Стеклянный дождь

Расставаться с ним было так горестно, что Казуки казалось, на похоронах он и то грустил бы меньше. - Заверьте, пожалуйста, договор вот здесь и вот здесь, Сатоо-сан. С тяжким вздохом Казуки поставил печать, окончательно отказываясь от своего байка. "Прощай, старый друг", - уныло подумал он, хотя мотоцикла перед ним не было. Казуки вовсе не хотелось на него смотреть. Тоскливые мысли о том, что он уже никогда не сядет за руль, не почувствует под собой мощь почти двухсот лошадиных сил, не ощутит, как холодный ветер бьет в лицо, мешали ему спать всю последнюю неделю после того, как он решился на продажу. Глядеть же лишний раз на железного коня, которого он в свое время так долго и придирчиво выбирал, стало бы настоящей пыткой. Покупатель мог вполне забрать мотоцикл с парковочного места, которое Казуки продал вместе с байком. Когда сделка была подписана, Казуки выкатился на своей коляске из офиса нотариуса и медленно двинулся в сторону дома. Больше всего хотелось напиться, но он решил развлечь себя иначе. На этот вечер у Казуки были другие планы. После последней встречи с Манабу прошло две недели, и Казуки мысленно возвращался к соседу все чаще. Эйфория после неожиданной близости отпустила быстро, и уже на наследующий день Казуки задался вопросом, не перегнул ли он палку. Ответ пришел через несколько дней, в течение которых Манабу не объявлялся, а на звонки в дверь не отвечал даже тогда, когда по идее должен был находиться дома. "Все же перегнул", - пришел к выводу Казуки и задумчиво почесал затылок, гадая, что теперь делать. Решение вопроса пришлось отложить. Приближалось Рождество, и Казуки запланировал провести его с родителями, тем более что в последние годы он нередко их игнорировал на праздниках. Сам себе Казуки это объяснял тем, что негоже не уделять внимания тому, кто тебя кормит. На шевелящееся в душе понимание, что он не только должен, но и желает поехать, Казуки умышленно не обращал внимания. Родители были, по сути, единственными людьми, которые остались с ним после несчастного случая, навсегда лишившего его возможности ходить. Последняя ниточка, которая связывала с прошлым. Такие лирические настроения в представлении Казуки были свойственны людям пожилым, а стареть ему было еще рано. После непродолжительных каникул и возвращения домой он несколько раз искал встречи с Манабу, но тот упорно не отзывался даже тогда, когда Казуки постучался к нему через пять минут после его возвращения с работы. Стены в доме были картонными, и Казуки отчетливо слышал, как хлопнула входная дверь в квартиру его соседа, однако Манабу все равно не открыл. "Значит, по-хорошему ты не хочешь, - ситуация не расстроила Казуки, а скорее развеселила. – Ладно. Ладно же". Задумка Казуки была проста, как арифметическая задачка для младших классов, и с ее исполнением он решил не затягивать. Когда время перевалило за десять вечера и Манабу уже точно должен был вернуться, Казуки, прихватив заранее заготовленную коробочку в подарочной упаковке, выкатился на лестничную площадку и уже привычно нажал пальцем на звонок. Ответом ему была закономерная тишина и, подождав немного, Казуки от души забарабанил в дверь кулаком. - Манабу, открывай! Я знаю, что ты дома! – во все горло объявил он. Последовавшая тишина была оглушающей. Казуки почудилось, что в ожидании продолжения замерли все соседи от первого до последнего этажа. - Манабу, прости меня! – продолжил Казуки, когда дверь ему так и не открыли. – Прости, что изнасиловал тебя в коридоре! Последнюю реплику он произнес чуть тише, но не сомневался, что все желающие услышали. В тот же миг он чуть не получил дверью по лбу. - Ты в край охренел, Казуки! Таким разозленным Манабу еще никогда не был, он яростно стискивал кулаки и шипел, как растревоженная змея. Казуки давно не видел его, и извечно спокойный сосед, бывший в этот миг на пределе эмоций, показался ему очень привлекательным. Опомнившись, Казуки, не понижая тона, продолжил: - О, Манабу, пусти меня к себе! Клянусь, я больше никогда не прикоснусь к тебе без твоего разрешения... Наверное, если бы Казуки стоял на ногах, Манабу за шиворот затащил бы его к себе в квартиру, лишь бы тот заткнулся. Проделать это с инвалидным креслом было проблематично, потому он как ошпаренный отскочил в сторону, уступая дорогу. Этого Казуки и добивался. Довольно улыбнувшись, он крутанул колеса, и, едва оказался внутри, дверь оглушающе хлопнула за его спиной. - Нельзя так делать, - строго сказал он. – Можешь побеспокоить соседей, а час уже поздний. - Я сейчас тебя убью, - ледяным тоном произнес Манабу, и Казуки показалось, что тот не шутит. - Не надо, - сдаваясь, он поднял руки. – Ты сам виноват. Я столько раз приходил к тебе, а ты... - А я не хочу тебя видеть. И все сказал в нашу последнюю встречу. Какого, Казуки? Вести диалог с человеком, который вышел из себя и возвращаться не собирается, было бессмысленно, потому из наступления Казуки решил даже не перейти в оборону, а просто ретироваться с поля боя. - Это тебе, - с обезоруживающей улыбкой он протянул Манабу подарок. – С новым годом. Если Манабу и растерялся, то не показал этого, лишь стоял и молча смотрел на коробку. Наверное, он думал, почему Казуки такой дебил. Этой паузой его гость и воспользовался. - Мне с тобой понравилось, Манабу. Не думал, что такая ледышка, как ты, может оказаться настолько горячим. Манабу поднял на Казуки такой тяжелый взгляд, что тот быстро уточнил: - Ну ты кажешься ледышкой, правда. Чего на правду обижаться? А тут такая отдача. - Казуки, ты знаешь, где выход, - перебил его Манабу и указал направление, хотя дверь была в полуметре от них. - Выход – это вон туда. - Я знаю, что плохо делаю минет, - Казуки не сдвинулся с места. – Но тебе ведь понравилось. Еще никто не спускал мне в рот за две минуты и... - Вон отсюда. К разговору Казуки заранее не готовился, ему всегда удавалось молотить языком, ориентируясь по обстоятельствам, но почему-то именно сегодня он городил какой-то бред. Потому он мысленно приказал себе заткнуться, набрал побольше воздуха в легкие и сделал последнюю попытку: - Прости, а? Манабу молчал, он напоминал соляной столп, и только чуть сжатые губы выдавали с трудом сдерживаемое негодование. - У меня долго никого не было, - чуть тише продолжил Казуки. – Лет сто примерно. А ты все время рядом. Ты мне давно понравился, еще до того, как это все со мной случилось, помнишь же? Извини, серьезно. Это больше не повторится. - Казуки, чего тебе от меня надо? – спросил Манабу, стоило ему замолчать. Видимо, вопрос уже крутился на языке, но он дождался, пока Казуки закончит. - Да ничего не надо. Просто общаться, как раньше. Чтобы ты не злился. - Неправда. Общение со мной тебя никогда не интересовало, ты поддерживал его в расчете, что когда-нибудь я тебе дам. Манабу так точно описал ситуацию и помыслы Казуки, что тот растерялся. - Ничего подобного, - выпалил он, но Манабу не поверил, только усмехнулся и головой покачал. - Проходи уже, раз выметаться не собираешься. Он первым прошел в комнату, и Казуки, который теперь отказывался вообще что-либо понимать, поспешно развернул свое кресло, пока Манабу не передумал. Держать маленький подарок было неудобно, тот едва не свалился с неподвижных колен на пол. Как правило, они сидели на кухне, комнату же Казуки видел лишь мельком. Единственная в квартире Манабу, она была маленькой и такой поразительно чистой, что не хотелось лишний раз ни к чему прикасаться. Шкаф с зеркальными дверьми, письменный стол с полками над ним – Казуки даже при беглом взгляде увидел корешки многочисленных книг по медицине, кресло перед этим же столом, на вид очень удобное, похожее на офисное. И все. К Манабу явно никто не приходил на чай: разместить тут гостей было просто негде, а спать он, очевидно, предпочитал на футоне. Единственное, что немного нарушало стерильную больничную гармонию этого места, была старенькая акустическая гитара, без