Приятная игра

      Мы с братом всегда любили играть вместе.       Так получилось, что родителям не было до нас дела, и мы оказались предоставлены сами себе и своей фантазии.       Нам никто особо не старался объяснять, что в этом мире правильно, а что нет, и мы выросли со своими представлениями о каждой вещи.       Хорошо это или нет — не так уж и важно.       Я сглотнул и провел рукой по волосам, зачесывая их пальцами назад, чтобы не мешали.       Сначала игры были довольно невинными.       А теперь они стали гораздо интереснее.       — Аои, тебе удобно? — я вытащил палец из ануса брата, закончив смазывать узкий проход.       Он лежал на боку, подтянув ноги к груди, и мелко дрожа всем телом. Не от боли или страха, а от возбуждения. Руками он вцепился в простыню, так как я запретил ему трогать свой член, разбухший и твердый уже довольно давно. Так, что желание дотронуться до него должно уже было стать почти невыносимым.       — Да, — дрожащим голосом подтвердил Аои.       Я улыбнулся, нежно погладив сжатое колечко мышц, последний раз проникая самым кончиком пальца внутрь. Брат хныкнул и подался назад, пытаясь насадиться на палец, но я уже убрал его.       Я окинул взглядом все тело Аои, решив, что он уже достаточно готов, и взял полную теплой воды клизму, лежащую рядом с его ягодицами. Введя до конца наконечник, я надавил на грушу, ощущая, как вода медленно выходит из сосуда внутрь брата. Аои тихо заскулил и поджал ноги ближе к груди, закусывая пальцы правой руки. Его член дернулся, и с него стекла капелька смазки.       — Все нормально?       — Д-да…       Конечно, брату было очень хорошо.       Выдавив воду до конца, я набрал новую порцию из стоящего рядом таза с водой, и ввел наконечник снова.       — Братик… — всхлип Аои не помешал мне выжать из клизмы воду, из-за чего брат еще сильнее сжался. — Братик, дай мне кончить…       Я покачал головой. Ему еще рано было просить об этом.       — Терпи. — Третья порция воды, и на глазах Аои выступили слезы.       Я наклонился и слизал их, поглаживая нежную ягодицу.       Аои вздрогнул, и часть воды вытекла из ануса на полотенце, подложенное под его бедра.       — Сдерживайся, — недовольно сказал я.       После четвертой клизмы Аои протяжно, мучительно застонал, прогибаясь в спине и отставляя задницу назад, пытаясь удержать воду внутри себя, как ему было приказано.       — Братик, мне больно, пожалуйста, — прохныкал он, и я сжалился, нежно погладив Аои по увеличившемуся животу.       — Ещё одна и всё, — по правде говоря, воды в тазу осталось ещё на две клизмы, но я решил, что уже хватит.       Последнюю порцию я выдавливал медленно и осторожно, поглаживая разбухший живот брата, чтобы уменьшить боль. Аои жмурился и закусывал губу, изнывая от чувства мучительной наполненности и скорчившись почти до позы эмбриона.       Он был таким милым в этот момент.       — Всё, уже всё. Ты молодец, — похвалил я его. Потом взял конусообразную анальную пробку и стал аккуратно проталкивать ее в разработанный анус, круговыми движениями вкручивая все глубже, пока колечко мышц не поглотило широкий край пробки, оставив снаружи только ее конец. Теперь Аои будет легче удерживать воду в себе.       — М-м-м… — брат жалобно застонал от боли, которая в этот момент пересиливала возбуждение. Из глаз текли слезы. Я навис над братом, накрывая скользкий покрасневший член ладонью. Пара движений, и Аои выгнулся в спазме наслаждения.       — Очень больно?       Аои всхлипнул и покачал головой.       — Нет, нормально.       Я ласково лизнул брата в щеку.       И осторожно перевернул Аои на спину, из-за чего тот опять начал плакать. Зная, что сидеть ему будет легче, чем лежать, я разрешил ему опереться на локти и широко раздвинул его ноги.       Стоящий член касался надутого живота брата, и Аои всхлипывал и трясся мелкой дрожью из-за того, что ему сложно было выносить такое возбуждение.       Я посмотрел на воду в тазу, которую не планировал оставлять.       