Не смотри.

Не смотри на меня. Ну пожалуйста. Не смотри. Ты же видишь — под взглядом смерзается всё внутри. Не смотри на меня — эти взгляды острей ножей. Не смотри на меня. Ну пожалуйста. Пожалей. Не смотри на меня. Не пытайся меня лечить. Эти шрамы — годами наращиваемый щит. Не смотри на меня. Я сломаюсь. Не смей смотреть. Эти взгляды разят как пули и жгут как плеть. Не смотри на меня. Ты сжигаешь меня извне. Не смотри на меня. Взгляд ползёт по моей спине. Не смотри на меня. Ну пожалуйста. Пожалей. Не смотри на меня — эти взгляды обиды злей. Не смотри на меня — ты вскрываешь печати слов. Не смотри, не смотри. Самый лучший из докторов мне приложит к груди ледяную железку-глаз. Помолчит. Посидит. Пробормочет: «Который час?..» Снова что-то приложит и жалостливо вздохнёт. На лице у него зачернеет холёный рот. А за окнами осень вступает в свои права. Доктор пишет рецепты. Несказанные слова тонкой острой иглою пронзят возбуждённый мозг. Боль впивается в сердце ударом словесных розг. В восемь тридцать я выпью пилюлю и лягу спать; проседая под весом, заплачет моя кровать. Я закрою глаза, увязая в Морфея сеть. А с покрашенных стен Кто-то будет в меня Смотреть.