чехла и без подставки, просто прислоненная к стене в углу. - Как удобно, когда гость заявился со своим креслом, - будто мысли его подслушал Манабу. Говорил он беззлобно и поддеть явно не хотел, да Казуки и не думал обижаться. - Похоже, к тебе только такие гости и ходят, - заметил он. - Поужинать с гостями можно и на кухне, - возразил Манабу, усаживаясь в свое единственное кресло. – Давай подарок, если не передумал. Переход был таким неожиданным, что Казуки опомнился лишь через мгновение. - Держи. Я долго выбирал, он очень похож на тебя. Улыбка Казуки наверняка была глуповатой, он немного нервничал, потому что не был уверен, оценит ли Манабу юмор. Еще днем ему казалось, что весь этот разговор пройдет как-то проще, но кто мог подумать, что Манабу все еще взбешен из-за той его выходки. - По-твоему, я похож на жука? – вопросительно поднял брови Манабу, заглянув в коробочку. - Это не простой жук. Достань его. На самом деле, Казуки, конечно, над подарком долго не раздумывал и купил первое попавшееся, что ему приглянулось. Маленький заводной жук, если покрутить колесико, начинал хаотично кататься из стороны в сторону и в определенный момент забавно переворачивался. Казуки игрушка показалась смешной, вот он и купил ее. Когда подарочный жук исполнил свой главный финт и подскочил на пару сантиметров над столом, Манабу откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя, как механическое насекомое, лежа на спинке, беспомощно крутит колесиками в воздухе. - Говорю же, на тебя похож, - пояснил Казуки. – Носится-носится, потом как отмочит чего-нибудь... Переведя взгляд с жука на своего гостя, Манабу молчал долгую секунду, а потом вдруг рассмеялся, чем вызвал у Казуки неуверенную ответную улыбку. Не злится, и слава богу. - Дурдом, Казуки... – отсмеявшись, Манабу прижал ладонь ко лбу. – Какой же ты все-таки придурок... - Стараюсь, - просиял тот. Смех Манабу его подбодрил. – Ну так что, мир? Опершись на стол локтем, Манабу пристроил подбородок на свою ладонь и насмешливо прищурился: - У тебя ничего не получится, если не будешь говорить правду. - В смысле? - В смысле, когда тебе прямым текстом говорят, что раскусили, лучше признаваться, а не настаивать, что тебе очень нравится пить со мной кофе. Казуки чуть было не выпалил очередную глупость, но вовремя удержался и чуть склонил голову к плечу, лихорадочно соображая, анализируя услышанное. Манабу был совершенно прав. Как человек он никогда не интересовал Казуки, и тот поддерживал связь лишь с одним расчетом: однажды получить то, в чем Манабу отказал ему еще до получения увечья. Однако понимая это, его сосед все равно поддерживал игру долгие месяцы. И сейчас, когда высказал все в лицо, не спешил выгонять Казуки. Могло ли это означать, что Манабу не против? - Ну, допустим, ты и правда меня раскусил, - наконец осторожно произнес Казуки. – Поначалу так и было. Но только первое время. - Да ну? - Да. Потом мне действительно стало с тобой интересно. Ты, конечно, язва, Манабу, не обижайся, и характер у тебя говно, но хорошего в тебе тоже немало. - Как я польщен, - возвел глаза к потолку Манабу. - Ты умный и честный и говоришь все как есть. А еще ты красивый, на тебя даже просто смотреть приятно. И говорил, что умеешь играть на гитаре, - Казуки кивнул в сторону акустики в углу. – А я так и не послушал. Надеюсь, ты меня не выгонишь навсегда и возможность еще представится. Манабу терпеливо слушал, глядя из-под полуопущенных ресниц, и на его губах застыла слабая, какая-то неживая улыбка. - Ты сам себе хоть веришь? – наконец спросил он. - Верю, - уверенно ответил Казуки. И вдруг осознал, что действительно верит. "Даже ради самого сногсшибательного секса не будешь убиваться долгие месяцы, обхаживая человека, который совсем не нравится. Даже если он действительно красивый. Даже если у тебя не ходят ноги", - внутренний голос четко звучал в его голове. Общение с Манабу не приносило безоговорочного удовольствия, но незаметно Казуки