Стеклянный дождь

- Просыпайся, моя принцесса! Казуки настойчиво теребил Манабу за плечо и не без злорадства наблюдал, как тот болезненно морщится. - Солнце уже встало, и твой дракон тоже! – нараспев продолжил Казуки и хлебнул из чашки с кофе, которую сжимал второй рукой. - Какого хрена... – Манабу наконец открыл глаза и тут же замер. "Ради таких моментов стоит жить", - удовлетворенно подумал Казуки, глядя, как вытягивается лицо его соседа. Достойная расплата за вчерашнее разочарование. - Такого, что уже семь утра, и сдается мне, тебе на работу сегодня или в университет – куда ты там ходишь, - весело сообщил Казуки. – Но если не спешишь, спи дальше. Я вообще парень гостеприимный, можешь вообще навсегда остаться. Чем больше Казуки веселился, тем запуганнее становилось лицо Манабу. Он резко сел, одеяло, которым с ним заботливо поделился Казуки, сползло, и Манабу только теперь понял, что спал он совершенно голый. "Нихрена не помнит", - сделал вывод Казуки, глядя в его потерянное лицо. - Дерьмо, - одними губами произнес Манабу. – Господи, какое дерьмо... Он прижал ладонь ко лбу – Казуки заподозрил, что не столько от отчаяния, сколько от того, что голова раскалывалась. - Да ладно тебе, не все так страшно, - смилостивился наконец Казуки. – Расслабься, не было вчера ничего. Накануне с Казуки действительно случился самый грандиозный за всю его жизнь облом. До спальни они с Манабу добрались благополучно, хотя ноги того еле несли, и даже успели раздеться, когда Казуки запоздало осенило, что если на презервативы еще можно легкомысленно плюнуть, то без смазки не обойтись никак. Он отлучился в ванную минут на пять, не больше – дурацкий флакон долго не находился, Казуки перевернул вверх дном все шкафчики, потому что точно помнил: у него оставался лубрикант, пускай долгое время в нем не было нужды. Ну а когда он вернулся в комнату, Манабу, голый и прекрасный, разметался на его диване, видя уже не первый сон. Конечно, Казуки сделал попытку вернуть его в сознание, но потерпел сокрушительный провал: глаза Манабу так и не открыл. - Если бы ничего не было, я проснулся бы у себя дома в пижаме, - глухо произнес Манабу. Смотреть на Казуки он явно избегал. - Ты спишь в пижамке? – тот насмешливо поднял брови. – Как мило. - Выйди из комнаты, - резко перебил его Манабу. - С чего вдруг? - Я хочу одеться. - Ты поздно опомнился, мой друг Манабу. Я уже все видел, можешь смело одеваться при мне. - Выйди! Разозленный Манабу, даже повышая голос, выглядел до того жалко и беспомощно, что Казуки захотелось рассмеяться. Но вместо этого в деланном испуге он округлил глаза и откинулся на спинку своего кресла, неловко расплескав немного кофе на пол. - Слушаюсь и повинуюсь. Ты же у себя дома, командуй как угодно. На сарказм последних слов его сосед никак не отреагировал, и Казуки отправился на кухню курить и дожидаться Манабу, надеясь лишь на то, что тот не вылетит пулей из квартиры, а хотя бы зайдет попрощаться. Манабу не было долго, Казуки успел покурить, пожарить яичницу и во второй раз запустить кофеварку, когда наконец услышал за спиной нерешительные шаги. - Завтракать будешь? – жизнерадостно поинтересовался он. Манабу на это сдавленно выдохнул – Казуки не сомневался, что ответ будет именно таким. - Так я и думал, - объявил он. – Кофе хоть выпей, может, полегчает. Лицо Манабу казалось серым. Он пристроил локти на стол и мучительно тер покрасневшие глаза. Очевидно, ему было очень плохо, а еще он изо всех сил не смотрел на Казуки. На пол, за окно, на плиту – куда угодно, но только не на него. "Какой впечатлительный", - про себя усмехнулся Казуки и понял, что концерт веселых подколов и заготовленных шуток придется отменить. Манабу был не из тех, кто готов посмеяться над собой. - Не переживай так, - миролюбиво предложил Казуки, подъезжая на коляске к столу и придвигая гостю большую чашку крепкого кофе. – Сегодня ты, а завтра я. Это ж дело такое, с кем не бывало? - Со мной не бывало, - тихо отозвался Манабу. - Ах да, ты ж не пьешь, - Казуки улыбнулся, но тут же стер эту глупую ухмылку с лица, чтобы Манабу не обиделся. – С чего тогда вчера так нажрался? - Плохо было. - Почему? - Не твое дело. Казуки пожал плечами и отправил кусочек яичницы в рот. От этого зрелища Манабу заметно позеленел и быстро отвернулся. - Не хочешь – не рассказывай. - Не хочу. - Я вообще не люблю слушать нытье, чтоб ты понимал. - Кто бы сомневался. - Ты вообще ничего не помнишь? - Это тоже не твое дело. - Не хочешь, чтобы я рассказал? Чашку Манабу сжал до побелевших ногтей, но ничего при этом не ответил. Казуки рассудил, что молчание – знак согласия. Очевидно, Манабу предпочитал знать правду, но заведомо сильно стыдился. Было бы чего. - Я пришел домой поздно, - начал Казуки. – Ты вдруг вывалился из квартиры и помог мне подобрать упавшие ключи. - Это я помню, - неуверенно вставил