Карамель

      "Над нами солнце светит, не жизнь, а благодать, у меня день рождения, не всем дано понять..." — насвистывая такую незаурядную песенку, я брёл по залитому солнцем городу, с удовольствием рассматривая зелёные листочки на деревьях, которые от падающего на них света казались серебристыми. Сейчас меня легко было спутать с чеширским котом, — так ярко я улыбался всему миру, посылая лучи добра и позитива, от которых даже у самого оптимистичного человека началась бы тошнота.       Если кто-то спросил бы меня, куда я тогда шёл, то я не смог бы дать точного ответа, потому что определённая цель была, но одновременно её вроде и не было. Как это? Всё не так сложно, как кажется. Просто я шёл в магазин, желая купить себе тортик к дню моего семнадцатилетия, но это был лишь предлог, чтобы после заскочить как бы ненароком к другу детства.       Наша дружба началась ещё в детском саду, в тот момент, когда мы подрались из-за водного пистолета, который уже давно был неисправен: в бак для воды был засыпан песок, а курок отломился, и я до сих пор не понимаю, что мы в той недоигрушке нашли. Тем не менее, мы сошлись из-за неё в схватке, из которой победителем вышел я, но пистолет отдал ему в знак примирения. После этого мы много времени проводили вместе и стали друг для друга самыми близкими на свете людьми.       И вот, в тот день я радостно прогуливался по магазину в поиске тортика, с которым можно было бы прийти к другу в гости. В корзину для продуктов также совершенно случайно упали шоколадки, глазированные сырки, батончики и ещё несколько приятных вещиц, не было только карамелек. Сладкое я любил. И люблю до сих пор. Друзья говорят, что неправильно это, я же альфа, должен быть суровым мужланом, но я такой, какой есть, и единственное, что я искренне презираю в этой жизни — стереотипы. А сладкое... Оно, наверное, для меня как глоток свежего воздуха в жаркий день, мой пьянящий наркотик. Часто замечаю, что, когда остаюсь без сладкого, хожу с подавленным настроением, ища радость в различных мелочах и, порой не находя её. Даже простая шоколадная конфетка даёт мне такой моральный подъем, какой я не получаю ни от каких хобби или стимуляторов. Но больше всего люблю карамельки. О, да! Карамель — это отдельный разговор. Сладкие приплюснутые шарики, которые стучат по зубам с забавным звуком, или ириски, мягкие, склеивающие воедино верхнюю и нижнюю челюсти, — любой вид карамели был мне по вкусу, а её запах манил и кружил голову. Карамель! Одно слово это было наполнено сладостью, вызывающей трепет в моей душе.       Может, оттого что мысли мои в тот момент, как и сейчас, были заполнены карамелью, я и почувствовал этот запах, а может это было что-то иное, высшее, но, идя по дороге, я явственно почувствовал запах карамели. Той карамели, которой не нашлось в магазине, которую я так обожал. Дернувшись, словно ищейка, учуявшая добычу, я медленно побрел в направлении запаха, настороженно оглядываясь. Если это был бы какой-нибудь ребёнок, лакомившийся сладким, я бы облизнулся и ушёл, но тут меня не покидало чувство, что запах этот неспроста. И правда. На тропинке стоял Он! Высокий, словно растянутая длинная зефирка, с золотисто-рыжими волосами, в которых проглядывали выгоревшие на солнце карамельного цвета прядки, кожа цвета тёмного меда, — это существо всё было такое сладкое, что хотелось просто его всего слизнуть. Он рылся в белом рюкзачке с изображением пчелы, его лицо было хмурым и выражало крайнее недовольство, но это не оттолкнуло меня, даже наоборот, заставило подойти к нему и поинтересоваться: — От тебя карамелью фонит за километр, не поделишься? — вообще-то я хотел спросить о причине его расстройства, но то ли карамель мне показалась важнее, то ли фраза сама вырвалась...       