Конченый в высоких нотах

      В небольшой комнате жужжит аппаратура. В лицо бьет свет от экрана, на котором видны звуковые дорожки. Юнги не моргает, всматривается, чтобы всё легло идеально на его музыку. Убирает шум, добавляет эхо в конце и одновременно смотрит на синтезатор, думая, добавлять ли очередную дорожку. Две с половиной минуты. Это мало, но будет ещё секунд десять вступление. — Хён, принеси воды, — просит Чимин, открывая дверь. — Давай последнюю фразу запишем, — говорит Юнги, не обращая внимание на жалостливые глаза тонсэна, — на октаву выше возьми, иначе получается какое-то дерьмо. Пак закатывает глаза, хлопает дверью и возвращается к микрофону. Он смотрит на хёна через стекло, тот снова недоволен чем-то, ворчит себе под нос, и его лучше сейчас не трогать. Чимин прекрасно понимает, что Юнги хочет как лучше, но иногда старший просто не следит за своим языком. И когда-нибудь терпению Пака придет конец. — Чимин-а, — кричит Мин, и едва не лезет на окно, тыча пальцем в слова. Тонсэн сжимает зубы и выдыхает через нос. Этот хён просто невыносим. — Чимин-а, — снова зовет старший, — давай последнее слово заменим? Только последнее слово, ладно? По музыке идеально подойдет. Берешь ту же фа, но на октаву выше. Младший от удивления рот раскрыл. — Ты нормальный? Хён, я не смогу, хё-о-он! Но Юнги не обращает внимание на эти крики, кивает сам себе и включает музыку. С самого, чтобы его, начала. Чимин обиженно дует губы, трогает себя за горло и обещает после записи с Юнги вообще не разговаривать. Так продолжается ещё пять раз. Пак прерывается на воду, пьет немного и вновь пробует спеть, но в конце голос срывается, образуя неуместный фальцет с хрипотцой. Чимин пытается выйти на микст, но связки подводят. В итоге, парень снимает с себя наушники. — Погоди, стой, — Юнги искренне удивляется, когда ему даже не отвечают, хлопают дверью и намереваются уйти. Мин подрывается с рабочего кресла, сразу же спешит к двери, закрывая её, как только Чимин тянет за ручку, — куда ты собрался? — Хён, попроси Чонгука спеть, у меня не выходит, — бросает раздраженно тонсэн, про себя бесится и признает, что ни в какую не может найти ту самую золотую середину. А золотой макнэ сможет — на раз-два. — Он не сможет, — уверенно говорит Юнги, не убирая руки с двери. Старший смотрит на Чимина, другой рукой скользит от плеча к запястью и переплетает свои пальцы с чужими, — мне нужен только твой голос, Чимин. Давай мы не будем закатывать истерики и снова попробуем, ладно? Я устал не меньше тебя, думаешь, в кайф мне сидеть по ночам и переписывать здесь всё? — Юнги-хён, я же не говорю, что больше тебя работаю, просто не выходит у меня. — Послушай, но я же слышу, что еще немного и всё получится. Поверь мне, Чимин. Хочешь ведь наших Арми удивить? — старший щелкает Пака по носу, отчего тот тянет улыбку, убирая свою руку от дверной ручки. — Хочу, но, хё-о-он, это высоко! Даже для меня, — гнёт своё тонсэн. Мин вздыхает раздраженно, щурит глаза и приближается к лицу Пака. — Ладно, — кивает Юнги, резко отстраняясь, — ладно. На сегодня можешь идти, продолжим завтра. — Ты серьезно? — младший быстро моргает, удивляясь доброте хёна. Чимин не ждет очередного кивка, он сразу же выпрямляется, сияет весь и обхватывает ладонью шею Юнги, резко дергая на себя. Губами вжимается в сухие и теплые губы старшего. Мин успевает только податься вперед, собираясь углубить поцелуй, как Чимин отстраняется так же