Манабу. - Мы пошли ко мне, и ты начал хватать меня за член, попутно выясняя, где я шляюсь по ночам. Назвал меня колодой неподвижной, которую сперва все бросили, но теперь все равно кто-то подобрал. Вскинувшись, Манабу со стуком поставил чашку на стол и, казалось, побледнел еще сильнее. - Неправда, - выдохнул он. - Еще какая правда, - отложив чайную ложечку, которой помешивал сахар в чашке, Казуки подпер щеку рукой. – Именно так и сказал, слово в слово. Но я не обиделся, потому что через минуту уже держал за член тебя, и мы пошли в комнату. Позабыв о своем кофе, а заодно, возможно, вообще обо всем на свете, Манабу беззвучно открыл и закрыл рот, во все глаза глядя на Казуки. - Когда все уже почти случилось, ты разделся и разлегся, я отлучился на минуту за смазкой. А ты этим подло воспользовался. И задрых. Сделав эффектную паузу, Казуки театрально развел руками: - Немая сцена. Занавес. Он рассмеялся почти искренне, тогда как Манабу устало опустил веки и выдохнул через зубы. Около минуты в комнате висела тишина. Казуки с аппетитом доедал яичницу, а Манабу, сделав один глоток кофе, болезненно поморщился. Головы он не поднимал. - Слушай, прости, - наконец произнес он и в очередной раз провел ладонью по лицу. – Я не хотел этого говорить. И я так не считаю. - У пьяных есть одна выгодная для окружающих и очень неприятная для них самих особенность, Манабу, - Казуки поучительно поднял вверх указательный палец. – Они всегда говорят правду. Свою правду. Так что вчера я услышал как раз то, что ты на самом деле думаешь. - Нет, - упрямо возразил Манабу. - Да. Но я не обижаюсь, что уж. Тем более, ты прав: я – неподвижная колода, и меня все бросили. Только в одном ты промазал. Ни к кому я не пристроился. Я всего лишь работаю допоздна. Взгляд Манабу, который тот бросил исподлобья, был до того недоверчивым, что Казуки обреченно вздохнул: - Работаю я, работаю. Уже говорил тебе вчера, но эта ценная информация стерлась из твоей башки вместе со всей остальной. - И где ты работаешь? – тихо спросил Манабу. - В ортопедическом центре: где лечусь, там и вкалываю. Мне подгадали место, когда я сказал, что ищу подработку. - Надо же, какая ирония, - впервые за все утро Манабу слабо улыбнулся. - В смысле? – нахмурился Казуки, не сообразив, к чему относились эти слова. - Неважно, - его гость отмахнулся. – Спасибо тебе, Казу. За то, что... Ну... - Не воспользовался? – подсказал Казуки. - Да. "Радости мне трахать бесчувственное бревно", - хотел было заявить он, но вовремя сдержался. - Знаешь, Манабу, я бы хотел сейчас сделать лицо благородного принца, но давай будем честными. Как, по-твоему, я мог воспользоваться ситуацией, если самостоятельно не в состоянии даже двигать бедрами? Говорил он нарочито весело, но Манабу только нахмурился. Видимо, эта мысль в его голову не приходила. - Вот такая задница, - Казуки откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и уставился в потолок. – Теперь я без посторонней помощи даже трахаться не могу. - А если бы мог? – вдруг спросил Манабу. Переведя на него взгляд, Казуки увидел, что тот смотрит серьезно, даже испытующе. Словно от ответа зависело очень многое. - Если бы ты мог, ты бы воспользовался? – с нажимом повторил Манабу. Над этим вопросом не было нужды даже думать, Казуки мало того, что знал однозначный ответ – он прежде пару раз попадал в похожие ситуации, когда пьяный партнер вырубался на руках. В разбитной жизни рок-музыканта подобное не являлось редкостью, и Казуки поступал всегда одинаково. Конечно, он воспользовался бы. И, скорей всего, не один раз за ночь. - Нет, - ни единый мускул не дрогнул на лице Казуки, когда он врал. – Что бы ты обо мне ни думал, я все же не совсем мудак. Секунду или две Манабу переваривал ответ, а после кивнул: - Вот за это и спасибо. Когда, поблагодарив за кофе и раннюю побудку, его сосед ушел домой приводить себя в чувство и собираться на работу, Казуки пристроил локти на стол и опустил голову не скрещенные руки. На душе было гадко, пускай умом он понимал, что наоборот надо радоваться. Сам того не планируя, Казуки повел себя как благородный рыцарь с прекрасной дамой, и наверняка в будущем его за это ждала награда. Он практически не сомневался в том, что скоро снова увидит соседа на пороге своего дома. Но в голове будто на прокрутке звучало незаслуженное "спасибо" Манабу, и почему-то от него было почти физически неприятно. Впервые с момента получения травмы Казуки вдруг подумал о том, что, быть может, у паралича есть плюсы. Например, неспособность совершать некоторые серьезные проступки. *** Кохэку позвонила Казуки, когда тот мотал десятый час на работе и уже плохо соображал. Документы троились перед глазами, в висках начинало ломить от переутомления, и если бы не редкое имя бывшей одноклассницы, Казуки даже не понял бы, с кем говорит. - Казуки Сатоо, рада слышать твой