If I die young

Драко сидел в первом ряду, нервно сжимая в руках платок. Он понятия не имел, зачем ему его всучила Макгонагалл, видимо считала, что он ему обязательно пригодится. Какой бред. Он не сопливая девчонка, он Малфой, уж кто-кто, а он умеет держать себя в руках даже в такие моменты. Он должен держать себя в руках. Да, в этой войне погибли многие, множество хороших ребят, многих он знал лично, кого-то ни разу не встретил за годы учебы. Они все не заслуживали такого конца. Сзади кто-то громко высморкался. Обернувшись, Малфой окинул взглядом тройку учениц, которые прижимали ладони ко рту с такой силой, будто хотят заткнуть ими глотку. Ожидание становилось невыносимым, сколько еще ему тут сидеть и слушать их завывания? Он не был таким равнодушным и холодным, каким хотел казаться, просто он не умел иначе. Да и не хотел. Малфой годами учился замыкать в себе все плохое и хорошее, не давая никому и повода задуматься, что же у него происходит. Что с ним происходит. Наконец, профессор встала и прошла к возвышению, построенному специально, чтобы ее видно было и на последних рядах. Тут собрались почти все студенты, выжившие в битве и решившие остаться на церемонию прощания. Малфой стиснул зубы практически до скрипа, еще бы немного и они бы раскрошились от напряжения, охватившего его. Что там бубнила Макгонагалл со своего места он не слышал, он отстраненно наблюдал, как позади нее, в пустом пространстве луга, постепенно выстраиваются рядами отлевитированные туда гробы, с лежащими в них студентами и преподавателями. Некоторые покоились на красно-золотых подушках, кто-то на желтых или синих, меньшинство - слизеринцы. Еще бы, они почти не участвовали в сражении. Позади него кто-то откровенно в голос взвыл, как ни странно в этот раз он даже не отреагировал, так как его внимание было приковано к происходящему позади профессора. Естественно, она была в первом ряду. Странно, вот сейчас им как-то удалось усмирить ее гриву, как же она раньше с этим не справлялась. Ей удивительно шло ее белое платье, руки свободно лежали по бокам и в одной из них она сжимала свою палочку. Сжимала - как убого сейчас звучало это слово, как издевка, как плевок. Ей Вложили в руку палочку, поправил себя Малфой. Теперь все делали за нее, будто они поменялись местами, правда даже сейчас она была живее, чем он всю свою жизнь. Всю жизнь, до знакомства с ней. Никто так и не узнал, что на самом деле чувствовал к ней Драко. Никто и не догадывался, что он умеет чувствовать. Никто, кроме нее. Только он так и не смог ей сказать. Макгонагалл продолжала что-то говорить, периодически промакивая уголки глаз, когда он встал и двинулся по направлению к ее телу. Все затихли, когда, сильно хромая на правую ногу, он обогнул трибуну и приблизился к покойнице. Даже румянец ей создали, идиоты. Он легко прикоснулся к пряди ее волос. Он так мечтал сделать это пока она была жива, он так опоздал, борясь с собственными предрассудками и страхами. Драко достал из кармана маленькое серебряное колечко с изумрудом и быстро надел его ей на палец. На его безымянном пальце поблескивало такое же. Черт, она была почти теплой, она казалась спящей, но он знал, что это не так. Судорожно вздохнув он, развернувшись, поспешил к замку так быстро, насколько ему позволяла травма. Он так торопился убраться подальше от этого сборища травмированных подростков, которые только и делали, что рыдали друг у друга на плече. Замок встретил его оглушающей тишиной. Колени подогнулись и он рухнул на мраморный пол, задыхаясь, не имея возможности плакать, не умея выпустить эту боль наружу. Он сам не заметил, как платок Макгонагалл оказался прижатым к его бледному лицу.