Что если я вернусь к тебе?

Достаточно долгое время, которое уже не вернуть для более полезного дела, перетаптываюсь с ноги на ногу подле окрашенной в белый цвет двери кабинета биологии, и все никак не могу решиться зайти в него. У меня почему-то присутствует ошибочное мнение о том, якобы там сейчас пусто, что будет мне отчасти на руку, поскольку придется ещё тянуть время на поиски своего класса или удастся побыть наедине со своими домыслами, если вдруг с расписанием все верно. Однако, если посмотреть на это с другой стороны, то так я только пропущу очередной учебный день, после чего уже будет не отвязаться от разговоров об опозданиями со всеми, кому не лень об этом допрашивать. Чего-чего, а это мне не особо хочется ожидать сегодняшним вечером, и никаким вообще, если на то пошло. Крепко сжимаю дверную ручку и перебираю на ней пальцами, замечая, как на свету поблескивает лак для ногтей. Только жаль что он преобладал тёмным цветом — тёмно-синим — какой я постоянно наносила, чтоб не бросался в глаза ни родителям, ни придирающимся учителям по поводу внешнего вида, стоит только прийти какой-то проверке. Да и саму отвлекают яркие цвета, из-за которых моё подсознание невольно уходит в что-то наподобие транса, тем самым увлекая и другие остатки разума в небытие размышлений, и нередко не имеющих никакого смысла. Эти моменты я ненавижу больше всего, как ни странно. Шмыгнув напоследок носом перед тем, как увидеть ожидаемую картину, распахиваю дверь и, не запланировано зажмуриваясь, делаю несколько шагов вперед. Рука всё ещё покоится на металлической дверной ручке, сжимающая её до побеления костяшек и выступления синеватых ветвей вен через незначительный слой кожи, что мне не особо нравится — как будто приклеилась к ней, отчего освободиться уже гораздо труднее из-за каких-то левых игр разума, которые, кстати, тоже ненавижу; которые появились после того ужасного случая, как подумали родители, ибо я в этом ничего особенного не нашла. Класс моментально загудел в самых разных значениях, следовало только им обратить на меня внимание: парни стали перешёптываться, улыбаясь и говоря что-то наподобие «какая милая», девушки тоже перешёптывались, но уже более в злом и завистливом тоне, если мне правильно подсказывает второе «я». Однако мой взгляд падает не на многочисленных подростков, которые так и стараются обратить моё внимание на себя, дабы получше разглядеть, а именно в самый конец класса, где на последней парте возле окна разместился тот самый парень. Тот самый сидел в весьма ожидающей позе для ленивых, какая частенько попадалась в далеком первом и втором классах, только среди других знакомых: скрестив руки на парте и положив на них голову, якобы она весит целую тонну, что уже невмоготу удерживать ее на весу. Между своеобразным делом он отбивал ритм ногой, также изредка барабаня пальцами по поверхности деревянного стола. Однако, те звуки, что выходят из его действий, никому не слышны из-за гама, но я будто слышу их; будто ощущаю внутри сердца и в пульсации в районе висков... Вероятно, за его взлохмаченными волосами скрывались тонкие провода наушников, какие попались мне под взор совсем недавно, а потому он не сдержался и стал кое-как подражать музыке. Хотя, кто его знает? В любом случае, все мы поддаёмся любимой мелодии, не удерживаясь от того, дабы не подпеть ей, или сделать что-то, чтобы окончательно погрузиться в мир прекрасного голоса человека и хорошо подобранных звуков, соединенных вместе в определённом порядке, которые нам так нравятся. Возможно я все-таки говорю за саму себя, но на сто процентов уверена, что большинство бы разделило моё мнение. Совсем неожиданно, даже для самой себя, вздрагиваю от строгого голоса классной руководительницы над самым ухом, которая представила меня классу и попросила, если не приказала, сесть на последнюю парту среднего ряда в связи отсутствия свободного места. Покорно кивнув, принимаюсь медленно брести по одному из четырех проходов к назначенному месту, проводя ногтями по гладкой стене помещения, стараясь издать как можно меньше лишних звуков типа скрежета или шарканья подошвы каблуков.