голос! Боялась, что и ты сменил номер. Оказывается, так сложно найти старых друзей даже в наше продвинутое время соцсетей! - Стоп-стоп-стоп, - перебил девушку Казуки и невольно рассмеялся. – Я тоже рад тебя слышать, Кохэку. Не говори так быстро, я не успеваю. Кимура-сан, услышав женское имя, хитро поглядела на своего подчиненного и демонстративно отвернулась к компьютеру, но тот не сомневался, что она старательно впитывает каждое слово. Событие было действительно из ряда вон выходящим – Казуки позвонила девушка. - Да что тут успевать-то? Я тебе только новость сообщить, а болтать о жизни будем на встрече. - На встрече? - На встрече выпускников. У нас круглая дата, Сатоо, забыл, что ли? Растерявшемуся Казуки потребовалось несколько секунд, чтобы провести нехитрые расчеты и определить, что у него что-то не сходится. - Круглая дата чего? – спросил он. – Если ты о выпуске, то в этом году девять лет. - Ну так и есть. - Я не настолько плохо учил математику, Кохэку, - снова рассмеялся Казуки. - Девятка – никак не круглая. - Ну мы будем отмечать десятилетие немного заранее. Ты разве не слышал? Нашу школу закрывают, выпуск этого года – прощальный, так что это наш последний шанс собраться в стенах школы и тряхнуть стариной. Тем более, мы встречались очень давно. "Очень давно" Кохэку было равно четырем годам. В пятилетие выпуска активные одноклассники решили растрясти свою старину, и Казуки, конечно, тоже пришел. Только собрались они тогда в какой-то забегаловке, и к школе их мероприятие имело весьма косвенное отношение. Они напились в дрова, а утром Казуки проснулся с Аей – самой красивой девушкой класса, которая все школьные годы бегала за Юуто и до которой тот вроде бы пару раз снизошел. Самого Юуто на встрече не было, он тогда учился в Штатах, да и если уж на то пошло, половина класса не почла встречу своим присутствием. - Думаешь, что-то получится? – с сомнением протянул Казуки. – В прошлый раз было человек десять, а в этот, поди, и пяти не наберется... - Получится, - уверенно ответила Кохэку. – Я просто более серьезно подойду к вопросу и всех сомневающихся уговорю. Ну так как, ты же с нами? Казуки колебался только секунду. Он опустил взгляд на свои неподвижные колени и на миг представил, как все одноклассники переменятся в лицах, когда увидят его в кресле. Но в тот же миг он сжал зубы и приказал себе не думать об этом. Жизнь продолжается, и если Казуки сам не будет верить в свою полноценность, в нее не поверит никто больше. - Конечно, я с вами, - твердо произнес он. - Не сомневалась в тебе! – если бы Казуки был рядом, Кохэку наверняка повисла бы у него на шее, до того радостный у нее был голос. – Тогда сразу просьба. - Ну начина-ается, - нарочито обреченно протянул Казуки, и девушка рассмеялась: - Ничего такого. Хотела только спросить, есть ли у тебя контакты Исаму? - А как же, - улыбнулся Казуки. Уточнять, что телефон школьного друга в его записной книжке появился совсем недавно, он не стал. - Не в курсе, он не планирует быть в городе в апреле? - Он вроде как вернулся. - Да ты что? Так он в Токио? - Ну если не передумал и не уехал никуда. Не видел его уже несколько месяцев... - Слушай, будь другом, свяжись с ним, а? – в голосе одноклассницы послышались просительные нотки. – Пусть ничего не планирует на третье апреля. А более детально все сообщу ближе к дате. Казуки заверил девушку, что поставит Юуто в известность, и на этом они попрощались. Несколько секунд он разглядывал свой телефон. Рабочий настрой окончательно растерялся за время короткого разговора, и Казуки решил, что беды не будет, если сразу наберет старого приятеля. - Вы не против, Кимура-сан? – окликнул он начальницу, показывая на телефон, и та только рукой махнула. - Можешь не спрашивать, Казу, звони, когда нужно. Юуто ответил не сразу, Казуки выслушал несколько длинных гудков и уже думал отключиться, чтобы просто послать другу сообщение, когда в трубке наконец щелкнуло. - Привет, Казуки, - голос Юуто звучал устало, и Казуки сразу поинтересовался: - Я не вовремя? Могу позже перезвонить. - Все нормально. Его собеседник не вздыхал тяжко и не говорил раздраженно, но Казуки все равно почудилось, что тому сейчас меньше всего хочется общаться с ним. Потому сразу перешел к делу: - Мне Кохэку только что звонила. - Кто? – не понял Юуто. Казуки потребовалось полминуты, чтобы объяснить ситуацию, Юуто на это смиренно ответил, что все понял, но обещать ничего не может. - У меня постоянно командировки, я вот только два дня назад из Австрии прилетел. Так что как получится. - Ну и ладно, - Казуки пожал плечами. Свое обещание он выполнил, другу позвонил, дальше пусть Кохэку разбирается сама. Он уже думал попрощаться и нажать отбой, но то ли нежелание возвращаться к работе сыграло свою роль, то ли по старой памяти Казуки и правда было немного интересно, как поживает его школьный