привык делиться с ним всем подряд, слушать язвительные комментарии и придумывать в ответ такие же. В Манабу что-то действительно было, пускай что именно, Казуки сам еще не понял. - Ладно. Допустим, извинения приняты. Что дальше? - Не знаю, - Казуки пожал плечами и улыбнулся. – Можем снова общаться. Я буду надоедать тебе после работы, а ты будешь раз в полгода выходить со мной на кофе. - И все? – теперь в глазах Манабу отражалось откровенное ехидство. - Тут уж как ты захочешь, - дипломатично отозвался Казуки. Ненадолго повисла пауза, и Манабу в очередной раз растянул губы в неестественной улыбке. - Хорошо, я подумаю. А теперь, будь добр, иди домой. Мне завтра рано вставать. Когда Казуки выехал из соседской квартиры и развернулся к хозяину спиной, он перестал сдерживаться и широко ухмыльнулся. В определенный момент ему почудилось, что ничего не получится, но Манабу вдруг согласился на перемирие и даже сделал намек, что Казуки может рассчитывать на большее. Определенно, этот вечер стал отличной компенсацией печальному дню, который Казуки посвятил продаже мотоцикла. - Казуки, - окликнул его негромко Манабу, когда тот уже выехал на площадку. - А? – обернулся он. - Ты не прав. - В чем не прав? Опершись одной рукой на дверной косяк, второй Манабу придерживал дверь. - Ты отлично делаешь минет. Глаза Казуки широко распахнулись от удивления, и он поспешно прикусил язык. "Могу повторить на бис", - чуть было не выдал он. "Это значит, что тебе редко его делают", - не менее достойный ответ пришел в его голову. "Лучше промолчать", - подсказал мудрый внутренний голос, но Казуки все же не удержался: - Спасибо за рекламу, Манабу. Теперь все соседи в курсе о моих способностях. - В отличие от тебя, я говорю тихо, - покачал головой Манабу и, не прощаясь, отступив вглубь прихожей. Негромко щелкнул замок. На соседей Казуки было плевать. Он пялился в закрытую дверь и глупо улыбался. Первый раз в жизни Манабу сделал ему комплимент, пусть такой своеобразный. Настроение подскочило вверх, оно было замечательным почти как в тот раз, когда ему удалось зажать Манабу у себя в прихожей. И так же, как в тот раз, Казуки не сомневался, что лучшее впереди. *** В ортопедический центр он приехал только к обеду, перед этим Казуки ждал плановый визит к врачу, и эта поездка пришлась как нельзя некстати. Пришлось тащиться через весь город, а потом еще и ждать, потому что сам Казуки опоздал, и врач отвлекся на другого пациента. - Зачем нужно это обследование, если лучше мне не станет? – хмуро поинтересовался он, одеваясь после рентгена, на котором его спину просветили со всех сторон. - Обязательный медосмотр каждые четыре месяца в течение года после получения травмы, - врач не смотрел на Казуки, а разглядывал снимки. Говорил он четко и заучено фразами из должностных инструкций. - А после года? - После года раз в двенадцать месяцев. - И то хорошо, - проворчал Казуки. – Можно подумать, что-то изменится, и я начну бегать. Оторвавшись от снимков, врач строго посмотрел Казуки в глаза. - Как ни прискорбно, бегать и ходить вы уже не сможете, если только в нейрохирургии не произойдет большого прорыва. - С моим везением он произойдет в тот день, когда на мою могилу поставят памятник, - отозвался Казуки. - Но мы должны следить, чтобы ситуация не усугубилась. - А такое возможно? - С вероятностью девяносто девять и девять десятых – нет. - Так меня не парализует до самой шеи? - Точно нет. - Тогда для чего нужен медосмотр? Теперь светило медицины смерил Казуки таким взглядом, что тот благоразумно осекся. - Извините, - выдавил из себя он. – Я немного расстроен из-за всего этого. - Вас можно понять, - ободряюще, но фальшиво улыбнулся врач. В итоге в ортопедический центр Казуки добрался в прескверном состоянии духа. Меньше всего ему хотелось копаться в бумажках, но отлынивать от работы еще и сегодня он не мог себе позволить. Его каникулы и без того затянулись. - Казу, ну наконец-то! – всплеснула руками