Под многочисленные любопытные взгляды новых одноклассников сажусь на своё место и, раздраженно выдыхая воздух со свистом, лезу в сумку за тетрадью. Никогда не любила изучающие взгляды на своей персоне, которые так и «бегают» по всему телу, как бы не старалась не обращать на них должного внимания. Все попросту было без толку, к огромному сожалению, от которого так просто не отделаешься. Чёрт, а жаль. Краем глаза замечаю, что тот парень даже не потрудился подготовиться к уроку: ни достать учебник, ни тетрадь, ни дневник. Господи, да куда же смотрит учительница в такие моменты? А если вдруг заглянет директор или та же проверка, что они на это скажут? Конечно, возможно не обратят никакого внимания, но все-таки это не дело — не подготовиться к уроку. Будет, естественно, занятно, если на второй месяц учебы никто не станет подготавливаться... Вот тогда-то будет забавно посмотреть, что выскажут взрослые на такой глупый феномен. Я просидела весь урок высоко задрав подбородок, словно чересчур высокомерная императрица, как это необходимо в таких заведениях, и, очень странно даже для себя, отмечаю, что сосредоточиться на нём так и не смогла, как бы того не желала всеми высшими силами. Все мои мысли были об этом крайне подозрительном парне, который меняет свой настрой моментально, что даже уследить за этим практически невозможно. Что-то с ним не так, что-то в его поведении не то. Может быть просто у него сегодня был плохой день? Со звонком на перемену выхожу в коридор почти что первая, и в задумчивости облокачиваюсь об твердую стену перед еще одним кабинетом, только в этот раз подле химии. В голове не укладываются все догадки, и не самые позитивные, которые пришли на ум из-за его поведения. Все кажется ужасным вплоть до того, что он болен раком, что уже смешно и нелепо. Не может быть, что подросток умудрился подхватить такое, даже при этом не облысев или не став такими, как показывают в различных фильмах про всяческие эпидемии. Значит, вполне вероятно, что болезнь тут ни причём. Через несколько минут передо мной оказались два силуэта: парень-блондин и девушка-брюнетка, но с покрашенными светлыми прядями до лопаток, что ей очень шло. Однако оба, как один, лыбились во все тридцать два зуба и прямо сияли от счастья, отчего я и улыбаюсь, только не с таким энтузиазмом, как у этих двоих. Возможно от того, что мне стало немного страшновато, ибо вдруг они что-то задумали учудить, что плохо скажется на моей персоне. — Нам очень приятно с тобой познакомиться, — улыбнулась девушка и вытянула раскрытую ладонь вперед для рукопожатия, на пальце которой красовался здоровенный перстень с розоватым камнем. И судя по «потрепанности» этого янтаря, то он не совсем настоящий. — Если нужна будет помощь, то обращайся. Мы всегда рады помочь такой милашке. — Класс у нас дружный, так что думаю, проблем не будет, — добавил блондин и повторил те же действия, что и девушка. Вопросительно поднимаю бровь, поскольку не знаю их имен, даже если можно было узнать в списке учащихся, который у всех на виду висел на первом этаже возле раздевалок. Не могу же я сказать «эй ты» и что-то у них спросить, поскольку будет казаться невежливым и чересчур надменным, чего уж точно не должно сейчас прозвучать ни под каким предлогом. — Ой, забыла представиться! — воскликнула брюнетка, к моему счастью, и положила руку на плечо своего друга. — Это Дилан-красавчик, а я Стейси. — Приятно познакомиться, — кивнула я и облегченно выдохнула, поскольку не пришлось самой что-то спрашивать. Про себя отмечаю, что они довольно хорошие и с ними можно заводить дружбу, от которой будет только польза, а не вред и потраченные нервы. Сейчас мне меньше всего хочется заводить неправильных знакомых, да и вообще разговаривать не хочется из-за подпорченного настроения из-за того самого парня. Однако приходится нервно сглотнуть, дабы не взболтнуть лишнего, и еще раз мило улыбнуться. — Ребят, а это кто? — я указала на своего спасителя, который уже стоял недалеко от нас. Мне было очень интересно знать о нем как можно больше, причину которого не знаю. — Это Крис Грэман, — добродушно ответил Дилан и мимолетно глянул в сторону того юноши. — Он всегда такой отстранённый или что-то произошло? — Что-то произошло, — с горечью ответила брюнетка. — Таким он был не всегда. Всё началось семь месяцев назад, но раньше мы с ним хорошо общались, дружили, а потом он резко изменился. Причём в худшую сторону. — Вы не спрашивали что произошло? — Конечно спрашивали, но Крис ничего не рассказывает, — развела руками девушка и тоже покосилась на молчаливого одноклассника. — А я-то сначала подумал, что ты его подруга. Я вопросительно взглянула на Дилана, пытаясь понять, что он имеет в виду. Как вообще можно было назвать меня его подругой, если мы при