приятель, потому он спросил: - Как вообще дела? - Нормально, - равнодушно отозвался Юуто. – Ничего интересного, работа и работа. Потом еще работа. - Скучно у тебя, однако, - усмехнулся Казуки и неожиданно предложил: - Не хочешь как-нибудь встретиться между работой и работой? Он был почти уверен, что Юуто откажется, но тот после секундного молчания произнес: - Почему бы и нет. Завтра? - Давай завтра. Приходи в гости. Когда Казуки наконец попрощался с Юуто, он отложил телефон в сторону, поднял голову и увидел, что Кимура-сан смотрит на него укоризненно. - Казуки, Казуки... Ну кто так делает? С прекрасной девушкой беседовал всего две минуты и слова доброго не сказал, а с парнем каким-то договорился о встрече! - Откуда вы знаете, что она прекрасная? – улыбнулся Казуки, пододвигая к себе очередную кипу бумаг. - Всяко лучше, чем какой-то одноклассник, - начальница, как добрая бабушка, разве что Казуки пальцем не погрозила. – Так ты никогда не наладишь личную жизнь. На мгновение Казуки почувствовал, что сейчас взорвется от сдерживаемого смеха. Знала бы Кимура-сан, что он с куда большим удовольствием налаживал бы свою личную жизнь с Юуто, интересуй того мужчины, чем с какой-то девушкой. Но говорить такое даже в шутку не стоило. - Я исправлюсь, клянусь! – Казуки торжественно прижал руку к сердцу. – Как только избавимся от проверки, приглашу на свидание кого-нибудь. - Смотри мне, - начальница строго поглядела на него из-за очков. – Ты мне уже как родной, я за тебя переживаю. В мое время мужчины твоего возраста уже обзаводились семьей. - Есть обзавестись семьей, Кимура-сан! – как военный, отдающий честь, Казуки прикоснулся пальцами выпрямленной ладони к виску, и его начальница, не выдержав, рассмеялась. *** Юуто выглядел не слишком хорошо. Дорогой костюм и стильная рубашка сидели на нем как влитые, белозубая улыбка оставалась по-голливудски красивой, и у Юуто не было серых теней под глазами или иных признаков хронической усталости. Но Казуки все равно настойчиво чудилось, что со старым приятелем что-то не так. Будто нечто изменилось с их последней встречи. То ли глаза Юуто потускнели, то ли плечи чуть ссутулились. - Ты какой-то хреновый, - наконец сообщил Казуки, когда они попробовали принесенный Юуто глинтвейн в красивой бутылке и дружно отказались от него в пользу пива, запасливо припасенного Казуки. - Почему это? – без особого интереса спросил Юуто. - Да выглядишь, будто тебе не очень живется. Работа задолбала? Его гость задумчиво покачал головой, и Казуки решил, что это и есть ответ, больше Юуто ничего не скажет. Однако тот неуверенно, словно не обращаясь ни к кому, произнес: - Кажется, я здорово облажался. - На работе? – вопросительно поднял брови Казуки. - И на работе тоже. Проблемы они больше не обсуждали, а вскоре и вовсе начали прощаться. Юуто спешил домой – следующий день не был выходным, а Казуки и не настаивал на продолжении посиделок. В этот раз разговор как-то не клеился, и вечер прошел вовсе не так весело, как в их первую встречу после возвращения друга из Америки. - Слушай, ты же с этой работаешь... Как ее? – вдруг вспомнил Казуки, когда Юуто обувался. – Ну с жирной нашей... С Иноэ, вот! Руки Юуто, который как раз в этот момент зашнуровывал ботинки, на миг замерли, но Казуки не придал этому значения. - Скажи и ей, что у нас встреча выпускников. - Хорошо, - Юуто выпрямился и как-то неестественно улыбнулся. – Скажу. - Она, конечно, не придет, - продолжил Казуки. – Но да все равно. - Почему ты так уверен, что не придет? - А ты бы на ее месте пришел? – фыркнул Казуки. – На пятилетии ее тоже не было. - И меня не было. - Потому что ты в это время учился в Нью-Йорке. А Иноэ не придет, потому что это праздник для тех, кто над ней издевался все школьные годы. Думаю, будь я жиробасом Иноэ, меня бы силками не затащили на эту встречу. Юуто снова не ответил сразу, он весь вечер немного подвисал, и Казуки не мог понять, что является причиной этой заторможенности. - Ну вот и посмотрим, - наконец произнес его гость и отодвинул щеколду дверного замка. - Посмотрим на что? - Придет Иноэ или не придет, - он толкнул дверь и тут же замер: - Здрасти... На пороге с обратной стороны стоял Манабу. Видимо, он только подошел: Казуки увидел, как тот поднял правую руку, чтобы надавить на кнопку звонка – Юуто, отперев дверь, опередил его буквально на секунду. Левой Манабу прижимал к себе большой бумажный пакет без ручек. - Добрый вечер, - отозвался Манабу. Глаза за стеклами очков внимательно смотрели на Юуто, лицо которого приняло скучающее выражение. - О, привет, - махнул рукой Казуки. – Знакомьтесь, это Манабу, мой сосед. А это... - Думаю, нет нужды меня представлять, - холодно перебил Юуто. – Вряд ли мы еще встретимся. От такой неожиданной грубости Казуки растерялся, и его одноклассник только кивнул на прощание: - Пока, Казуки. Увидимся. Манабу