Моменты счастья

Когда мы впервые встретились, я, вопреки своим обещаниям задушить тебя в объятьях, боялась к тебе даже прикоснуться. Заворожено смотрела на тебя, ты казалась невероятно хрупкой, настолько, что мне было страшно рядом с тобой даже дышать. Мы обе знали, почему ты такая, и, может, поэтому мне и не удалось сдержать слезы. А может, потому, что я была шокирована заранее спланированной встречей. Я ждала ее, я надеялась, что она состоится, но я не верила в это, даже стоя прямо перед тобой. Судьба ведь никогда нам не улыбалась ранее... Ты, наверное, была удивлена не меньше тому, что твой путь все же привел тебя ко мне. Иначе я не знала, как объяснить твои слезы. Ты всегда плакала, когда я оказывалась рядом. Пусть я и была на самом деле на расстоянии в тысячи километров от тебя. Вряд ли то были слезы счастья, наверное, тебе было больно из-за того, что, несмотря на существование полностью преданного тебе человека, ты не могла с ним встретиться. Но когда все случилось... Ты ведь была счастлива? Да, ты улыбалась сквозь слезы, наверное, умилялась моей робости и алым щекам. Думала, вру, когда говорила, что меня легко смутить?! Особенно тебе. Да нет, прости, знаю, мне ты верила всегда. Просто спасибо, что в тот день обняла первой, иначе кто знает, как долго я еще топталась бы на месте, растрачивая впустую наше драгоценное время. Мне всегда хотелось побывать с тобой у моря. Зимой. Ты жила в больших городах и наверняка видела места красивее, однако наша набережная в зимнюю пору казалась мне предельно очаровательным местом. Летом в курортном городке много людей, на берегу не найти свободного места, чтобы присесть хотя бы одному человеку, но зимой у моря безлюдно, тихо, волшебно. Слышен лишь шум волн и крики чаек. Когда есть о чем подумать, делать это надо там и только там. А тебе всегда было о чем подумать, и мне хотелось, чтобы ты оставила частичку своих мыслей в моем городе, и тогда он стал бы для нас особенным. Хотя он и так особенный, ведь мы там встретились... И было у меня еще одно маленькое желание. Уйти с набережной зимой трудно, особенно когда погрузился в мысли, глядя в точку, где серое небо сливается с беспокойными черными морскими водами. Но и оставаться там непросто — у моря ветренее и, соответственно, холоднее. Я бы не позволила тебе так глупо простудиться, но прежде чем уйти, мне хотелось хотя бы минуту постоять, грея тебя в своих объятьях. Желание заботиться о тебе — самое приятное из всего, что я испытывала, и самое важное для меня. Но когда моя маленькая мечта исполнялась, ты предусмотрительно взяла с собой теплый плед, который грел лучше продрогшей до костей хилой девчонки. Я даже немного расстроилась, но когда колючий плед накрыл не только твои плечи, но и мои, поняла, что те секунды были самыми счастливыми в моей жизни. Да, наверное, тогда ты правильно поступила, взяв с собой плед. Я — не тот человек, который способен кого-то согреть. В смысле, физическим теплом. Я сама постоянно мерзну и даже летом, живя на юге, хожу в шерстяных носках и с ужасно холодными руками. Тебя это, как и любого нормального человека, даже удивляло, а я лишь пожимала плечами, предлагая и тебе пару шерстяных носков и пайту. Ведь ты была такой бледной, словно была слеплена из снега... И тем не менее, эти интересные особенности не мешали нам, напялив на себя теплые вещи, пойти есть мороженое и смотреть концерты, обсуждая любимого гитариста — ту еще ледышку, дивом не тающую на жаркой сцене. Я постоянно спрашивала, таков ли он в реальной жизни, как на видео, ведь из нас двоих только ты видела его вживую, и тогда вечер просмотра видео превращался в вечер увлекательных рассказов о любимых музыкантах. Одни и те же истории ты каждый раз рассказывала по-новому, а мне в радость было бы слушать их, даже говори ты унылым заученным текстом. Главное, ты рассказывала, рассказывала о чем-то хорошем. Мне. Я вообще практически постоянно провоцировала тебя на разговоры, просила поведать мне что-нибудь любопытное, поделиться мнением или опытом, познакомить с новой группой. Ты очень много знала о британском роке, была на многих концертах любимых групп, и я не могла перестать восхищаться твоими познаниями — не только в области музыки, ты была самым мудрым и эрудированным человеком из всех, кого я знала — и приключениями. Конечно, сама-то нигде толком не бывала и ни одного кумира в реальной жизни не видела. Но твердо знала, что, появись у меня билет на концерт какой-нибудь классной группы, я отдала бы его тебе, не раздумывая, чтобы ты в очередной раз искупалась в хороших эмоциях и набралась впечатлений, которыми делилась бы со мной по вечерам. Я вновь заваривала бы чай и слушала, внимательно слушала. Каждый вечер. Этого достаточно было для счастья. Особенно мне нравилось быть твоей ученицей. Когда-то, обсуждая какие-то глупости, мы шутили о тебе в роли учительницы, а позже я всерьез предложила тебе заниматься со мной английским, который ты, будучи носителем языка, знала безупречно. Наверное, это был единственный в истории случай, когда подготовка к экзаменам приносила ученику удовольствие. Хоть я и сильно тормозила и часто позорилось, к чему ты относилась мягко и терпеливо, мне нравилось разговаривать с тобой по-английски, я верила, что обязательно сдам экзамен на отлично, и все благодаря тебе. Тогда я обязательно тебя чем-нибудь порадовала бы, хотя ты и убеждала бы меня, что это лишнее, ведь ничто не радует тебя больше, чем мой успех. Успех. Ты постоянно мною гордилась, даже самыми незначительными моими достижениями, даже тем, за что мне иногда бывало стыдно. Я занималась — и ты уже гордилась мной; я приготовила съедобный завтрак — и ты гордилась; я не забыла о рифме, пока писала стих, — ты и в этом нашла повод для гордости. Я написала очередную глупую, бессюжетную романтическую историю про наших любимцев — ты хвалила меня так много и так искренне, что я сгорала от смущения. Что касается рассказов, мне нравилось читать их тебе самостоятельно, как сказку на ночь, или читать их с тобой по ролям, хотя я постоянно запиналась и смущалась придуманных мною же строк. А ты что? Улыбалась и гордилась. Интересно, как бы ты отреагировала на этот рассказ? Мне хотелось бы прочесть его тебе, но я не могу. И, наверное, он не совсем удачный, как и писатель из меня. Сухо, тоскливо, бледно, размыто. Да и не описать словами мое счастье, переживаемое в упомянутые моменты. Знаешь, эти уютные сцены дарят мне столько радости, сколько и не снилось другим жителям планеты... И плевать, что их никогда не случалось в моей жизни.