Часть 1
1 июля 2016 г. в 21:30
Корво снится Бездна. Парящие острова, с которых свисают облепленные комьями земли уродливые корни кривых обезображенных деревьев, и зависшие в пространстве полуразрушенные здания, рассыпавшие вокруг себя кирпичную крошку. Корво поднимает голову, чтобы посмотреть туда, где в реальности находится небо. И мир переворачивается. Защитник цепляется за осыпающийся под пальцами край искорёженной какой-то неведомой силой стены, пытаясь не соскользнуть в разверзшееся под ногами небо. А Бездна смеётся и кружит ему голову, Бездна рычит от отчаяния вместе с ним, но не хочет помочь.
Корво знает, что здесь нельзя смотреть на небо цвета ворвани, но почему-то каждый раз всё равно смотрит.
И если ему удаётся продержаться достаточно долго, вцепившись в камень и содрав об него все ногти, если Бездне наскучит наблюдать за его бессмысленной тягой к жизни, то она может смилостивиться. Перевернёт мир ещё трижды, бросив защитника на потрескавшуюся мраморную плитку, оставит беспомощно ловить ртом воздух и затаится, выжидая.
Если Корво везёт, то он в состоянии подняться. Вытирает окровавленные ладони о плащ, морщится при попытке вздохнуть. Кто сказал, что во сне нельзя почувствовать боль? Бред. Бок режет так, словно сломана пара рёбер; пальцы саднят. Но оставаться опасно: кто знает, какая из тонких трещин в полу вдруг расширится, расколет островок под ногами на две части? Кто гарантирует, что эта трещина сейчас не под ним, не выжидает момента, чтобы затянуть его в Бездну?
Гаррету не снится Бездна. Ему снится Эрин. Она падает снова и снова и кричит ему: «Дай мне Коготь!» Но Когтя нет, и мужчина лишь крепче вцепляется в выскальзывающую из его руки хрупкую ладонь. Чувствует, как хрустят пальцы девушки от его хватки.
Но это всё равно никогда не помогает. И каждый раз Гаррету приходится выбирать: падать с ней в голубое сияние, не отпуская её руку, или остаться в живых, остаться наверху в одиночестве. Почему-то он никогда не выбирает первый вариант.
Если бы Корво попросили охарактеризовать Бездну в трёх словах, в первую очередь он обязательно назвал бы неизменность и движение. Пока он идёт по мостовым, проложенным в нигде, дорога под его ногами извивается и дышит, бугрится и распадается на части. И каждую секунду он рискует упасть во внезапно образовавшуюся пропасть. Но стоит обернуться — и позади будет всё та же ровная тропа, целая, незыблемая, исчезающая в голубоватой дымке. Обман.
Третьим словом была бы беспомощность. Корво боится перешагивать через узкие щели, потому что они могут в любое мгновение легко разойтись, словно швы на одежде, увлекая неосторожного путника вниз. Он опасается использовать Перенос, потому что тот может попросту не сработать. А может и сработать, только очутится защитник не там, куда смотрел, а двадцатью метрами левее, над синей дымчатой пропастью. А может, это вовсе не Перенос работает не так, как положено, а сама Бездна двигает предметы, когда Корво прикрывает глаза?
Гаррет знает, что Эрин где-то внизу и ещё жива. Ему кажется, он слышит её голос. Но чтобы проверить, нужно сделать шаг с края. Сделать шаг и упасть вслед за ней. Страх сковывает его по рукам и ногам, не позволяя совершить безумный поступок даже во сне, разум не даёт телу воли пойти на явное самоубийство.
— Долго ты ещё будешь терзать меня? — шепчет Гаррет в лазурную пустоту.
А та лишь смеётся в ответ:
— Пока ты не узнаешь, что такое падение.
Оступившись, Корво падает в тысячный раз и знает, что будет и тысяча первый. В животе щекотно, сердце панически колотится в грудной клетке. Тело кажется таким невесомым, словно оно пусто внутри, а сверху осталась лишь тонкая оболочка. Корво летит вниз целую бесконечность. Неудивительно. У Бездны нет дна. Он будет падать, пока не проснётся.
Пока не очнётся, резко сев на кровати и хватая ртом воздух. Рядом мечется в полусне встрепанный Гаррет. Корво будит его, помогает размотать плотно обернувшееся вокруг вора одеяло. Тот тяжело дышит, со свистом втягивая носом воздух, трясёт головой, прогоняя прочь остатки плохого сна.
— Всё в порядке? — спрашивает защитник, когда Гаррет наконец откидывается обратно на подушки.
— Да. Спасибо, что снова выдернул меня из этого кошмара.
Они молчат, наверное, одну небольшую вечность.
— Гаррет, что тебе снится?
Не то чтобы Корво надеялся на ответ. Он спрашивал уже тысячу раз, но может спросить и в тысячу первый. К его удивлению, вор трёт пальцами переносицу, словно собираясь с мыслями, а затем, нашарив другой рукой ладонь Корво, стискивает её и говорит:
— Мне снится, что я не могу сделать шаг и упасть.
Защитник сжимает пальцы в ответ.
— Тогда тебе очень понравился бы мой кошмар.
И в тысяча первый раз, когда Гаррет хватает за ладонь человека, падающего в пропасть, он наконец решает упасть вместе с ним. Закрывает глаза и даёт себе провалиться в пустоту. Но нет ни удара, ни боли: ведь во сне нельзя почувствовать боль, верно? Зато можно почувствовать невесомость и пальцы, переплетающиеся с его пальцами. Теперь он знает, что такое падение.
В тысяча первый раз, когда Бездна вновь переворачивает мир вверх ногами, Корво больше не цепляется за край стены. Он держит за руку Гаррета и падает в небо вместе с ним. Как всегда — целую бесконечность, только в этот раз ему совершенно не страшно.