неожиданно, как и поцеловал, а после и вовсе сбегает из кабинета. — Не можешь, значит? — говорит сам себе Юнги, вытирая нижнюю губу большим пальцем. — Ты у меня не только микст, все октавы, чтоб его, возьмешь. В книгу рекордов Гиннеса попадешь. Мин подходит к рабочему столу, собирая бумагу в одну кучу, а перед глазами уже идеальный план, как заставить Чимина взять эту гребаную «фа». Если Пак не может взять высокую ноту, значит, высокая нота должна взять Пака. Всё просто. Старший улыбается сам себе, цепляет к куртке микрофон и забирает ключи. Свет в кабинете гаснет.       После тренировки, где-то за полночь, Чимин плетется в общежитие в одной толстовке на застежке. Штаны колышутся где-то на тазовых косточках. Носки кроссовок шаркают по земле, создавая хоть какой-то шум в подворотне. Пак зевает в маску, поправляет кепку, натягивает чуть ли не на глаза, когда недалеко видит подпирающего стену человека. Сердце стучит сильнее, шаги всё ближе и Пак уже молится про себя, чтобы тот пьяница не вырвал на него. Чимин проходит мимо, задерживая дыхание. Хочет выдохнуть с облегчением, как внезапно его плеча касается чужая рука. Пак не оборачивается, срывается на бег. Он бежит вдоль проулка, перепрыгивает через пьяниц, а сзади себя слышит торопливые шаги. Чимин судорожно размышляет, куда ему бежать и корит себя за то, что не поехал вместе с менеджером. К общежитию нельзя, — решает Пак, — ещё сталкеров ненормальных не хватало им. Шаги сзади уже не слышны. Чимин оборачивается, чтобы убедиться в своей безопасности, а когда поворачивает голову, перед ним, прямо на расстоянии вытянутой руки, стоит та же фигура. В руках пистолет. Пак чувствует волнение где-то посреди горла. Он не может ни кричать, ни звать на помощь. Голос, предатель, первый наложил в штаны. Рука с пистолетом подзывает к себе. Чимин послушно следует, едва стоит на ватных ногах и ощущает, как его щеки и уши горят от волнения. — Не будешь кричать? — спрашивает парень в маске. Пак уже ничего не слышит, только мотает головой, а после вбирает резко воздух, когда его хватают за запястье и толкают к стене. — Кричи. — Что? — шепотом интересуется Чимин. — Кричи, чего непонятно? Жить хочешь — ори, давай, — повторяет неизвестный, тыча пистолетом прямо в живот Паку. Тот вдыхает, живот в себя, неосознанно подтягивается по стене вверх, а взглядом бегает по маске нападающего. Пистолет касается солнечного сплетения, скользит выше и упирается горячим дулом в шею. Чимин жмурится, не в силах хоть что-то из себя выдавить и чувствует, как напрягается чужая рука. Пак ощущает, как с него стягивают маску, опуская вниз на подбородок. Как чужие губы касаются его, целуют аккуратно и только тогда появляется уверенность. Чимин кусает неизвестного за язык, отпихивает от себя, пытаясь вырвать из чужих рук пистолет. Он держит оружие в дрожащей руке, цепляется второй и прицеливается на человека. — Давай, п-показывай лицо своё, — Чимин дрожит, ему страшно, хочется в общежитие и ещё подкатывает тошнота. — Тебя будут насиловать, ты даже и не пикнешь, — с раздражительностью произносит парень, снимая свою кепку. Чимин от неожиданности отступает назад. — Юнги-хён? — шепчет младший, опираясь о стенку. А после смотрит на пистолет в своих руках и отбрасывает его на пол. — Ты долбанулся? — А что такого? — словно ничего и не было, спрашивает хён, поднимая с пола оружие. Он наводит прицел на Чимина и жмёт на курок, отчего органы Пака сжимаются в