Неисправимый романтик

Так случается, что иногда твоя жизнь катится под откос, когда с работы увольняют, на учебе запара, а в личных отношениях — штиль в пустыне на Луне. И кажется, будто нет никого несчастнее тебя. Что буквально все проблемы мира обрушились на твои хрупкие плечи и придавили к земле, не давая сделать и лишнего вдоха. Разные люди и справляются с подобными моментами в жизни по-разному. Кто-то начинает курить по три пачки сигарет в день. Другие выбирают коротание времени с бутылкой дешевого виски. Третьи — днями напролет блуждают по магазинам и скупают самые ненужные вещи, которые только найдут. Четвертые — вообще заедают проблемы, а то и засматривают, окунаясь в мир сериалов. Но я всегда был сторонником традиционного поведения при подобных обстоятельствах: я предпочитал тупо страдать. — Я не понимаю, что я делаю не так? — вот, только гляньте на меня, прямо сейчас я этим и занимаюсь. Страдаю. Олег — мой однокурсник и друг — периодически предполагает, что страдаю я исключительно херней. Но могу вас заверить, что я всегда страдал изо всех сил и с заслуживающим уважения старанием, окунаясь в пучину отчаянья и череду самобичеваний с легким фанатизмом, очень похожим на тот, с которым свидетели Иеговы стучатся к вам в дверь, желая поговорить о Господе нашем Зефире. Это потому, что с самого детства меня учили делать все обстоятельно. Контрольные я писал исключительно на пятерки. В баскетбол играл настолько отчаянно, что мой физрук подозревал, что за проигрыши отец меня жестоко лупит, хотя мой папка ни разу на меня даже голоса не повысил. Легко предположить, что и на поприще страданий я преуспел как никто. — Только не начинай, — закатил Олег глаза, всем своим видом показывая, что ему не интересно. Как хорошо, что меня подобное его поведение никогда не останавливало. Если страдал я, кто-то рядом должен был страдать со мной за компанию — это закон если не всей жизни, то как минимум крепкой дружбы. Так что, Олег, даже не думай отлынивать. Я на тебя рассчитываю. Иногда я задаюсь вопросом, почему мы с ним так сдружились, ведь у нас нет абсолютно ничего общего. Только посмотрите: он серьезный парень в очках и рубашке, внимательно слушающий лекцию даже в момент, когда я бормочу ему на самое ухо всякую дурь, и я, ветреный идиот, который большую часть лекции зависает на кулинарных сайтах в поиске чего-нибудь вкусного. — Нет, серьезно! — Хватит об этом думать. — Но я не могу не думать об этом, — выдохнул я тихо, стараясь не привлекать к себе внимания однокурсников и преподавателя, который чертил на доске уже восьмой треугольник. Конечно, вы скажете, что страдать посреди пары не слишком разумно, но когда, если не сейчас? Страдание — оно как вдохновение — отвлекся на минутку и уже смеешься над какой-нибудь дурацкой шуточкой про мужской детородный. Следовало сконцентрироваться и сделать все правильно. И, конечно, застать врасплох Олега, который не смог бы сбежать от моего нытья, как он это сделал неделю назад в столовой: не успел я и рта открыть, как он развернулся и, я не шучу, убежал. — Очень даже можешь. Уже четыре месяца прошло, пора бы забыть! — Олег говорил о скоропостижном завершении моих последних отношений, которые закончились тем, что я застал свою тогда еще девушку в объятиях другого мужчины. Да что в объятьях, то, в какой позе они тогда находились, не сможет описать ни одна камасутра. Примерно в такой же позе последние четыре месяца пребывало мое сердце, активно сношаясь с моим мозгом и не давая мне покоя. — Но дело же не только в Светке! — так звали мою последнюю бывшую девушку. Светлана, принесшая в мою жизнь тлен, мрак и отчаянье. Надеюсь, тебе, Света, стыдно?! Хотя кого я обманываю… Сейчас она встречается с тем самым парнем, с которым я ее застал. И, судя по информации от наших общих друзей, все у нее замечательно. А у меня вот что-то не очень. — А ты еще какие-то причины вспомнил? Господи, только не это! — наигранно испугался Олег. — Дело в них всех! Во всех четырёх! — и снова стоит пояснить. За всю мою недолгую жизнь, которая длится уже двадцать лет, у меня было четыре девушки. И по какому-то очень странному обстоятельству расставался я с каждой из них по одному и тому же сценарию — заставая их в постели с другими. Олег утверждает, что все потому, что Лох — это судьба. Но меня такое объяснение не устраивает. Ну не может быть, чтобы вот так просто мне изменяла каждая девушка, с которой я встречаюсь. Это же… Это же, в конце концов, несправедливо! — Опять двадцать пять, — простонал Олег, с раздражением стягивая очки и начиная неистово тереть глаза — он так делал каждый раз, когда его что-то бесило. Рядом со мной он делал так с завидным постоянством. — Я уже не раз говорил тебе, в чем причина. — Ну да, в моем выборе девушек. — Именно. — А что, если нет?! Они же были замечательными, когда мы только начинали встречаться! — Они Все замечательные, когда ты только начинаешь с ними встречаться. — А что случается потом? — Они узнают тебя поближе. — То есть всему виной все-таки я?! Так и знал! — Нет, это был сарказм. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы… Хотя, — Олег на мгновение задумался. — Что «хотя»?! — встрепенулся я. — И почему я раньше об этом не подумал? — Не подумал о чем? — О постели. — О какой еще постели? — О самой обыкновенной, дурила. У меня есть вполне обоснованное предположение, почему тебе изменяют. Но оно тебе не понравится. — Говори, — выдохнул я решительно. — Быть может, ты, скажем так, не слишком хорош в постельных делах? — Я не совсем понимаю твои намеки, — пробормотал я сконфуженно. — Я о сексе говорю. О том, как ты трахаешься, — прошипел Олег раздражённей прежнего. После слова «трахаешься» пара однокурсников недоуменно посмотрели на нас, но мы оба проигнорировали это: я был слишком поражен данной мыслью, а Олег — уже взбешен моим неподдельным недоумением. — Никогда не задумывался об этом, — честно признался я. — Не верю, что спрашиваю, но… Каков ты в постели? — Олегу стоило большого труда выдавить из себя этот вопрос. — Сложно об этом судить, не находишь? — откуда же я знаю?! Я же с собой не спал! — Но девушки никогда не жаловались, — добавил я скромно. — Ага, не жаловались. Просто начинали ходить налево, — хмыкнул Олег, вновь надевая очки и превращаясь из-за них в гипер-строгого парня, у которого разве что на лбу неоновая вывеска не висела о том, что на него можно положиться. — Как ты себя обычно ведешь? — Ну… — я засмущался окончательно. — Я стараюсь быть нежным. — Хм… А еще? — И… И делаю все, чтобы им было приятно. — Или тебе кажется, что им приятно. — Да нет же… Они… Ну… Было понятно, что… — Женщины — коварные существа. Они так симулируют, что никогда не догадаешься. — Вот как, — расстроился я. Очень уж было неприятно осознавать, что ты никудышный любовник. — А может, дело не в качестве, а в количестве, — встрепенулся Олег, заметив, как упало мое настроение. — Вот скажи, как часто вы делали это со Светкой? — Ну… Мы… — Что? — У нас не было. — Ни разу?! — Ни разу. — Вы же встречались полгода! — Она не хотела торопиться. — А ты? — А я не хотел на нее давить. — И что же ты к ней вообще не приставал?! — Ну как же… Приставал иногда. Немножко. — Как? — Устраивал романтические ужины при свечах, водил ее на причал. Как-то раз даже испек торт! — Торт? — Торт. — Это типа прелюдия или что? — Мне хотелось порадовать ее. — Тортом… — Не просто тортом. Домашним тортом! Я его шесть часов готовил! Да за него бы я сам себе отдался, настолько он был хорош! — А она что? — Была на диете. Отказалась даже попробовать. Я этот торт целую неделю ел. — О, Господи, я и не подозревал, что все так запущено. — Да почему же запущено? Я старался быть милым и внимательным! Что в этом плохого? — Дима, в этом ВСЕ исключительно ПЛОХОЕ, — выдохнул Олег, уже привычно швыряя очки на парту и неистово потирая глаза. — Девушкам нужны не торты, а хорошенький трах. Свечи же засунь себе в задницу, а вслед за ними - причал и торт, если поместятся. — Но… — И никаких «Но», Дима. Нихуя никаких «Но». Твоя главная проблема в твоем характере. Ты слишком мягкий. Слишком добрый. Бегаешь со своей нежностью, как с писаной торбой. А девушкам не это надо. — А что же тогда? — Мужик им нужен нормальный. А ты… — А я? — А ты, Дима, неисправимый романтик, каких сейчас почти не осталось. Это здорово, но… Не результативно. И не актуально. Другие времена. Другие нравы. — Но неужели любовь держится только на сексе? Ведь настоящая любовь не такая! Настоящая любовь — это когда просыпаешься утром рядом с ней и чувствуешь запах ее волос. Когда от легкого касания ее руки у тебя по спине бегут мурашки. Когда ее улыбка поднимает тебе настроение даже в самые грустные дни в твоей жизни. Настоящая любовь — когда раз и навсегда, ты смотришь на человека и понимаешь, что действительно готов быть с ним и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии. И все это рушится из-за секса или его отсутствия? — А с чего ты взял, что у тебя хоть раз была настоящая любовь? — резонно поинтересовался Олег. — Но я же любил… — Знаешь, легенды гласят, что для настоящей любви, настоящей она должна быть для двоих. Нельзя все тянуть на себе, Дима. Нужна отдача. Тебе, может, секс и не важен, хотя одно только это словосочетание заставляет меня скептически хмыкать, но твои избранницы не столь одухотворены чувством так называемой Любви. Им подавай нормального физического удовольствия. И если тебе такой подход к отношениям непонятен, так и хорошо, что вы расстались сейчас, а не спустя десятки лет, поженившись и нарожав детей. — Здесь ты, конечно, прав… — Я всегда прав. — Но что же мне делать? — вздохнул я обреченно. — Характера, увы, не исправить. Ты уже давно не ребенок. Но прокачаться в постели вполне можешь. — Так мы же только что пришли к выводу, что это бесполезно. — Нет, не бесполезно. Ты у нас натура утонченная. Влюбляешься слишком быстро, привязываешься и того быстрее. А некоторым на это нужно время. И вот пока человек это время переживает, трахай его как можно неистовей, чтобы он не отвлекался от тебя на сторонних мужиков. — И как мне это сделать, интересно? Как стать постельным Аполлоном? Разве это приходит не с опытом? А как мне набраться опыта, если девушки со мной не… — Если девушки тебе не дают? — прыснул Олег. — А ты поменьше тортами их раскармливай и почаще лезь к ним под юбку без спроса. — Но… Я так не могу, — охнул я. — Да, это я уже понял. Тебе, блять, романтику подавай. Лебедей, сука, в озере в свете луны. — Ого, а красиво бы вышло. — Дима! Об этом и говорю! Отныне никаких лебедей! Никаких лун! Только бурный, страстный, ни к чему не обязывающий секс! И никаких «Но»! Вон, глянь на Макса, он только этим и живет. У него, судя по всему, с опытом полный порядок. По крайней мере, девчонки к нему в постель так и сигают. И, ходят слухи, не только девчонки. И это при его не самом легком характере. Думаешь, он берет их своей милостью? — кивнул Олег на нашего общего однокурсника, что сидел в гордом одиночестве за одной из первых парт. Не самый простой экземпляр, скажу прямо. Человек, конечно, интересный, но… — Хаски злой. — «Хаски» была тайная кличка Макса, о которой он и не подозревал. Прозвали мы его так еще на первом курсе из-за светло-голубых глаз, которые очень уж напоминали глаза собак соответствующей породы. — Вот именно. Злой мудак. Ведет себя, как хочет. Делает, что хочет. Никому ничего не обещает. И уж точно не печет торты. И ему, я открою тебе тайну, Дают по семь дней в неделю. — Хм… — задумался я, глядя на широкую спину Макса. — Может, мне с ним познакомиться поближе? — предложил я. — В каком это смысле? — Подружиться и выведать его постельные секреты! — И как ты себе это представляешь? Со свечкой будешь стоять над его постелью? Звучит, если честно, не очень… — признался Олег. — Но все же… Вдруг он даст мне пару ценных советов? — Так и вижу, как Макс спит и видит, только бы рассказать кому-нибудь, как лучше трахать баб. Что-то я сомневаюсь, что с ним так легко подружиться. Мы вместе учимся три года, и в группе у него как не было друзей, так и нет. У него своя компания, а мы — обычные смертные — даром ему не сдались. — И все-таки я попробую, — уверенно заявил я. Была не была. Хуже-то быть все равно уже не может! Стоит рискнуть! — Ох, не нравится мне, Дима, как это звучит… Вангую, выйдет какое-нибудь феерическое говно. — Нет, Олег. Феерическое говно — это описание моей жизни. А дальше будет только лучше! **** Я вообще общительный малый, заговорить с незнакомым или малознакомым человеком для меня никогда не составляло труда. Но почему-то к Максиму я подходить побаивался. Не