Парнишка оттянул свою мешковатую белую футболку, принюхался и, не уловив, видимо, никаких посторонних запахов, пожал плечами. — Обычно от меня пахнет. Прости, я не люблю карамель, не ношу с собой. — Но ты пахнешь карамелью. Я чувствую, — не сдавался я. — Проверься у лор-врача, может ты аносмик, — он в раздражении дернул плечом. Я затем часто замечал, что плечи — его любимый способ выражать эмоции. — А это кто? — он меня порядком озадачил, однако я старался аккуратно подбирать слова, чтобы не раздражать ещё больше. Это как ступать по минному полю: вроде всё мирно, но вот-вот ты оступишься и мина взорвется, обрушив на тебя свою разрушительную мощь. — Аносмики не различают запахи. Воздух — карамель, я — карамель, цветок — карамель, всё — карамель.       Нагруженный новой информацией, я присел на корточки около одного сорняка, растущего близ тропинки. Хотя запах карамели всё ещё отчётливо витал в воздухе, я уловил слабый отголосок мяты, исходящий от растения, и улыбнулся. Не сонасмик. Или асмоник? Не суть. — Ну чего ты пугаешь, здоров я, — он лишь закатил глаза. — Рад. Очень рад. Значит, я пахну карамелью? — он, казалось, уже нашёл то, что искал и немного успокоился. — Ага, — я, улыбаясь, кивнул. Рядом с этим чудом, пытающимся казаться взрослым, хотелось быть ребёнком, смеяться и кататься по траве с полным ртом ирисок. — А ты любишь карамель? — он настороженно посмотрел на меня. — Конечно, больше всего на свете! — Эх, и за что мне чудо такое досталось?       Сначала я не понял, о чём он. Потом снова не понял, а потом... Моё лицо застыло маской бесконечного удивления. — Ты думаешь, что я... ты... Что мы... эти... ну, того?.. — Ага, и того, и этого, и то, и сё, и всё. — Ого. — это был последний невнятный звук смущения, исторгнутый мною перед тем, как я смог окончательно взять себя в руки. — А сколько тебе лет? — выглядел он взросло, но очень уж мило, и всё же я не мог поверить, что вот это чудо — мой омега, моя истинная пара. — Двадцать три, — он, прищурившись, осмотрел моё невысокое, но крепко сложённое тельце, — а тебе? — Семнадцать... Сегодня исполнилось.       Шок — хорошая реакция. Иногда. Она помогает человеку пережить стрессовую ситуацию. Надеясь, что это создание переживёт её без особых потерь с моей стороны, я замер, виновато глядя на него. Только в чём я виновен? — Ну ты симпатичный, так что нестрашно, — и тут мне позвонили. — Алло, дружище. Ты где сейчас? — раздался весёлый голос из динамика телефона. — Только вышел из магазина, собирался к тебе идти. — Святые кудряшки Ясона, что ты у меня забыл?! — этот чудак — большой любитель мифов Древней Греции. — Хотел день рождения справить. Он у меня сегодня, если что. — я уж хотел обидеться, но он пресёк это чувство на корню. — О великие струны Орфея, заткните мне уши своими сладостными звуками, чтобы я не слышал это неразумное существо! — Патетично воскликнул он. — Иди домой, я жду тебя около подъезда. Чтоб тебя лоси табуреткой в лесу... развлекали! — Хорошо, скоро буду. И ещё... Я с приятелем. — Да хоть с самим Гераклом, мне то что? Иди давай скорее. — и отключился.       Повернувшись к новому знакомому, я дружелюбно пригласил его зайти ко мне, чтобы отметить день рождения, объяснив на недоверчивый взгляд, что звонящий — не более, чем друг, на что тот ухмыльнуся, пожав плечом, но не смог отказать, попутно поздравив и купив мне чудесные карамельки в соседнем магазинчике чуть дальше от того, где был я. Странно, что раньше в него не заходил. Поблагодарив омегу, я в порыве чувств на мгновение обнял его, вдохнув карамельный запах волос. Как он был сладок! Скучаю я по тем временам, когда он был рядом, ведь до сих пор люблю его всем сердцем.       Мы мило разговаривали всю дорогу, когда я невзначай спросил: — А ты что, совсем не любишь сладкое? — Только мёд. Таёжный, — улыбнувшись, ответил он.       Так я и встретил своего будущего мужа, который впоследствии ещё семнадцать лет подряд скрашивал своим присутствием каждый мой день рождения, ни на один будний день не оставляя меня без сладостей.