Подумав, я вытащил из ящика комода небольшой шприц с трубкой вместо иглы. Я не собирался использовать его в этот раз, но почему бы и нет.       Аои, поняв, что я собираюсь делать, протестующе замычал и принялся мотать головой.       — Не ной, — я раздраженно схватил его за волосы, но не резко. — Мы делали это раньше.       — Но я не могу больше, — мне почти жалко было брата, но не на столько, чтобы отказаться от задуманного.       Набрав в шприц остатки воды, я поднес узкую трубку к головке члена Аои. Потерев пальцем открывшуюся дырочку, я аккуратно вставил в нее трубку и начал медленно вводить, миллиметр за миллиметром. Аои откинул голову назад и закричал, сжав кулаки и приподнимая бедра в попытке уйти от проникновения. И если бы я не придавливал коленями его ноги, он бы это сделал, навредив сам себе.       Введя трубку достаточно глубоко в уретру, я выдавил воду из шприца, заполнив мочевой пузырь. Брат вздрагивал всем телом, из его горла вырывались частые судорожные всхлипы, а из глаз текли слезы. Он был заполнен до краев, перевозбужден и крайне напряжен, удерживая воду в себе.       Он был безумно хорошеньким — весь покрасневший, вспотевший, дрожащий, мучительно стонущий. Я любовался им, отойдя от кровати на небольшое расстояние.       — Бра… а!.. ик!.. тик, п-пож-жалуйста, бра-а-атик! А-ах! Я больше н-не могу, — прерывающимся, рыдающим голосом выдохнул Аои.       По тому, как конвульсивно начало содрогаться его тело, а глаза закатываться, я понял, что брат действительно на грани.       Я вздохнул, поняв, что немного переборщил.       — Хорошо, Аои, — сказал я. — Только до туалета идешь сам.       Я вытащил трубку из уретры, вызвав еще один захлебывающийся вздох, и потянув брата за руку, поднял его на ноги.       Но тот не смог стоять на ногах, упав на колени.       Тогда я схватил Аои за волосы и аккуратно потянул за собой. Все-таки будет проблемно, если он обделается прямо в комнате.       Брат медленно пополз за мной, сжимаясь всем телом и всхлипывая.       Он был потрясающе беспомощным в этот момент.       Доползя до унитаза, он кое-как забрался на него лицом к бачку и направил член вниз. Я не хотел просто наблюдать за этим и обхватил пальцами возбужденную плоть Аои, сжимая ее и заставляя его кричать от того, что он наконец-то кончал, опорожняя в унитаз мочевой пузырь, содрогаясь и плача, прижавшись лбом к холодной поверхности бачка.       Постепенно он обмяк, продолжая всхлипывать.       — Теперь сзади, — я начал медленно вытягивать пробку из ануса.       Брат корчился и сжимался, пытаясь задержать унизительный и неприятный процесс освобождения кишечника, но боль в животе снова давала знать о себе, и, в конце концов, ему пришлось сдаться.       Вода брызнула из него с громким хлюпом, хоть он и пытался сделать это медленнее, но уже через пять минут он был полностью пуст и обессилен.       Оставив его приходить в себя, я включил в душе воду и намылил мочалку, собираясь вымыть брата.       Я поднял его на руки, разбитого и притихшего, и опустил в ванну под горячие струи. Он отчаянно краснел и отводил взгляд, впрочем, не мешая мне промывать щель между ягодицами и промежность. Это было самым поразительным и милым в нем — он всё ещё смущался.       И он снова был возбужден.       — Встань на четвереньки и повернись ко мне задом, — скомандовал я. — Проверим, всё ли вымылось.       Брат вспыхнул ещё более пунцовым цветом, выполняя приказ.       Он развернулся спиной ко мне и наклонился вперед, опускаясь грудью на поверхность ванны и отпячивая вверх пятую точку. Смущение смущением, но он тоже хотел сделать это как можно откровеннее и развратнее, и не вызывал сомнения тот факт, что это его возбуждало — его член ещё больше увеличился в размерах.       Я облизал средний и указательный пальцы и ввел их в задний проход, растягивая его и начиная ритмично двигать ими в попке брата, заставляя его кусать губы и изящно прогибаться в спине.       Аои попытался дотронуться до себя, но я ему не разрешил, перехватив его руку и заведя за спину. Брат протяжно простонал что-то возмущенное.       