Лестница

Самой яркой вещью в моей жизни была лестница, она же оказалась и самой темной. Лестница, по которой делаешь первые робкие шаги навстречу тому, что не позволено увидеть глазу, если ты стоишь на земле метром ниже. Уверенные, быстрые карабканья с раннего утра, открывающие тебе чью-то маленькую жизнь, скрывающуюся за высоким забором. Она жила за этим забором. Он был металлическим, ярко-синим, в жаркие дни по поверхности плясали отблески солнечных зайчиков, которые вызывали на ее лице искреннюю детскую улыбку. - Смотри, радуга! – Смеясь, кричала она и ловила огоньки на раскаленном металле маленькими запачканными ладошками. Старая деревянная лестница всегда стояла на одном и том же месте, облокачиваясь о ту самую высокую изгородь, разделяющую наши участки. Я вставала с самыми первыми лучами, бежала во двор, наскоро ополоснув заспанное лицо и почистив зубы клубничной пастой, взбиралась на самую последнюю ступеньку, заглядывая в соседний двор. Он каждый раз привлекал мое внимание все больше. Каждый раз будто появлялась новая вещица, которая раньше ускользала из моего вида, но ранним утром, когда все еще нежатся в постелях под прохладным июньским сквозняком, я детально изучала небольшой бревенчатый дом с мансардой, керамические фигурки лесных животных, расставленные на газоне, распускающиеся цветы, на которых сияли капельки утренней росы. Она отодвигала клетчатую шторку на кухонном окне и натыкалась на меня взглядом, на ее лице расцветала белозубая улыбка и девчушка выбегала на крыльцо, наспех обувая первые попавшиеся сланцы. Преодолевая забор, я спрыгивала на деревянный ящик, поставленный еще на три таких же ящика, а после начинались наши будничные приключения во дворе. Мы залезали на самые верхушки деревьев, питаясь одними ягодами, ловили самых различных насекомых, которых она бережно укладывала в большую расписанную узорами шкатулку. Двор у нее был огромен, как тогда казалось в детских глазах. Столько интересного я открывала там день за днем и ничуть не уставала, возвращаясь домой лишь поздним вечером, после того, как мы подсчитывали все звезды, которые были видны нам с пахнущей мягкой травы, на которой мы лежали в конце прожитого дня. Я скучала по ней, когда она уезжала в гости к бабушкам, кузенам и другим незнакомым людям, которые не могли заинтересовать ее ни одной преподнесенной ими вещью или предложенным занятием. Я сидела на верхней ступеньке лестницы и ждала раритетный бурый пикап, привозящий ее обратно в ее маленькую жизнь, в которую я вновь могла проникнуть, стоило мне перекинуть ногу. Не было чьего-то моего или твоего, все было нашим. Школьная жизнь значительно урезала наши бесконечные часы. Они стали более значительными, времени по ту сторону забора было так отчаянно мало, но мы тянули его как могли. Я вплетала в ее каштановые косы фиалки, пока она чертила окружность в своей аккуратной до мелочей тетради. Она забавно щурилась от солнца, натягивая на лоб козырек кепки, и шипела на меня, как маленькая хищная змея, от которой мы забрались на самую макушку вишни позапрошлым летом, когда я меняла позу во время того, как она рисовала меня, сидящую возле распустившихся пионов. - Мари! – Щелкала она пальцами, привлекая мое внимание. Подняв глаза, я не хотела более смотреть на что-либо еще во дворе, она все равно была бы самым привлекательным объектом. Стоя босиком на выложенной кирпичом дорожке, в новом платье, цвета ее цветочного имени, она ловко перевязывала тонкими пальцами небесной лентой шелковистые пряди. Лили казалась всем и сразу: чистой голубой водой, пушистыми облаками, сверкающими в атмосфере пятнышками, солнечными зайчиками на стенках забора. - Ну что же ты молчишь, Мари, все-таки что-то не то? – Взволнованным голосом вопрошала она. - Нет, - отвечала я, не в силах отвести глаз, - определенно то. Она так ждала школьный выпускной, взволнованная, трепещущая как цветастые бабочки, собирающие в ее саду нектар. Она впервые начала замерзать весенними вечерами. Последний поцелуй Лили, подаренный мне, был после подсчета пятьдесят седьмой звезды.   Она стала так мало улыбаться, но мне старалась дарить улыбку чаще, чем другим. Страшной ночью Лили сказала, что ее голова болит от запаха только что распустившихся цветов, среди которых мы сидели весь вечер, и мы расстались чуть раньше обычного, чтобы она смогла пойти отдыхать. Ночью прогремел взрыв и черное бездонное небо озарило ослепляющее зарево пожара. Я рванулась к двери, но отец схватил меня медвежьей хваткой, со слезами морщась от моих раздирающих уши криков. Я металась взглядом по оградке за окном, вцепилась за ее очертание, в панике рыскающее по металлической стенке в поисках лестницы и закричала еще более невыносимым криком, бешено дергаясь в руках ошеломленного отца. Лестница. Наша лестница, как ниточка, за которую мы держались с обоих концов, оборвалась в один момент, спустя столько лет надежности и прочности. Второй взрыв не оставил во мне воспоминаний. Мое сознание покинуло меня лишь до утра, сознание Лили больше не существовало. Спустя три года я сижу на сырой земле и смотрю на самую яркую и самую темную вещь в своей жизни. Она подарила мне целый мир пятью деревянными ступенями и так же легко его разрушила. Она стоит все на том же месте, обшарпанная, обгоревшая, но единственная, кто выжил на пепелище. Мне больше не нужно залезать на самую верхнюю ступеньку, я могу разглядеть маленькую жизнь и со второй. Только жизни больше нет. Она сгорела с той же быстротой, с какой горит бумага, лишь оставила въевшиеся в землю чернильные очертания, будто все, что находилось по сторону забора - потонуло в тягучем дегте. В самый нужный момент, самой нужной вещи не было. Может показаться, будто бы ее не было никогда, но она была и есть. Но тогда ее не существовало. Важнейших вещей никогда не оказывается там и тогда, когда в них на самом деле нуждаются. Но раз маленькой жизни теперь больше нет, зачем здесь стоит эта гнилая лестница? Как смотреть на нее без слез, если она стала недобровольной убийцей моего сказочного мира, заключавшегося в маленькой девочке с каштановыми волосами, в которые вплетена небесная лента, под цвет платья схожего с ее цветочным именем? Я еще раз поднимусь на самую верхнюю ступеньку, Лили, я найду нам новую маленькую жизнь.