Кимура-сан, когда Казуки въехал в кабинет бухгалтера. - Я тоже по вас скучал, - весело объявил он. - Ох, Казу, не до шуток сейчас. Мне срочно нужна твоя помощь. - Я весь ваш до вечера. А если вы принесли клубничные безе, то готов работать и до утра. - Не до безе сейчас, - Кимура-сан обреченно отмахнулась. – Плохие новости, Казу. Через месяц придет проверка. - И... Вы к ней не готовы? – предположил Казуки, вопросительно изогнув бровь. - К этой – нет. Придут проверять кадры! Слово "кадры" Кимура-сан произнесла с придыханием, как говорят о чем-то страшном, равносильном смертельной болезни у близкого человека. - И что? У вас же во всем такой порядок. - Во всем, кроме кадров. Последняя проверка была еще при старом бухгалтере, а я все вопросы, связанные с персоналом, как незначительные оставляла на потом. И вот результат. Кимура-сан обвела рукой свой светлый кабинет, и Казуки невольно проследил глазами за этим движением, но никакого упомянутого результата, конечно, не увидел. - Что нужно делать? – решил перейти к делу он. - С тебя – привести в порядок всю документацию. Смотреть будут последние пять лет. С меня – перепроверить расчеты по заработной плате и страхованию. Так что оставляй пациентов и приступай к работникам. - Звучит не так уж страшно, - улыбнулся Казуки. - Ты не представляешь, какие там объемы, - покачала головой бухгалтер. Объемы Казуки оценил уже через несколько часов. В отличие от обычных компаний, штат ортопедического центра постоянно обновлялся. Многие работали здесь на добровольных началах за символическую плату, и как следствие – работали недолго. Через центр проходили стажирующие студенты, чтобы потом отправиться работать в больницы. Кроме того центру оказывалось множество связанных услуг, не имеющих прямого отношения к его деятельности: клининг, обслуживание аквариумов, услуги садовников по уходу за зимним садом, ремонт помещения, облагораживание территории. Все это были люди – толпы людей, и по каждому Казуки надо было просмотреть имеющиеся документы, оформить недостающие, что-то распечатать, на что-то поставить печать. Всегда аккуратная бухгалтер, загруженная работой по самое горло, не могла успевать все и именно в этой части своих обязанностей делала себе поблажки. - Не могу понять, Кимура-сан, как вы только допустили на своей работе такой беспредел? – весело поинтересовался Казуки, когда понял, что ситуация и правда плачевная. С бухгалтером у него давно установились не совсем рабочие отношения, и небольшую иронию Казуки мог себе позволить. - Если не станешь меня упрекать, завтра принесу безе, - невесело отозвалась та. - Теперь я буду молчать, как рыба, - охотно согласился Казуки и после небольшой паузы добавил: - Клубничные, пожалуйста. - Уже поняла. Работа была монотонной и неинтересной, но Казуки как-то втянулся и довольно ловко с ней справлялся. Через три дня непрерывного изучения, сканирования и распечатывания он закрыл первый месяц необходимого периода. Результат получался ниже среднего, успеть сделать документы за пять лет он физически не успевал, но надеялся, что дальше по накатанной дело пойдет быстрее. - Спасибо за то, что так стараешься, - сказала ему Кимура-сан, когда через неделю рабочей гонки ближе к десяти вечера Казуки засобирался домой. – Я попрошу, чтобы тебе выписали премию. - И повышение мне. Требую повышения, - несмотря на усталость, Казуки улыбнулся. - Я предложу, чтобы тебя назначили главным вместо меня, а сама пойду на пенсию, - безрадостно отозвалась Кимура-сан. - Что-то мне кажется, что вы не шутите, - фыркнул Казуки. - Еще немного такой жизни, и это действительно перестанет быть шуткой. Казуки в этот момент подумал, что когда лимит терпения Кимура-сан иссякнет, надо уносить ноги, а то, не дай бог, и правда оформят его всерьез и надолго в бухгалтерии. За недолгое время на этом поприще Казуки понял одно: такой работы он врагу не желает. *** По пути Казуки заехал в комбини купить что-нибудь к ужину, после за