комок. Из дула выглядывает едва заметный огонёк. — Чуть зажигалку не сломал. — Т-ты, — Пак отстраняется от стены, приближаясь к хёну, — ты вообще нормальный? Хён! Твою мать, я чуть в штаны не наложил. Ты зачем это устроил? — Как зачем? — возмутился старший, сразу же сводя брови на переносице. — А кто высокие ноты брать не может? Я и подумал тебе помочь, даже вот, микрофон прихватил. А в итоге? Только сбитое дыхание и угрозы от своего же тонсэна. Чимин хочет продолбить себе лоб кирпичом. А лучше хёну. — Ты ненормальный, Юнги-хён! Чокнутый, ага, — злится младший, двигаясь навстречу к Мину. Пак хватает хёна за кофту, которую же сам и подарил, но от страха её на теле старшего сразу не заметил. Смотрит глаза в глаза и надеется, что Юнги хотя бы извинится. — А ты меня за язык укусил, тоже больно, к слову, — старший выставляет язык так, что чуть ли не касается губ Чимина, — вот сюда. Тонсэн отталкивает от себя Юнги, отступая на шаг назад. — Ты серьезно? — хмыкает Пак. — Мог бы изнасилование разыграть. А что, глядишь, я там бы раскрылся. Это перебор, не находишь? После скрывается за углом, направляясь к общежитию, оставляя Юнги одного. Мин чешет затылок, взъерошивает волосы и со злостью пинает пустую банку из-под пива. — Ой, дура-а-ак, — досадно тянет Юнги, вздыхая. Он сам понимает, что переборщил и сейчас лучше идти извиняться, не то в который раз из-за работы он может не хило так разругаться с Чимином. Уже в который раз Юнги становится просто одержим своими проектами, что выходит за рамки дозволенного.       В общежитие Мин возвращается через час после Чимина. В гостиной до сих пор включен телевизор. Тэхен просматривает их недавнее выступление. Рядом сидят Джин с Чонгуком, читают комментарии фанатов, которые никак не могут дождаться микстейпа, и вместе с этого ржут. — Чимин у себя? — спрашивает Юнги, снимая конверсы. — Злой, его лучше не трогать. Сказал тебя не пускать к нему, — сообщает Чонгук, не отрываясь от просмотра комментариев, а руку поднимает выше и в пальцах держит ключи от комнаты Пака. Юнги поджимает губы, представляя обиду младшего. И прав же, черт. Мин в который раз рад, что их макнэ — настоящее исчадие ада, потому забирает ключи и благодарит. — Хён, о нет, хён, — кричит наигранно Гук, листая твиттер, — отдай ключи, о Боже, какая потеря, я же обещал. — Переигрываешь, — усмехается вошедший Хосок, протягивая Юнги массажное масло, — мелкий потянул шею. Только, хён, массажем не увлекайтесь, нам выезжать через три часа, все выспаться хотят. Мин фыркает, будто мелкие будут что-либо слышать. Спят же, как убитые. Юнги хватает масло и направляется в комнату, где сейчас находится Чимин. Хён сразу же вставляет ключ, проворачивая два раза, а когда проходит внутрь, его встречает яркий свет в глаза и Чимин, который лежит на животе, раскинув руки-ноги в стороны. Пак нехотя открывает глаза, поворачивая голову, а после шипит от боли, но завидев хёна, собирается встать с кровати. — Не дергайся, — говорит Юнги, присаживаясь рядом. — Я всё ещё обижаюсь, уйди, — ворчит Пак, падая лицом в подушку и про себя проклинает Чонгука. Мелкий засранец. Мин не собирается слушаться тонсэна, он одеяло убирает ниже, тянет до поясницы, открывая голую спину. — Кажется, кто-то решил всё-таки сыграть в изнасилование? — фырчит Чимин, ощущая вдоль позвоночника приятные касания. — Почему, когда не нужно, твой рот не затыкается? — Юнги щипается, а после несильно бьет младшего по