Resolution

Закончился долгий декабрь, и есть причина верить Что, возможно, этот год станет лучше прошедшего Не могу вспомнить сколько раз я говорил себе Удержать все эти моменты, когда они проходили Counting Crows — A Long December

Маленькие рыбки, черные и желтые, пронеслись в лазурной воде, стрелой промчались в сантиметре от его протянутой руки. Он подался к ним, но они остались вне досягаемости, играючи обгоняя его в своей стихии, сверкающий поток цвета, льющийся одной струей, а потом брызнувший в разные стороны. Разделившийся на сотню вспыхивающих ручейков и снова слившийся воедино. Химера, всегда в движении, всегда изменчивая. Радость в нем била ключом, и он рассмеялся, море холодило рот. Сквозь толщу воды тело двигалось медленнее рыбы, но он, свободный и легкий, скользил вперед с каждым взмахом рук, с каждым движением ног. Перевернувшись на спину, он взглянул наверх, где высоко над головой поверхность висела, как зеркало: свет ниспадал подвижными лучами, что золотили его тело. Он опять засмеялся, потому что легкость тела перешла и на сердце. Он был абсолютно, совершенно свободен и чувствовал себя на своем месте. Он смотрел в переменчивую волну-небо, и только тут ему в голову пришел вопрос — а как, собственно, ему удавалось дышать… Санджи проснулся. Он открыл глаза и бездумно посмотрел вверх. Не на бирюзовые волны, пронизанные солнечным светом, а на темный потолок, который очень нуждался в том, чтобы до него добрался человек с тряпкой. Санджи моргнул и почувствовал, как удовлетворенность от сна утекает из тела, уступая место невыразительному серому утру. Твою мать. Он выдохнул, отчего плечи будто вдавило в матрас. Потом повернул голову к тумбочке и взглянул на будильник, но света не хватало, чтобы рассмотреть дисплей. Санджи нащупал его только с третьей попытки и нажал кнопку, подсвечивающую цифровое табло. Слабое желтое свечение показало радостную новость про пять утра. Санджи застонал, уронил будильник себе на грудь и закрыл глаза. Ну зашибись. Долгие годы посменной работы на кухне приучили его мозг просыпаться ранним утром, и как бы он ни старался, ничего не менялось. Пусть даже сегодня утром нет никакой причины вставать в пять утра, потому что нет и работы, на которую придется идти. Работы нет уже несколько месяцев… Но его дурацкий мозг, очевидно, до сих пор не может это уяснить. Санджи так и лежал, вяло прижимая будильник к груди, и пытался сделать вид, что еще может снова заснуть. Он принялся глубоко дышать носом. Вызвал умиротворяющие мысли. Вспомнил то бирюзовое море с косяком черных и золотых рыбок. А потом за окном где-то вдалеке завыла сирена, напоминая, что катастрофа может разразиться в любой час дня. Или ночи. Санджи вздохнул. Открыл глаза и вытянул руку, возвращая будильник на место. Заманчивый вариант — зашвырнуть его в самый дальний угол — носил непрактичный характер. После четырех месяцев без постоянной работы Санджи выживал только за счет подработки и не мог позволить себе такую роскошь, как беспричинно ломать вещи. Не убирая руку, он на ощупь добрался до сигарет и зажигалки. Подтянув их к себе, он щелчком открыл пачку, вытащил сигарету и заметил, что осталось только три. Санджи сунул сигарету в рот и подкурил, откинулся на спину и выдохнул к грязному потолку струйку дыма. Это последняя пачка. Значит, нужно идти в магазин. Санджи вдохнул никотин и попробовал вспомнить, сколько налички осталось у него в кошельке. Он очень надеялся, что на сигареты хватит, потому что банкомат съел его карточку три дня назад, и не хотелось бы вспоминать навыки мелкого воровства. Конечно, он мог стянуть пачку сигарет, но в таком случае придется