имя

под цветком, что приколот к груди, ничего не колет, высший долг мой не знает ни пламенных чувств, ни цен. мы стоим, разделенные тысячей лет покоя, бесконечностью лунных ночей на моем крыльце, ты сжимаешь ладонь мою так обреченно-нежно, что мне страшно чуть-чуть — и немножко совсем смешно. благородство — пройти через смерть и остаться прежней, ты мне все еще дом, мной оставленный за спиной, сотня писем, наполненных горечью и печалью, беспощадной бессонницей выпитая тоска. иногда мы не можем вернуться опять к началу, от вещей, не убивших нас, шрамы болят века: за плечом твоим меч предвещает огонь разлуки, выбор твой неизменен — изорванный край плаща. я прощаю тебе это, но — отнимаю руку, чтобы больше вовек ничего тебе не прощать.