то, чтобы он был таким уж пугающим, но отталкивающим — однозначно. Я бы поставил его на первое место в моем личном рейтинге людей, от которых можно было ожидать чего угодно. Олег был прав, Макс действительно делал, что хотел, и, что еще хуже, говорил, что взбредало в голову, не задумываясь о чувствах окружающих. Как-то раз при мне Хаски заявил одной девушке что-то вроде: — Ты не бреешь ноги годами? Мёрзнешь, или что? Лишнего жира на твоей заднице для утепления уже не достаточно?! Помню, я тогда чуть сквозь землю от стыда не провалился. Для меня подобное поведение неприемлемо. Я слишком тактичный и слишком пекусь о том, кто как себя будет чувствовать в моем присутствии. А Макс разбрасывался едкими комментариями, что пирожками, после чего широко ехидно улыбался и удалялся восвояси. Самое смешное, что подобное его поведение людей не пугало, а наоборот приманивало, как клейкая лента в магазине приманивает мух. Даже та девушка, которой он нагрубил по поводу ног и толстой задницы, периодически пыталась с ним флиртовать. И я бы еще понял, если бы Макс обладал выдающейся внешностью, но он был самым обыкновенным. Темно-русые волосы до плеч (отросшую челку и передние пряди он обычно собирал в небольшой хвостик чуть выше затылка), голубые глаза (я бы сказал, что они были цвета неба, но так как Олег посоветовал мне забыть о романтике, я постараюсь опустить подобные описательные моменты), из-за которых он всегда выглядел этаким парнем на взводе. Одевался он тоже обыкновенно — футболки, джинсы, кеды, рубашки. Казалось бы, ничего особенного. Разве что родинка слева над губой придавала его внешности пикантность. Но не более. Вот только Макс настолько считал себя королем мира, что все окружающие ненароком тоже начинали в это верить. И вот теперь к этому королю мира следовало подойти мне — обыкновенному смерду с новоприобретённым комплексом неполноценности на фоне постельных «побед». — П… Привет! — выдавил я из себя как можно более жизнерадостно, остановившись рядом с партой, за которой сидел Макс, и вяло махнув рукой. Парень даже глаз на меня не поднял. Может, не услышал? Или решил, что обращаются не к нему? — Эй… — выдохнул я, протянув руку и коснувшись его плеча. — Руки свои убрал, — послышалось раздраженное рычание. — Ох, прости, я просто хотел… — Съеби в закат. — Ах… нет… Погоди, ты не так понял. — Кажется, это ты что-то не так понял, — выдохнул Макс, видимо, находясь сегодня не в самом дружелюбном расположении духа. — Тебе по буквам повторить? Съеби, мать твою, в закат, — выговорил он, все же подняв на меня холодные голубые глаза и одарив таким взглядом, после которого разве что идти и топиться. — Я не хотел ничего плохого… — А ты, я посмотрю, туповат, да? — Нет-нет, дело в том, что… — То есть русская речь для тебя недоступна? Ты что, как Эллочка Людоедка из «Двенадцати стульев»? Словарный запас - меньше сотни слов? — Нет, я хотел… — А меня, как думаешь, сильно ебет, что ты там хотел? — Наверное, не очень, — сдался я. — Не очень — это твое ебало, — огрызнулся Макс и вновь уткнулся в телефон. Я, конечно, подозревал, что это будет сложно. Но не предполагал, что настолько. Впрочем, и отступать я не собирался. — Слушай, Максим, мы, кажется, начали не с… — Ты что, педик? — злее прежнего выговорил Хаски, вновь зыркая в мою сторону. — Что? — я аж воздухом поперхнулся. — Нет. Нет-нет… нет, наверное, — растерянно забормотал я. — Наверное? — парень продолжал буквально придавливать меня взглядом к полу. — Да точно Нет! Я просто… Не ожидал. — Чего не ожидал? Вопроса в лоб? — Д… да. Но я не гей. Честно. — Тогда тем более съеби, — выплюнул он злее прежнего, всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен. Что ж… Наверное, я просто подошел в неподходящее время. **** — Вчера у меня не вышло, но сегодня однозначно получится, — уверенно заявил я, усаживаясь рядом с Олегом. — Слушай, может, не стоит? По-моему, он в последнее время ходит какой-то взвинченный. Он никогда добротой не отличался, но сейчас совсем невыносим. — У человека, наверное, проблемы. Надо его поддержать, — пробормотал я. — Дима, херни не городи! Нашел кого поддерживать. Сам справится. А ты, вместо того, чтобы заводить дружбу с сомнительными субъектами, лучше бы взялся за поиски нормальной милой девушки, о которой так грезишь. — Ну нет, — поморщился я. — Если я найду еще одну милую девушку, а она вновь уйдет к другому, я же не переживу. И моя вера в настоящую любовь пошатнется! — То есть, первых четырех случаев тебе для пошатывания твоей веры маловато? — Это были исключительные случаи. — Странно, что Все твои отношения оказались Исключительными. — Мне не повезло. Но пятый раз будет последним! Найду себе любимого человека. И прямо на всю жизнь! — А то и на несколько, — поддакнул Олег. — А, может, и так! Настоящих любящих людей не разделит даже смерть! — вдохновенно заявил я. — Господи Боже, и кому же ты, такое чудо в перьях, достанешься. Страшно подумать, — хмыкнул он, листая свои конспекты. — Ну все… Я пошел! — воскликнул я, вытаскивая из рюкзака пластиковый контейнер. — Это еще что за хрень?! — схватился за голову Олег. — Дима, не смей! Над тобой же будут все смеяться! Но я друга больше не слушал. Уверенным шагом я прошествовал к первой парте, за которой Макс сидел один, и уверенно плюхнулся на свободное место. Хаски мгновенно перевел на меня взгляд голубых глаз. Он ничего не сказал, но я и без того догадался, что мне не рады. — Привет, — несмотря ни на что выговорил я. — Че тебе, блять, от меня надо? — Да вот, решил угостить печеньками, — проговорил я, открывая пластиковый контейнер и протягивая его Максу. — Чем угостить? — опешил он. — Печеньками. Овсяными. Они классные. Я сам их делал. — Ты печешь печенье? — И не только. Кексы там всякие, чизкейки, торты. Слойки еще как-то делал, но они вышли странными. — И ты притащил печенье мне? — Ну да. Попробуй, они вкусные, — с этими словами я взял одно печенье и надкусил его, демонстрируя, что не подсыпал туда стрихнина или пургена. А то мало ли, какого он обо мне мнения. Хаски пронаблюдал мои манипуляции с таким видом, будто у него на глазах я выпотрошил белку. — Печенье, значит, — нахмурился Макс, запуская руку в контейнер, беря целую горсть угощения, сжимая его в кулаке, ломая идеальные кружки, а затем медленно прислоняя покрошенное печенье к моему лицу и растирая его по нему. — Вкусно? — удостоверился он, убрав руку. — Ну… ничего так, — кивнул я, пребывая в некотором ступоре. Как-то я не привык к столь открытой агрессии. Я осторожно поставил контейнер с оставшимся печеньем на парту, а сам начал отряхивать лицо и шею от крошек, когда Макс взмахнул рукой и отправил результат моего кулинарного искусства на пол. Печенье рассыпалось по половине аудитории. — Ой, — монотонно выдохнул он, — упало. Как же так, а я не успел попробовать. — Ничего страшного, осталось еще одно! — кивнул я на печеньку, что успел лишь надкусить и все еще держал в руке. — Я поделюсь! — и прежде чем Макс что-то успел ответить, я разделил печенье на две половинки, одну из которых протянул ему. — Скажи, дрочила, если я сожру это говно, ты от меня отъебешься? — поинтересовался он. Я продолжал молча держать его половину печенья. — Окей, твоя взяла, — с этими словами Макс забрал у меня угощение, закинул его в рот, прожевал и проглотил. — О… — выдохнул он, пораженно. — О-о-о! — схватил он меня за руку. — О Боже, а печенье-то Божественное! — воскликнул он. — Правда?! — обрадовался я. — Нет, яйцелиз, ПЕЧЕНЬЕ ГОВНО! Терпеть не могу печенье, ясно?! Да кто, мать твою, будет кормить нормального мужика печеньем? Мясо — это еще куда ни шло! — А? — А теперь отъебись от меня, полоумный дебил. И больше никогда ко мне не подходи! Ясно? — Ясно… **** — Дим, ты спятил? — Олег даже не пытался скрыть скептицизм. — Ну, а что? — нахмурился я. — Мужик я, в конце концов, или не мужик. Я тоже могу проявлять настойчивость. — Так настойчивость надо было раньше проявлять, когда баб в постель тащил! А не теперь, когда хочешь подружиться с социопатом, страдающим комплексом Бога! — Это первый шаг на пути к новой жизни! — уверенно заявил я, направляясь в обнимку с очередным контейнером в сторону Макса. На этот раз на соседнем от него стуле расположилась жгучая брюнетка — Инна, по которой я пускал слюни весь первый курс. Да и сейчас, будь я менее собран, развесил бы уши и внимал ее не слишком мудрым речам, наслаждаясь эстетически видом ее фигуры, длинных ног и очень миленького личика. Но передо мной стояла более важная цель. Не до ног, знаете ли! — Ну Макси-и-им, — канючила она. — Не будь занудой. Пошли! Будет весело. — Я же сказал, что не хочу. У тебя со слухом проблемы? Старость? А дальше что? Дряблая кожа и отвисшие сиськи? Хотя у тебя-то и отвисать особо нечему. — Какой же ты иногда мудак! — вспылила Инна, вскочила со стула и поцокала к подругам. Я не преминул тут же занять ее место. — Привет! — Тебя мне для полного счастья только и не хватало. — Значит, очень хорошо, что я подошел. — Че надо? Я же сказал, чтобы ты оставил меня в покое. — Я помню, но… Вот, — протянул я контейнер Максу. — Очередное печенье? Мне подсказать, куда тебе его лучше засунуть? — поинтересовался он. — Нет, это не печенье, — покачал я головой. — А что? Какие-нибудь ссаные кексы? — Нет, не ссаные и не кексы, — улыбнулся я, открывая крышку и позволяя Максу разглядеть содержимое. — Это что… Мясо? — он уставился на меня с таким видом, будто я преподнес ему чью-то свежезажаренную ногу. — Да, оно. Я, правда, не мастер в приготовлении мяса, все-таки выпечка мне ближе сердцу. Но я очень старался. — То есть, ты сделал мне мясо. — Да. — Но ты не педик? — Нет. — Хм… — глубокомысленно выдал Макс, смотря на меня не мигая. — Ты придурок? — Нет. — Уверен? — У… уверен. — Неуверенно ты что-то уверен. — Извини… — промямлил я. — И чем мне это жрать, скажи на милость? Руками что ли? — Ой, нет! — спохватился я. — Я вилку принес, — с этими словами я вытащил из кармана толстовки завернутую в салфетку железную вилку и протянул ее Максиму. — Как думаешь, это нормально? — удостоверился он, забирая у меня из рук вилку и подцепляя ею здоровенный кусок мяса. — Что именно? — Притаскивать малознакомому человеку жареное мясо и… вилку? — Мне не жалко. — Окей. Так и быть. Я готов выслушать тебя. Чего тебе от меня надо, убогий? — Ну… Я хотел с тобой… Пообщаться. — На какую тему? — Весьма… пикантную. — О сексе, что ли? — фыркнул Макс, заставляя меня краснеть. — Ну… ну да, о нем. — Ты ж сказал, что не педик. — Я… Нет, я не… Я не он. — Что-то я не догоняю, — нахмурился Макс, меланхолично жуя преподнесенное мною угощение. — А мясо суховато. Может, ты и кетчуп припер? — Нет… Его забыл, — погрустнел я. — Ладно, только не реви. Переживу, — отмахнулся Макс, продолжая есть. — Не педик, желающий поговорить со мной о сексе. Я заинтригован. И что именно тебя интересует? — Ой… Сейчас! — с этими словами я вытащил все из того же кармана толстовки блокнот и ручку. — То есть, ты собираешься записывать все, что я скажу? — Если можно… — Валяй, — хохотнул Макс, разваливаясь на стуле, будто на троне, и выглядя не больше — не меньше царем-батюшкой. — Так что ты хочешь узнать? — Ну… А вот… А вот как ты девушек… Удовлетворяешь, — выговорить последнее слово мне стоило большого труда. Я ощутил, что у меня начинают гореть не только щеки, но и уши. — Удовлетворяю? — переспросил Макс, будто пробуя слово на вкус. — Никого я не удовлетворяю. Трахаю — бывает, да. — Но им же с тобой хорошо? — удостоверился я. — А давай спросим, — на губах Макса появилась злая, не предвещающая ничего хорошего, ухмылка. — Эй, Инна! — Перестань! — зашептал я. — Ты что делаешь?! — Но Максим и не думал меня слушать. — Чего, мудак? — Слушай, тут меня спрашивают, хорошо ли бабам в постели со мной. Вот тебе было хорошо? Взгляды всей аудитории метнулись к Инне. Девушка, краснея не меньше моего, тихо засопела. — Худшая ночь в моей жизни! — взвизгнула она, сжав ладони в кулаки. — И именно поэтому она таскалась в мою постель целую неделю, пока не надоела мне, и я ее не послал! — хохотнул Макс, явно наслаждаясь ситуацией. — Какая же ты мразь! — завизжала девушка, но Хаски уже и забыл о ней. — А тебе, Ленка, понравилось со мной? — повернулся он к тихой симпатичной девушке, что сидела за одной из последних парт. — Не понимаю, о чем ты говоришь, — тихо пролепетала она. — Конечно, понравилось, она стонала на весь парк. Дело-то в парке было. Ночью. Прямо в кабине Орбиты. Ты же знаешь такую карусель? — удостоверился Макс, поворачиваясь ко мне. На мне, наверное, в этот момент лица не было. Я не знал, куда от стыда деть глаза. Худший