пройти несколько кварталов: ни при каких обстоятельствах он не станет воровать из ближайшего магазинчика вниз по улице. Ведь если Гин, владелец магазина, его поймает, то сломает ему обе руки алюминиевой бейсбольной битой, которую держит под прилавком. Дым, наполнивший легкие, оказал привычный тонизирующий эффект. Санджи редко курил в постели, не будучи фанатом глупой смерти от самосожжения, но этим утром ему нужно было хоть откуда-то получить энергию. Раньше ему приходилось несладко, когда он был вынужден вставать каждый день в пять утра и мчаться на работу: он частенько мечтал подольше поваляться в постели. Но теперь, потеряв все причины подниматься, Санджи еще больше боялся наступления утра. Возьми себя в руки, нытик. По собственному горькому опыту он знал, что единственный способ справиться с таким мрачным утренним настроением — просто игнорировать его. Раздумья о жизни и попытки придумать решение своих проблем только ведут его по наклонной вниз — в болото тоски. Или, что еще хуже, тревоги. А чтобы выбраться из этого болота обратно, придется потратить много сил. Успокойся. Небольшие посильные задачи. Санджи нахмурился, глядя на потолок, выпустил дым с долгим глубоким выдохом. Вылезай из кровати. Прими душ. Оденься. Сделай кофе. Он представил себе список с клеточками для отметки каждого выполненного дела. Съешь завтрак. Позвони в агентство за подработкой. А вот последний пункт он совсем не хотел выполнять. Ему были нужны деньги, о, ему ужасно были нужны деньги, но работать в Нью-Йорке накануне Нового года — тот еще геморрой. Посетители всегда находятся где-то между «раздражающе нетрезвые» и «ужравшиеся в хлам», смены длинные, потому что всё открыто до последнего клиента, а наблюдать, как люди веселятся, пока ты работаешь не разгибаясь… Один плюс — оплата по двойной ставке, но это и близко не покрывает все неудобства. Голод не тетка. Санджи поморщился, глядя на потолок. Он давным-давно согласился на этот неудобный график и каторжный труд, свойственный работе на кухне, но существовала большая разница между тем, чтобы пахать до кровавого пота в роли шеф-повара хорошего ресторана или гнуть спину за минимальную зарплату в какой-то забегаловке. За последнее время Санджи слишком хорошо уяснил это. Уже в сотый раз ему захотелось, чтобы четыре месяца назад в L'Escargot Blanc он сдержался. Или чтобы тот посетитель-дебил, который вздумал жаловаться на лимонное суфле и потребовал вызвать Санджи с кухни, дабы он мог лично высказать шефу свое недовольство, вместо этого поперхнулся первым же куском и рухнул лицом в тарелку. Или поехал в другой ресторан. Или попал под такси. Или решил остаться дома и заказал еду с доставкой. В общем, сделал что угодно, лишь бы не врывался в жизнь Санджи, чтобы оскорбить его еду. Санджи старался сохранить хладнокровие. Очень старался. Нельзя стать хорошим шеф-поваром — а он себя таким считал — если ты не готов к критике, как на кухне, так и вне нее; и за те годы, что он как профессионал рос под руководством старика, Санджи научился справляться с ситуациями куда хуже, чем рядовые выходки клиентов. Но накладка случилась во время аврала: его выдернули прямо посреди пика заказов, которые копились, пока он стоял там и выслушивал брюзгливого нытика в дорогом костюме, а тот уничижительно назвал третьесортным любовно приготовленное Санджи суфле и заявил, что не станет платить за ужин. Санджи знал, что когда он отсылал суфле, оно было идеально. Ещё он знал, что состоятельные посетители часто применяют уловку: под конец последнего блюда демонстративно приходят в ярость, чтобы избежать оплаты всего заказа. Они надеятся, что рестораторы, желая