Сэр в серебряных доспехах

      Площадь Давно Забытого Королевства уже на рассвете была забита существами. Все спешили сюда. Иной торговец из Затхлых земель, чей кошелек уже наполовину пуст, спешит к очередному лотку с ненужным барахлом. Видите ли, слабость у него к бесполезным безделушкам. А дальше по улице бродит мальчишка, который еще и не подозревает, что в следующие пять минут он, заметив торговца, рванет вперед, дабы урвать остатки золота из кошелька. И мальчишка тот, что является сыном старого мельника, чья семья голодает, сумеет удрать. А торговец… торговец тягостно вздохнет, посмотрит в след удравшего мальчишки и пойдет домой. Мальчишка уже удрал на добрую сотню метров.       Но наша история затронет совсем не бедного торговца и даже не сбежавшего мальчишку с чужим золотом. Она начнется сейчас с абсолютно иного существа… нет, наш герой — эльф.       Шелест вечно желтых листьев разносило ветром вместе с ароматом теплой древесной смолы. Под звоном злата Вечного Древа, используя ствол как подпорку, спал Эльф. Вокруг не было ни души, если не брать в счет жриц здешнего храма. Местные поклоняются этому Древу, а этот юноша на нем спит. Этого негодника еще не заметили. А если заметят — непременно погонят отсюда. Негожа спать, да еще так сладко посапывая, на священных деревьях. У этого Древа история жизни будет куда интереснее, чем у ушастого за его семь сотен. А так и случилось. Эльфа в шею погнали прочь отсюда, как только узнали, что Он снова здесь.       Оказавшись за воротами, пусть Эльф будет Эйс, уже привыкший к подобным ситуациям, пошел в таверну. Его желудок начал подавать признаки «жизни» еще на половине пути. — Эйс, снова ты? — сипло рассмеялся мужчина за стойкой. Рукава его рубашки были закатаны, а это могло свидетельствовать о том, что сегодня наплыв клиентов. Еще бы это было не так. В столице ожидается начало ежегодного турнира. — В этом году победителю Старый Король обещает руку и сердце своей дочери. Совсем светлость ума утратил старый… — мужчина тягостно вздохнул. — Руку и сердце той красавицы? — Эйс криво усмехнулся. — Старый, что, свихнулся? Да она не пойдет за первого встречного. Я по собственному опыту знаю, что первому встречному принцесса не даст залезть себе под юбку. Мужчина за стойкой кивнул и продолжил: — Согласен. Она либо сбежит из замка, либо повесится, но не отдастся кому-либо. Я помню твои рассказы. — Мужчина не выдержал и рассмеялся, чем вызвал неодобрительный взгляд Эльфа. — Признаться, я удивлен, что турнир решили устроить… Уже лучше, чем проиграть бедняжку после неудачной игры в карты.       Эйсерон пожал плечами, мол, быть может, для принцессы это было бы лучше, и сделав заказ, отправился в самый дальний уголок таверны. Юноша любит сидеть за этим столиком. Относительно других, он чист, без какой-либо брани на языке Орков, а нахождение в тени только на руку. Отсюда можно наблюдать за всем происходящим в таверне: как красавице-официантке только что задрали подол сарафана, как разлили добрую кружку эля на кого-то и началась потасовка…       Пышногрудая человеческая девчонка, поставив кружку эля и простенькую похлебку, вздрогнула от выкриков и отошла на пару шагов назад. Очередная группа незнакомцев, приносящая сплошное беспокойство и ничего кроме него, привлекла к себе внимание. В центре всеобщего внимания оказались полукровка вместе с парой разгульных девиц и щуплый парнишка… — Ты хочешь сказать, что это не по твоей вине потеряли мой доспех? — видимо рыцарь, усмехнулся и концом меча приподнял голову оруженосца, удерживая ее. — Давай смотреть правде в глаза, и мне плевать, если моя правда отличается от твоей.       Видимо, это должна быть шутка, или попытка затравить оруженосца, словно жалкого хорька, перешла во что-то слишком серьезное… Рука в доспехе дернулась, а из-под лезвия бравого клинка показалась тонкая струйка алой крови, а рыцарь только ухмыльнулся. Он оказался очень доволен результатом, а парнишка же едва держался, чтобы громкий всхлип не вырвался из его груди.       