом жесткие волосы. Тяжелый, налитый кровью член тыкался в шею и под подбородком. Каин, все еще держась за бедра, принялся облизывать и целовать его, упругий орган выскальзывал, мазал слюной и спермой на щеки и стукал по кончику носа. В кураже, Хайвинд был занят только горячим, возбуждающе пахнущим членом и собственными ощущениями, он не слышал не то, что голосов в классе, но и стонов Сесила. Тот уже не мог терпеть и, зарывшись пальцами в стянутые резинкой волосы, оттянул его голову и сам принялся трахать его в рот. Освоившись, Каин одной рукой расстегнул брюки и, достав собственный член, стал дрочить в одном ритме с толчками. Сесил кончил первым, глотая, Каин медленно, сильно проводил кулаком в такт его приглушенному мычанию. Как только в голове у Харви прояснилось, он опустился на колени рядом с другом и, помог ему кончить на изнанку фартука. За окошечком из рифленого стекла в двери лаборантской маячили волнистые хвостики Куноги. Одернув платье, Сесил осторожно толкнул дверь, но, видимо, девушка стояла, прислонившись к ней. - Химавари, ты не сделаешь шаг в сторону? Не хотелось бы ударить тебя дверью, - позвал он. Она развернулась на месте, только хвосты взметнулись, и, приоткрыв дверь, заглянула. Не смотря на все старания Сесила, похоже, она успела увидеть лихорадочно оправляющегося Каина. - Вы как раз вовремя! – Он никогда не думал, что в одной улыбке могут сочетаться блаженство и проказливость. – Надо заносить инвентарь! Закрыв за собой дверь, Куноги ушла в глубину класса, едва не подпрыгивая. Парни ошарашено переглянулись, у обоих в глазах застыл вопрос: «Что это с ней?» Наконец они спохватились, открыли форточку и кинулись участвовать в уборке, стараясь не разговаривать ни с кем.***
Их площадка была признана самой успешной, за призом на сцену отправили Розу и Сакуру, как самых легких. Госпожа директор, притворно надув губы, объявила, что хотя их стратегия – всех заинтересовать, но почти никого не пускать, - сработала, она не собиралась признавать за ними первое место, потому что ее тоже не пустили. Девочкам и классному руководителю, господину Флоурайту, вручили грамоту и приз – огромный мешок закусок и сладостей, и они присоединились к ликующему классу. Сесил не заметил, когда господин Флоурайт оказался у него за спиной, поэтому ощутимо вздрогнул, когда у него над ухом негромко фыркнули и сказали: - Я знаю, кто проведет инвентаризацию и генеральную уборку в лаборантской. Он обернулся, но преподаватель был уже далеко. Как всегда подтрунивал над преподавателем физкультуры, привалившись к плечу своего брата-близнеца. При виде нахмуренного господина Куро-ванвана, Сесил вспомнил кое-что и принялся искать взглядом Доумеки. Тот сидел в стороне под гинкго, рядом с расстеленным платочком и уплетал что-то вроде очень пухлых блинчиков с яичницей между ними, вокруг выделывал коленца Ватануки. Харви почувствовал болезненный захват на запястье. - Что ты там увидел? – Прошипел Каин. - До этого в классе Шизука заметил, что Кимихиро на нас смотрит, и решил спровоцировать его. - Я ему морду разобью, - устало процедил Каин. – Им обоим. И погладил большим пальцем косточку на запястье Сесила. Тот выгнул кисть и легко пожал его руку в ответ. Споро темнело, концерт заканчивался, и вовсю уже шла подготовка к костру. Взяв под руки Розу, они пошли искать Лидию и вскоре получили ее из-под опеки классного руководителя, госпожи Эмерод, женщины столь маленького роста, что ее не сложно было принять за одну из учениц. Вчетвером они шагали по безлюдным улицам, фонари зажигались перед ними и гасли, оставленные позади. Почти не говорили, после неуёмного веселья праздника усталость чувствовалась еще острее. Вот уже они подошли к дому Розы, госпожа Фаррел вынесла всем по стакану сока. Когда за их спинами щелкнула закрывшаяся дверь, Сесил, повинуясь порыву, потянулся за рукой Каина. Он завидовал подруге и сам себя корил за это, ведь это прекрасно, что у Розы есть Фаррелы, а у Лидии – господин Ашура и его жена, а самое главное – они все четверо больше не в приюте. Но каждый раз, когда он видел приемных родителей девочек, возвращаться в квартиру этого монстра Голбеза становилось еще тяжелее. По крайней мере, с ним Каин. Он коснулся губами щеки друга, а потом наклонился и поцеловал сонную малышку. В богатом доме через четыре квартала то и дело мелькало в окне обеспокоенное лицо бледной женщины, закутанной в синюю шаль. В другую сторону от школы, на восьмом этаже одной из новостроек, грустно улыбаясь, следил за дорогой высокий, мощный мужчина с белыми, чуть ватными волосами.