отступил на шаг, пропуская Юуто, и смерил его спину долгим взглядом, тогда как Казуки подъехал чуть ближе к двери. - Извини, он какой-то странный сегодня. Понятия не имею, с чего он так взбеленился. - Если я не вовремя, давай в другой раз зайду, - неуверенно произнес Манабу. - Да вот как раз очень даже вовремя, - Казуки улыбнулся дружелюбно и посторонился от входа. – У меня есть бутылка противного сладкого глинтвейна. Хочешь? Юуто из Австрии привез, но пить нормальному человеку это не стоит. - Поэтому ты решил предложить мне? – вопросительно поднял брови Манабу, переступая порог. - Я решил предложить, потому что больше нечего, - честно признался Казуки, захлопнув дверь. – Да, кстати, Юуто – это тот невежливый тип, который только что скрылся в лифте. - Я уже понял. - Он – мой лучший школьный друг. - Да ну? - Да. Но он восемь лет проторчал в Штатах и теперь ведет себя странно. Чаю хочешь? - Нет. Манабу ответил так твердо и решительно, что Казуки, который уже по традиции развернул коляску в сторону кухни, растерялся. - Извини, конечно, Манабу, за честность, но если мы не будем пить чай, нам вообще нечем заняться. - Вот об этом я и хотел поговорить. Ничего не оставалось, как пожать плечами и сделать приглашающий жест в сторону комнаты, хотя Манабу и не ждал его, а молча направился туда вперед Казуки. - Что ты приволок? – запоздало поинтересовался тот, покосившись на пакет. - Это тебе. Благодарность. Ну или просто так, тут уж как тебе больше нравится. Манабу сунул пакет ему в руки и, не дожидаясь, пока тот заглянет внутрь, отошел к окну и отвернулся. Внутри оказались шоколадные конфеты, большая красивая коробка, и Казуки на миг залюбовался, даже не рискуя предположить, сколько та стоила. - Ничего себе, - произнес он, рассматривая подарок. - Ты же любишь сладкое, - равнодушно проронил Манабу, скрестив руки на груди. За окном он не мог видеть ничего, кроме далеких огней города, но продолжал гипнотизировать стекло. По виду его напряженных плеч и неестественно выпрямленной спины Казуки предположил, что гость чем-то взволнован. - Не стоило, - наконец ответил он, пряча коробку обратно в пакет. - Будем считать это моим скромным спасибо за твое хорошее поведение. По голосу было понятно, что Манабу усмехнулся, а Казуки кольнуло уже знакомое чувство, которое мучило его после ночевки соседа на диване и незаслуженных благодарностей утром. - Манабу, послушай... – прикрыв глаза, начал Казуки. Он сам до конца не понял, что сейчас скажет: захотелось вдруг признаться, что не такой уж он и благородный и что хорошее поведение, как тот выразился, результат его физического увечья. Но Манабу не дал ему договорить: - Я подумал, Казуки. О том, как нам быть дальше. Он развернулся так решительно, что Казуки захлопнул рот и выпрямился, не понимая, о чем идет речь. - Когда ты приходил в прошлый раз, ты сказал, что я могу решить, как мы будем общаться дальше, - пояснил Манабу. – Вот я и решил. Полагаю, мы оба понимаем, что нравимся друг другу, но не как друзья. "Чего?.." – часто заморгал Казуки. Видимо, Манабу сам сообразил, как глупо прозвучали его слова, и поморщился, отворачиваясь в сторону. - Я имею ввиду, что ты строишь из себя моего доброго приятеля просто потому, что хочешь трахнуть. Мне с тобой общаться тоже не слишком приятно, но... сосешь ты отлично. Почти физически почувствовав, как у него от удивления из орбит лезут глаза, Казуки быстро приказал себе молчать, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. Манабу вел себя очень странно, нетипично, обычно он демонстрировал холодную отстраненность, которая периодически перемежалась ядовитыми высказываниями. А теперь явно беспокоился, волновался – это было заметно по тому, как он незаметно для себя сжимал и разжимал пальцы рук. И говорил такие вещи, которых Казуки от него вообще не ожидал. - И что ты предлагаешь? – осторожно нарушил повисшее молчание он. - Думаю, ты прекрасно понимаешь, - мгновенно вскипел Манабу. – Но если ты такой тупой, объясняю: я предлагаю просто секс. - Без обязательств, - автоматически вставил Казуки и хотел улыбнуться, но губы будто одеревенели. - Разумеется. Мы с тобой соседи и прекрасно знаем, что в настоящее время ни у тебя, ни у меня с личной жизнью не ладится. Пить по вечерам чай мне надоело, с тобой все равно не о чем общаться. Ну а... Договаривать Манабу не стал, просто руками развел, мол, додумай сам. "Ну а влечение у нас взаимное, так почему бы нам не трахаться", - мысленно закончил Казуки. А следом подумал, как же Манабу должно быть одиноко, раз он сам пришел и предложил такое ему – соседу, которого он на дух не переносит. - Это отличное предложение, Манабу, - Казуки наконец слабо улыбнулся. – Только дурак откажется. - Я и не ждал твоего официального согласия, и так ясно, что ты на все готов, - фыркнул Манабу, и Казуки почувствовал секундное