день в моей жизни. Ну ладно, не худший, конечно. Но точно близкий к нему! — А как насчет тебя, Кать? Тебе… — Перестань! — выдохнул я громче, чем мне бы хотелось. — Перестань, я… я все понял, — пробормотал я, заикаясь. — Я понял, что ты хорош в постели. И… И я бы хотел узнать, что именно ты делаешь, чтобы таковым быть. — На самом деле я очень хотел уйти. Не только подальше от Макса, а вообще из аудитории, а еще лучше из университета, чтобы больше не чувствовать липкого позора, который ощущали девушки Макса, и который, почему-то, вместе с ними чувствовал и я. Позор и стыд за то, что все это началось из-за меня. Их унижают у всех на глазах из-за меня! Но останавливаться на достигнутом я тоже не собирался. Будь упорным. Будь твердым. Дима, покажи, что и у тебя есть характер! — Что я с ними делаю? А ты нагнись поближе, я прошепчу тебе на ухо, — пообещал он. Я, немного помедлив, действительно нагнулся к парню и услышал хриплое: «Я просто трахаю их, дрочила. Членом. Это такая штука у тебя в штанах. Попробуй и ты как-нибудь, вдруг понравится». **** В тот день больше ничего спрашивать я у Макса не рискнул. Мне и так было слишком неловко перед однокурсницами, попавшими под горячую руку раздраженного бывшего любовника. А вслед за тем наступили долгожданные выходные — длинные майские праздники. Родители, как обычно, в это время потащили меня на дачу, где заставили два дня без продыху копать грядки. Благо на третий день они сжалились и позволили мне вернуться домой и немного отдохнуть. И вот я стоял на балконе, вдыхал свежий вечерний воздух и думал. Думал все больше о Максе и о том, какую надо прожить жизнь, чтобы сформировался такой характер. Ведь если ты не боишься задеть чужие чувства, ты, видимо, не беспокоишься и о том, что заденут твои. А почему ты не боишься? Потому что столь холоден и бесчувственен? Или, быть может, тебе настолько плохо, что ты уверен, будто хуже уже не станет? Почему-то второй вариант мне казался куда правдоподобнее, потому что Хаски совсем не походил на бесчувственного чурбана. Скорее, очень старался таковым выглядеть. А окружающие охотно в это верили. Знаете, я живу в городе, что расположен на берегу Волги. Хороший город. Мне он нравится, несмотря на то, что все мои ровесники только и грезят уехать отсюда в Москву или Санкт-Петербург. Не понимаю этой тяги, ведь у нас есть пляжи, Волга, прекрасная набережная, горы исторических улочек и приятных мест, только остановись на секунду, отвлекись от жизненной суеты и оглядись по сторонам. И вот он… твой родной город. Но почему люди не желают ценить то, что у них уже есть, осознанно мечтая о чем-то далеком и недосягаемом? Почему они не могут разглядеть счастье, если оно находится прямо перед их носом, и видят его лишь в далеком отражении? Так ведь не только с городом, но и с любовью. Каждую девушку, с которой я встречался, я любил настолько сильно, насколько только мог. Женские журналы, которые я иногда тайком забираю у мамы и почитываю, утверждают, что чтобы женщина была счастлива с тобой, необходимо быть понимающим… Я был понимающим. Необходимо быть добрым. Я правда добрый. Необходимо быть внимательным. Я очень внимательный, честное слово. Надо быть жертвенным, щедрым, умным, веселым. Я был… Или старался быть. Так почему же в конце каждый раз выбирали не меня? Разве это не странно? Разве это не несправедливо? Разве… Я уже говорил вам о том, что очень люблю пострадать. А знаете, что я люблю еще больше? Печь. Это мой личный способ справляться со стрессом. Поэтому, оборвав себя на не самых веселых мыслях, я посвятил весь вечер пончикам. Вычитал рецепт в интернете, наделал целый противень, накидал пончики в бумажный пакет и ближе к ночи, когда солнце уже скрылось за горизонтом, и майская жара спала, я вышел на улицу и решил прогуляться до набережной, от которой жил всего в паре остановок. Вообще я частенько раньше гулял вечерами и ночами, меня это всегда успокаивало. Прекратил это делать после расставания со Светой, потому что набережная и особенно причал начали напоминать о ней. Странно, но этим вечером мне захотелось вновь посетить давно забытые любимые места, поэтому я, не задумываясь, прошелся по набережной, а оттуда повернул к речному вокзалу и причалу. Он делился на целых шесть сегментов, и шестой оставался моим любимым — закаты отсюда наблюдать было одно удовольствие. Немногочисленные компании тихо кутили и развлекались, наслаждаясь весенней прохладой и радуясь праздникам. Никто не обращал на меня никакого внимания. Ни на меня, ни на пакет с пончиками, к которым я, углубившись в свои размышления, так и не притронулся. Я настроился, что попробую свой очередной кулинарный изыск, когда доберусь до излюбленного места, когда до ушей моих донеслась тихая ненавязчивая песня. Она привлекла мое внимание по трем причинам: во-первых, люди обычно поют под гитару (здесь же звучал чистый голос и больше ничего), во-вторых, в компании (звук доносился от одинокой фигуры, что разместилась у воды), а в-третьих, голос показался мне безумно знакомым. Прислушавшись, я не поверил своим ушам, но я мог поклясться, что пел Макс. Осторожно в потемках я приблизился к темному силуэту, что сидел на причале, свесив ноги к темной воде, и пел. Пел так печально. Так проникновенно. И, что немаловажно, очень красиво. — П… Привет, — выдохнул я, когда Макс закончил песню. Тот вздрогнул и вылупился на меня с таким видом, будто я только что ударил его в спину тесаком. — Ты какого хуя здесь делаешь?! — взвился он, подскочив на ноги. — Следишь за мной?! Совсем ебнулся?! — буквально накинулся он на меня. — Н… Нет, — выдохнул я, заикаясь. — Я просто гулял. Это совпадение. — Я не верю в совпадения! — Придется поверить, — пробормотал я тихо. — Я правда не следил за тобой. Я просто живу неподалеку и иногда здесь гуляю. Точнее раньше гулял. В последнее время - нет, — ответил я тихо. Макс, кажется, хотел продолжить обвинять меня во всех грехах, но мое выражение лица, видимо, убедило его в моей невиновности. — Окей, тогда иди куда шел, — уже спокойнее проговорил он, вновь усаживаясь на причал. — Да я особо никуда и не шел, — признался я, усаживаясь рядом с ним. — Только не это! — застонал Хаски в голос. — Не говори, что теперь собираешься сидеть рядом со мной! — Почему бы и нет. Я тебе помешаю? — Еще как помешаешь! Если бы мне нужна была компания, я бы ее нашел. Но если я здесь один, значит, логично предположить — я хочу побыть один! Один — это значит в полном ебаном одиночестве. Ты понял? — Да. — Так какого хера ты продолжаешь здесь сидеть?! — Знаешь, если у тебя что-то случилось, ты можешь со мной поделиться. — Съеби, мать Тереза, не беси меня еще больше. — Я никому не расскажу, честное слово. — Я сказал, съеби! — Вдруг я смогу тебе помочь? Макс выразительно посмотрел на меня, и я почти физически ощутил, как он меня посылает далеко и надолго. — Знаешь, в жизни каждого человека иногда встречаются черные полосы. — Знаешь, мне насрать на псевдофилософию и подобное дерьмо. Думаешь, у меня есть проблемы? У меня нет проблем! Ни единой! Посмотри на меня! Баб трахаю одну за другой, в учебе — почти гений, и всегда при деньгах, потому что родители неплохо зарабатывают. Я золотой мальчик. У меня есть друзья, есть увлечения, я свободен и волен делать все, что в голову взбередет! — развел Макс руками. — Вот ты так можешь? — Нет. — И у кого же из нас после этого проблемы? — Судя по всему, у тебя. Это же ты, будучи вольным делать все что угодно, почему-то сидишь в одиночестве на причале. — Да пошел ты! — огрызнулся Макс скорее по привычке, а не потому, что действительно разозлился. — Раз твоя жизнь действительно так хороша, что же тебя гложет? — осторожно поинтересовался я. Я, конечно, не лучший секс-самец на планете, но слушатель из меня всегда был хороший. Возможно, связано это было с тем, что когда я задавал людям вопросы, я делал это не тактичности ради, а потому что действительно хотел услышать ответ. Макс нервно пожевал нижнюю губу, то ли собираясь обложить меня новой порцией ругательств, то ли стараясь таким образом отвлечься от моего присутствия. — Переоценка ценностей, — чуть помолчав, внезапно выговорил он. — Что? — встрепенулся я. — Переоценка, мать твою, ценностей, — раздраженно повторил Макс. — Вот что произошло. В одно прекрасное утро я открыл глаза, обнаружил себя в чужой постели с очередной девахой, имени которой даже не знал, и внезапно понял, что… Что все это бессмысленно. Секс. Алкоголь. Учеба. Работа. Для чего все это? — Ну… Это жизнь, — пожал я плечами. — Которая, так или иначе, закончится смертью, как бы ты эту самую жизнь ни провел. — Да, и поэтому надо успеть сделать как можно больше. — Например? — Например, испечь порцию замечательных пончиков! — улыбнулся я, открывая пакет и предлагая Максу попробовать свою кулинарию. — Ты что, постоянно шляешься по городу со жратвой, которую сам же приготовил? — с подозрением оглядел меня Хаски с головы до ног. — Не постоянно, но бывает, — кивнул я и невольно улыбнулся, пронаблюдав, как Макс берет один из пончиков, обнюхивает его будто собака, а затем осторожно откусывает почти половину. — Ничего так, — пробормотал он, прожевав. — Дерьмо, конечно, но есть можно. — Угу, — кивнул я, не отставая от Макса в уничтожении выпечки. — Вот скажи, ты для чего живешь? — доев пончик, спросил меня Хаски. — Для любви, — ответил я не задумываясь. — Для чего-для чего? — парень посмотрел на меня с недоверием. — Ты ебу дал? — Нет, — покачал я головой, внезапно укладываясь на теплый бетон причала и упираясь взглядом в небо. — Для чего же еще стоит жить, если не для этого? — Ради какой-то бабы? — Ради любимого человека. — А разница? — Разница в том, что любимого человека ты «какой-то бабой» не назовешь. Это некто, рядом с которым и дышится легче, и живется веселее. Человек, рядом с которым тебе всегда тепло. — Меня, кажется, тошнит. — Из-за пончиков? — спохватился я. — Из-за чуши, что ты извергаешь, — хмуро выдал Макс. — Никакая это не чушь. — Чушь-чушь. Ты в каком времени родился? Может, заблудился? Это двадцать первый век, здесь нет места любви. — Это ты так говоришь. — Так говорит общество, дубина. — Неправда… — выдохнул я неуверенно. — Да? Тогда докажи мне, что эта твоя великая любовь существует. Познакомь меня со своей телкой, и посмотрим, как быстро она окажется в моей постели, позабыв о так восхваляемой тобой любви, — усмехнулся Макс зло. — Нет у меня никакой телки, — пробормотал я, невольно морща нос. — Что ж это так? Не нашлось ебанутой, которая захотела бы разделить с тобой всю эту инфантильную дурь? Или, погоди-ка… Ты же спрашивал, как я довожу девчонок до оргазма. Получается, у тебя не выходило? — Ладно, мне, наверное, пора… — сконфуженно пробормотал я, поднимаясь с бетона. — Вот уж нет, останься! Мы же так замечательно общаемся! Так что там с девчонкой? Не удовлетворял ее, и она от тебя ушла? Я, вновь поморщившись, отряхнул шорты, подцепил пакет с пончиками и направился обратно в сторону дома. — Ах, погоди! — продолжал вещать Макс. — Дай догадаюсь! В твоей койке ей места нет, потому что она уже нашла местечко в чьей-то еще? Я остановился, как вкопанный. — В точку? Вот что делают с такими идиотами, как ты. Любовь, говоришь? Дерьмо это все собачье. О тебя ноги вытерли, а ты все равно после всего произошедшего грезишь о несбыточном. — Это не так, — тихо выдохнул я, разворачиваясь и снова идя к Максу. — Так. — Любовь существует. — Тогда докажи! — Зачем? — вздохнул я, присаживаясь перед Максом на корточки и смотря ему прямо в его небесного цвета глаза. Никогда еще я не ощущал себя настолько уверенно. Никогда еще я не желал настолько сильно защитить что-то, что было для меня так важно. — Зачем мне тебе что-то доказывать? Не хочешь верить — не верь. Это же твое дело. Живи без целей. И грызи себя этим и дальше, — холодно произнес я. — И да… Возьми пончики. Заешь то дерьмо, которое кипит в тебе сутками напролет, — выговорив это, я сунул Максу пакет с оставшимися булками и ушел. Никто и никогда не заставит меня прекратить верить в любовь. Она есть. Она точно есть. Однозначно есть. Даже если не у меня… **** — Это еще что? — Олег нагнал меня в холле главного здания университета и, узрев большой газетный сверток в моих руках, не преминул тут же о нем спросить. — Слойки малиновые, — ответил я нехотя. — Ого, что-то ты в последнее время только и делаешь, что готовишь. Попробовать дашь? — Ну вот, начинается! Не для тебя я их готовил, уходи! — Нет, — сказал, как отрезал я. — Что значит «Нет»? — возмутился друг. — Хорошо, бери. Но только одну, — милостиво разрешил я, понимая, что объяснять Олегу