Я с силой шлепнул его ладонью по ягодицам, и брат вскрикнул от неожиданности. Оставив по нескольку горящих красных шлепков на каждой ягодице брата, я приказал:       — Раздвинь задницу руками.       Аои поднял руки, перенося точку опоры на грудь, и обхватил ими половинки ягодиц, раздвигая их широко в стороны и открывая взору конвульсивно сжимающееся колечко мышц. Пальцы его с силой впились в покрасневшую кожу, и он нетерпеливо захныкал от боли и желания.       Безумно возбуждающая картина.       Я не сдержался и лизнул раскрывшийся анус, на секунду скользнув языком внутрь. Брат шокировано дернулся и вскрикнул от удовольствия, подаваясь бедрами назад, но я уже отстранился и встал, с высоты своего роста любуясь унижением Аои.       Было ли это унижением на самом деле?       Всё, что я видел — это крайнюю степень возбуждения, брат гладил пальцами щель между ягодицами и впивался ногтями в горящую плоть. Ему это нравилось.       — Не двигайся, — сказал я ему, и Аои послушно замер, мелко дрожа.       Я выключил воду и вышел из ванны, находясь мыслями в ней, представляя всю неуверенность и беспомощность брата, оставшегося в таком положении: я ведь не сказал, как долго не двигаться.       Я вытащил из ящика довольно больших размеров дилдо с ремешками крепления и тщательно покрыл смазкой. Брат уже достаточно растянут для такой штуки, хотя боли, конечно, не избежать.       Я вернулся в ванну.       Брат находился в том же положении, разве что дрожь немного усилилась, конвульсивно сжимался живот. Но он возбудился еще сильнее — его член стоял колом, а яйца набухли.       Я приставил конец дилдо к анусу брата.       — Готов?       — М-м-м…       Брат толкнулся бедрами назад, желая почувствовать игрушку в себе. Однако, он явно не предполагал ее размеров.       Я начал осторожно проталкивать дилдо внутрь братишки, другой рукой мягко и нежно поглаживая его яички.       Брат начал тихо стонать от боли, а когда в него вошла самая толстая часть, он вскрикнул и прикусил губу, сдерживая слезы. Но дальше было легче.       Введя игрушку полностью, я обернул ремешки вокруг бедер Аои и скрепил их на мошонке. Брат постанывал и дрожал всем телом, пальцы на его ногах поджимались, но он всё ещё старался быть послушным, держа ягодицы раздвинутыми.       — Теперь вставай и вылезай из ванны. Пошли обратно.       Я определенно жестокий брат.       Аои встал на ноги, но не мог на них держаться: дилдо имел такую форму, что в стоячем положении с силой давил на простату, прогоняя по телу непрерывные импульсы наслаждения и боли. Кроме того, игрушка была достаточная большая в основании, и сфинктер оставался предельно растянутым, невыносимо пульсируя вокруг огненным кольцом, что должно было ощущаться очень интенсивно.       Брат вылез из ванны и даже сумел сделать три шага, но потом ноги подвели его, и он вновь упал на колени.       Я недовольно цыкнул и поднял его обратно на ноги, заставив охнуть и содрогнуться всем телом. Всё-таки, мой брат плакса — по его лицу опять текли слезы. Он почти не мог говорить.       — Братик, — то и дело повторял он, все-таки делая медленные шаги и опираясь при этом на мою руку.       В комнате я отпустил его, и Аои упал на четвереньки, дрожа и всхлипывая.       — Теперь порка, помнишь? — я провел по спине брата, наслаждаясь мягкой упругой кожей.       Аои всхлипнул и кивнул.       — Двадцать ударов. Сегодня я не буду бить очень сильно.       Хотя сила — понятие относительное, я действительно постарался сдержаться и не разукрасить брата синяками, хотя очень хотелось.       Но не в этот раз — сейчас я хотел, чтобы он кричал только от удовольствия.       И Аои действительно вскрикивал, шумно вдыхая и выдыхая воздух, вздрагивая при каждом шлепке широкого ремня о ягодицы. Каждый раз все его мышцы конвульсивно сжимались, в том числе и сфинктер, и дилдо создавал ощущение предельной наполненности.       