желание его прибить. Манабу был в своем привычном амплуа ядовитой занозы. - Ладно, когда приступим? – с нарочитой официальностью в голосе поинтересовался Казуки. - Для начала у меня условие. - Ага, ну кто бы сомневался, - возвел глаза к потолку тот. - Пока мы с тобой спим, ты не будешь больше ни с кем трахаться, - голос Манабу немного дрогнул, когда он говорил это, но Казуки не был уверен, что ему не послышалось. "Я и так не трахаюсь", - чуть было не брякнул он. - Да ты собственник, мой дорогой друг Манабу, - растянул губы в фальшивой улыбке Казуки. - Ни разу, - равнодушно пожал плечами тот. – Я просто врач и видел, как порой выглядят последствия неразборчивых связей. А еще я брезгую. - Не продолжай, пожалуйста, - Казуки поднял руки, сдаваясь. – Лучше я буду думать, что ты в меня влюбился и не хочешь ни с кем делить. Глаза Манабу недобро сощурились, и Казуки решил больше не испытывать терпение своего гостя. Не отпускало ощущение, что ему все это снится, что он слишком долго мечтал затащить Манабу в постель, и теперь подсознание выкинуло такой забавный номер, разыграв невероятную сцену. - Хорошо. Никаких левых связей, - примирительно произнес он, про себя подумав, что даже если ему обломится еще где-то, Манабу об этом вряд ли узнает. - Договорились, - кивнул тот. В очередной раз между ними застыла неуютная тишина, пока оба смотрели в глаза друг другу, и Казуки усилием заставлял себя не сдаться первым. А потом не выдержал и расхохотался, откинувшись на спинку кресла. - Честное слово, Манабу, когда ты был пьяный, все было понятней и проще, - выдохнул он, продолжая смеяться. – А теперь я себя чувствую как девственница после свадьбы, когда все гости разошлись и впереди самое страшное. - Лестно, что секс со мной тебе кажется чем-то страшным, - съязвил Манабу. - Ой, да не придирайся к словам, - отмахнулся Казуки. – Что теперь-то? Ты официально мне предложил себя, и мне теперь аж неловко спросить прямо: трахаться вот сразу и сейчас будем или назначим какой-то особенный день? Манабу крепко сжал губы и чуть опустил подбородок. Несмотря на то, что он возвышался над Казуки, у него все равно получалось смотреть исподлобья. Руки выдавали его, он снова сжал кулаки, вот только Казуки не знал, от волнения, от злости или от каких-то иных чувств. - С тобой любой день особенный, - с издевкой произнес он. – Можем хоть сейчас, мне все равно. - Ну давай, - пожал плечами Казуки. - Давай, - ответил Манабу. И не сдвинулся с места. Такого абсурдного разговора Казуки не мог припомнить за всю свою богатую разнообразными знакомствами жизнь. Иногда ту или иную девушку, а порой и парня приходилось долго уламывать. Иногда надо было говорить комплименты и подливать пиво. Чаще всего все решалось само собой, объятиями и поцелуями. Но никогда еще к Казуки никто не приходил с официальным предложением заниматься сексом без обязательств, еще и с дополнительными условиями. - Иди сюда, - Казуки слабо улыбнулся и протянул Манабу руку. Надо ж было с чего-то начинать. Тот помедлил секунду, а после шагнул вперед. Руку Казуки он не принял, вместо этого опустился на корточки перед его коляской и подался вперед, прижимаясь своими сухими, немного обветренными от зимнего холода губами к его губам. Было жутко неудобно, Манабу приходилось тянуться, и Казуки ума не мог приложить, куда деть свои неподвижные колени. Два дня назад, когда Манабу чуть ли не навалился на него всем своим пьяным телом, у них все получалось просто и само собой, а теперь было мало того, что неудобно, еще и отчего-то неловко. Казуки сразу решил, что в душ не пойдет и вообще отлучаться не станет, Манабу был человеком ненадежным, как показало прошлое, еще денется куда-то: ему и пяти минут хватит. - Подожди, стой, - пробормотал Казуки, несильно отталкивая Манабу. – Давай не так. Манабу послушно отстранился, и Казуки крутанул колеса коляски к дивану, чтобы уже легко и привычно на него перебраться. Задумку Манабу понял без объяснений, и стоило Казуки усесться, он забрался к нему на колени, будто оседлав их. Манабу не был тяжелым и от него очень хорошо пахло. Пока Казуки целовал его шею, прослеживая губами линию от скулы к плечу, он наслаждался – никакой парфюмерии, лишь слабый отголосок запаха шампуня и собственный запах кожи Манабу. Одного этого было достаточно, чтобы возбудиться, и Казуки понял, что их первый раз получится очень быстрым, как бы ему ни хотелось растянуть удовольствие. Стащив простую черную резинку с волос Манабу, Казуки зарылся в них пальцами, поглаживая затылок, и Манабу чуть дрогнул, царапнув его по щеке оправой своих очков. Даже разжимать объятия не хотелось. Казуки сам не догадывался, как сильно истосковался по простому человеческому теплу, по физической близости. Усилием воли он все же откинулся назад, чтобы снять с Манабу очки и потянуть за край его домашней футболки, тогда