ничего не желаю. — А остальные куда? — вот же любопытная зараза! — А остальные Максу. — Это еще с хрена ли?! — кто бы сомневался, что он отреагирует именно так. Видимо без объяснений все же не обойтись. — Я таким образом буду перед ним извиняться, — пояснил я. — За что? — Я ему нагрубил, — горестно вздохнул я. — Когда успел? — Да мы случайно столкнулись на выходных. Повздорили. И вышло все не очень хорошо. — А он что? — А что он? — Что ответил на твою грубость? — Да ничего не ответил, — пожал я плечами. — Слишком удивился, наверное. Не ожидал от меня. — Интригующе! Что же ты ему сказал? — Что сказал, то не повторю, — поморщился я. — Не занудствуй, скажи! — настаивал Олег, но я не собирался ему отвечать. Лишь зайдя в аудиторию, я тут же увидел Макса и направился прямиком к нему, стоически игнорируя вопросы, продолжающие сыпаться со стороны Олега. Хаски поднял на меня глаза как раз в тот момент, когда я приблизился к его парте. — Чего тебе? — без приветствия выдохнул он как всегда раздраженно. — Я хотел извиниться. — За что? — За то, что сказал при нашей последней встрече, — выговорил я, кладя сверток прямо перед Максом. Он на него даже не взглянул, продолжая буравить меня взглядом бледно-голубых глаз. — То есть, ты признаешь, что был не прав? — победоносно ухмыльнулся он. — Нет, я признаю, что был слишком резок, — поправил я парня. — Слишком резким бывает только понос. А ты — наивная ванильная пятиклассница, верящая в любовь так же сильно, как в белых пегасов, что бороздят небеса. — Думай, что хочешь. — Признаюсь, после той фразы я даже проникся к тебе уважением. Самую малость. Но теперь понимаю, что сделал это зря. Ты просто бесхребетный идиот. — Думай, что хочешь, — вздохнул я примирительно. Продолжать разговор в подобном русле мне совсем не хотелось. — И попробуй слойки. Они малиновые! — Да не нужны мне твои дерьмовые булки, поймешь ты это, наконец, или нет? — холодно выговорил он, сбрасывая сверток с парты и наблюдая за моей реакцией. — Не любишь выпечку? Тогда скажи, что любишь, и я приготовлю. Только можно не мясо? Не очень люблю с ним возиться, — смиренно вдохнул я, поднимая сверток с пола и с облегчением замечая, что упаковка осталась цела. — И зачем тебе это? Что-то мне готовить? — Я хочу загладить вину. — Какой же ты весь из себя правильный. Аж тошно. — Так что ты любишь? — не унимался я. — Я люблю, когда мне подчиняются, — сообщил Макс со злостью в голосе. — Давай так. Три дня побудешь у меня в рабстве, и мы в расчёте. — В ра… Чего? — опешил я. — Да-да, будешь моим мальчиком на побегушках. А я за это время покажу тебе, что твоя так называемая «любовь» гроша ломаного не стоит. И если по истечении этого срока ты все еще останешься при своем, тогда… — парень задумался. — Тогда я не только забуду о твоей грубости, но еще и исполню любое твое желание. — Даже если я пожелаю, чтобы ты признал существование любви? — Даже эту пидорскую муть, верно. — В таком случае договорились, — широко улыбнулся я, протягивая Максу руку. — И нечего так лыбиться, идиотина. Ты об этом еще пожалеешь, — пообещал мне Хаски, крепко сжимая мою ладонь. **** Несмотря на угрозы, первый день рабовладения Макса прошел для меня вполне спокойно. В университете я то и дело таскал ему напитки, отодвигал перед ним стул и делал другие странные вещи, которые, по мнению Хаски, видимо, должны были меня унизить, но почему-то не унижали. После пар он заставил меня пройтись с ним через весь город, потому что, как сказал сам Макс, «Его Величество желает спонтанной прогулки». Я был уверен, что он, как минимум, заставит меня потратить все деньги на его капризы, но мы просто гуляли, периодически перекидываясь нейтральными фразами, но большую часть времени пребывая в молчании. Странно, но эта прогулка длиною в четыре часа очень многое рассказала мне о Максе, сорвав с него ореол таинственного говнюка, который занимается любовью с каждой второй девушкой, а затем забывает об этом, как о страшном сне. Например, для меня стало открытием то, что Макс любит детей. Маленький мальчик лет пяти, что играл с мячом в парке, через который мы проходили, пнул игрушку прямо к ногам парня. А он вместо того, чтобы просто отдать мяч ребенку, внезапно начал с ним играть. Конечно, почти сразу к малышу прибежала его мама, смерила нас подозрительным взглядом и предпочла скоротечно увести свое дитятко от нас как можно дальше, но и этой сценки в пару минут хватило мне для того, чтобы сделать соответствующие выводы. Были и другие моменты. Куча моментов. Целый ворох моментов, которые демонстрировали, что Макс не такой уж и плохой парень, а наоборот… Очень даже… Милый. Наверное, странно использовать это слово для характеристики парня, когда ты и сам парень, но именно оно вертелось у меня на языке половину дня. И довертелось. — Знаешь, а ты, оказывается, вполне себе милый парень, — я не знаю, зачем сказал об этом. Дело близилось к ночи, и мы дошли до дома Его Величества и уже почти распрощались. Макс поднялся по лестнице к подъезду и занялся поиском ключей. Тогда я это и брякнул. Не знаю, о чем я только думал. Но мне почему-то захотелось поделиться своим удивительным открытием с причиной этого открытия. — Смотри не влюбись, — вместо смущения или благодарности зло кинул Макс, наконец-то зайдя в подъезд и даже не обернувшись. Если честно, я рассчитывал немного на другую реакцию. Мне почему-то показалось, что его это смутит. Хотя кого я обманываю, Максу наверняка в порыве страсти на ухо нашептывали такие вещи, которые мне и не снились. Поэтому одним лишь словом «милый» из колеи его ну никак не выбить. А жаль. Я бы с удовольствием посмотрел, как он смущается. Странные мысли. И желания странные. На следующий день в университете Макс предпочел меня не третировать, зато, как только закончились пары, подошел и сообщил, что вечером мы идем на вечеринку разбивать мои грезы об асфальт. — Только оденься поприличнее, — смерил он меня взглядом. — Поприличнее, это как? — на всякий случай поинтересовался я. — Это когда ты если и надеваешь драные джинсы, то так задумано, а не потому что они из прошлого тысячелетия. — Они просто мои любимые, — пробормотал я смущенно, поглядывая на левую драную коленку, которая изначально таковой не являлась. — А еще это поглаженная рубашка. А не как из задницы. — Я… Я сегодня проспал и просто… — Хорош оправдываться, — поморщился Макс. — Мы учимся вместе три года, не забывай. И ты вечно приходишь в рваной и мятой одежде, с лохматой башкой и не зашнурованными кедами. Ты неряшливый. — А ты, оказывается, еще и наблюдательный, — удивился я. Мне-то казалось, что в жизни Макса для скромной персоны вроде меня места нет. А, оказывается, пусть и иногда, но он все же обращал на меня внимание. Хоть и из-за моей неряшливости. — Как минимум не слепой. Могу лишь надеяться, что одежда на тебе чистая. — Да-да, с этим все в порядке, — заверил я его. — Спасибо, хоть нормальным парфюмом пользуешься, — фыркнул он. — Я не пользуюсь парфюмом, — растерялся я. — Нет? — Макс действительно удивился сему факту. — Нет. — Но тогда чем же… — Хаски внезапно наклонился ко мне и почти уткнулся носом в мою шею, шумно вдохнул воздух и резко от меня отодвинулся. — Нет, ничего, — выдавил он из себя с каким-то отстраненным видом. — Что, от меня плохо пахнет? — я начал испуганно обнюхивать чистую, но мятую футболку. — Нет. Нормально. Забей, — холодно выговорил он. — Ты помнишь, где мой дом? — Помню. — Тогда к восьми вечера подходи к подъезду. — К восьми? — охнул я. — Так поздно? — Безумно рано. Но ничего… Успеем накидаться. — Так я же… не пью, — пробормотал я, но Макс, не услышав меня, уже вышел из аудитории. Одеться поприличнее оказалось той еще заморочкой. Я почти час потратил на то, чтобы выбрать, какую надеть рубашку. — Дим, неужели на свидание собираешься? — не преминула поинтересоваться мама. — Нет, — вяло вздохнул я. — На вечеринку. — Ты же, вроде, не очень любишь подобные мероприятия. Не люблю — это еще мягко сказано. До сих пор с содроганием вспоминаю посвящение на первом курсе, когда к вечеру все напились и переобжимались. Для меня подобное времяпрепровождение казалось пустой тратой времени. А еще, можете считать меня вредным стариком, но мне было не очень приятно наблюдать за тем, как многочисленные парочки обжимаются по кустам вечером, чтобы утром даже не вспомнить, кто с кем был. Макс на том Посвящении, поговаривали, переспал сразу с тремя девушками, каждая из которых наутро плакала. Я свою ночь посвящения провел у озера, смотря на небо и думая о девушке, которая мне на тот момент очень нравилась. Утром я узнал, что она переспала с одним из старшекурсников, что устраивали нам посвящение, а затем рассорилась с ним, узнав, что у того уже есть девушка. После этого плакать хотелось еще и мне. Помня о словах Макса, я тщательно погладил вещи, которые планировал надеть, причесался и даже одолжил у отца одеколон. Так что к назначенному времени я стоял у подъезда Макса при полном параде. — Что за вонь? — первое, что он кинул в мою сторону, вместо приветствия. — Ты же сам сказал, чтобы я использовал парфюм. — Парфюм, а не ослиную мочу, — брезгливо поморщил Макс нос. — И я не говорил, что тебе надо им пользоваться, — добавил он сквозь зубы. — Правда? Но я подумал… — А ты меньше думай. Рабы не должны думать, их дело — исполнять, — хмыкнул он, оценивающе оглядывая меня с головы до ног. — А чего-то получше в твоем гардеробе не нашлось? — осведомился он. — А что не так? — я облачился в синие джинсы, белую футболку и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Мне казалось, что я выгляжу вполне презентабельно. — Похож на сельского лоха. Если подумать, на фоне Макса я действительно выглядел немного простовато. Он-то напялил черные джинсы и рубашку, которая так и сверкала ценником с тремя нулями. — Не всем быть такими стильными, как ты, — вздохнул я примирительно. — С этим не поспорю, — усмехнулся Макс, вытаскивая из кармана пачку сигарет и закуривая. — Я и не знал, что ты куришь, — удивился я. — Бывает, — пожал тот плечами, протягивая мне пачку. — Нет, спасибо, я не… — Бери. Это приказ, — нахмурился парень. Я, тяжело вздохнув, взял сигарету и повертел ее в руках. — Я никогда не курил. — Все когда-то происходит в первый раз. — Я не вижу в этом смысла. — А смысл тебе и не нужен. Достаточно желания. — Но я не желаю… — Моего желания, дурень. Кури, я сказал, — с этими словами Макс приставил к сигарете зажигалку. — И чего ты ждешь? — осведомился он. — А что надо делать? — Затягивайся. Вдыхай воздух через сигарету, — я подчинился, затянулся, ощутил, как терпкий дым попадает мне прямо в горло и начинает его страшно драть. Откашливался я минуты три под едкие смешки Макса. — Я же сказал… — просипел я. — Ничего, научишься. — Но зачем? — Уж лучше пусть от тебя пахнет сигаретами, чем тем адом, которым ты видимо обливался из ведра, — заявил он. — Только все испортил. — Что испортил? — не понял я. — Свой запах, — невнятно выдавил Макс. Я лишь пожал плечами. Вторая и третья затяжка дались с трудом, а затем я понял принцип, и стало попроще. От одной лишь сигареты у меня на пару минут закружилась голова. Я и не знал, что они дают такой эффект. Вечеринка, на которую меня привел Макс, проводилась в большой квартире одного из его не самых бедных друзей. Многие присутствующие искренне обрадовались приходу Макса, мое наличие предпочитая проигнорировать. На самом деле меня это даже устраивало. Если честно, настроения для шумной тусовки у меня не было. Максим пошел обниматься и приветствовать чуть ли не всех присутствующих на вечеринке, тогда как я медленно отошел к столу с едой и напитками. Из безалкогольных оказалась только вода, поэтому я налил себе в бокал прозрачной жидкости и начал осторожно наблюдать за окружающими. — Че это ты пьешь? — Макс возник будто из ниоткуда. Я от неожиданности вздрогнул и чуть не выронил бокал. — Воду. — А хули? — Я не пью алкоголь. — Сегодня пьешь. — Нет, ты не понимаешь, — покачал я головой. — Мне нельзя пить. — Аллергия? — Неадекватная реакция. — Начинаешь блевать? — Нет… Становлюсь… Становлюсь агрессивным, — сконфуженно выдохнул я. На самом деле я за свою жизнь выпивал от силы раза четыре. И каждый раз это заканчивалось дракой. Олег любил подшучивать про чертей, водящихся в моем тихом омуте. Быть может, он был прав, в любом случае, чтобы не возникало проблем, мне всего-то и было надо, что не пить. — Агрессивный? — удивленно приподнял Макс брови. — То есть, это слово присутствует в твоем лексиконе? Очаровательно. Ты и агрессия — даже не представляю. Хочу это увидеть, — ухмыльнулся он, наливая мне