сохранить лицо, предпочтут списать долг, а не урезонивать шумного недовольного клиента в присутствии остальных гостей. Он всё это знал и по-прежнему сохранял спокойствие. Вежливо предложил клиенту заменить лимонное суфле на новое, добавить ликер как комплимент от заведения. Держал свой нрав в узде. Ровно до того момента, как мудак за столом презрительно фыркнул в ответ на его предложение о замене десерта и сказал Санджи, что его готовка годится только в качестве пепельницы. И показательно затушил свою сигару об остатки суфле. Уже позже, когда Санджи звонил своему старику с плохими новостями, на этом моменте на другом конце трубки повисла долгая пауза и раздался тяжелый вздох: — Ты ведь не дал какому-то придурку спровоцировать себя на очередную глупость? Санджи, прижав телефон к уху, нахмурился. — Я пнул его под зад. Он им прямо напрашивался. — С каких это пор физическое насилие стало частью работы шеф-повара? — Этот козел затушил сигару о мою еду. О мое суфле, в которое я вложил сердце и душу. — Вести себя по-мудачески — прерогатива клиентов. Ты уже должен знать это. — Ты сейчас говоришь мне, что позволил бы кому-то безнаказанно творить такое в своем ресторане? — Он совершенно точно бы никогда больше не ел у меня снова. Но я нашел бы способ разобраться, не устраивая сцен. — Зефф, ты такой лицемер… — Следи за языком, мальчишка. Ты сейчас не с каким-то козлом-клиентом разговариваешь. Санджи сжал телефон так сильно, что пальцы заболели, и стал считать до десяти. — М-м-м… — Тебя уволили. Ты ведь мне с этим звонишь? — голос у Зеффа стал поспокойнее, но ничуть не мягче. Санджи наклонился вперед и лбом глухо ударился о стену. И замер так в отчаянии. —…Да. — Мелкий баклажан, когда ты, наконец, научишься держать себя в руках? Ты ведь неплохо обустроился в том месте, получил хорошую возможность сделать карьеру. А теперь всё испортил только потому, что не сумел обуздать свой гнев. — Слушай, я напортачил, знаю, — Санджи сглотнул комок в горле.— Тебе не обязательно говорить мне об этом. — Хм-м. Кто-то ведь должен. Санджи зажмурил глаза. Сконцентрировался на глубоком дыхании. — Ну что ж. Сделанного не воротишь, — Зефф сменил тон с менторского на деловитый. — Тебе придется найти новую работу. — Я так и планирую. Но будет непросто… Похоже, мне не получить хороших рекомендаций из L'Escargot. — Ещё одна причина не бить посетителей, — Зефф на секунду замолчал. — Что у тебя с деньгами? — Всё в порядке, — эта фраза вылетела автоматически. — Если тебе не хватает, ты всегда можешь вернуться обратно и поработать здесь — как временное решение. Ты ведь знаешь. — Я… да, я знаю…но…пока у меня всё хорошо. Но всё равно спасибо. — Ладно, сопляк. Я знаю, что скорее рак на горе свистнет, чем ты воспользуешься моим предложением. Но помни, такая возможность у тебя есть. Жар на кончике сигареты подобрался слишком близко к пальцам Санджи, толчком возвращая его в реальность, выдергивая из воспоминаний. Он умудрился не уронить тлеющий пепел на постельное белье, но докуривать там было уже нечего. Перекатившись на бок, он затушил сигарету в пепельнице на тумбочке, потом перекинул ноги через край кровати и встал. Ладно. Хватит уже бродить по закоулкам памяти. Живи одним днем и всё в таком духе. После душа утро стало гораздо терпимей. Одевшись, Санджи начал варить кофе Ямайка Блю Маунтин и вдыхать пробуждающие к жизни ароматы. Теперь дорогой кофе стал для него непозволительной роскошью: Санджи купил его ещё во время работы в L'Escargot, и кофе осталось уже не так много… Но сегодня Санджи требовалось как-то пережить день. Он выждал необходимое время, потом налил себе чашку и начал медленно её