ОРВИ

Тот вечер ничем не отличался от остальных. Разве что солнце, жарившее с самого утра, вдруг затаилось за плотной стеной мрачных туч, которые к вечеру разродились самым настоящим ливнем, да еще с громом и молниями в придачу. Тилль очень был доволен тем, что не запланировал никаких дел на вторую половину дня, потому сейчас наслаждался со стороны непогодой, бушующей за окном. Внезапно раздался весьма настойчивый стук в дверь. Кто бы это мог быть, Линдеманн и не предполагал, но все равно соизволил открыть. На пороге он обнаружил жалкое, мокрое и дрожащее подобие никого иного как Рихарда Цвена Круспе. − Рих? — недоуменно произнес хозяин. − Он самый, − ответил тот, стуча зубами от холода. — Пустишь погреться или мне тут дальше в ледышку превращаться? − Заходи, − спохватился Тилль, пропуская Рихарда внутрь. — Так как тебя занесло в мой район? Довольно далеко от твоей квартиры. − Не важно, − буркнул Круспе, стягивая с себя мокрую майку и вытираясь выданным ему полотенцем. Впрочем, Линдеманн не особенно удивился такому внезапному визиту. У них с Рихардом была молчаливая договоренность по поводу непредвиденных ситуаций, из которой исходило, что в любое время суток каждый из них мог заявиться к другому без предупреждения. Чуть позже, закутанный по самые уши в плед и примотанный еще сверху шарфом, Рихард сидел на кухне у окна, наблюдая за каплями, ползущими по стеклу, и грел ледяные пальцы о чашку с чаем. − Иногда мне кажется, что ты чересчур заботлив, − проворчал Цвен, скосив взгляд на Линдеманна. − Твоего прошлогоднего воспаления легких мне по самое не балуйся хватило, − возразил Тилль. — У меня ж рука не поднимется уколы тебе делать. − Очень надо прям, − обиженно сказал Рихард, натягивая ткань на глаза, лишь бы ничего не видеть. − И вообще, я б тебя к своему заду не подпустил бы, − пробормотал тканевой кокон. − Уж если бы припекло, ты бы и не то сделал, − ухмыльнулся Тилль, лениво потягиваясь в кресле. − Если б припекло, я б пошёл к Риделю или к Флаке, − возразили ему. − Что, не доверяешь? — Линдеманн бросил пристальный взгляд на Круспе из-за книг, на что тот промолчал. — Как красноречиво, − вокалист перевернул страницу. − И вообще, может мне поддержка нужна. Моральная, − подал голос обычно неразговорчивый в этом плане Рихард. − Хм, что ж ты сразу не сказал? — Тилль отложил потрепанный томик в сторону. − Ты ж соулмейт мой, сам знать должен, − ехидно фыркнул тот. − Да в последнее время я тебя вообще не чувствую. Все ощущения притупились, − Тилль потер виски. − С чего это вдруг? − спросил Круспе. − Понятия не имею. Как-то в один момент я понял, что что-то не так. Это началось недели две назад. И не только способности соулмейта не работают, а еще меркнут краски, дышать становится труднее. − Извини, но я ничем не могу тебе помочь, − он пожал плечами, − может это из-за того, что мы с тобой ругаемся часто? − Я уже не знаю, чего и думать. Может, из-за этого, может, нет. Рихард, понимаешь, я понял, что теряю тебя, а сам растворяюсь в этой странной серой рутине…черт, − Линдеманн закусил губу чуть ли не до крови, полубезумно глядя на Круспе. − Прости меня, Тилль, − услышал он, и живой клубок оказался рядом. − И ты меня, − Тилль притянул к себе упакованного в одеяло Рихарда, погладив по макушке и взъерошив смоляно-черные волосы. Похоже, это и было нужно Круспе — человеческое тепло. − Какой же ты горячий… сквозь ткань даже чувствуется, − тихо прошептал гитарист. − У тебя пальцы ледяные, − сообщил Линдеманн, нашарив руку Рихарда под пледом и сжав ее в своей ладони. − Упс, я и не заметил…от злобы всё от моей, − раскаивался Круспе. − Нет, просто терморегуляция нарушена, − хмыкнул Тилль, коснувшись губами виска Рихарда. − Или температура, как в нашем случае. Ты все-таки простудился, воробушек. − Класс, − констатировал Рихард обречённо. − Я так сильно похож на птичку? На воробья в данном случае? − Есть немного. Растрепанный такой же. И взгляд одновременно и чуть испуганный, и немного дерзкий. В общем, как я люблю. − Отогревай меня теперь, филин, − усмехнулся Рихард, чихнув. − Ладно, ладно, − Тилль сверкнул вдруг позеленевшими как крыжовник глазами, и Рихард ощутил у себя на ребрах его горячую ладонь, а потом и обжигающее дыхание на шее. Он шумно выдохнул, чувствуя, как ускоряется пульс, начиная стучать набатом в ушах, а кожа вспыхивает от таких легких и невесомых прикосновений Линдеманна, необходимых Цвену как воздух. Он слабо улыбнулся, потерся своей щекой о небритый подбородок Тилля. Губы сами находят друг друга. Впуская язык Линдеманна в свой рот, Круспе думает, что давно было пора встретиться и устранить эти чертовы разногласия. Он перелазит к Тиллю на колени, приобнимая его одной рукой за шею и вдыхая такой родной терпкий запах. Рихард вздрагивает, когда Тилль очерчивает большим пальцем контур его ключицы. Гитарист обхватывает ногами партнера за торс, чуть ерзая на самом сокровенном, чем срывает с губ Тилля короткий полувздох-полустон. Рихард жмурится, когда Тилль увлекает его в более глубокий, жгучий и страстный поцелуй. Они целуются так пылко, что не хватает кислорода, и алые пятна мельтешат перед глазами. Цвен притягивает Линдеманна к себе, ближе, ближе, как можно теснее, словно боится, что тот исчезнет. Ощутив знакомую железную хватку на своей заднице, Круспе закусил губу, дабы отогнать накатывающую волнами сонливость. Определенно, он все-таки простудился. Тилль всегда понимал все без слов. Потому Рихард внезапно понял, что стало чуть посвободнее, и свернулся клубком у Линдеманна на коленях, постепенно проваливаясь в такой желанный сон. Тилль коснулся напоследок губами разгоряченного лба соулмейта и принялся шарить по карманам, разыскивая специальный леденец, ибо никотиновая ломка опять напомнила о себе. Вокалист тоже начал погружаться в вязкую, прилипчивую дрему с привкусом мяты на языке и ощущением приятной тяжести у себя на коленях.