текилы. — Давай, выпей? — Я же сказал, что не буду, — нахмурился я. — А я сказал, что выпьешь. И ты это сделаешь, — спокойно выговорил Макс, глядя мне прямо в глаза. — У нас соглашение. Не забывай об этом. — Это плохо закончится, давай не будем, — с умоляющим видом попросил я, но Макс оставался непреклонным. — Ты когда-нибудь пил текилу? — Нет. — Учись, — с этими словами Макс поймал за руку проходящую мимо девушку, сыпанул соли ей прямо в откровенное декольте, провел по нему языком, затем опрокинул рюмку и надкусил лимон. Девушка хихикнула, а Макс воззрился на меня. — Понял? — Н… наверное. — Тогда твоя очередь, — кивнул он мне на девушку, а точнее на ее засыпанную солью грудь. — Нет, я так не могу… — покачал я головой. — Педик, что ли? — фыркнула незнакомка. Да что ж они меня все в педики-то записывают, а?! — Я тоже подозреваю, — усмехнулся Макс. Я же, чтобы он поскорее от меня отвязался, опрокинул рюмку текилы и заел ее лимоном. Без соли. Мне и без нее хорошо. — Ну что, агрессивный, тебе уже хочется убивать? — осведомился Макс. — Вроде нет, — вздохнул я, ощущая, как мгновенно расслабляюсь. Может действительно ничего плохого и не будет? Может агрессивная реакция у меня только из-за определенного алкоголя, в список которых текила не входит? — Тогда еще по одной, — улыбнулся Макс, подливая мне напиток. — Выпьем, и я начну то, для чего мы сюда пришли, — пообещал он. — А для чего мы пришли? — Чтобы разбить твою веру в великую любовь. — Ах вот оно что, и как я мог забыть, — усмехнулся я, выпивая вторую рюмку текилы и чувствуя себя… замечательно. — Вон, видишь парочку — парень в белой рубашке, девушка в синем платье? — указал Макс на ребят в толпе танцующих. — Ну… — Они встречаются уже семь лет, с самой школы. — Ого. — Он был ее первым, она была его первой. — Как здорово! — Да… Год назад я трахал ее в туалете прямо на его Дне Рождения, пока он валялся в отключке в собственной блевотине, — мне стоило понять, что рассказ Макса ни к чему хорошему не ведет, но я все равно ошарашенно уставился на него. — Но они же продолжают быть вместе, — пролепетал я вяло. — Продолжают любить друг друга. — А, по-твоему, измену можно простить? — Любимому человеку можно простить все, — тихо выговорил я. — Все мы ошибаемся. — Да, именно поэтому ты расходился со всеми своими бабами? Потому что прощал? — расплылся Макс в широкой ехидной улыбке. Не знаю, как он узнал, но Хаски явно ждал удобного случая, чтобы сказать это. И этот случай ему подвернулся. Меня как ледяной водой окатило. — А ты откуда знаешь? — Узнать можно все, главное — желание, — он явно наслаждался ситуацией. — Тогда тебе должно быть известно и то, что ни с одной из своих девушек я не расставался. Это они меня бросали, — выдохнул я с надрывом. — То есть ты заставал их в постели с другими мужиками, а потом они же тебя и бросали? — охнул Макс. — Вот умора! Большего пиздеца я еще не слышал! Я-то думал, что ты простой придурок. А ты, судя по всему, ох какой не простой! — Заткнись, — проговорил я тихо, но зло, рефлекторно опрокидывая третью рюмку. — Я бы никогда не простил измену. Убил бы на месте, — внезапно выдохнул Макс. — А почему? — В смысле, почему? — Какая тебе разница, изменяет тебе человек или нет, если ты его не любишь? Ты ведь не веришь в любовь, значит, чувства этого никогда не испытывал. Так откуда тебе знать, как бы ты отреагировал, измени тебе человек, к которому ты не равнодушен, когда ты равнодушен ко всему? И как ты вообще можешь судить об этом — тип, который никогда в жизни не состоял в отношениях и только и делал, что трахал все, что попадалось ему на глаза? — выпалил я на одном дыхании. — Один-ноль в твою пользу, — Макс и не подумал смутиться. — Что ж, продолжим. Вон, парочку видишь? Они недавно поженились. Девушка беременна, — указал он на пару, что ворковала у окна. — Только не говори, что ребенок твой, — упавшим голосом выговорил я, чувствуя тяжесть во всем теле. — Не мой, — усмехнулся Макс. — Я сторонник контрацепции. Но и не его — уж поверь. Эта дамочка пару раз просила меня побыть, скажем так, третьим. Хотела секса втроем. Со мной и вторым любовником. Муж в неведеньи. Ждет ребенка и уверен, что она верна только ему. Лопух. И вон на ту парочку глянь! — Ты и эту девушку трахнул? — зло огрызнулся я. — Нет. Парня, — Макс задорно рассмеялся. Ему нравилось говорить обо всей этой грязи, обмусоливать каждую мерзкую историю сексуального характера, а мне становилось все хуже. Я опрокинул четвертую рюмку и понял, что больше в этом месте находиться не могу, что стены на меня давят, а от людей разит тухлятиной. Такие красивые снаружи, и такие гнилые внутри. А Макс выступал неким предводителем, находящимся в самой гуще не прекращающей бурлить грязи. — Я домой, — выдохнул я. — Нет, ты останешься. Я тебя не отпускал, — усмехнулся Макс, положив руку мне на плечо. — А мне плевать, — я грубо сбросил руку Хаски и направился к выходу. Он хотел было последовать за мной, но дорогу ему преградил какой-то бугай. — Вот ты где, ебаный Казанова, — прогудел он, заставив меня остановиться. — До меня дошли слухи, что ты позарился на мою сестру! — прогремел он, хватая Макса за рубашку и притягивая к себе. — Позарился? — Хаски оставался невозмутим. — Да я уже давно потерял к ней интерес. — Да что ты говоришь. — Говорю как есть. Как трахнул, так сразу и потерял, — мерзко усмехнулся парень. — Ах ты… Должна была начаться драка. Люди вокруг притихли, им было интересно, чем все завершится. И тут алкоголь ударил мне в голову окончательно. — Эй, — позвал я бугая. — Не трогай его. Он мой друг, — выговорил я заплетающимся языком. — Друг? — усмехнулся парень, повернувшись ко мне вполоборота. Одной рукой он продолжал держать Макса за рубашку, вторую же сжал в кулак, собираясь видимо отработать ее удар на мне. — А он тебя другом не считает. Пришел и сообщил, что привел к нам некую невинную овечку, за которой весело наблюдать, как в зоопарке. Мы даже имя тебе придумали — «Солнышко». Это, наверное, оттого, что я светловолосый. И глаза у меня желтые. А еще у меня в челке имеется белая прядка, которая растет из родимого пятна. Поэтому на фоне золотисто-русых волос она выглядит как солнечный зайчик. По крайней мере, моя бабушка все мое детство называла меня именно Солнышком и никак иначе как раз из-за этой прядки. Так что, не так уж это было и обидно. Хотя… — Ах вот как, — рыкнул я, чувствуя, как во мне закипает лютая ненависть ко всему, что меня окружает. Думаете, вы лучше всех? А я, значит, невинная овечка, которую вы готовы растерзать? Или нет, невинная овечка — это мои чувства. И терзать вы собрались именно их, верно? Опошляя мое понимание любви, искажая понятие верности и втаптывая в землю любые упоминания о романтике. Не позволю. Слышите меня? НЕ ПОЗВОЛЮ! — Тогда лови солнечный удар! — с этими словами я отклонился, а затем со всей силы ударил бугая лбом в нос. Раздались возгласы и крики. Кто-то взвизгнул, будто бы впервые увидел кровь. Парень, которого я ударил, схватился за сломанный нос, из которого потекла красная жижа. Смотрел он на меня оторопело. Так, будто бы я совершил нечто фантастическое. Хотя секунду назад он сам собирался ударить человека. Макса. Так почему ж ты удивляешься, когда бьют тебя? — Еще кто-то хочет поговорить о моей хрупкой душевной организации? — проорал я, делая шаг в сторону бугая и заставляя его от меня отползать. — Ну?! Слушаю Вас, беспринципные мрази, потерявшие человеческий облик! Все притихли. Никто не говорил ни слова. И только громкий хохот Макса разрушал гнетущую тишину. Это стало последним, что я запомнил. **** Просыпался я долго и мучительно. Голова раскалывалась, в горле пересохло, а лишь я открыл глаза, как свет резанул по ним, будто нож по маслу. Более или менее привыкнув к адовой слепящей боли, я огляделся по сторонам и понял две вещи: во-первых, я был не дома, а во-вторых — в моей памяти образовался провал, очень походивший на черную дыру, сжирающую воспоминания. Не стоило и сомневаться, в те промежутки времени, которые канули в лету, я наверняка натворил дел. — Только не это, — выдохнул я еле слышно, хватаясь за голову. — Да, ты вчера показал себя во всей красе, — от голоса Макса я чуть не подскочил на диване, на котором видимо провел ночь. — Я… Я… Где я? — просипел я обессиленно. — У меня дома, — оповестил он меня, развалившись в кожаном кресле. — А что я здесь делаю? — У меня возникает тот же вопрос. Я собирался довести тебя до дома, но ты не говорил мне адреса. Заявил, что это тайна. Что я шпионю для Третьего Рейха, и ты скорее умрешь, чем расколешься. У меня, естественно, была мысль бросить тебя отсыпаться на улице, благо погода нынче отличная, но… — Что ж не бросил? — нахмурился я. — Решил отблагодарить за то представление, что ты устроил на вечеринке. — Все плохо, да? — простонал я. — Нет, что ты, все отлично! Ты сломал нос моему недоброжелателю, а его друзьям подарил по паре хороших синяков. — Друзьям? — я застонал громче. — Да, друзьям, что пришли на помощь. Они тебя, конечно, тоже неплохо поколотили, но ты держался стойко. — Моя голова… — После драки ты залпом выпил полбутылки текилы. — Не продолжай. — Затем заблевал полтуалета. — Прошу, хватит. — Я тебя еле вытащил. — Я же говорил, что мне нельзя пить. — Почему же нельзя? В кои-то веки ты расслабился и прекратил быть занудой, — улыбнулся Макс. — Я вел себя по-свински. — Нет, — парень протянул мне стакан с какой-то зеленой бурдой. — Ты вел себя вполне по-человечески. — А это что? — Штука от похмелья. — Меня тошнит от одного только ее вида. — Знаю, но если выпьешь, тебе полегчает, — пообещал Хаски, выглядя вполне дружелюбно. Я вздохнул, забрал стакан, понюхал зеленую бурду, сделал пару глотков и поморщился. — Гадость. — Зато действенная. — А времени сколько? — продолжал я медленно возвращаться к жизни. — Семь утра, успеешь перед университетом зайти домой и переодеться. Если ты, конечно, в состоянии идти в универ. — В состоянии, — соврал я, поднимаясь с постели и ощущая боль в руках, ногах и животе. Сказывались вечерние побои. — А можно вопрос? — еле ворочая языком, протянул я, разглядывая собственные сбитые костяшки. — Валяй. — Что делал ты, пока меня били? — Конечно, смотрел. А ты думал, что я заступлюсь за тебя? — усмехнулся Макс. Да. Конечно. Не заступился. Царю негоже влезать в драки между смердами. Тогда почему он так старательно прятал свои костяшки за длинными рукавами рубашки? Все-таки он неплохой парень. — Подскажи, пожалуйста, где у тебя ванная? — Меня аж коробит от твоей вежливости, — фыркнул Макс, — по коридору направо, — кивнул он. Поблагодарив парня и услышав еще одно не слишком меня интересующее мнение по поводу моего безупречного воспитания, я, покачиваясь, добрался до ванной комнаты, умылся холодной водой и лишь затем заставил себя взглянуть на отражение в зеркале. Все оказалось не так уж и плохо. Правая скула немного припухла, но в остальном видимых повреждений не наблюдалось. Конечно, нашлись синяки под переставшей быть белой футболкой, но то, что скрывалось под одеждой, можно было проигнорировать. Куда больше меня заинтересовало пятно за левым ухом. Кровоподтёк слишком сильно напоминал мне о… — Эй, — позвал я Макса, выбежав из ванной. — Откуда у меня за ухом засос?! — Что? — парень сделал вид, будто не понимает, о чем я говорю. Но он понимал, я был в этом уверен. — Засос, — повторил я, тыкая пальцем себе за ухо. — Откуда он?! — Кто знает, — меланхолично пожал Макс плечами. — Я же не следил за тобой каждую секунду. — Это ты виноват, да? — Что? С чего это вдруг?! — На меня на вечеринке никто внимания не обращал. Это ты кого-то подговорил, верно? Зачем? — настаивал я. — Для того, чтобы посмотреть, как ты злишься, — не стал продолжать отнекиваться Макс. — Я не могу понять, что тебе с того, что ты строишь из себя такую скотину? — не выдержав, прорычал я. — А может, дело в том, что я никого из себя не строю? Может, я и есть скотина? Не думал об этом? — Это не так, — покачал я головой, беря со стула помятую и потрепанную вечерней дракой рубашку и направляясь в коридор. — Тебе просто хочется так думать. **** — Как вечеринка? Судя по состоянию твоей скулы, ты пил? — предположил Олег. — Выходит, что так, — кисло ответил я. — Как же тебя заставили? — Шантажом. — А Макс непрост. Очень непрост. Вертит тобой, как ему хочется, а ты и рад. — Это не так. — Так-так, — продолжал настаивать друг. — Тебе не кажется, что ваша так называемая "дружба" затянулась? Он для тебя не лучшая компания. — Я понимаю, — не стал я спорить. — Тогда почему бы тебе просто не перестать с ним общаться? — Я… я не знаю, почему, — признался я тихо. — Наверное, мне