сигаретами, и в итоге добрался домой только к полуночи. Он долго не мог найти ключи, потом уронил их и, выругавшись, потянулся к полу, отчего едва не вывалился из кресла. - Ну что за дерьмо такое... – пробормотал ругательства он, когда в третий раз скребнул ногтями по полу, но ключи так и не достал. - Помочь? От неожиданности Казуки чуть не слетел с сидения и если бы мог подскочить, пулей вылетел бы из своей коляски. - Никогда так не делай, Манабу, - резко бросил он через плечо. Его сосед стоял у открытой двери в свою квартиру, и Казуки не мог ума приложить, как тому удалось отпереть ее так тихо, что он ничего не услышал. - Никогда не делать как? - Не подкрадывайся ко мне, мать твою, - рассердился Казуки. – И да, если не сложно, подай ключи. Манабу сделал несколько шагов вперед и наклонился за связкой, которая неудачно завалилась между колесами. В этот момент его заметно качнуло, и Казуки моргнул, пытаясь понять, не показалось ли ему. - Вот, - как-то странно улыбнувшись, Манабу протянул ему ключи. - Спасибо, - глядя прямо ему в глаза, Казуки осторожно забрал их, и те звякнули брелоком-колокольчиком. – У тебя все в порядке? Манабу сунул руки в карманы своих неизменных спортивных штанов и пожал плечами, что могло в равно степени означать и да, и нет. - Может, зайдешь? – неуверенно предложил Казуки. - А стоит? С его соседом определенно что-то было не так, и Казуки рассудил, что разбираться с этим у лифта идея не самая лучшая. Он отпер дверь и сделал приглашающий жест, Манабу же, чуть поколебавшись, вошел внутрь. Пока Казуки раздевался, снимал куртку и обувь, его сосед зачем-то сбросил свои домашние тапки и привалился плечом к стене. На хозяина дома он не смотрел, глаза бегали, словно тот пытался сосредоточить внимание хоть за чем-то, но не мог найти ничего достойного. И когда Казуки удалось поймать взгляд Манабу, его запоздало осенило. Блестящие глаза, нарушение координации движений и придурковатая ухмылка. Бё частенько бывал в таком состоянии. - Обалдеть. Да ты под веществом, друг, - ошарашено произнес Казуки. – Вот уж от кого не ожидал. - Под каким еще веществом? – широко усмехнулся Манабу, выражение лица которого было совершенно рассеянным. - Под наркотическим, разумеется. Еще один идиот на мою голову... - Ну что ты, Казуки. Я такое не принимаю. Я же вра-ач... Последнее слово Манабу протянул медленно, словно пробуя на вкус, и вдруг громко расхохотался. - Врач... – чуть тише повторил он, давясь смехом. - За мной, - скомандовал Казуки, покачав головой, и покатил коляску в сторону кухни. "Ну и что мне с ним теперь делать?" – устало спросил себя он. Когда подобное случалось с Бё, Казуки не беспокоился: его вокалисту и по совместительству любовнику удавалось не попадать в неприятности, даже когда он пребывал в полной прострации. А вот в благополучии поддатого Манабу Казуки почему-то не был уверен. - Я тебе сделаю чай, - сообщил Казуки, щелкая кнопкой электрического чайника, а Манабу тем временем рухнул на табурет у стола. - Покрепче чего не найдется? – чуть заплетающимся языком уточнил тот. Казуки как дернуло от этих слов, и он внимательней присмотрелся к своему гостю. - А ну-ка... – скомандовал сам себе он и подъехал ближе к Манабу, опуская руку на его затылок. Глаза Манабу широко распахнулись, когда Казуки едва ли не носом прижался к его губам. Но вместо того, чтобы оттолкнуть, чего Казуки подсознательно ждал, он пьяно улыбнулся, пока его глаза оставались совершенно стеклянными. - Так ты просто нажрался, - пробормотал Казуки, отстраняясь. Запах спирта был таким сильным, что он сам не понял, как сразу не почувствовал. – Сколько же ты выпил? - Я не пьяный, - уверенно возразил Манабу. - Да уж вижу. Пожалуй, будешь все же пить чай. Тот фыркнул и откинул голову назад, приваливаясь к стене. Казуки отвернулся к шкафчикам, но самой кожей почувствовал, как гость буравит взглядом его затылок. "Чудеса, да и только", - думал Казуки, отправляя свой скромный ужин