как Манабу покорно поднял вверх руки. После предыдущей, пускай и неудачной ночи ничего нового Казуки не мог увидеть, но внутри него все сжималось в восторге, когда он, теперь не обнимая, а наоборот жадно разглядывая гладил Манабу по плечам, по бокам, очерчивал ключицы, выпирающие ребра и очень темные на фоне бледной кожи соски. Манабу замер от этих прикосновений: могло показаться, что он ничего особенного не испытывает, но Казуки отчетливо слышал, как участилось его дыхание. И мягкие домашние штаны не скрывали – Манабу тоже хотел его. "Не зря я столько ждал", - поздравил себя Казуки. - Разденься? – почему-то полушепотом попросил он, вскинув голову, и Манабу на миг прикрыл глаза. - Со светом что-то сделай, - произнес он, не слишком грациозно сползая с его колен. - А что не так со светом? - То, что мы как на операционном столе, - резко огрызнулся Манабу. – Слышал такое выражение, как интимный полумрак? "Да ты прямо романтик", - хотел в тон ему съязвить Казуки, но решил не портить момент. С Манабу станется начать пререкаться, а он сам был не в том настроении, чтобы придумывать остроумные ответы. Пульт нашелся рядом, Казуки несколько раз щелкнул кнопкой, выключая верхние лампы, оставив только слабую подсветку у шкафа, и Манабу это, видимо, устроило. Ничуть не заботясь о том, чтобы процесс выглядел эротично или красиво, он стащил с себя штаны вместе с бельем, оставаясь совершенно обнаженным. "Черт, - только и сумел мысленно выругаться Казуки. – Черт, черт, черт..." Одним своим видом Манабу почти довел его, и Казуки неловким движением стянул свитер и дернул молнию на ширинке, лихорадочно избавляясь от джинсов. Определенно, Манабу был его типажом, Казуки нравилось в нем абсолютно все: и бледность кожи, и кажущаяся нездоровой худоба, и длинные до лопаток волосы, и многочисленные выпирающие косточки. Теперь Казуки казалось, что всю жизнь, фантазируя в душе, он представлял себе кого-то, похожего на Манабу. - Там на столе я смазку оставил, - голос звучал хрипло. – А презервативов нет. Я надеюсь, ты озадачился, когда сюда шел? - Нет, - равнодушно отозвался Манабу. – Но я думаю, можно обойтись. Казуки кивнул, хотя Манабу как раз в этот момент отвернулся, шаря в полутьме рукой по столу, и видеть его жеста не мог. В своем нынешнем состоянии Казуки согласился бы на что угодно. Диван был слишком узким для двоих, потому ложиться Казуки не стал, рассудив, что и сидя будет неплохо. Манабу снова опустился на его колени, щелкнув крышкой тюбика. Смазка была бесцветной и ничем не пахла: Казуки словно завороженный смотрел, как Манабу растирает ее по ладони своими длинными пальцами. Отстраненно Казуки отметил, что на тыльных сторонах кожа снова казалась воспаленной и сухой, но за эту мелочь его сознание не зацепилось. В этот момент Казуки думал только о том, чтобы не обкончаться раньше срока от одних прикосновений. Пока Манабу почему-то нерешительно водил влажной ладонью по его члену, Казуки сжимал зубы, чтобы не застонать, и пытался отвлечься. Отобрав у Манабу флакон, он выдавил немного лубриканта себе на ладонь и завел руку за спину Манабу, чтобы провести пальцами между его ягодиц. Манабу застыл, и его рука на члене Казуки дрогнула, когда тот попытался ввести сразу два пальца, почувствовав, что Манабу зажимается и не пускает. - Ну же, расслабься, - сдавленно процедил Казуки, надавив сильнее. Полустон-полувсхлип Манабу Казуки услышал над самым своим ухом. Он отпустил его член и вцепился в плечи, сжимая до синяков. Но сейчас Казуки это не волновало: он ощущал, как мышцы туго сжимают его пальцы, как сокращаются от каждого движения его руки, и чувствовал, что у него едет крыша. Больше ждать Казуки не мог. Перед глазами плыло, в голове была каша, словно он перед этим немало выпил. - Давай, - скомандовал Казуки, опустив одну руку на бедро Манабу, второй направляя собственный член, и Манабу послушно приподнялся. Кровь стучала в ушах, а сердце где-то в горле – по крайней мере, Казуки так казалось. Он откинул голову на спинку дивана, закрыл глаза и не смог сдержать стона, когда почувствовал, как его член входит в желанное тело, как головку сжимает едва ли не до боли. То ли у Казуки действительно слишком долго никого не было, и он успел подзабыть, какое это наслаждение, то ли Манабу был очень узким. Потрясающе узким и тесным. - Манабу, ты супер, - выдохнул Казуки, приоткрывая глаза. – Был бы ты женщиной, женился бы, вот честно. Манабу ничего на это не ответил. Запрокинув голову, он смотрел в потолок, закусив при этом губу. Его лицо было сосредоточенным, и удовольствия от процесса он явно не получал. Руками он по-прежнему сжимал плечи Казуки и почти не двигался, пытаясь привыкнуть. - Ну же, детка, ты что, уснул? – голос Казуки срывался от возбуждения и нетерпения. В ответ Манабу только выдохнул, сделал еще одно движение, насаживаясь чуть сильнее, и