цедить, наслаждаясь каждым насыщенным глотком. Дневной свет медленно проникал на маленькую кухню. Санджи задержался, чтобы допить кофе под сделанный наспех завтрак из тоста с медом. В холодильнике и на полках больше ничего и не было. У него оставалось еще немного основных продуктов, но пока он не знал, будет ли сегодня ночью работать, то решил повременить с покупками. Придется довольствоваться тостами на завтрак, если он хочет поесть и вечером. Еще один огромный минус, связанный с отсутствием работы в ресторане: являясь штатными сотрудниками, повара всегда получали по меньшей мере один обед. Кстати об этом … Самое время проверить. Санджи медленно поднял телефон, внутренне настраиваясь, затем прокрутил до номера агентства и нажал вызов. Три гудка спустя кто-то поднял трубку с оскорбительной бодростью: — Доброе утро, агентство службы гостеприимства «Даймонд», меня зовут Ким, чем могу вам помочь? — Доброе утро, Ким, — Санджи ответил своим самым дружелюбным тоном. — Это Санджи Блэк… я хотел узнать, есть ли у вас что-нибудь для меня? — во время разговора он скрестил пальцы на руке, хотя и сам не знал, на что надеется. — А-а… Мистер Блэк…— в тоне Ким поубавилось бодрости.— Разве вы не записывались у нас вчера? — Да, я записывался, но… ваш коллега сказал снова попробовать позвонить утром, — неправда, они ничего такого не говорили, но у Санджи осталось чувство собственного достоинства, и он не хотел показаться вконец отчаявшимся. — О, ну ладно… Да, конечно…— раздался слегка рассеянный стук по клавиатуре.— Наверняка, как обычно, что-нибудь только сейчас забронировали… Подождите минутку…— снова стук.— Да, есть: бармен, десятичасовая смена на сегодняшнюю ночь. Жадина. Санджи на мгновение подумал, что её последнее слово загадочным образом служило критикой в его адрес. — Что, простите? — «Жадина». Это название клуба. — О, — боже, дай мне сил, — бармен. М-м. — Вы берете эту вакансию? Стоять за стойкой. В новогоднюю ночь. Сплошная пытка. — Мистер Блэк? — Да, я…— я шеф-повар. Чертовски хороший шеф-повар. У которого порой случаются проблемы с контролем эмоций. Твою мать, а покажите мне того шеф-повара, у кого их нет. — А что с оплатой? — Стандартная для позиции, ставка двойная по случаю предновогодних дней. А я, черт побери, по-прежнему на мели. — Отлично. Запишите меня. Получив все инструкции — форма одежды «смарт кэжуал», для инструктажа (неоплачиваемое время) прибыть за час до начала смены, дирекция клуба располагается в фешенебельной части города — Санджи повесил трубку и сел, не отрывая взгляда от окна на кухне. К тому времени небо очистилось до ясной зимней голубизны, низкое утреннее солнце било в здание напротив и подчеркивало каждую линию, каждую впадинку в камне, бетоне и стекле. Почти бездумно он потянулся к сигаретам: открыл пачку и увидел, что осталось только две. Засунул пачку обратно. Да ладно. У тебя есть работа. Работа равно деньги. Деньги равно простые жизненно необходимые радости — еда, оплата аренды и сигареты. Санджи подсчитал, сколько принесет ему десятичасовая смена за стойкой по двойному тарифу. Удручающе мало. Вывод: быть обаятельным, как дьявол, и наживаться на чаевых от клиентов. Единственное преимущество работы барменом — в конце смены ты вполне можешь унести домой налички больше, чем будет прописано в чеке, полученном от менеджера. Остаток дня тянулся долго. Помня о том, что он будет на ногах с раннего вечера почти до рассвета, Санджи взял легкие вещи. Выбор рабочей одежды занял некоторое время. Требовалось подобрать что-то элегантное, но удобное, нежаркое (каждый клуб, в котором ему доводилось работать, с началом танцев превращался в сауну) и