Первое время Эйс прислушивался, меняя угол поворота своих заостренных длинных ушей, все не смея вмешаться в происходящее. Что-то Ему подсказывало, что эта самая «попытка» дорого обойдется… Уж не знаю, к счастью или к великому горю, но Ушастый поднялся. Откинув капюшон изумрудной, повидавшей разные времена, а значит, уже грязной накидки, заранее кладя руку на потертую в боях рукоять меча, Эйсерон уверенно направился к столику. А за тем столиков веселье и не думало стихать… Наоборот, мальчишка-оруженосец с горечью глотал сопли и слезы, во всю всхлипывая, пока «доблестный рыцарь» заливался громким смехов, не забывая тискать девчонок подле себя за мягкие округлости. Все стихло только в момент, когда Эйсерон резко остановился напротив стола, намеренно откинув накидку: смотрите, как блеснуло лезвие Его клинка! — А ты еще кто такой? — первым заговорил рыцарь. Наручи с фамильным гербом щелкнули — рыцарь указал на Эльфа кончиком меча. — Неужели, сюда еще пускают выродков Эльфийской породы?       Эйс был способен вытерпеть многое, но точно не такое. Никто не в силах оскорблять Его народ, Его веру, Его правду. В трактире жизнь текла своим чередом, никто и не подозревал о том, что произойдет сейчас. Высвободив меч из ножен с быстротой, достойной только Эльфийского народа, Эйс сбил меч, направленный на него, и в следующий миг край лезвия уже плотно касался кожи шейки, а Ушастый только ухмылялся. Как говорится, отплатил той же монетой. — Ты знаешь, на кого наставил оружие, выродок!.. Да я те…       Договорить рыцарю помешал тот факт, что за шиворот потекла уже его собственная кровь… Подняв взгляд на Эльфа, он с дрожью попытался что-то промямлить, должно быть, угрожать вздумал, но не успел. Притянув смельчака за край накидки, Эйс заглянул ему в глаза и сказал: — Если до меня дойдет хоть один слушок о том, что сэр Бухтенвелл, — глаза смельчака постепенно увеличивались, а холодный пот уже дошел до висков, — снова взялся за травлю молодых щенков, то, доверься моему слову, я тебя в живых не оставлю. Я приду за тобой. Все подпольни этого города знают обо мне, а уж на информацию для меня они не поскупятся. Помяни мои слова.       Эйс только полоснул бедолагу лезвием по скуле и пошел к выходу. Аппетит пропал, а искать новые приключения Эльфу ничуть не хотелось. Да, Его знают в каждой подпольне, каждый торговец, но совсем не так, каковым Эйс сказал о себе в угрозе. Уж на плохом счету наш Ушастый. Везде. Несмотря на то, что Эйсерон так яро защищал ценности и веру своего народа, там Его тоже не очень-то и жалуют.       Тяжко вздохнув, грудью ощущая вес Его слов, Эйсерон спустился по ступеням вниз, мягко ступая на щебень. После гладких досок дерева щебень — это худшее, что могло случится с Его ступнями. Открывая глаза, Эльф уставился… уставился на того самого оруженосца: тот вяло мял ногой щепки камня носком сапога, сомкнув руки за спиной и потупив взгляд под ноги. Какого тролля этот мальчонка здесь?! Ему, что, проблем мало! От негодования Эльф даже сглотнул через силу. И чего Ему не сиделось спокойно?.. Нет, не так. Почему Он, Эйсерон ОʼРайел, прямо сейчас подошел к оруженосцу? — Почему ты еще здесь? На твоем месте я бы уже убирался, пока в памяти. — Эйсерон недовольно посмотрел на мальчишку, но тот, конечно же, этого не увидел. У Эльфа не было такой привычки, как сразу показывать свое отношение к окружающим. Кто знает, когда Он еще встретится с этим. существом? — Убираться?.. — оруженосец поднял на Эльфа свои большие голубые глаза: Эйс узнал этот жалостливый взгляд. — Вы тоже меня прогоните? — хлюпнув носом, парень небрежно утер подступающие слезы. — Я под…по. — А с чего ты взял, что я собрался брать тебя к себе в помощники? — Эйсерон вновь вздохнул. Громко. Недовольно. Глубоко. И увел взгляд в сторону. Слишком уж проникновенен и жалостлив взгляд мальчонки… — Если я остановил этого ублюдка, то это еще не значит, что ты мне пригодишься. — Не пригожусь?.. — негромко охнув, оруженосец пошатнулся. — Как же…       А от того, что произошло дальше — у Эйсерона просто пропала способность выражаться культурно… Грохнувшись посреди улицы, мальчонка то потерял сознание, если не совсем дух испустил. И как же ты думаешь, что сделал с ним наш герой? Ругаясь отборным матом, Эйс поднял на руки парня, про себя подметив, насколько же он тяжелый кабанчик, и неуклюже, пыхтя от недовольства и тяжести, зашагал вниз по улице. Нет, Эйсерон был крепок, но помимо оруженосца за его плечами был походный узел с кучей награбленного барахла.       