снова замер, болезненно поморщившись. "Мы так никогда не закончим", - решил Казуки, опуская ладони на бедра Манабу, и сильно дернул вниз. Член вошел почти полностью, Казуки почудилось, что он в этот момент звезды увидел. Долю секунды ему было фантастически хорошо, но он не успел осознать это до конца – неожиданно громко Манабу вскрикнул и дернулся вверх. Казуки удержал его на месте не столько осознанно, сколько автоматически сжав руки на его талии. - Ты чего орешь? – торопело спросил он, во все глаза глядя на Манабу. - Придурок... – полушепот был больше похож на жалобный вздох. Манабу закрыл глаза и дернулся теперь в сторону, но не слишком уверенно, и Казуки снова удержал его. - Спокойно, подожди, эй... - Отпусти меня. - Да успокойся ты, - такого у Казуки еще не было, ни один человек не пытался удрать от него посреди полового акта, и он понятия не имел, что с этим делать. – Расслабься, слышишь? Поймав пальцами подбородок Манабу, он попытался поцеловать его, что получилось не сразу. Губы тот сжимал плотно и покорился только через несколько секунд. "Все нормально, все в порядке", - мысленно Казуки успокаивал то ли себя, то ли Манабу и ласково поглаживал его по спине. Возбуждение не спадало, он чувствовал, как крепко сжимаются мышцы ануса вокруг его члена, но и понимал при этом, что Манабу лучше не становится, пускай на поцелуй он отвечает. - Давай еще раз, только медленно, - через мучительные полминуты произнес Казуки, и Манабу попробовал двинуть бедрами, но снова болезненно застонал, запрокинув голову. Казуки видел, как напряглись жилы на его шее, как дергается кадык, когда Манабу сглатывает, и решил, что с него хватит. У него было много недостатков, но садистом Казуки себя не считал и наблюдение за чужими мучениями удовольствия ему не приносило. Говорить что-либо вслух он не стал, просто обнял Манабу за пояс, приподнимая. Тот был легким, словно подросток, и выдохнул он с облегчением, когда член покинул его тело. - И кто из нас придурок? – тихо, но беззлобно спросил Казуки. Манабу все еще сидел на его коленях, и Казуки решил, что надо спасать этот вечер хоть как-то. Сомкнув пальцы на члене Манабу, он начал быстро двигать рукой, чувствуя, как тот снова твердеет и напрягается. Через несколько секунд Манабу опомнился и сжал член Казуки в своей ладони, отчего тот кончил почти сразу. Чтобы довести Манабу до разрядки, Казуки понадобилась пара минут. Тот сам толкался в его ладонь, и сперма на животе Казуки в прохладной комнате показалась почти горячей. После этого еще несколько очень долгих мгновений Манабу сидел неподвижно, а потом, протянув руку за лежавшим рядом свитером Казуки, нахально вытер им влажные следы. - Эй! – больше для формы, чем искренне возмутился Казуки, но Манабу даже бровью не повел: - Постираешь. Он одевался торопливо и на Казуки старательно не смотрел. Идти в ванную он тоже не собирался. - Манабу, - не слишком уверенно окликнул его Казуки и после секундных раздумий потянулся за испачканным свитером, чтобы вытереть уже себя. - Будем считать, что знакомство прошло не очень, - все так же не поднимая глаз, ответил тот, натягивая штаны. – В следующий раз будет лучше. - Извини, это я виноват. Не надо было так грубо, - Казуки покаялся вполне искренне. - Ничего. Проводишь? Не дожидаясь ответа, Манабу направился в коридор, и Казуки, который едва успел натянуть штаны, кивнул и перебрался в коляску. Происходящее напоминало бегство. Его гость явно не хотел отвечать на вопросы, но один Казуки все же обязан был задать. - Манабу, - строго произнес он, выезжая в коридор и останавливаясь в паре метров за спиной своего соседа, который пытался отпереть дверь, а замок как назло не поддавался. – Почему не предупредил, что это первый раз? - Что ты несешь, Казуки? – зло огрызнулся тот, не оборачиваясь. - В этом нет ничего такого, - невозмутимо продолжал Казуки. – Я вот, например, первые четыре года только по девушкам выступал, прежде чем попробовал с парнем, уже после школы... Манабу обернулся так резко, что Казуки осекся. Выглядел его сосед рассерженным и при этом почему-то очень усталым. - Не льсти себе, Казуки. Ты у меня не первый, ясно? Казуки пожал голыми плечами. Что тут может быть неясного? - У меня просто долго никого не было. Точка. "Это у меня долго не было, а у тебя – первый раз", - парировал Казуки, но озвучивать не стал. Как раз в этот момент замок щелкнул, и Манабу, толкнув дверь, еще раз обернулся через плечо. - Спокойной ночи, Казуки. Увидимся. - Спокойной, - кивнул тот. Дверь захлопнулась, но еще несколько минут он сидел в прихожей и бездумно глядел прямо перед собой. В голове была такая сумятица, что Казуки решил обдумать все случившееся позже, а лучше вообще завтра. - Да уж, - наконец негромко произнес он и развернул коляску в сторону ванной. Совсем не так он представлял себе эту первую близость с Манабу.