в должной мере стильное, чтобы он привлекательно смотрелся за барной стойкой. В конце концов он остановился на бирюзовой рубашке, темно-голубом шелковом галстуке, черном жилете и брюках. Пиджак он снимет, когда приступит к работе, а если станет слишком жарко, то всегда можно подвернуть рукава рубашки: надо смотреть по обстоятельствам, в зависимости от того, насколько суровый попадется менеджер. Подготовив рабочие доспехи, он опустился на диван с ноутбуком, чтобы проверить почту и просмотреть последние посты в подписках из кулинарных блогов. Читать о еде — верный способ отвлечься, но сейчас заметкам почему-то не удавалось завладеть его вниманием. Санджи вдруг понял, что мрачно пялится на пространную статью об азиатско-тихоокеанской кухне, чувствуя не столько воодушевление, сколько зависть к автору. Это словно стоять на тротуаре перед пятизвездочным рестораном, прижавшись носом к стеклу, и с тоской глядеть внутрь. Все эти роскошные ингредиенты, потрясающие возможности, идеи, возникающие в голове… И никакого шанса воплотить их в жизнь. За последние месяцы он раз двадцать подрабатывал на корпоративах и ни дня не использовал всерьез свои навыки повара. Что неумолимо вело к невдохновляющей перспективе сегодняшнего вечера. В клубе «Жадина». Интересно, какой идиот придумал это название? Санджи открыл новую вкладку в браузере, вбил название клуба и прокрутил несколько отзывов. «Толпа была дикая, фейс-контроль жесткий, но зато проходят только лучшие. Первейшее место для тусы!» «Атмосфера — супер, диджеи офигенные, а когда заводят музыку, место начинает реально качать.» «Потрясная ночная тусовка, супер клубешник. Мне нравится, так держать, ребята!» Пока что всё предсказуемо. Санджи быстро пробежал глазами фотографии, сделанные завсегдатаями клуба: неотличимые один от другого тусовщики, застывшие в позах крайнего восторга. Судя по сайту, клуб был довольно свежий, принадлежал крупной сети, которая управляла как минимум ещё двумя заведениями в городе. Выглядело всё это как элитная, дизайнерская тусовка для молодых, богатых и метросексуальных. А значит — потенциально высокий уровень вызывающего поведения, но, с другой стороны, потенциально щедрые чаевые в качестве компенсации. Дополнительное преимущество клуба, на котором сосредоточился Санджи, состояло в том, что от него до дома было всего несколько минут ходьбы. Ему хотя бы не придется искать автобус. Санджи снова вполсилы взялся за блоги, и тут зазвонил телефон. Он схватил его и увидел номер Нами. Проведя по экрану большим пальцем, Санджи принял звонок. Нами мелодично пропела: — Счастливого Нового года! Он криво улыбнулся и ответил: — Ещё не Новый год. Если только ты не в Самоа, но, в таком случае, какого хрена ты не пригласила меня поехать вместе? Нами смешливо мурлыкнула в трубке: — Если бы. Просто хотела избежать суеты, поздравить тебя с Новым годом до полночного безумия. — И тебе того же, спасибо, прекрасная моя. Ты планируешь веселиться всю ночь напролет? — Разумеется. Хочешь пойти со мной? — Я бы с удовольствием. Но у меня работа. — Быть не может… В Новый год? — в голосе прорезалось осуждение. — Забей и пошли тусить. Я позабочусь, чтобы тебе понравилось. Санджи сползал по дивану вниз до тех пор, пока не принял горизонтальное положение. — Искусительница. — Так искусись, — теперь она придала голосу побольше убедительности. — Знаешь, как говорится, одна работа без забавы — от нее тупеешь, право. — А ещё говорится: тот, кому нечем платить аренду, спит на улице. — Одна ночь погоды не сделает, — возразила Нами. — Пойдем гулять и веселиться. Я могу одолжить тебе на сегодня, вернешь потом…когда-нибудь. — Спасибо, милая. Я