в микроволновку и доставая из сушки две чашки. Чего-чего, но пьяного лепета от рафинированного Манабу он точно не ожидал. - Ты же говорил, что не пьешь, - вспомнил Казуки давний разговор. Манабу не посчитал нужным отвечать, вместо этого он вдруг тихо и вкрадчиво произнес: - У меня тут вопрос назрел. Уже давно не дает мне покоя. - Какой еще вопрос? - Где ты шляешься по ночам, Казуки? От неожиданности Казуки, как раз закрывавший кухонный шкафчик, прищемил себе палец и болезненно ойкнул. - Что-что? – он развернул кресло и во все глаза уставился на Манабу. - Я спрашиваю, где тебя носит, - по слогам отчеканил тот и зачем-то медленно поднялся на ноги. – Всю эту гребаную неделю. Каждый вечер... Его шатало куда сильнее, чем до этого, и до Казуки дошло, что Манабу медленно и верно уплывает. Видимо, набрался он совсем недавно, на лестничную площадку вышел еще более-менее адекватным, но постепенно опьянение усиливалось. Мелькнула мысль, что было бы неплохо дать ему рвотное, пока весь алкоголь не усвоился, но как назло в аптечке Казуки ничего подходящего не водилось, а помочь сам себе Манабу был не в состоянии. - Вроде бы стал колодой неподвижной, вроде бросили тебя все, - невнятно бормотал Манабу. – Но нет, все равно ты к кому-то пристроился... - Я вообще-то на работу устроился, - холодно ответил Казуки. В отличие от многих людей, считавших, что обижаться на пьяных не стоит, Казуки не разделял этого мнения. Нетрезвый человек говорил то, что думал на самом деле, и слова Манабу ему совсем не понравились. - Быть такого не может, - Манабу коротко рассмеялся и сделал несколько шагов вперед, сокращая расстояние. Взгляд Казуки уперся четко ему в живот, и чтобы посмотреть в лицо, пришлось задрать голову. - Манабу, что ты делаешь? Прежде чем ответить, тот склонился, упираясь руками в подлокотники кресла. Теперь их лица разделяли лишь сантиметры. Казуки чувствовал, как от Манабу пахнет алкоголем, и видел, как ненормально он улыбается. - А на что похоже? Когда его губы прижались к губам Казуки, тот не испытал удивления и безвольно приоткрыл рот, позволяя себя целовать. В голове метались мысли, и Казуки не знал, за какую ухватиться. Он так давно хотел его, что глупо было не ответить. Язык Манабу вторгался в его рот, он почти кусал губы Казуки. Тело отреагировало моментально, Казуки почувствовал, как шов на джинсах давит на его возбужденный член, и с трудом подавил тихий стон. Как же потрясающе было снова чувствовать близость другого человека, еще и такого желанного. И в то же время голос разума истошно вопил в голове Казуки, что если он сейчас воспользуется ситуацией, если он позволит Манабу сделать все, что взбредет в его пьяную голову, этот секс станет первым и последним. Наутро Манабу протрезвеет и, хлопнув дверью, уйдет. Возможно, уже навсегда. Желание боролось со здравым смыслом. Наверное, Манабу почувствовал его нерешительность, а может, он вообще ни о чем не думал, когда сжал запястье Казуки и опустил на свой пах. Тонкие спортивные штаны ничего не скрывали, Казуки почувствовал под пальцами твердый возбужденный ствол. Тот казался горячим даже сквозь ткань. "Гори оно все огнем..." – сдался Казуки. Железным он все же не был. - Стоять, - Казуки резко оттолкнул Манабу, разрывая поцелуй. Его губы припухли от долгого жадного поцелуя, зрачки расширились во всю радужку и даже волосы растрепались, хотя Казуки не помнил, чтобы запускал в них пальцы. Манабу был невероятно хорош в этот момент. - Не здесь, давай в комнату, - скомандовал Казуки, отвечая на немой вопрос в растерянных глазах Манабу. – И сначала мне надо в душ. - В душ потом, - отозвался тот. Говорил он так нечетко, что Казуки всерьез засомневался, будет ли Манабу помнить завтра хоть что-то. Но на это было наплевать. - Как скажешь, - сжав пальцы Манабу в своей руке, свободной Казуки крутанул колеса коляски и едва не врезался в дверной косяк, выезжая из кухни. О том, что он поступает непорядочно, Казуки уже не думал.