Конечности Аои быстро слабели от напряжения, он выгибался и закатывал глаза, сотрясаясь от острых импульсов боли, жара и удовольствия, волнами гуляющих по его телу и с каждым ударом становившихся всё острее.       Это было удовольствие в чистом виде.       Я видел, что брат почти кончил, и вынужден был остановиться, не нанеся завершающих трех ударов.       Аои протестующе выгибался и стонал, прося продолжения, но у меня были свои планы.       Член брата был раздутым, красным и большим, а взгляд поплывшим, и таким он мне нравился больше всего, потому что ради удовольствия он был готов сделать все, что угодно.       — Аои, иди сюда.       Брат приподнялся и в трансе подполз ко мне, дрожа и кусая губы.       Я развернулся к нему спиной и опустился на четвереньки так, что моя задница оказалась на одном уровне с лицом Аои.       — Вылижи меня там.       Глаза брата сверкнули удовольствием, и это было последним, что я видел, отвернувшись от него и опершись на руки.       Брат растянул мои ягодицы большими пальцами в стороны и сразу же лизнул розовое плотно сжатое колечко мышц.       Я выдохнул и закрыл глаза, низ живота дернуло острым уколом возбуждения, до сих пор сдерживаемого в угоду другому виду удовольствия.       Аои вылизывал меня, проникая языком внутрь ануса, иногда кусая кожу, из-за чего я вздрагивал всем телом и тихо шипел. Язык, трахающий меня в том ритме, который был мне необходим, был потрясающим, как и мой брат, дарящий мне такой кайф любым своим движением.       Я жмурился, прогибаясь в спине от удовольствия, и подавался навстречу языку, которого постепенно становилось мало.       — Ах, Аои… Трахни меня своим членом, пожалуйста, — на выдохе простонал я.       Я так сильно хотел почувствовать член брата в себе, что теперь прижимался грудью к холодному полу и широко разводил ягодицы, как раньше это делал он. Я все еще был слишком узким для него, но возможная боль вызывала у меня только желание, сейчас я стерплю любую боль.       — Братик, — Аои особенно глубоко скользнул языком в мое тело, вызвав сдавленный стон, и выпрямился надо мной. Я видел это боковым зрением, в то время как перед моим взглядом расплывались очертания комнаты.       Наконец член брата начал заполнять меня, и я удовлетворенно застонал, сам насаживаясь на него до конца, игнорируя боль и ощущая лишь немыслимое возбуждение. Я отпустил ягодицы, упершись одной ладонью в пол и обхватив другой истекающий смазкой член.       Когда брат начал двигаться, у меня помутилось в голове: настолько хорошо ощущались его толчки, каждый раз раздвигавшие мышцы входа и проникавшие так потрясающе глубоко. Я начал подмахивать задницей навстречу сильным проникающим движениям Аои, прерывисто дыша и постанывая. Мой брат просто невероятный.       Но, как и следовало ожидать, долго он не продержался — уже через пару минут я почувствовал, как в меня брызнула его горячая сперма, и его тело обмякло, навалившись на меня.       Аои тяжело и хрипло дышал, шепча «братик» благодарным влюбленным голосом, но я все еще был не удовлетворён.       Я потянулся рукой к пульту управления игрушкой, предусмотрительно оставленному рядом, и нажал на кнопку.       Брат дернулся и удивленно вскрикнул, ощутив вибрацию в своей заднице.       Он все еще был во мне, и я ощутил, как он вновь начал возбуждаться, причем с такой скоростью, что снова заполнил меня всего до краев.       — Продолжай, — приказал я, двинувшись пару раз для стимуляции.       Я услышал, как брат всхлипнул, и вновь зажмурился от удовольствия, когда он начал двигаться.       — Сильнее, — пробормотал я, уткнувшись лбом в тыльную сторону ладони, лежащую на полу.       Аои вцепился пальцами в мои бедра и уже следующий толчок был гораздо грубее предыдущих. Мой зад обожгло болью, и я пронзительно вскрикнул, впрочем, не предприняв никакой попытки отстраниться — мне нравилось это.       Брат стонал и двигался все резче и жёстче, вдалбливаясь в меня мощными толчками так, что я содрогался всем телом и стукался лбом о ладонь.       