них даже не разговаривали или, в глупом, на худой конец, случае, сюсюкали, как парочка?! Мать твою, да как могло ему прийти такое в голову, а? Это же глупо и несуразно даже для этого блондина, а ведь я знаю этого юношу чуть больше минуты, и уже задаюсь вопросом... — Ну ты в его кофте, как бы, — парень кивнул на вещь, в которой я сейчас была. — Ах, это, — я опустила голову вниз и оттянула край вещи снизу, чуть ли не входя очередной раз в транс задумчивости. Благо быстро убираю руку от ткани и снова устремляю взгляд на новых знакомых. — Я просто замёрзла, и он мне одолжил её. Как видите, оделась я не по погоде. Они быстро переглянулись, но ничего не сказали. Немного молчу, а потом добавляю еще интересующий меня вопрос: — А учителя позволяют ему так на уроках сидеть? — Он у нас отличник, так что его не трогают. Может уроки он и не слушает, но работы пишет хорошо, и даже не знаю, как у него это получается, — Стейси демонстративно пожала плечами. — А ещё у него проблемы из-за меня с каким-то Зеном, — не успеваю прикусить вовремя язык, а потому тут же получаю за это хмурые взгляды. — Блять, его что, опять изобьют?! — блондин стиснул зубы и грозно рыкнул, из-за чего вздрагиваю как осенний лист. — Опять? — не понимаю, вообще ничего не понимаю. — Мне казалось, что он не даёт себя бить. — Знаешь, у меня такое ощущение, что Крис специально старается нарваться на неприятности, — с грустью сказала девушка. — Он, в принципе, может им ответить, но кажется, что не хочет. Учителя, из-за связей папы Зена, просто-напросто закрывают на это глаза. — А нам сказал не лезть и не помогать ему, — добавил Дилан, сжав кулаки. — Ёбанный придурок! «Интересно, что же у него такое случилось, что он так поступает с друзьями и с собой?..» Я снова посмотрела на Криса, невольно жалея его судьбу. Мне не раз приходилось горевать и рыдать крокодиловыми слезами из-за киношных и книжных персонажей, но тут-то живой человек, а не просто актёр, который кое-как сыграл свою роль. Тут совсем другое, отчего мне уж точно не избавиться никогда.

***

Мы переходили в другие кабинеты в течении целого долго текущего осеннего дня, но поза Криса так и не менялась — он все по-прежнему сидел понурив голову на деревянную поверхность парты, только уже не постукивая ногой и пальцами в такт музыке. Да и наушников я не заметила, как бы не вглядывалась в его силуэт. Были лишь только взлохмаченные русые волосы и рука, прикрывающая лицо «от» и «до», что не видно было его эмоций или, в крайнем случае, каменного лица, застывшего в безразличии. Шёл последний урок, которого все так ждут, дабы убежать прочь от этих нудных стен и заняться своими любимыми делами, что даже видно во всю, как одноклассники бездельничают, то и дело подкидывая друг другу записочки. Странно, что учитель не обращает на это внимание, а попросту ковыряется в полке, со стороны которой постоянно доносятся шорохи фантиков, если не ошибаюсь. А я не ошибаюсь, поскольку доказательством служит доносящееся чавканье так называемого преподавателя, что является самым возмутимым, что попадалось мне в школе. Да ну и плевать, ведь я и сама уже предостаточно проголодалась, так что вполне разделяю нужды учителя. Между тем, всё время поглядываю на Криса, думая, что незаметно ни для него и никого другого, пытаясь придумать или как-то оправдать его поведение. Однако мне кажется, что чтобы разобраться во всём, надо поговорить с ним наедине. Только вот незадача: когда мы остаемся вдвоем, меня всю трясет, а в голову лезут не очень-то приличные мысли насчет того, что мы одни в помещении. Этого я боюсь больше всего, боюсь, что могу совершить нечто плохое и отвратительное во всех смыслах. — Знаешь, меня бесят, когда на меня так беспардонно пялятся, — русоволосый, не меняя позы, повернул ко мне голову, значительно хмуря брови и поблескивая усталостью в глазах. Меня передёрнуло, и я быстро отвернулась, попутно заливаясь краской и ошарашено бросая взор на обои с серыми ромбиками, стараясь сдержать себя и не посмотреть снова в его сторону. Мне настолько стыдно не было еще никогда, и даже в тот момент, когда я нагло своровала у тёти пудреницу семь лет назад, мне как раз об этом мама недавно рассказала, а точнее напомнила... «Что это, блять, такое было?!..» Его серьёзный взгляд пробрал меня до самых костей, возникновения сильного табуна мурашек, а сердце сжалось, словно под прессом. Такое чувство было лишь раз, однако с чем оно связано я точно не помню.