Тьма опустилась на Средиземье...

      Тьма опустилась на Средиземье... Ну, то есть не совсем так. Около одиннадцати часов вечера чудесного июльского дня в коммунальной квартире номер 4 дома, расположенного в Средиземском переулке провинциального городка N, погас свет. Оборвался драконоподобный рев пылесоса, замолчали два телевизора, радиоприемник и даже допотопный патефон почему-то затих, не успев допеть унылый гномский романс. Тишину нарушал лишь утробный вой дворника-оборотня Семен Семеновича, имевшего привычку в это время разгадывать кроссворды, сидя на унитазе.       Возмущенно захлопали двери, и жители коммунальной квартиры высыпали в общий коридор. Вот они, перед нами, совсем как на ладони. Владельцы, собственники и гости всех семи комнат квартиры под номером 4, столь разного размера, фасона и содержания. Больше всех недоволен был глава леприконского семейства товарищ Рыжиков, оторванный от просмотра футбольного состязания между командой эльфов и орков. В одной руке он сжимал ополовиненную кружку эля, второй гневно сотрясал сушеную воблу.       Жена товарища Рыжикова, по слухам имевшая застарелую любовную связь с оборотнем Семен Семеновичем, наоборот была весьма обрадована тем, что можно прервать отглаживание ненавистных мужских рубашек. Она роняла с полных плеч пестрый халатик и стреляла глазами в темноту коридора. Единственная же их дочь – рыжеволосая феечка Эльза, воспользовавшейся суматохой, уже сбежала с эльфом Глорфиндэлем - сыном товарища Мирослава Зауныва, руководителя самодеятельного хора города N и, одновременно, являющегося главой профсоюзной ячейки завода имени Трандуила, директором которого был товарищ Рыжиков. Сам же Мирослав уже третий день не выходил из творческого запоя и был не в силах оторваться от ускользающей рифмы.       Громко галдели на своем языке гномы-шахтеры, приехавшие из ближнего зарубежья работать по найму. Никто не мог точно сказать, сколько их проживает в выделенных Исполкомом комнатах, они приходили со смены ночью, что-то негромко пели, возясь на коммунальной кухне, исчезали утром, оставив забитым шерстью из своих бород, сток в ванной, порой подворовывали стиральный порошок и хозяйственной мыло, но в целом, были настроены весьма дружественно.       Из ванной громко кричала дриада, колотя маленькими кулачками в стену и требуя Семена Семеновича принести ей свечку и помочь потереть спинку. Она приходила в гости к завхозу Федору Дормидонтовичу, поскольку являлась дальней родственницей брата второй жены его сослуживицы и жила в ветхом бараке, в котором не было воды и канализации. А еще она очень любила оборотней, особенно неженатых и живущих в собственной шестиметровой комнате с видом на кирпичный заводик. Сам Федор Дормидонтович с женой и двумя детьми, тем временем, варил фирменный хоббитский борщ. Божественный аромат щекотал ноздри, дразнил и обострял обстановку.       Последней из своей комнаты вышла троллиха Зинаида. Она работала в колхозе дояркой, вставала затемно и спать ложилась с курами. Гомон в коридоре оторвал ее от сладких снов с участием товарища Зауныва. Зинаида встала в дверном проеме, уперев руки в необъятные бока, и рявкнула на собравшихся: - Че шумите, оглоеды? - Свет отключили... – робко пискнул кто-то из толпы. - Дак это, в ЖЭК надоть кого-нибудь послать – задумчиво почесала Зинаида массивную челюсть. – Саурон Матвеевич разберется... А то ить у меня мясо в холодильнике заморожено... - А я говорю, это пробки выбило! Экономнее надо с электричеством, а не как некоторые! - Глава семейства хоббитов намекал на имевшие место быть скандалы с товарищем Рыжиковым, обладателем привычки использовать все электроприборы сразу и забывать выключить за собой свет в туалете. - А за свет-то вообще кто-нибудь заплатил? – неожиданно поинтересовался хрипловатым голосом оборотень.       Толпа загомонила, заспорила. Спор готов был с минуты на минуты перейти в драку. Неожиданно со стороны кухни раздался грохот, будто что-то тяжелое покатилось по полу. Обитатели квартиры номер 4 бросились на звук. Неровный свет полной луны высветил опустевшую кастрюлю из-под борща, сиротливо лежащую на полу. Чьи-то маленькие ножки протопали и исчезли во тьме.       Часы пробили половину двенадцатого. В ванной, поскользнувшись на мыле, упала дриада. Жена товарища Рыжикова томно вздыхала и прижималась к старому тулупу, висящему в коридоре, думая, что это дворник Семен. Федор Дормидонтович рыдал на плече жены. Гномы молча что-то быстро жевали, а Эльза Рыжикова и Глорфиндэль целовались за холодильником. Тьма опустилась на Средиземье...