Времени заскочить в лавку, куда можно было со спокойной душой сбагрить все чужое добро, не было, а попадаться из-за глупости какого-то мальчишки Ему совсем не хотелось. Поэтому Эйсерон предпочел свернуть в чистое поле, что за пределами поля. С одной стороны подобная ночлежка опасна — мало ли, какие здесь вурдалаки по ночам водятся, может и похуже вурдалаков окаянных… Ну, а совсем с другого края — что мешает развести костер, и устроить небольшой лагерь? Небольшой котелок у Эйса всегда с собой, а крысиное мясо не такое и мерзкое, если притерпеться, то даже в таком отвратном куске животины появится своя изюминка… Что за чушь? Это у Эйсерона аппетит разыгрался, я здесь не причем.       Сопя с тем же неудовольствием, Эльф жевал травинку, все не в силах оторвать взгляд от мальчонки. Рубаху Ушастый переодел на мальчонке. Старая совсем никуда не годилась. Рваная, пусть и штопаная, она уже отжила свое и держалась только на самом честном слове. Ребра торчали, словно это не парень, а псина беспризорная, с чего Эйсерон диво дался, но пожалеть — пожалел.       Сон прервался так же внезапно, как и возник, снова заставив Эльфа впасть в ступор. Оруженосец резко поднялся, пошатнулся и снова оказался на накидке Ушастого. Эйсерон нервно рассмеялся, тяжело сглотнул и подошел к вновь проснувшемуся. — Слушай, ты бы по спокойнее себя вел, тебе же ничего не угрожает, — Эльф вздохнул, откидывая непослушную челку с глаз. — Если ты меня не успел забыть, пока спал, то я тебя забрал из таверны. — Я помню… Конечно, я все помню. Только вот, это уже как привычка. Да, иначе я не могу это назвать. Я привык, что мой прежний Господин будил меня грубым пинком под ребра, спускал псов в шутку… — оруженосец горестно вздохнул, видимо, сдерживая слезы. — Но он был моим Господином, поэтому я терпел все, но вчера…       Эйсерон никогда бы не смог поверить в то, что молодое, выносливое создание станет терпеть подобное отношение к себе. Эльфа взяло отвращение к мальчишке, к тому, что он терпел все ублюдские выходки. Пусть он Господин, Сэр, это не дает дозволение. Злоба и ненависть тронули сердце Эльфа. — Прекрати! Не смей промолвить и слово о своем «Господине»! Если ты слаб духом, телом, то это не значит, что есть нужда становится забавой для кого-то! Нужно бороться. — Бороться? Я настолько слаб, что не способен держать меч в руках! — губы мальчишки задрожали, а слезы градом покатились по щекам; Эльф же только закусил губу. — Теперь я оказался на улице совсем один… — Один? Да что ты знаешь про одиночество? Слаб? А ты пробовал себя защитить! К ворожеи ходить не стану, что ни единого лешего твои попытки не стоят. Потому как их не было.       Эйсерон и сам не заметил, как перешел на крик, обильно жестикулируя перед личиком оруженосца. Возмущению Эльфа не было предела. Рывком поднявшись на ноги, Ушастый взял парня под руки и поднял с накидки. Выхватив две коряге подлиннее и поровнее: одну из них отправил прямо в трясущиеся руки мальчишки, а вторую предпочел оставить в своих руках. — Ну! Давай же, сделай хоть попытку защитить свой зад, чем ныть, так и не попробовав! — Эйсерон в открытую порыкивал от недовольства, скалясь, чем уверенно продолжал пугать мальчишку. — Ну же!       Пытаясь унять дрожь в негнущихся ногах, оруженосец встал во что-то, что только из далека похожее, да и то если закрыть один глаз и отвернуться, на боевую стойку. Неуклюжие, неповоротливые движения не могли сравниться с отточенными ранверсами Ушастого. Оруженосец уступал во всем, но этого и следовало ожидать. Не в силах отразить и простой тычок в бок, мальчишка тяжело пыхтел, в надежде хоть каким-нибудь образом уйти от удара. Эльф же продолжал наступать. Отогнав мальчонку на достаточное расстояние от лежанок с костром, Эйс преподнес еще несколько финтов подряд, а затем, огибая стоящего на коленях мальчишку вокруг, победоносно ткнул в оруженосца между лопаток. — Поздравляю, в этот момент тебя бы и пришил какой-нибудь вшивый разбойник, — Эльф ощетинился. Он не любил этих засранцев, носящихся вдоль лесов и полей, так и норовящих каждый раз оторвать кусок побольше. А самое обидное для Ушастого, когда его так и зовут «Ушастый разбойник». — Неужли ты готов так просто расстаться со своей жизнью? Или ужели? Не разочаровывай меня, мальчик.       Негромко фыркнув, Эйс сломал палку и подкинул в пламя, а затем уселся спиной к оруженосцу. Так и прошла эта ночь: Эйсерон старался не замечать тяжкие всхлипы и возню в траве за спиной, а оруженосец так и остался стоять на коленях, проливая небольшие потоки слез.