ценю твое предложение. Но я уже договорился о работе, так что… Пойду её работать. — Зануда, — разочарованно фыркнула она. — А что за работа? Будешь готовить где-нибудь на шикарной частной вечеринке? — Если бы, — Санджи уперся ногами в край дивана, — на самом деле, это вообще не работа поваром. — Только не говори, что опять подписался куда-то официантом… Санджи, ты обязан привести свою жизнь в порядок. — Да уж, не могу не согласиться. К сожалению, существует где-то около миллиарда жалких подражателей настоящим поварам, и мы все боремся за одни и те же десять рабочих мест. — Но никто из них и рядом не стоял с тобой. Тебе лишь нужно показать людям, на что ты способен. — Приму к сведению. Но сегодня такой возможности не представится. — Почему нет? — Потому что я буду барменом. — В Новый год? Пф-ф-ф, — последовал её пренебрежительный ответ. — Где это хоть? — Какой-то пафосный клуб. Называется «Жадина», можешь себе представить? — Ни разу там не была … Но разве это не закрытая вечеринка для своих? — Судя по их сайту — да. — Ну… в таком случае, желаю тебе наливать выпивку богатым и недостойным и наслаждаться. — Спасибо. — Улыбайся почаще, и они напихают тебе полные карманы чаевых. — А это идея. Она засмеялась. — Ни секунды не сомневаюсь. Эй, может, тебе повезет, ты подцепишь какую-нибудь богатенькую наследницу, и вечер закончится в её пентхаусе. — Было бы неплохо, — согласился Санджи, улыбаясь в потолок. — Но маловероятно. — Жизнь полна удивительных вещей. Я сейчас о том, сколько времени прошло с твоих последних постельных приключений. Санджи поморщился. — Не так уж много. — После разрыва с Ариэль? Больше полугода. — Пять месяцев, если быть точным. — Неважно. А что с тем парнем, с которым ты встречался? Он был горячий. — Нейтан? Он… да. Но там ничего не вышло. — Ну и что? У тебя ведь есть его номер? Предложи ему встретиться и переспать. — Ну да, конечно. И ни у кого не создастся впечатление, что я совсем отчаялся, — Санджи вложил в ответ весь сарказм, какой смог найти. — Санджи, это Новый год. Всякий, у кого есть хоть один шанс, будет сегодня ночью кувыркаться в постели. Приложи усилия, да что с тобой? — Спасибо за напутствие. — Я не шучу. Ты бисексуал, значит, у тебя есть в два раза больше возможностей заняться сексом. Воспользуйся преимуществом. Санджи медленно выдохнул. — Будет очень занудно, если я скажу, что беспорядочные половые связи — один из многих стереотипов, усиливающих предубеждения против бисекусалов? — Да, — фыркнула Нами. — Я не би-фоб, олух. Я просто советую тебе развеяться. — Спасибо. Буду иметь это в виду, все десять часов усердно шевеля задницей за баром. — А во что будет одета твоя задница, пока ты ей усердно шевелишь? Что-нибудь обтягивающее помогло бы привлечь к ней внимание. — Это приличное заведение. Я должен выглядеть представительно. — Угу. Бирюзовая рубашка? — Да. Как ты догадалась? — Ты в ней убийственно хорош, — Нами удовлетворенно хмыкнула.— Ладно. Иди туда и мешай коктейли. И улыбайся усердней. Они ещё раз пожелали друг другу счастливого Нового года, и Нами положила трубку. Санджи бросил телефон на диван, сложил руки на животе и некоторое время лежал без движения, гипнотизируя потолок. Его настроение, и без того не роскошное, ещё сильнее упало после беззлобных насмешек Нами. В глубине души ему хотелось послать подальше работу в баре и присоединиться к ней, отвязно развлекаться всю ночь напролет. Забыть про свою паршивую ситуацию с деньгами и отсутствие хоть какого-то света в конце туннеля, хотя бы на одну ночь. Не вариант. Он знал, что если подставит агентство, не придя на работу, то гарантированно больше никогда и ничего