I
"Слишком много красок", - думает Куатро, следя за девушкой, доставленной по приказу Айзена в Лас Ночес. Рыжие волосы, переливающиеся в лунном свете, раздражают глаза. Темное пристанище с серыми скучными стенами. Мусор. Все знакомое, привычное и обыденное, но она — не вписывается. Шиффер наблюдает за ней больше, чем нужно надсмотрщику. Изучает ее. С его появлением, она боязливо обнимает себя за предплечья хрупкими руками, словно защищаясь от холода. Лицо ее бледнеет, глаза теряют яркость. Кажется, стоит к ней прикоснуться, и можно забрать оставшиеся в ней краски. Но арранкар лишь прячет руки в карманах и уходит, подавляя ненужные мысли. Их встречи такие же короткие, как и слова, которыми они обмениваются. У него с ней нет ничего общего. Всё, что их связывает - это веление Айзена. Но с каждым разом, с каждой новой встречей, в нем растёт что-то подозрительное, мерзкое, свойственное только жалкому человеку — любопытство.II
— Я вхожу! — прежде чем открылась дверь, предупредил Улькиорра. Оставив возглас Куатро без внимания, Иноуэ продолжала удручённо взирать на полумесяц, разделяемый черными прутьями. Тень встроенной решётки нависала над ней, издеваясь над разумом и не давая возможности усомниться в том, что она находилась в тюрьме. — Ты как-то умудрилась заметить, — начал Шифер, обращаясь к узнице. — Кажется, Ннойтора не удержался. Хотя, ему ясно приказали ждать у себя и не вмешиваться. — Садо-кун не погиб, — отрезала Орихиме. — Время приёма пищи, — не воспринимая ее слова, продолжил Улькиорра, пропуская вперёд фрасьёна с тележкой. — Ешь. Оглянувшись, пленница взглянула на зеленоватую жижу в тарелке и содрогнулась: — Мне это не нужно, я не хочу есть. — Ешь, ты должна сохранять дееспособность до тех пор, пока тебя не позовет Айзен-сама. Орихиме отвернулась. Что бы ни говорил арранкар, она ни за что не смогла бы заставить себя проглотить хоть ложку этой «чудо» каши. С тех пор, как она поняла, что друзья пришли за ней, её охватило тошнотворное волнение, а разные страхи и переживания всё более ухудшали самочувствие. Дверь за фрасьёном закрылась неслышно, Орихиме не заметила, как они остались одни со своим тюремщиком. Шиффер продолжал терпеливо ждать, думая, что узница последует его словам, но сегодня, похоже, ее упрямство затянулось надолго. — Хочешь, чтобы я силой затолкал ее тебе в глотку? — пригрозил Куатро. — Может, лучше связать тебя и вводить пищу внутривенно? — Садо-кун не умер, — повторила Иноуэ. Она обращалась скорее к самой себе, чем к мрачному пустому, лишавшему её последних надежд. — Ты слишком упряма, но это не важно, чего ты ждёшь от меня? Что-то вроде "не волнуйся с ним все в порядке"? Нелепо. Я здесь не за тем, чтобы утешать тебя. Орихиме подавленно опустила голову, в глазах ее застыла пелена. — Не могу понять, почему тебя так волнует, живы они или мертвы? Удивившись, Иноуэ устремила взор на своего надзирателя. Разве можно быть столь бесчувственным? Как она могла не переживать за них? Рукия, Исида, Чад и Куросаки, они сражались, чтобы вызволить ее. Так как она могла остаться безучастной? — В любом случае, скоро их всех уничтожат, что с того, если сказать, что с одним это уже произошло? — Хватит. Игнорируя просьбу, Улькиорра заворожённо озвучивал жестокую для пленницы правду. С каждым словом на её лице происходили интересные изменения: то на переносице образовывались мелкие, почти незаметные складки, то брови изгибались ломаной дугой, то зрачки сужались до еле заметных темных точек. И Орихиме не выдержала: подбежав к арранкару, она ударила его по лицу наотмашь. Неожиданно. Он изучал пустую стену с секунды на секунду, прежде чем перевести на неё взгляд. Иноуэ дышала часто, прерывисто и не сводила с него взгляда. Злость ли в ней вскипала? Или отчаяние лишило выдержки? Непонятно. Шиффер мог долго играть с ней в гляделки, но, похоже, для неё это было больше чем игра. Крупинки пота стекали по ее лицу, ниже по шее. Тонкие пальцы сводило судорогой, Орихиме сжала их, но дрожь распространилась по всему телу. Ничтожное любопытство продолжало расти. Улькиорра отвернулся: — Я приду через час, если ты не поешь, я самолично затолкаю еду тебе в глотку! Когда Шиффер скрылся за дверью, Орихиме начала отступать шаг за шагом. Приблизившись к стене, она оперлась об неё, чтобы не упасть. Её плечи сотрясались от безудержных рыданий. Прерывистые тяжелые вздохи тонули в мертвой тишине узилища. Шифер слышал, как она плачет. Он никогда не поймет эту глупую женщину.