Потеряшка

Мой парень просто замечательный. Нежный, заботливый, симпатичный, из хорошей семьи. Только иногда мне кажется, что он любит свое хобби больше, чем меня. — Детка, ну правда, я давно шел к этому званию, одно восхождение осталось. — Но у нас годовщина! — мы сидели и негромко переругивались у костра. Нет, я не против его походов, выезды с его друзьями на природу мне тоже нравятся. Но блин... — Годовщина послезавтра, а уезжаю я через четыре дня! — Я хотела на недельку куда-нибудь на море съездить вдвоем или в горы, — я надула губы и отвернулась. — Хорошо, к черту самое почетное в альпинизме звание Снежного барса, мы поедем на море, — я точно знаю, что он закатил глаза. И это довело меня до точки кипения. — Ну и иди в свои горы! — я вскочила и пошла в лес. — Лиз! — окликнул Паша, но я даже не обернулась. Остыну немного, все равно все уже сворачиваются — темнеет и становится прохладно, да и еда заканчивается. Побродив среди темных деревьев, я подумала, что съездить мы могли бы и после его восхождения, и вообще вела я себя, как последняя коза, испортила ему все впечатление от пикника. И чего вообще по такой глупости разозлилась? Он ведь такой хороший у меня, нервничает, наверное, хочет на самом деле отказаться от похода. Улыбнувшись своим мыслям, я повернула назад. Шла несколько минут, но в сгущающихся сумерках ничего знакомого не видела. Или я не отсюда пришла? Сменив направление, я начала паниковать. Побежала, не разбирая дороги. Влезла лицом в паутину, споткнулась, едва не выбила себе глаз сучком. Только не это, ну пожалуйста! Усевшись на кучу травы под деревом, я разревелась. Темно, довольно холодно, еще и потерялась! Вдруг я почувствовала, что по мне кто-то ползет. Еще и кусается! Вскочив, я начала отряхиваться и с запозданием поняла, что сидела на муравейнике. Кое-как избавившись от приставучих насекомых, я здраво рассудила — будут уезжать, недосчитаются меня, начнут искать. Если буду идти, могу только дальше уйти от места пикника. Связи тут нет, поэтому телефон я оставила у Паши в машине. Значит, надо оставаться на месте и подать голос. — Э-эй! — завопила я, что есть мочи. — Ау-у! Прислушалась — тишина. Попробовала еще раз, но резко заболело в горле, крик превратился в хрип. Заплакав от страха, я съежилась под деревом и обняла себя руками. Надеюсь, в Подмосковье нет волков или медведей, или ядовитых пауков... Больше никогда, никогда, никогда не пойду без Пашки даже в парк! Утром я проснулась вся в росе. Еще и закоченела, ужасно ныла спина. Да и голос не вернулся. Снова захотелось заплакать, но я вместо этого принялась прыгать, чтобы согреться. Надеюсь, меня ищут. Будет же Паша смеяться — потерялась в трех соснах! Или березах. Или что это вообще за деревья, будь они прокляты! Заурчало в животе, я обхватила его руками. Еда. Я даже готовлю редко, откуда мне знать, что в лесу можно есть! С другой стороны, Пашка как-то говорил, что даже поганки можно есть, если хорошо прожарить. Вывод — нужен костер. Насобирав сухих палок, я принялась две из них тереть друг о друга. Взмокла, разозлилась, а полезного так ничего и не вышло, они даже не нагрелись! С досадой бросив это дело, я пошла искать хоть ягоды. Должно же быть в этом лесу что-нибудь съедобное! Солнце успело подняться очень высоко, когда я нашла маленькое скопление похожих на землянику кустиков с ягодами. Красивые, сочные ягодки призывно алели из-под резных листиков. Я собрала несколько в горсть и уже почти закинула в рот, когда до меня дошло — нормальные плоды уже поклевали бы птицы и понадкусывали насекомые, вроде тех же муравьев. А земляника ли это? Решив не рисковать, я с сожалением