от них не получит. Что уж говорить про оплату аренды… Потому что он готов принять от Нами немного налички на гулянку, но никогда в жизни не попросит её о чем-то более существенном. — Санджи, ты обязан привести свою жизнь в порядок. Слова Нами эхом раздавались в его голове. Это ещё мягко сказано. Как же до такого дошло? В тот день, когда он попрощался с кухней Зеффа, у него уже был четкий план. Санджи начал в качестве ученика в гостинице, изо всех сил совершенствуя свои навыки. За год дорос до шеф-повара и стал отвечать за определенные рабочие места. Потом появился шанс поработать в L'Escargot Blanc, и с его амбициями двигаться к позиции су-шефа на следующий год… Ну, он так надеялся. Я не сдаюсь. Эта мысль заставляла его стискивать зубы и идти на отстойную работу: например, сегодня стоять за баром, наливать и смешивать коктейли. Потому что в ином случаем придется признать себя трусом, а он кто угодно, но точно не трус. Чего бы это ни стоило, сколько бы ни потребовало времени — он вернется на кухню и станет таким шеф-поваром, каким ему дано стать. Такого зарока, данного себе перед Новым годом, безусловно, стоит держаться … Санджи не верил в новогодние зароки: для большинства людей они заключаются скорее в загадывании желаний, чем в приложении усилий для их выполнения. Но, возможно, сейчас именно это и нужно ему. Вместо мысленного списка ежедневной унылой рутины, вместо скучных причин вылезать из кровати — одна лишь реальная цель, которая что-то значит. Которая значит абсолютно всё. Даже когда он еще работал на своего старика, он уже знал, чего хочет: работать, чтобы достичь верха профессионализма, учиться быстро, изо всех сил, на лучших кухнях. И, конечно же, открыть собственный ресторан. Где-нибудь на морском берегу, с видом на воду. Простой элегантный интерьер, большие окна, много дневного света. В меню как классические блюда, так и его собственные рецепты, с особыми ингредиентами, сезонными, местными. Много морепродуктов. Он даже придумал название: Tout Bleu. Его голубая мечта. Он желал этого больше всего в жизни. И чтобы воплотить её в жизнь, ему придется смириться с кучей херни. Неудобный график работы шеф-повара сыграл злую шутку с его личной жизнью: большинство друзей сочли, что загруженность Санджи по выходным и вечерам плохо согласуется с их желанием веселиться до самого утра. С той горсткой людей, которые остались с ним, дружба только крепла, как с Нами… Но Санджи мог пересчитать их по пальцам одной руки. Со свиданиями возникала та же проблема. У него не было осознанного желания оставаться в одиночестве, но сейчас ситуация обстояла именно так. Нами шутила, что он может закадрить кого-то во время работы, и, конечно, у него случались такие предложения. Он даже принимал некоторые, ведь когда ты за копейки отрабатываешь долгую и скучную смену за стойкой, не сильно манит перспектива снова вернуться домой, чтобы в одиночестве поужинать в пустой квартире. И вечер с кем-то теплым и — потенциально — хороший секс стоили неловкого утра-после-перепиха-на-одну-ночь. Чаще всего. На телефоне запиликал будильник: подошло время брать себя в руки и идти работать. Санджи дотянулся до телефона и выключил сигнал, а потом встал с дивана. Ладно. Надо прожить последний отстойный день этого отстойного года. А новый начать с чистого листа. Дальше будет только лучше. Жизнь вернется в привычное русло. Вот такая установка. Все остальные мысли он запихнул в глубину подсознания, надеясь там их и оставить. Пошел в спальню, чтобы переодеться в рабочее, взял с собой кошелек, телефон, ключи, зажигалку, две оставшиеся сигареты и вышел из квартиры меньше чем за пятнадцать минут.