Как в старой байке

— Разносчица! Ещё виски! Молоденькая пегасочка никак не показала, что услышала мой заказ. Радостно что-то щебеча, она промчалась по бару молнией и поставила перед красным фермером очередной коктейль. Тварь. Я вновь перевел хмурый взгляд на стоящую передо мной бутылку. Полупустой «Поньсон». Пожалуй, сейчас это самая дорогая для меня вещь. Впрочем, это не помешает мне встать, швырнуть его в голову ближайшему пони и высказать все, что я о них думаю… Налив ещё стакан, я залпом осушил его и бросил взгляд на большие часы, висящие над стойкой. Полдвенадцатого. Пора идти. — Вы все козлы! — прохрипел я на прощание. Никто отозвался. На улице было темно и жарко. Настолько жарко, что Свити Бир даже не закрывала дверь вплоть до окончания её рабочего дня. Летом Хуфингтон иногда превращается в самую настоящую пустыню. Даже фонари горят, словно в каком-нибудь Седлостане. В том смысле, что часть из них мерцала, а некоторые вообще потухли. Впрочем, мне было по барабану. Я в очередной раз приложился к своему стеклянному другу и направился к одной из темных арок. Кладбище. Казалось бы, только идиот решит идти ночью через место, полное призраков. Особенно при нерабочем освещении... Вот только мне всё равно. Идти в обход – лишние полчаса, и это в трезвом состоянии. Перелететь? Ба, не смешите! Пожалуй, я смог бы провернуть это на трезвую голову, но сейчас меня едва хватает, чтобы удерживать копытом бутылку. Сделав очередной шаг, я направился вглубь. Как всегда, никто не вызвался проводить несчастного Хэнка. Впрочем, я ведь был чуть ли не последним посетителем. Хотя кого я обманываю?.. Пристанище мёртвых встретило меня зловещей тишиной, как выразился бы какой-нибудь выпендрёжник. Часть могил давным-давно поросла мхом, их надгробья потрескались, но некоторые из них, наоборот, словно бы сияли своей чистотой и ухоженностью. Каменные плиты, будто зеркала, отражали свет Луны. Если ту не закрывали тучи, конечно. Где-то вдалеке ухнула не то сова, не то филин. Дискордова птица! — Стоять, — внезапно раздался из темноты насмешливый, чуть хрипловатый голос. Пожалуй, мне ещё не удалось пропить все рефлексы. Иначе я бы не замер с поднятой для шага ногой. Проморгавшись, я с подозрением уставился на замотанную в плащ с капюшоном фигуру. Откуда вообще взялся этот хмырь? — Тебе какого сена надо? — вежливо поинтересовался я, поудобнее перехватывая бутылку. Денег у меня все равно нет, да и… — Тебе по правде или в рифму? — хмыкнул неизвестный, указывая копытом на землю прямо передо мной. Переведя взгляд вниз, я опять ругнулся. Яма. Вырытая для очередной могилы яма. В такую упасть – и ноги сломать можно. Или вообще шею. — Гулять ночью пьяным по кладбищу – не самый разумный поступок, — заметил мой невольный спутник, делая осторожный шаг. — Тебя не спросил. Во-первых, не пьяным, а выпивши. А во-вторых, может я вообще хотел покончить жизнь самоубийством. — Прыгнув в яму? — Есть идеи получше? — Перерезать вены в горячей воде. Один из самых приятных отбросить копыта. Ладно, шутки в сторону. Давай, проведу, — протянул он мне копыто. — С чего такая любезность? — не ответил я на копытопожатие. — Ну, за скромную плату в виде твоего «Поньсона»... — кивнул незнакомец в сторону моей бутылки, — пожалуй, даже очень скромную… — А не пошел бы ты?.. — Шучу, шучу! — замахал тот копытами. — Скажем так, я не ищу себе лишней работы и не страдаю трудоголизмом. Дешевле будет провести тебя через кладбище, — я только пожал плечами. Мда уж, никогда не думал, что наше скопище трупаков буквально кишит опасностями. Мой проводник сворачивал в самых разных местах, направляя меня голосом. Только вырытых ям насчитал штуки четыре. Уж и не говорю о клумбах, которые я мог затоптать. Нет бы фонари наконец наладили. Дискордов мэр. — Тя как зовут, кстати? — решил я наконец прервать очередное «тут кочка, не споткнись». Словно нянька, честное слово! Он бы меня ещё за крылышко, как жеребенка взял! Нет, он предлагал, но я послал его куда подальше. — Сайлент Хилл, — безразлично ответил тот, обходя очередное надгробие, — А ты?.. — Хэнк. Хэнк Вингс. — Приятно познакомиться. Наверное. — Так ты наш новый могильщик? Недавно? — я осторожно переступил через могилу. Машинально попытался сделать глоток «Поньсона», но понял, что выронил бутылку где-то по пути. Твою же мать... — Перевёлся из Эпплузы. Не только могильщик, но и... Долго объяснять. Считай, что я вывожу таких недотёп, как ты. — Не слышал о тебе. — Как и я про тебя. Правда, тут скорее проблема в моей непонимости. Я не часто покидаю кладбище. — И не страшно? — То есть? — Ну, — покосился я в сторону полной луны. Алкоголь чуть-чуть начинал отпускать, — призраков там всяких… — А чего в нас страшного? — издал смешок Сайлент. — Э?.. — Да шучу, шучу. Ладно, если