заднице. — Хён, правда, я устал, — прикрыв один глаз, мямлит Пак. — А я что? Я ничего, ты лежи себе спокойно, пока массаж буду делать. Только разделся бы полностью, удобнее бы было. Небось, снова на задницу приземлялся? — Помню я, чем наш последний массаж закончился, — ворчит тонсэн, но всё же лениво скидывает с себя трусы, оставаясь полностью обнаженным. Юнги залезает на кровать, выдавливает массажное масло на руки, разогревая меж ладонями. Пальцы касаются плеч, скользят выше к шее и сжимают кожу. Чимин мычит в подушку, улыбается и готов уже закатить глаза от удовольствия. Через небольшую боль ощущать сильные руки хёна. Мин надавливает на позвонки, большим пальцем ведет по спине, останавливается у ложбинки и принимается поглаживать поясницу. Разминает круговыми движениями, и незаметно спускается руками ниже, касаясь копчика. Чимин сжимает подушку в руках, задерживает дыхание и поворачивает голову. — Расслабься, это всего лишь массаж ягодичных мышц, — хён подмигивает, заставляя Пака отвернуться и уткнуться лицом в согнутый локоть. Юнги бросает взгляд на красные уши тонсэна, который пытается расслабиться. Мин рукой ощупывает упругую задницу, сжимает в ладони, захватывая как можно больше кожи. Хён выдавливает масло на ягодицы, отчего Пак дергается, ощущая, как капли скатываются меж половинок, а Юнги пальцем проводит, собирая их. Чимин шумно выдыхает. Тонсэн чувствует сильные пощипывания, Мин мнёт в руках задницу Пака, а сам усаживается удобнее, перекидывая одну ногу через младшего. Масло вновь касается нежной кожи, Юнги пальцем проникает глубже, заставляя Чимина жмуриться и кусать губы. — Может, попробуем взять высокую ноту? — ухмыляется Мин, вставляя один палец. — Ты засранец, — прогибаясь, мычит Пак. Старший склоняется к спине Чимина. Юнги недолго думает перед тем, как укусить тонсэна за бок, а после сразу же зализать место, где видны следы его зубов. Мин поцелуями покрывает спину, а после неожиданно кусает, отчего Пак вскрикивает. — Работа есть работа, а что ты хотел, — пожимает плечами Юнги. Третий палец проникает сразу за вторым, старший наслаждается тихими ругательствами и пыхтением Чимина, который сжимает ладони в кулаки, сдерживая себя. — Чимин-а, перевернись на спину, — Юнги кое-как расстегивает свои джинсы, стаскивая их с ног вместе с трусами. — Не хочу, отвали от меня сегодня, — ворчит тонсэн, а после взвизгивает, когда его хватают поперек живота и резко разворачивают. — Не думаю, что ты завтра встать сможешь, а записать песню нужно. Вот последняя нота осталась, что же делать, — приторно-сладко тянет Юнги, устраиваясь между ног Чимина, — придется работу на дом брать. Пак глядит из-под челки, его грудь вздымается и снова опускается, руки хёна держат за запястья. — Ах так? — щурится тонсэн. — Если такое дело, я вообще не собираюсь произносить ни звука. — Уверен? — Юнги склоняет голову набок, рассматривая пухлые губы Чимина. Мину незачем сдерживать себя, потому он целует Пака, сразу же захватывая нижнюю губу. Хён покусывает и оттягивает губу тонсэна, языком скользит по ровному ряду зубов и отстраняется. Чимин облизывается, кивает и тянется за новым поцелуем, приподнимаясь на локтях. Мин целует коротко, с каждым разом раззадоривая младшего больше. Пак пытается углубить поцелуй, но чужие губы всё время ускользают. — Перестань уже дразниться, — шепчет Чимин, дергая руками. Юнги склоняется ниже, носом ведет по шее, губами задевает кожу, оставляя невесомые