его жалко. — Это еще с чего бы? У него есть все, чего бы он ни пожелал. И даже больше. — Но у него нет любви. А значит, у него ничего нет. — Начали за здравие, а заканчиваем за упокой? Ты собирался учиться у него трахаться, а в результате решил научить его любви? Я ничего не путаю? — Не знаю… Просто мне кажется, что ему нужен друг. — Дим. Вот честно, Максу никто не нужен. Это тебе нужно хер знает что. Как обычно. — Может, ты и прав. — Я прав, — настаивал Олег. — Тогда я продержусь последний день так называемого «рабства» и больше к Максу лезть не буду, — решил я. — Наконец-то зрелая мысль. **** — Сегодня мы пойдем в клуб, — сообщил мне Макс, не успела закончиться последняя пара. — Ладно, — смиренно вздохнул я. — Только предупреждаю, пить я не буду! — Это мы еще посмотрим, — усмешка Макса, что играла на его губах с завидным постоянством, начала меня слегка раздражать. — Не забудь принарядиться. Вдруг мы сумеем для тебя кого-нибудь подцепить. — Я не любитель подцепления. — Ах да, как я мог забыть, — Макс наигранно всплеснул руками. — Тебе же подавай серьезные отношения. Рассуждаешь, как монахиня или как девственник. Ты уверен, что у тебя был секс? — Уверен, — буркнул я. — Может ты что-то перепутал? Ты знаешь, что поцелуй в лоб — это лишь прелюдия, причем обычно для покойника? — У меня был полноценный секс, — монотонно выговорил я, стараясь скрыть раздражение. — В котором ты не слишком удовлетворял своих девочек? — По крайней мере, я старался. — Какой смысл в старании, если результата ноль? — так-то оно так, но почему бы тебе не заткнуться?! — Думаю, я больше не хочу говорить на эту тему. — Зато я хочу. — Тогда оставляю тебя в прекрасном обществе самого себя, — хмуро сообщил я и поспешил подальше от Макса. Странные ощущения. В последние дни он почему-то меня раздражает. Такого раньше не было. Причем, я не понимаю, что именно мне не нравится. Он вроде бы и раньше говорил мне гадости. Но мне было все равно. Так почему же теперь внезапно стало обидно. Как будто… Как будто его мнение для меня действительно начало что-то значить. **** В клуб Макс разоделся хлеще, чем до того на вечеринку. Кожаные штаны и черная рубашка колоритно выделялись на фоне моих бридж и футболки. — Ты надел в клуб бриджи? — Макс изобразил гримасу отвращения. — Так жарко же, — вяло пробормотал я. — Мда уж… С таким настроем бабы тебе не найти. — А мне и не нужна баба, — проворчал я. — Да-да, как я мог забыть. Тебе же нужна Любовь. — Точно. — Посмотрим, что ты скажешь после клуба. — Не важно, сколько пар ты мне продемонстрируешь и сколько грязи о них расскажешь. Это ничего не изменит. — Посмотрим, — хмыкнул Макс, закуривая сигарету. Меня, к счастью, курить он не заставлял, наверное, потому, что в этот раз я решил оставить одеколон отца без внимания. Мы шли по узким улицам, утопающим в тенях старых домов и ветвистых деревьев, и хранили странное гнетущее молчание. Казалось, что нам обоим было что сказать друг другу. Но каждый со своей стороны ждал, когда другой сделает первый шаг. Странное ощущение, чувствовать нечто подобное, но при этом не представлять, что же именно ты так хочешь сказать. Что именно так желаешь выразить? Свернув с очередной улочки, мы вышли на широкий проспект, по которому в это время суток прогуливалось множество парочек. Хотя солнце явно проглядывалось над горизонтом, над нашими головами небо затянули густые серые тучи. Мы не успели пройти и половины пути до клуба, как на землю хлынул первый в этом году добротный ливень. В небе засверкали яркие молнии. Все вокруг наполнилось оглушительным громом. Майская гроза застала нас врасплох. Мы с Максом, как и многие другие люди, спрятались под навесом уличного кафе, в надежде переждать бурю. Я и не подозревал, что настоящая буря меня ждет впереди. — О, глянь, видишь парочку за тем столом? — кивнул Макс в сторону одного из столиков. Я посмотрел туда, куда указывал парень, и обомлел. А он, не заметив моей реакции, продолжал. — Видишь девчонку? Примерно полгода назад нарвался на нее в клубе. Она была пьяная в дрыбадан. Еле на ногах стояла. Весь вечер прыгала вокруг меня, все хотела затащить в туалет. Жаловалась, что ее парень скучный и никчемный романтик, который вместо того, чтобы хорошенько ее оттрахать, дарит ей цветы, готовит ужины при свечах и… — Макс осекся, видимо заметив выражение моего лица. — В общем… Я ее отшил, и она ушла из клуба с другим. Теперь понимаешь, чего стоят романтические порывы? — Понимаю, — тихо выговорил я, чувствуя, что меня начинает шатать. — Мне что-то нехорошо. Я домой, — выпалив это, я, не дожидаясь ответа Хаски, выскочил из-под навеса под ливень и почти бегом направился к первому темному переулку. Сердце мое колотилось как бешеное, к горлу подкатил предательский комок. Мне стоило большого труда, чтобы сдерживать эмоции до тех пор, пока я не прошел вглубь переулка, не убедился, что вокруг никого нет, и лишь затем дал волю чувствам. Я не знаю, почему это произошло именно сейчас, ведь я не плакал класса с пятого, кажется. И каждый раз, когда мне разбивали сердце, я терпеливо сносил удар и двигался дальше. Но сейчас… Прямо сейчас я будто впервые осознал, какой же я кретин. Наивный глупый романтик, который в голос рыдал в подворотне под проливным дождем. Рыдал, потому что было нестерпимо больно и обидно. Рыдал, потому что жалость к себе преодолела все мыслимые пороги. — Эй, ты чего? — послышался за моей спиной голос Максима. И почему он такой приставучий, когда этого меньше всего желаешь? — Мне плохо, я домой. — Твой дом в другой стороне. — Тебе-то откуда знать. — Я знаю, что твой дом в другой стороне. А еще прямо перед тобой тупик, — холодно выговорил Макс, судя по громкости голоса приближаясь ко мне. Он был последним человеком, перед которым мне бы хотелось демонстрировать свои слезы. Я живо представил, как он рассказывает всей аудитории в университете, как накануне я рыдал в какой-то подворотне. Я бы сбежал, поджав хвост, вот только передо мной действительно выросла трехметровая кирпичная стена, а единственный выход из тупика загородил Хаски, требующий ответов. — Просто, — ладно, скрывать больше нет смысла. — Та девушка, — выдохнул я, медленно поворачиваясь к парню. — Та девушка, на которую ты указал. Это моя бывшая. — Что? — Ага, ты не ослышался. Ирония судьбы, не правда ли? Так что она обо мне говорила. Я тот кретин, что готовил ужины, водил ее на прогулки в парке, дарил цветы без причины. Это был я, — тихо выдавил я из себя, борясь с рвущимися из груди рыданиями. — Я так старался… Я… — из глаз сами собой полились слезы. — Я не понимаю, почему меня считают идиотом лишь за то, что я люблю человека. За то, что забочусь о нем и готов сделать все, только бы ему было комфортно. Я… Я правда не понимаю, как так вышло, что в наше время искренние чувства все стремятся осмеять и смешать с дерьмом, при этом гоняясь за сомнительными дешевыми удовольствиями, после которых не остается ничего, кроме разочарования. Ты… вы все, все талдычите, что я наивный придурок и верю в то, чего давно не существует. Но что же в таком случае испытывал все это время я? Или мои чувства в расчёт не берутся?! Или я один чувствую то, чего не существует?! Да, ты прав! Об меня вытирают ноги, но дело не в моей бесхарактерности. Просто я… — Не продолжай, — попросил Макс, оказываясь совсем близко. — Ты прав. А мы нет. И не надо никого слушать, — проговорил он тихо, наклоняясь ко мне. — Такие люди, как я — мы просто завидуем тебе и тому, что ты способен на это, — его губы оказались в каком-то миллиметре от моих. — Способен на что? — почти прошептал я, чувствуя странное, нарастающее волнение. — Способен любить, — улыбнулся Макс, после чего преодолел последние миллиметры между нашими губами и поцеловал меня. Он действительно поцеловал меня. Ливень, кажется, стал лишь сильнее. Молотил по асфальту и крышам домов, выбивая безумные барабанные дроби. Вода ручьями стекала по стенам, по веткам деревьев, хлестала из дождевых труб. Она сочилась по моим волосам и стекала по лицу к шее, а оттуда под одежду, насквозь пропитывая тонкую ткань и заставляя ее прилипать к телу. Губы Макса были холодные. Почти ледяные. Зато язык горячий. Стоит ли говорить, что мысли о бывшей у меня из головы вылетели быстрее пули. «Что ты делаешь?» Макс на свои действия не встретил сопротивления хотя бы потому, что я впал в полный ступор. «Зачем ты это делаешь?» И ощутив мою слабину, он без зазрения совести прижал меня к мокрой кирпичной стене, с каждым мгновением становясь все напористей. Стоит ли говорить, что я никогда в жизни так не целовался? А точнее, никогда в жизни никто не целовал так меня. Мои девушки были достаточно скромны, а я слишком романтичен и спокоен. У меня бы просто не хватило темперамента на поцелуй, который демонстрировал мне Макс. Это было настолько… страстно, что мне стало жарко в прохладный майский вечер под проливным дождем. Я не отвечал на поцелуй, потому что все еще не верил в реальность происходящего. У меня все это в голове не укладывалось. Я целуюсь с парнем. С Максом. И мне… Мне приятно. Я и подумать не мог, что поцелуи могут быть такими глубокими. И такими горячими. Тем более не подозревал, что от них можно завестись. Что ж… Сегодня у меня, видимо, был день открытий. Макс первый заметил мое недвусмысленное состояние. — У тебя стояк, — прокомментировал он с усмешкой, и лишь после этого я посмотрел на свою ширинку и действительно обнаружил определенную активность в паху. Быть может, в этом Макс хорош? В поцелуях? И именно поэтому девушки так легко ему отдаются. — Из… извини, — это единственное, что я смог выговорить, глядя на собственную топорщившуюся ширинку. Я чувствовал себя тряпичной куклой, набитой ватой. Я не знал, как реагировать на все происходящее, а потому не реагировал вообще никак. — И что ты будешь с этим делать? — поинтересовался Хаски, опираясь рукой на стену и будто бы нависая надо мной, хотя мы были почти одного роста. Странно, но прямо сейчас он казался куда взрослее обычного. А я под его пристальным взглядом чувствовал себя неопытным ребенком, который не был способен ни на что, кроме смущенных извинений. — Я… не знаю. — Вариантов не много, — заметил Макс, продолжая буравить меня взглядом голубых глаз. — Ты можешь перетерпеть. Этот вариант мне подходил. — Или можешь попросить меня помочь, — продолжал медленно выговаривать слово за словом Макс. — Помочь? Как? — выдавил я из себя неожиданно хрипло. Парень вместо ответа вновь впился в мои губы, одновременно с тем одну руку запустив под мою мокрую футболку, а второй расстегнув верхнюю пуговицу на ширинке моих бриджей. Это становилось опасным. Поцелуи — это полбеды. Но заходить настолько далеко я был не готов. Да я и к поцелуям был не готов! Ни к чему я не был готов, черт побери! — Говорю же, тебе всего лишь надо попросить, — прошептал Макс мне в самое ухо, просовывая руку мне в штаны и касаясь холодными пальцами моего стояка. Я тихо охнул от ярких ощущений, чувствуя, как колени начинают дрожать. «Что мы делаем?» «Что я делаю?» — П… — прекрати, Максим, этого делать нельзя! — п… — пожалуйста, давай сделаем вид, что ничего не было! — п… помоги, — еле слышно выдохнул я, не веря своим ушам. «Зачем я сказал это?» «О чем я думаю?!» «ГОСПОДИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ?!» — Ох, ну раз ты так просишь, — удовлетворенно кивнул парень, неожиданно вставая передо мной на колени. Только не это! Только не говорите, что он собирается… Нет! Мама, роди меня обратно! — Постой! — вяло воскликнул я, не ожидая подобного. — Я думал… Я думал, руками! — позорище. Какое же я позорище! Макса мои невнятные лепетания не интересовали. Он ловко расстегнул мою ширинку, одним рывком стянул с меня бриджи вместе с трусами и, не слишком медля, коснулся губами моего стояка, пальцами правой руки вцепившись в самое основание, а левой ухватившись за мое бедро. Я чуть в обморок не упал. Серьезно. Вжался в стену, из последних сил удерживаясь на ногах. Еще ни разу… Никто… Никогда… Так мне не делал. Его губы, такие холодные и такие горячие одновременно, ощущались так ярко, так чувственно, убийственно пронизывающе. А движения языком сводили с ума, заставляя лихорадочно кусать губы, дабы заглушить рвущиеся стоны наслаждения. И представить себе не мог, что может быть так приятно. Что человеческий организм вообще приспособлен для того, чтобы ощущать подобное. Я-то, дурак, считал, что оглушительные оргазмы — это мифы мечтателей, и что секс не настолько невообразимо приятен, насколько декларируют. Прямо сейчас я убеждался в обратном. Это было настолько хорошо, что все мое тело будто