Сирин

В рукавах моих сказки о прялках и о железе, о щитах и драккарах, идущих за мглистый фьорд. Говорят, под горой жил талантливый камнерезец, и ему подчинялись гранат и глубинный лёд. Он из жилы базальтовой вырвал струну для гуслей, превратил малахиты в щекочущий донья ил. И однажды на знойной и влажной заре июля стал из камня вытёсывать птицу, свою Сирин. Он ей вылепил остов — гранёный хребет алмазный, вшил его в мякоть кварца, вот к кости другая кость. Из мерцанья хрустального вытянул птице связки, в кружева оперения выплеснул серебро. Он лицо её взял у пропавшей в горах царевны — погребальная маска из мрамора и угля. Только птица его никогда, никогда не пела. Камнерезец вживлял самоцветы в её глаза, оттенял контур губ зацветающим турмалином, дал гагатовый бархат сплетённых кольцом кудрей. И когда создать голос волшебный он был не в силах, он свой вырвал язык и безропотно отдал ей. Птица взмыла под небо со страшной гортанной песней, был полёт бесконечен, и звонок был тот полёт. Говорят, под горой жил талантливый камнерезец, говорят, в той деревне давно никто не живёт.