выбросила ягоды и под жалобный аккомпанемент желудка побрела дальше. Ладно, что у нас есть? Вроде бы, тут где-то недалеко должен быть поселок, в котором мы закупали овощи и мясо. Может, я смогу выйти к людям... Протаскавшись до вечера, я снова уселась под дерево. Меня никто не найдет. Никогда. Наверное, даже не ищут. Мама с папой вряд ли скоро забеспокоются, потому что живу я с Пашей уже скоро три месяца. И он, наверное, думает, что я обиделась и у какой-нибудь подружки ночую. Всхлипнув, я сжалась в комочек. Завтра утром уже, наверное, даже встать не смогу от голода, хочется пить. Кеды уже почти развалились, горло все еще болит. Меня никто не найдет и ни к каким людям я не выйду. Просто умру здесь от голода, вот и все. — Боже мой, детка! — я непонимающе нахмурилась спросонок, когда меня сгребли в охапку. — Наконец-то я тебя нашел! Крепко вцепившись в шею родного и теплого Пашки, я разревелась у него на плече. Нашел меня! Надеюсь, это не глюки от голода, я не умру здесь! — Эй, ты как? — отстранившись, Паша стер слезы с моих щек. — Цела? — Больше никогда без тебя в лес не пойду! — всхлипнула я, цепляясь за его ветровку. — А то я тебя пущу! — рассмеялся он, снова крепко меня прижимая к себе. — Ты переодевайся, а я пока хворост соберу, ладно? Я кивнула, всхлипывая, а парень тем временем из своего здорового рюкзака вытащил и всучил мне стопку одежды, большую пачку влажных салфеток и пару кроссовок. Сбросив с себя грязные и мокрые от росы вещи, я наскоро обтерлась салфетками и с наслаждением надела сухое белье, мягкие спортивные штаны, футболку, закуталась в толстовку. Когда я заканчивала шнуровать кроссовки, уже точно уверенная в своей безопасности, вернулся с охапкой палок Паша. — Не сиди на земле, — он подсунул под меня спальник в чехле, — голодная? — я активно закивала, а брюнет с усмешкой вручил мне яблоко, — молодец, что волчью ягоду есть не стала, а то нашел бы я твой трупик. — Дурак, — шмыгнув носом, я жадно вгрызлась в сладкую плоть яблока. — Я думал, ты обиделась и к кому-нибудь из девчонок уехала ночевать, — рассказывал Пашка, разводя костер и доставая посуду из рюкзака, — ночью себе все нервы сломал. Утром всех обзвонил, собрался и поехал тебя искать, — повесив над разгорающимся костром котелок с водой, он сел рядом со мной и крепко меня обнял, пока я ела, даже откусил кусок моего яблока, — в поселке поспрашивал, потом решил идти по следам от места стоянки. Смотри, — отстранившись, он вытащил карту, на которой крестиком было отмечено начало маршрута. Я неверяще вглядывалась в нее, понимая, как лоханулась, — ты почти кругом обошла вокруг поляны, где был пикник, да еще и метров сто пятьдесят до опушки, выходящей к поселку, не дошла. Тесно прижавшись к любимому, я опять расплакалась. На этот раз от облегчения и счастья. Он не бросил меня, вернулся за мной... — Знаешь, что, — я рукавом вытерла слезы, — иди в свои горы. Я это еще тем вечером решила. — Я знаю, — улыбнулся Паша, — потому что ты нормальная девушка. А на море мы потом съездим, ладно? Кивнув, я крепко обняла его. Самый лучший. Пашка сварил гречку с тушенкой, почти всю ее мне скормил едва ли не насильно, потом чаем напоил. Но апогеем стала фляжка с шампанским. — Ну, годовщина у нас сегодня, как-никак, — хитро улыбнулся он, наливая вино в алюминиевую кружку. Рассмеявшись, я выпила с ним на брудершафт и едва чем-то не подавилась. Вытащив изо рта кольцо, я с визгом бросилась ему на шею. — Вообще-то, я сегодня и планировал это сказать, — Паша прижался своим лбом к моему, заглядывая мне в глаза, — выходи за меня. Вместо ответа я его поцеловала, обнимая еще крепче. И правда, самый лучший.