Каким бы пряным мгновение не было, нельзя пытаться его остановить. Мгновение должно оставаться снимком в нашей сумбурной голове. Пометкой в дневнике, обведённой в кружочек. Маяком, который уверенно светит даже в шторм.
Мы лежали на старых, ржавеющих рельсах железнодорожных путей. Хлоя курила, а я просто в небо смотрела. На это до дьявола чистое полотно. Иногда дыхание замирает на несколько миль, когда думаешь, что такой никем не прирученный простор глядит на тебя тоже. Небо дарит спокойствие в такие моменты, хотя умеет быть и жестоким. Знаете, когда-то слышала, что покой труднее всего описать. Настолько это хрупкая и неуловимая вещь. Её не заснять, не записать на бумаге, на камне не выбьешь, только на рельсах оставить можно. Потом уже приходи сюда, смотри, вспоминай. Но если бы мне задали такой вопрос: «Что для тебя покой?» Я бы сразу вспомнила курящую, синеволосую девчонку. Её тонкие пальцы, между которыми зажата горящая сигарета. Дерзость её розовых, искусанных губ и непокорность взгляда. От Хлои у меня глаза блестеть начинают. От того, кем она стала. От тайны, что она хранит за диафрагмой. Сложно составить у себя в голове полноценный пазл, когда кусочки не состыковываются. Я помню её другой. Совершенно иной. Те моменты из детства, что она рисовала для нас, не выгорят в моей памяти. Старые фотографии в её доме, где она совсем ещё девчушка в лёгком своём сарафане, неустанно напоминают о истинной хрупкости человека. Сейчас всё своё детство она тщательно выгоняет из себя, выдыхая его вместе с дымом дешёвого табака. А мне до мурашек нравится вдыхать его. Она воспитала в себе грубость за то время, пока мы не виделись. Она научилась быть сама себе опорой, запасным ребром и сама же себе умеет протягивать руку. Как небывалый Донкихот, освоила технику вытаскивания себя из болота за волосы. И через какой полигон она прошла, чтобы прийти к такому? Я не знала ответа. Я просто сжала её руку, крепко. Но она ещё крепче стиснула мою. Мне хотелось её поцеловать. Но поцеловала она меня. И это та область, где наши линии штрихуются не в одну и ту же сторону. Хлоя умела кивать жизни головой, не покоряясь ей. Без перемотки назад она всегда принимала верные решения, даже если они влекли за собой череду несуразных камней и событий. Она справлялась. Она не боялась их. Хлоя знает, как нужно смотреть в глаза бездне, видя в зрачках у неё свет. У её губ был привкус табака. Её язык умело, но аккуратно гулял у меня во рту. Напоследок, она чуть закусила мою нижнюю губу, стараясь, чтобы это казалось небрежно. Пелена выдуманной небрежности, под которой, если вспороть, обнаружишь безграничный нежный взгляд. Безразмерную любовь, которую она волочит так много времени, не зная, куда её деть. Хлоя умела оставаться смышлёным ребёнком с оружием.Она вся была как хорошо заточенный ножик из хрусталя.