поцелуи. А после обрушивается на чужие губы, сразу проникая языком в горячий рот. Чимин — это как бомба замедленного действия. Когда и как именно рванет — никто не знает. Мин чувствует, как младший посасывает его язык, Юнги вовремя отстраняется, как зубы Чимина щелкают прямо у его губ. Младший дергает бровями, ухмыляется и самодовольствуется. Мину только на руку, что о недавнем инциденте забыто на неопределенное время. Юнги отпускает руки Чимина, очерчивает напряженный торс и наклоняется ниже, проводя языком влажную дорожку до самой груди. Пак пальцами зарывается в волосы хёна, оттягивает их и выгибается навстречу. В который раз ведет себя так, словно не его иметь будут, а он. Юнги подхватывает тонсэна под колени, тянет на себя и оказывается близко лицом к лицу, всматриваясь в это удивленное выражение. Чимин ослабляет хватку на волосах, словно загипнотизированный взглядом хёна. Пальцами скользит по шее, а после внезапно комкает в руках кофту Юнги. Мин облизывается, проникает внутрь Чимина, ощущая как узко и горячо внутри Пака. Старший подмигивает, улыбается, заставляя сердце Чимина ускакать куда-то на запад. Дикий, как и он сам. Юнги выходит и делает резкий толчок. Пак дергает хёна на себя, зарывается в шею старшего лицом и приоткрывает рот в немом стоне. У Мина мурашки по коже от теплого дыхания и тихих стонов. Чимин гортанно стонет, сжимает хёна коленями и губами ведет по бледной шее. Мин берет полный контроль над Паком, двигается резко, глубоко входит до самого основания, а Чимин не сдает позиции, сдерживая голос. Только коротко стонет на ухо Юнги. Хён скользит рукой по члену тонсэна, толчки замедляются, а Мин переходит на шею Чимина, целуя влажную от пота кожу. Пак ерзает, старается сам насадиться, но Юнги только смеется, опираясь на руки. — Прости, совсем забыл, — не зря Чимин считает, что хён ведет себя подозрительно, когда целует в висок, а после выходит из Пака, — ты же обижаешься на меня. А я так подло тобой пользуюсь сейчас. Думаю, стоит прекратить. И ухмыляется, черт такой. Пак чувствует неудовлетворение, а ещё огромное желание ударить хёна пяткой в нос. И как он только узнал, что Чимин именно так и хотел сказать утром? — Стой, ты куда? — пугается Пак, принимая сидячее положение. Юнги сдерживает ухмылку, разворачивается и выставляет вперед ладошку. — У меня есть рука, есть возбуждение. Думаю, дважды два сложить сможешь? Чимин сглатывает, у него кружится голова от болезненного стояка, от тех толчков, которые делал Юнги. Пак шлёт всё к чертям, берет руку хёна в свою ладонь и подносит чужие пальцы ко рту. Чимин ведет губами по фалангам, целует каждую подушечку и облизывает ладонь. Юнги тяжело дышит, ему совсем немного до потери контроля. Чимин — это всё-таки не бомба. Он, мать его, полнолуние, а Юнги гребаный оборотень. — Заставь меня взять эту высокую ноту, хён, — шепчет Чимин, а после целует кисть старшего. Где-то в гостиной парни, наверняка, услышали животный вой, иначе поведение Юнги не объяснить. Он рывком укладывает Пака обратно, давит руками на живот и тянет на себя, поддерживая за бока. Мин загоняет сразу, у него скользят по простыни пальцы ног. Чимин едва не бьется головой о изголовье кровати, вскрикивает, сгибает ноги в коленях. Пак тянет руки к члену, но Юнги переплетает их пальцы и заводит над головой, вдалбливаясь в податливое тело. Чимин выгибается, прогибается в пояснице и трется своим членом о живот хёна. Голова кружится