бы окаменело, реагируя на все движения Макса и резонируя с ним. Хаски не спешил. О нет, он совсем не походил на моих девушек, которые старались как можно скорее довести меня до оргазма и вернуться к своим насущным делам. Он все делал размеренно, тщательно, уделяя внимание почти каждому миллиметру моего тела. Как будто ему действительно хотелось прикасаться ко мне. А что может быть более возбуждающим, чем осознание желания человека касаться тебя. Как можно чаще. Как можно глубже. Всепоглощающе. Разве не странен тот факт, что парень, не отличающийся чувственностью в жизни, был настолько внимателен, когда дело касалось близости. Как будто его действительно заботили мои ощущения. И словно именно таким образом он пытался выразить то, что не мог выговорить вслух. Приняв более или менее устойчивое положение, я запрокинул голову к небесам и уставился на рыхлые облака, невольно положив руку Максу на макушку и зарывшись пальцами в его слипшиеся от дождя волосы. Такие мягкие. И податливые. Совершенно не похожие на хозяина, каждое движение которого отдавалось в моем теле приятной нарастающей истомой. Макс внезапно взял глубже и сжал губы настолько сильно, что мое тело содрогнулось от резкой, почти болезненной вспышки удовольствия. И я сам не заметил, как застонал в голос. В глазах у меня задвоилось. Небо заискрилось очередной порцией молний, будто бы переживая эти неповторимые феерические ощущения вместе со мной. Парень вновь умерил пыл и начал аккуратно касаться самого чувствительного места, будто зная, о чем я думаю и чего хочу. Мне кажется, такому невозможно научиться — так просто чувствовать человека и его желания. Наверное, у Макса был своеобразный талант, который и сделал его таким успешным в постельных делах. Кто бы мог подумать, что я об этом таланте узнаю из первых уст. Ощущения вновь начали увеличиваться по нарастающей. Свободной рукой я вцепился в крошащийся кирпич стены, невольно опустив голову и теперь вместо неба наблюдая за Максом, а точнее за тем, как его губы… Господи. Я и подумать не мог, что это зрелище может оказаться настолько возбуждающим. Я в мгновение ока настолько перевозбудился, что не успел предупредить Макса о приближении завершения. Он недовольно фыркнул, отстранившись от моего паха и вытирая струйку прозрачно-белой жидкости, стекшей с уголка его губ. — Ты чего так внезапно? Я же ничего не сделал, — нахмурился он, отплевываясь. Но разве я мог сказать, что завершение пришло так быстро от одного только его вида? От того, как его губы обхватили мой… Разве мог я произнести это вслух? — Натяни штаны и иди домой, — холодно распорядился Макс. — Не забудь принять горячую ванну, а то заболеешь, — добавил он, и я только сейчас понял, что промок до нитки и замерз настолько, что зубы выбивали дробь. — А ты?.. — тихо выдавил я, наблюдая за удаляющейся фигурой. — Что будешь делать ты? — выдохнул я, но Макс уже скрылся за поворотом. **** — Привет, — нервно выдохнул я в трубку. — Дим, какого хрена? — послышался недовольный голос Олега. — Мне нужно с тобой поговорить. — В четыре утра?! А до восьми это не подождет? — Нет, не подождет. Это очень важно. — Дим, иди спать… — В том-то и дело, не могу заснуть. Не могу перестать думать. — Фух, — послышалось сонное, — окей, что у тебя за трагедия приключилась на этот раз? — Едва ли это можно назвать трагедией. — Ну?! — Я… Меня… Ну то есть… Меня Макс… Поцеловал, — выдохнул я тихо. В трубке воцарилось многозначительное молчание. — Мне кажется, я еще не проснулся, — наконец проговорил он. — Мерещится, что… — Тебе не мерещится. Макс меня поцеловал. — Только поцеловал? Я поперхнулся воздухом. Олег всегда отличался чудовищной проницательностью. — Дима? Ты тут? — Тут. — Так что? Он только поцеловал тебя? — Ну да. — Что-то не очень убедительно звучит. Если он что-то сделал тебе против твоей воли, я его… — Нет-нет, ничего такого, правда, — поспешил успокоить я друга. — К тому же я и сам могу за себя постоять. — Да. С вискарем в венах можешь. А как трезвый, так хоть в узел тебя вяжи. — Ладно. Пусть так. Говорим-то сейчас мы не об этом. — Действительно. Что именно тебя взволновало? Поцелуй был слишком мерзким? Надеюсь, ты дал ему по ебалу? — В том то и дело, что совсем наоборот, — горестно вздохнул я. — Мне кажется… Ну… Это… — Ну??? Что тебе кажется, говори уже?! — поторопил меня взволнованный Олег. — Мне кажется, что мне нравится Макс. — Нравится? В каком смысле? — Я… Боюсь, что влюбился в него. — С какого хрена?! Ты ж никогда не интересовался парнями! И тут влюбился из-за одного поцелуя? Ты издеваешься?! Дима, ты нормальный?! Ты слышишь, что ты говоришь?! Влюбился он. Да как такое вообще возможно?! — Нет… Хм… Я не знаю. — Дима, не дури. Тебе просто одиноко. Он тебя, так скажем, слегонца приласкал. И все! Наш романтический придурок развесил уши и втюрился по самое небалуй. Ты всегда был таким… — В смысле? — Скажешь, нет? К тебе только проявляют внимание, и ты мгновенно превращаешься во влюбленную собачонку, готовую на все ради своего хозяина. Поэтому тебя девчонки и шпыняли. А Максу, уж прости за честность, ты вообще не сдался. — То есть, ты думаешь, что мне не стоит ему об этом говорить? — Говорить о том, что ты влюбился в него? НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, ДИМА! Он же тебя уничтожит. — Ну, а если… — Слушай, друг. Я правда хочу, чтобы у тебя было все хорошо. И знаешь, мне даже плевать, кто будет рядом с твоей идиотской романтической натурой: баба или мужик. Но… Но Макс — это же… Самый паршивый вариант. — Ты его не знаешь, — насупился я. — Так и ты его не знаешь, Дима! Вы сколько общаетесь? Неделю? Две? — Не очень долго. — Вот именно. — Но я все равно скажу ему. — Дим, не надо… — Я скажу. И будь что будет. — Ладно. Я поддержу любое твое решение. И принесу на пары стопку платков на случай твоих слёзок… — Спасибо. **** Следующее утро превратилось для меня в сущий кошмар. Я проспал будильник (впервые в жизни!), приготовленный мною пирог пригорел (впервые в жизни!), а из-за отключенного света пришлось, как обычно, нарядиться в мятые вещи, хотя в этот день я честно собирался их погладить (впервые в жизни, опять-таки!). В результате в аудиторию, где проходили пары, я ворвался за мгновение до звонка. Макс, как ни в чем не бывало, сидел на своем излюбленном месте, ни на кого не обращая никакого внимания. Я не стал исключением. Щепетильный разговор, который я у себя в фантазиях успел прокрутить раз двести, рассмотрев, кажется, все, даже самые немыслимые его завершения, пришлось отложить до перерыва. Полтора часа я сидел, как на иголках, не зная, куда себя деть и чем заняться. Лекция упорно не писалась, Олег на все мои записки отвечал односложно, явно не поощряя моего решения во внезапном признании Максу. А моя неожиданная любовь даже не подозревала о том, что её ждало впереди. Лишь закончилась пара, я тут же подлетел к Максиму. — Привет! — выпалил я, чувствуя, как сильно колотится сердце. — Привет, — скучающе ответил Макс. — Нам… Нам надо поговорить! — О чем это? — О… О… Ну ты знаешь. — По-моему, говорить нам не о чем. — Нет, есть! — Так говори, — пожал Макс плечами. — Не здесь. Не при всех. — О-о-о… Интрига. Ну хорошо, — Максим медленно поднялся со своего места и неторопливо направился к выходу. Я последовал за ним, чувствуя на себе испытующий взгляд Олега. Прежде чем выйти из аудитории, я оглянулся на друга и помахал ему. Он в ответ показал мне средний палец. И почему он так злится? Мы отошли с Максом к дальнему окну большого коридора, где людей, к счастью, не было. — Только не говори, что снова притащил какую-то выпечку, — поморщился Хаски. — Я хотел, — не стал я врать. — Но у меня тесто подгорело. — Этот день войдет в историю, как один из самых счастливых в моей жизни, — иронически прищурился Макс. — Тогда чего ты хотел? — Я… — я сглотнул. — О том разе. — Один раз — не пидарас, расслабься, — сказав это, Макс уже развернулся, чтобы уйти, но я поймал его за рукав, заставив остановиться. — Нет, подожди, — настойчиво попросил я. — Ты… Ты нравишься мне. — Что? — Да, ты не ослышался. Я… Я… Я… — давай же, не будь тряпкой. — Я влюбился в тебя. Макс недоуменно взирал на меня, кажется, целую вечность, прежде чем разразился громким хохотом. — Что?! — простонал он, чуть ли не сгибаясь пополам. — Влюбился? В меня? Ты? Ты идиот?! — Но… — Точно идиот, — смахнув выступившие от смеха слезы на глазах, заявил он. — Я, конечно, знал, что хорош в минете, но не думал, что настолько. — Дело не в этом, — покачал я головой. — Тогда в чем? — неожиданно зло прошипел Макс, подходя ко мне совсем близко и смотря прямо в глаза. — Влюбился в меня? А с чего это, собственно? — А нужны причины? — Да. Нужны. Причины есть всегда. — Они есть, просто я не могу их сейчас сформулировать. — Давай я сделаю это за тебя, — предложил парень. — Ты настолько погряз в своем желании влюбиться в кого-нибудь, что выбрал первого попавшегося. И это ты называешь настоящей любовью? По-моему, ты просто ищешь замену того, чего у тебя никогда не будет. — Почему ты так говоришь? — тихо пролепетал я. — Потому что это правда! — Я… я думал, что нравлюсь тебе. — С чего ты это взял? — Но… — Мне просто стало тебя жаль, ясно? Я пожалел побитого жизнью придурка, который все никак не мог успокоиться в своих мечтах о большой и светлой. Но даже не надейся, что я буду и дальше играть с тобой в любовь. Зачем ты мне? Я не нашелся, что ответить на этот вопрос. Действительно, зачем? — Извини, — пробормотал я себе под нос. — Извиняю, — снисходительно бросил Макс, направляясь обратно в аудиторию. Я и не думал, что будет настолько больно. Я имею в виду, что это же не в первый раз, когда мне разбивают сердце. Если уж на то пошло, первые четыре раза должны были казаться мне больнее, ведь каждый раз отношения заканчивались из рук вон плохо. В этот же раз они не успели даже начаться. Тогда почему же было так тошно? — Я был прав, да? — вздохнул Олег, увидев мою несчастную мину. — Ты всегда прав, — кивнул я, сгребая вещи в рюкзак. — Постой, ты куда? — опешил друг. — Домой. — Но впереди еще две пары! — Я домой, — повторил я, чувствуя, что к горлу опять предательски подкатывает комок. Да, меня не раз предавали и бросали, не раз я оказывался на пороге отчаянья. Но впервые в жизни справиться я с этим не мог. Внутри меня будто что-то надломилось. А что, если они правы? А что, если настоящей любви действительно нет? Макс… Твоя взяла. **** Нет, не взяла! Прозанимавшись любимым делом весь день, то есть от души пострадав, я внезапно понял, что в корне не прав. И не прав был все это время. Если хочешь отношений с кем-либо, дерись за это! Нет, на этот раз от меня так легко не избавиться! Я решил бороться до последнего! За Максима и его внимание. Не знаю, почему я так вдохновился, но первым делом я решил, конечно же, что-нибудь ему испечь. — Опять кулинаришь? — улыбнулась мама, застав меня на кухне. — Завидую я девушке, которая отхватит моего сыночку. — О да, — вздохнул я, глядя на пирог сквозь прозрачное окно в дверце духовки. — Как же много девушек жаждут быть со мной. — Конечно, жаждут. Такой парень видный. — Ты так говоришь, потому что ты моя мать, — хмыкнул я. — Я так говорю, потому что за твои беляши готова убить, — рассмеялась она, взъерошивая мне волосы на макушке. — У тебя там, кстати, телефон трезвонит уже минут пятнадцать, — добавила она, похлопывая меня по плечу. — Вдруг звонит одна из тех, что жаждет твоего внимания? Телефон? Кто бы это мог быть. — Очень в этом сомневаюсь. Что ж, десять пропущенных, значившихся от неизвестного номера, меня в этом почти переубедили. Более того, от него же пришло и несколько сообщений. Первое гласило «Выйди на улицу», а второе «Немедленно!». «Кто это?» — написал я, уверенный, что ошиблись номером. «А ты, блять, догадайся…» — пришел моментальный ответ. «Макс?» Вместо ответного сообщения, телефон вновь завибрировал из-за входящего звонка. — Хватит написывать мне сообщения, идиот. Выйди на улицу, — послышалось знакомое недовольство из трубки. — Как ты узнал мой номер? — Ты меня бесить вздумал? Не выйдешь ты, поднимусь я, — пообещал Макс с угрожающими нотками в голосе. — Хорошо, я сейчас, — пробормотал я как можно спокойнее, хотя внутри меня аж колотило. Попросив маму проследить за пирогом, я натянул легкие тапочки и вышел во двор прям так, в домашней одежде: мятой, давно выцветшей футболке и свободных шортах до колен. Макс стоял у заведенной машины и, судя по окуркам у его ног, заканчивал далеко не первую сигарету. — Привет, — слабо улыбнулся я. — Привет, — судя по тону Макс был очень зол. — Что-то случилось? — Да, случилось, — ответил