серьезно, а почему я должен их боятся? — Ну-у-у... Уй! — сухая земля вдруг ушла у меня из под копыт и обрушилась в яму. Я едва не свалился следом за ней, но мощный рывок за хвост втащил меня обратно. — Так почему? — невозмутимо поинтересовался Сайлент, отплевавшись от остававшихся во рту волос. А ведь действительно, почему? Наверное, я и сам не могу дать ответ. Наверное, все из-за стереотипов, навеянных нашими киношниками. Ведь что ни ужастик, так неупокоенная душа. Вот, к примеру, «Кошмар на улице Пегасов»... Или там не призрак? Да и вообще, откуда режиссеры взяли весь этот бред? Сами придумали? — Страх, — неожиданно ответил на не озвученный мной вопрос Хилл. — Что? — Страх. Страх – это одно из проявлений инстинкта самосохранения. Мы боимся того, что может нам навредить. А так же неизвестного, ведь оно вполне может таить в себе опасность. Потому смерть и пугает пони: никто не знает, что тебя ждёт там, в загробной жизни. Именно в этом чувстве и кроется причина выдумывания всяких глупостей, вроде вампиров, зомби или злобных духов, вселяющихся в тело пони. Вот скажи, сколько призраков успело хоть как-то испортить конкретно тебе жизнь? — Ну-у-у… — Сомневаюсь, что много. Лично я, сколько живу, ещё ни разу не имел каких-либо проблем с духами. Всё, что придумывают на съемках в Лас-Пегасусе, в основном, полнейшая чушь. — А еще они гребут битсы лопатой, — буркнул я. — Им это не мешает. Сайлент пожал плечами. Похоже, ему не слишком хотелось меня в чем-то убеждать. — ...ботаешь? — Что? — поморщился я. Опять уплыл… — Работаешь, спрашиваю, где? Я невольно стиснул зубы. Одна из самых болезненных для меня тем. — Уже нигде. — Понятно… Уволили? — Сам ушел. По личным причинам, — не признаваться же ему, что именно из-за пьянства мне и пришлось уйти. Вернее, не совсем из-за пьянства, но оно сыграло решающую роль. Как говорится, «Если выпивка мешает работе, её нужно бросать. Работу». Три раза «Ха». Наконец, показалась арка выхода. Какое счастье. Такое чувство, будто не час, а всю ночь шёл. — Пришли, — вздохнул Сайлент, становясь в круг света от фонаря. Единственного, дери его в круп Селестия, рабочего фонаря. — До дома довести? — Я тебе что кобылка? Тем более, вот он, — указал я в сторону двухэтажного здания, стоящего всего в паре десятков метров. — Ну, ладно, — хмыкнул Хилл, отступая во тьму. — Еще увидимся. Может быть. — Хилл? — Ась? — остановился он. — Спасибо. — Представь себе, не за что… — Может хоть сейчас лицо-то покажешь? — Ну-у-у, — явственно замялся гробовщик, — а может, не надо? Нормально же общались? Я лишь вперил в него свой взор, показательно выгнув бровь. Не знаю, решил ли сторож, что я не отстану, или ещё что-нибудь, но он пожал плечами и откинул капюшон. Я невольно отшатнулся. Пожалуй, не будь во мне столько алкоголя, точно бы оконфузился. Хилл был земным пони, но каким… Его лицо… честно говоря, я даже затрудняюсь назвать это лицом. Месиво. Изуродованное бесформенное месиво. Рубцы и ожоги покрывают кожу сплошным слоем. Местами кожи нет вообще — лишь затвердевшая горелая корка. Да уж, Сайлент по-настоящему уродлив. — Окаменел от страха? — хмыкнул монстр, накидывая капюшон. — Да нет, — спокойно пожал я плечами, — нормальная внешность. — Смеешься? — Ну, может чуть-чуть… — действительно, вряд ли кто-нибудь по-настоящему назвал бы его красавцем. — Как это хоть произошло? — Скажем так,— производственная травма, — хмыкнул Хилл. — после нее я и получил никталопию и… и кое-что ещё. Вот, хожу и вытаскиваю всяких. — А в город?.. — А оно мне надо, с такой рожей? Представь, каково ходить в капюшоне, когда на дворе сорок градусов? Мало того, что жарко, так ещё и жеребята пугаются. — И что, Селестия не нашла способ тебя вылечить? — Нашла, почему же… Ценой потери ночного зрения и некоторых других даров. Сам видишь, что я выбрал. — И не?.. — И не жалею. Развернувшись, он спокойно направился обратно вглубь кладбища, оставляя меня одного. Поднявшись на первую ступеньку дома, я мгновенно протрезвел и недоверчиво посмотрел на свои копыта. Те стремительно теряли свои лазурные краски и становились все прозрачнее и прозрачнее. Неужели?.. Переведя взгляд вверх, я не увидел луны. Звезды постепенно гасли. Все, кроме одной. Та, наоборот, светилась всё ярче и ярче, явственно увеличиваясь в размерах. — Спасибо, Сайлент, — тихо пробормотал я, закрывая глаза. Больше мне не придется пить этот дрянной «Поньсон». Жаль, что тебя не было в первый раз. — Я всё-таки дошел…

***

Сайлент Хилл проводил взглядом прочертившую небосвод новую звезду. Усевшись на надгробие, он вздохнул. — Счастливого пути, Хэнк, — пробормотал он, доставая из кармана почти пустую бутылку «Поньсона». Допив остатки, Сайлент полюбовался, как призрачное стекло растаяло в воздухе. — Обожаю свою работу...