с новой силой от глубоких вдохов. Юнги жадно смотрит на тонсэна, выходит и вновь вставляет до предела. Пак хнычет, просит быстрее, но на его словах Мин только замедляется. — Кажется, до меня дошло, — с придыханием говорит хён, делая очередной толчок, — может, в кабинете записи попробуем так же… Ммм… Взять эту «фа»? Чимин не может и слова сказать, стоит ему открыть рот, как звонкий стон вырывается наружу. Пак смотрит на губы хёна, тянется к ним, вовлекая сразу в поцелуй, влажный и резкий. Юнги отстраняется, причмокивая губами. Чимин стонет раскатисто, прямо в губы и берет этот гребаный микст. Ещё и несколько раз, срывается, кричит, отчего утром будет стыдно, но сейчас наплевать. Пак поджимает пальцы на ногах и с очередным резким толчком хёна кончает только от трения меж животами. Юнги не дает отстраниться, сжимает крепче их руки и продолжает двигаться, втрахивая Чимина в кровать до её скрипа. Пак ведет плечами, мечется по постели и громко выстанывает имя хёна. Мин кончает в тонсэна, руки младшего отпускает, а свои устраивает у него на боках. Юнги целует грубо и быстро, зубами стукаются, Чимин не успевает за хёном, когда тот в очередной раз имитирует толчки, всё ещё находясь внутри него. Пак кладет ладони на грудь Юнги, пытается отстранить старшего от себя, но в ответ пальцы хёна только сильнее впиваются в кожу. — Второй раунд? — ухмыляется Мин, облизываясь, а заодно и задевая губы тонсэна. — Закрепим пройденный материал. Чимин мычит в поцелуй, устало хнычет, пока его губы находятся в нежной пытке.       Утром, когда на сон был всего час, Юнги бодро разгуливал по комнате, собирая вещи. Он так до последнего и не снимал свою кофту, потому был рад, что на его теле не остались следы от ногтей Чимина. Пак тер свои сонные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Полностью младшего отрезвил его собственный стон, слышимый где-то неподалеку. Тонсэн прищурился, стараясь понять, откуда идёт звук, как внезапно в комнату влетел Тэхён, а в руках мобильник. — Зацени, хён за ночь доделал нашу песню! — Ким подпевал, а когда понял, что сейчас кое-кому будет совсем плохо, решил пойти похвастаться остальным участникам. Чимин сверлил взглядом Мина, пока тот неловко чесал затылок. — Юнги, ты что… Использовал мои стоны в качестве фона этой песни? — спрашивал очевидную вещь Пак, стараясь при этом не краснеть. — Нет, конечно, — возмутился старший, мало-помалу направляясь к выходу из комнаты, — как минимум, твоего голоса хватило сразу на три песни, да ещё и в сохраненных остались… — Мин Юнги! — прокричал Чимин, запуская подушку в захлопывающуюся дверь, а после сразу схватился за больную поясницу, тихо ойкая. — Массаж? — в проёме показалась макушка хёна. — Пошел вон отсюда, я до сих пор на тебя обижен. Обида в квадрате, слышал? — Слышал, слышал, — пробубнил Юнги, а после громче добавил, — как же не слышать, это все уже послушали. Скоро и до фанатов дойдет какой ты обидчивый. Особенно, на последней минуте «карточного домика». Чимин накрыл лицо подушкой и громко в неё закричал осипшим голосом, внезапно взяв ту самую ноту, которая так нужна была на записи. Юнги уже решил ничего не говорить, только ближе подошел, присаживаясь рядом на кровать. Рука старшего опустилась на спину Пака, поглаживая. — Прости меня, ладно? — Почему ты такой, — промычал в подушку Чимин, не ощущая ни капли обиды. Тонсэн только устало оперся о Юнги, чувствуя нежные поглаживания в районе поясницы.