Я почти не дрочил член — зуд в анальном проходе и удовольствие, потоками разливавшееся от него по телу были достаточными, чтобы подвести меня вплотную к сокрушительному оргазму.       Аои ускорился, явно перестав меня щадить и желая только кончить, задыхаясь от вибрации в заднице и бешеного удовольствия, всеми гранями играющего в каждом уголке тела.       И он опять кончил раньше меня, поганец чертов.       Я застонал, ощутив, как его член уменьшается в размерах и теряет твердость, выпуская в меня очередную порцию спермы.       Не дав брату и себе прийти в себя, я развернулся и опрокинул его на спину, усаживаясь ему на грудь и приставляя член к его губам.       Брат послушно раскрыл их, заглатывая плоть целиком, пропуская меня в свое горло и сжимаясь.       — Да, вот так! — я застонал и откинул голову назад, держа брата за волосы и трахая его рот. Аои мычал, и от его голоса по члену проходила приятная вибрация, только усиливавшая удовольствия. Выгнувшись в последнем спазме наслаждения, я кончил в горло брата, с силой оттягивая и сжимая пряди его волос, заставляя его кричать в голос.       Когда конвульсии оргазма перестали сотрясать мое тело, я отстранился от Аои и сел рядом с ним на колени.       Брат дрожал и всхлипывал: в его заднице все еще продолжал вибрировать дилдо, вкупе с трахом в рот вновь возбудивший его до предела.       — Ты — жадная до удовольствия сучка, — с некоторым презрением фыркнул я, вовсе не стремясь унизить этим брата. Именно таким он и был самым прекрасным, и пренебрежительные нотки в моем голосе только подстегивали его.       Но из-за него я кончил не так, как хотел, поэтому он заслуживал наказания.       — Тебе осталось еще три удара, — сказал я брату. — Плюс, скажем, семь за то, что не сдержался и кончил раньше меня.       Аои застонал, содрогнувшись всем телом. Он уже был порядком измучен.       Но я, не обращая внимания на его слабость, заставил его вновь подняться на ноги, чем вызвал новые конвульсии и крики.       Я подвел его к комоду и заставил опереться руками о край. Потом раздвинул ему ноги, придав более менее устойчивое положение и нагнул вперед.       На этот раз я вложил в удары больше сил и наносил их гораздо медленнее предыдущих, намеренно причиняя как можно больше мучений брату, которые он вполне заслужил.       Брат вскрикивал и стонал, дрожь сотрясала его тело, он тяжело дышал и всхлипывал, умоляя меня прекратить. Слезы текли по его лицу.       Он был почти на грани.       Я горящими жадными глазами вглядывался в брата, впитывая в себя его боль и муку, наслаждаясь его страданием и упиваясь ситуацией.       В конце концов, он опять кончил, струя спермы ударила из его члена, забрызгав комод, а сам он сполз на пол, содрогаясь от боли и удовольствия, шепча что-то неразборчивое, но походившее на слова благодарности.       Он был измучен и обессилен, тряпичной куклой распластавшись у моих ног. Я, наконец, отключил вибрацию и осторожно вытащил из него игрушку, после которой задний проход был неестественно расширен и открыт так, что видны были розоватые стенки кишечника. Ягодицы были красными от ударов, а кое-где определенно будут синяки. Я с досадой покачал головой, погладив горячую нежную кожу, из-за чего Аои протестующе дернулся и застонал.       Я поднял его и перенес на кровать, укладывая на мягкую простынь и позволяя расслабиться.       По внутренней стороне моих бедер стекала сперма брата, и по идее нужно было сходить в душ, но я не мог оторваться от него, нежно сцеловывая слезы со щек и зализывая ранки на искусанных губах.       Брат прижимался ко мне так преданно, откровенно, что я таял от нежности, заставлявшей любить его еще сильнее.       Он был прекрасен.       Сегодня была моя очередь диктовать правила игры, а завтра хозяином положения будет он.       И это возбуждало.       Я не был окончательно удовлетворен сегодняшней игрой, но завтра будет новая, и тогда я точно получу все, что хочу.       Главное — растянуть удовольствие, никогда не выпивая чашу до дна.       Тогда ее хватит надолго.