он с неменьшим раздражением. — Причем, судя по всему, у тебя. Я полчаса тебе уже названиваю. — Извини. Я был занят. — Чем, если не секрет? — Ну… — Готовил очередные ссаные булки? — Ну… да. — Серьезно? — Я делал пирожок. — Пирожок он, блять, делал. Телефон с собой брать не учили? Садись в машину. — Я не знал, что у тебя есть машина. — Она не моя. — А чья? — Ты глухой, нет? Я сказал, в машину садись. — А куда мы поедем? — Увидишь, — выдохнул Макс, уже разместившись за рулем. — Мне надо предупредить родителей. Я не могу уехать, ничего не сказав. — Так позвони им. — Я не взял телефон. — Я тебя сейчас придушу, — пообещал он. — Позвони с моего. — Но я в домашней одежде. К тому же если мы едем далеко, я бы мог взять… пирог. — Либо ты садишься в машину, либо я уезжаю без тебя, — холодно пообещал Макс. Не на шутку перепугавшись, я поспешно сел на пассажирское место рядом с ним, чувствуя смесь возбуждения и страха. Возбуждение от мысли, что Макс решил дать мне шанс. Страх — от того, что мои домыслы останутся просто домыслами. Машина уже выехала со двора, когда я позвонил домой и предупредил, что вернусь позже. — Утром, — пробормотал Макс, вполуха слушая мой разговор с мамой. — А возможно… Возможно, вернусь утром, — поправился я, чувствуя сковывающую меня робость. — Да-да, не беспокойся, все хорошо. — Боится, что тебя закопают где-нибудь за чертой города? — Да я и сам немного этого побаиваюсь, — признался я, рефлекторно вертя в руках телефон Макса. — Почему ты вдруг приехал? — Захотелось. — Но утром ты мне сказал, что я… Что я тебе не нужен. Макс многозначительно промолчал. — А с губой что? — решил я перевести тему разговора. Дело в том, что на нижней губе Хаски запеклась кровь. В вечернем полумраке я этого не заметил и ранку разглядел лишь тогда, когда мы выехали на шоссе, и лицо Макса начали попеременно освещать фары едущих по противоположной полосе машин. — Упал, — холодно бросил он. — Серьезно? — я продолжал смотреть на Макса, явно раздражая его этим. — Ну хорошо, — процедил он сквозь зубы, сжимая руль машины сильнее, чем того требовалось. — Твой друг постарался. — Друг? — опешил я. — Тебя ударил Олег? — Да. Но не беспокойся, я тоже хорошенько ему вломил. — Так ты приехал из-за этого? Тебя… заставили? — я не смог скрыть разочарования в голосе. — Никто ничего делать меня никогда не заставлял и не заставит, — парировал Макс. — Тогда почему? — У тебя хороший друг. У меня таких нет. В смысле, у меня конечно есть друзья, но никто из них не полез бы из-за меня на рожон. — Олег — хороший человек. — Да, то же самое он сказал мне о тебе. На самом деле я приехал, потому что одна его фраза меня… Будем считать, что задела. — Что же такое он выдал? — охнул я. — Он сказал, цитирую: «Только такой хороший человек, как Дима, способен по-настоящему полюбить такое дерьмо, как ты». — Ого, как загнул. Я не раз говорил ему о литературном поприще. Мне кажется, он бы смог себя в нем реализовать, — не смог я сдержать улыбки. — О да, несомненно. — И что теперь ты думаешь делать? — осторожно поинтересовался я. — Для начала, кое-что проверить. — Что? Макс вместо ответа включил радио, и дальнейшую дорогу мы провели под попсовые песни и веселые голоса диджеев, которые казались самыми счастливыми людьми на планете. Конечно, к их словам мы не прислушивались. Каждый из нас думал о своем. Не знаю, что именно крутилось в голове Макса, но я ломал голову над его так называемой проверкой, а также над тем, насколько она зависит от меня и моих действий. А вдруг ему нужны доказательства моих чувств? Поцелуй? Или… или что-то большее? Я невольно окинул Макса взглядом, на мгновение остановил взгляд на его ширинке и поспешно отвел глаза. Не уверен, что я готов к действиям подобного рода. Мало того, что до всей этой странной ситуации с Максом я мужчин как сексуальные объекты вообще не рассматривал, так я еще и сам по себе человек скромный и, наверное, даже зажатый в сексуальном плане. В этом и заключалась одна из причин, почему я не давил на своих девушек, когда дело касалось постели. Я сам… Немного терялся и всегда очень беспокоился, что могу причинить боль или не доставить того удовольствия, на которое рассчитывал партнер. Как ни странно, но о собственном удовлетворении я думал в последнюю очередь. Возможно, еще и поэтому в постели у меня не слишком ладилось. О своих фантазиях, которых, поверьте мне, и в моей романтической голове таилось немало, я никогда не говорил и уж тем более не надеялся реализовать. И все же, стоит ли мне сделать Максу то, что сделал он сам мне вчера? Под дождем? Думаю, это не очень сложно. А если что-то и не выйдет, так я всегда могу сказать, что это был мой первый раз. Вроде как «Не суди слишком строго, я в этом далеко не мастер, готов выслушать критику». Нет, такое Максу лучше не говорить, потому что критиковать он меня будет до самого утра. Да и запланировал он вроде бы нечто иное. За своими размышлениями я не заметил, как мы сперва выехали из города, а затем съехали с основной трассы на узкую дорогу, которую освещали только фары автомобиля. «Быть может, он все-таки решил со мной поквитаться? За пироги?» — занервничал я с новой силой, почти физически ощущая, как лес вокруг нас становится все гуще и непролазнее. — Приехали, — сообщил Макс, останавливаясь на дороге в самой глуши, выключая фары и тем самым погружая нас в кромешную темноту. Наверное, сейчас самое время сделать что-нибудь безумное. Хотя бы поцеловать его. Нет? Дима, нет? Безумства не твой конек, верно?! — К… Куда теперь? — запинаясь, поинтересовался я. — За мной, — сообщил Макс, включая фонарик, выбираясь из машины, беря в одну руку странный чемодан (Надеюсь там не набор ножей?!), а вторую протягивая мне. — Возьмись за меня, а то потеряешься. Фонарик у меня только один. Я с легким смущением сжал протянутую Максом ладонь и почувствовал себя первоклассником, которого впервые ведут в школу родители: знаете, такая странная смесь страха и предвкушения. Поставив машину на сигнализацию, Макс быстро отыскал лучом света, бьющего из фонарика, узенькую тропинку и повел меня прямо по ней. Я никогда и подумать не мог, что лес в ночное время суток такой шумный. Листья шелестели под дуновением легкого ветра, несущего ночную прохладу; многочисленная лесная живность издавала самые разные звуки от брачных зовов до рокота охоты; в конце концов, сухие ветки хрустели под нашими с Максом ногами: звуки перемежались, превращаясь в приятную слуху какофонию. А тепло от руки Макса делало этот вечер особенно приятным. Я и подумать не мог, что чье-то прикосновение может настолько успокаивать меня и вселять уверенность в правильность всего происходящего. Путь до места назначения был недолгий. Преодолев колючие кустарники, мы вышли к небольшому холму, на котором не росло ничего, кроме травы. — Почти пришли, — сообщил мне Макс, взбираясь по достаточно крутой поверхности холма и то и дело протягивая мне руку, чтобы помочь последовать за ним. — Как здорово! — выдохнул я, оказавшись на самой его вершине и окинув взглядом открывшуюся картину. Никогда в жизни я не видел такое количество звезд! Это вам не ночное небо города. Здесь глаза разбегались от захватывающего дух зрелища. Задрав голову, я бы, наверно, так и простоял всю ночь, если бы Макс, ухватив меня за руку, не потянул к земле, заставляя сесть рядом с ним. — Ну что, нравится? — удостоверился он, видимо наблюдая за моей реакцией. — Шутишь?! Это просто восхитительно! — я даже не пытался скрыть эмоции. — Безумно красиво! Откуда ты узнал об этом месте? — Меня сюда возил отец в детстве. Мы с ним смотрели на планеты и спутники через телескоп. Было… неплохо. — Здо-о-оро-о-ово! Телескоп — это, наверное, очень круто! — Я знал, что ты так скажешь, — усмехнулся Макс, открывая чемодан и светя в него фонариком. — Поэтому взял его с собой. Я будто десятилетний мальчишка завороженно наблюдал за тем, как Хаски собирает телескоп, находит для него устойчивое положение, а затем вглядывается в окуляр. — Выключи фонарик, мешает, — попросил он, и я моментально исполнил желание Макса. — Сегодня хорошо видно Венеру. Я постараюсь ее найти и показать тебе. Но ничего не обещаю. Найти на небе необходимый объект через телескоп достаточно трудно. А я в последний раз делал это лет в пятнадцать. — А потом? Что тебя заставило бросить заниматься наблюдением за небом? — Секс, — сухо выговорил Макс. — В смысле? — Начал проводить ночи у девушек, а не в своей комнате в обнимку с телескопом. Что не ясно-то? — В пятнадцать лет? — не смог я сдержать удивления. — А что такого? Каждый второй начинает свою половую жизнь в пятнадцать. А у тебя когда все началось? — Не скажу… — пробормотал я смущенно. — Так и знал, что ты девственник! — рассмеялся Максим. — Нет! Конечно, нет! Просто… я начал половую жизнь чуть позже тебя. — Насколько позже? — Не скажу. — Не ломайся, ответь как есть. Обещаю, это останется между нами. — В… девятнадцать. — Не вижу ничего страшного. — Ага… Но на четыре года позже, чем ты! — Я удивлен, что ты вообще спал с кем-то живым. — В смысле?! — Смотрю на тебя и убеждаюсь, что такому лопуху, как ты, дать способны разве что твои же пироги. — Эй! — Серьезно. Ты слишком мягкий для того, чтобы быть… — Быть кем? — нахмурился я. — Быть сверху, — усмехнулся Макс, не отрываясь от телескопа. — Что? Да я… Я очень внимательный и нежный любовник, ясно?! — заявил я, чувствуя необъяснимую злость. — Да… Таких, как ты, так и хочется затрахать до полусмерти. Без нежностей. И внимательности. Чтобы скулил, как последняя сука, моля о добавке. — Ч… чего? — я почувствовал, как мое лицо начинает полыхать. Что за чушь он порет? — К чему все это? — выдохнул я, не скрывая раздражения. — Что именно? — поинтересовался Макс с невинным видом. — Все это, — развел я руками. — На кой чёрт ты привез меня в лес? Ночью?! На кой-черт притащил телескоп? И какого черта мы обсуждаем… Обсуждаем все это? — Я привез тебя сюда, потому что ты дохуя романтик, а это место вроде как достаточно романтичное, не находишь? — пояснил он. — В-верно, романтичное. Здесь красиво, — вяло кивнул я. — Разве тебе здесь не нравится? — продолжал задавать вопросы Макс. — Нравится. — Ну вот и не выебывайся. — А я и не… Я ничего такого и не делаю, ясно? Просто не понимаю. Ты же… Ну ты же отказал мне, разве нет? — Пока нет. — Пока? — Я не уверен, — теперь раздражаться начал и Хаски. — В чем не уверен? — В том, что готов быть с тобой. И в том, что хочу отпускать тебя, я тоже не уверен. Это оказалось сложнее, чем я думал. Не так, как обычно происходит, когда мне в очередной раз признаются в своих чувствах. Обычно я просто пожимаю плечами и забываю об этом как о страшном сне. Но ты… Со своими чертовыми пирогами и ебучим романтизмом не выходишь у меня из головы. Только не надумай слишком многого, окей? Я не собираюсь тебе обещать что-либо, пока не буду уверен. А сейчас я уверен только в одной вещи: ты абсолютно не похож на людей, которые меня окружают большую часть времени. Ты веришь в то, над чем обычно насмехаются. Мало того веришь, говоришь об этом так уверенно и смело, что ненароком начинаешь прислушиваться к тебе. И ты такой чистенький, такой весь из себя правильный. Так и хочется испортить тебя. Как вчера, когда ты внезапно разревелся из-за своей бывшей. Ты был такой несчастный. И господи, как же мне это понравилось. — Тебе понравилось наблюдать за тем, как мне плохо? — почему-то от слов Макса мне стало грустно. — Да. Понравилось. — Как-то это очень печально, не думаешь? — Нет. Не думаю. О! Нашел! — внезапно воскликнул Максим, в одно мгновение превращаясь из парня с километровым списком беспорядочных половых отношений в мальчишку, который когда-то любил смотреть на небо. — Подойди! — позвал он, махнув мне рукой. Я осторожно приблизился к телескопу и заглянул в окуляр, все еще мучимый не самыми веселыми мыслями. Что ж, увиденное мгновенно развеяло накатившую на меня меланхолию. — Вот это да! — не смог я сдержать эмоций. — Планета! Я ее вижу! Как здорово! Впервые в жизни вижу ее вот так! — Все когда-то бывает в первый раз, — неожиданно прошептал мне Макс на самое ухо, вставая ко мне очень близко. Слишком близко. — Эй, ты чего? — опешил я, отвлекаясь от телескопа. Максим же, обняв меня со спины, прильнул губами к моей шее, явно намеренный оставить на ней засос. — Что ты делаешь?! — Я же сказал, что мне надо проверить. — Что проверить?! — Насколько сильно ты мне нравишься, — усмехнулся Макс, разворачивая меня к себе. — Очевидно же, что ты не первый, кто вызвал во мне интерес. Но обычно это чувство покидает меня, когда я добиваюсь своего, — пояснил он, наклоняясь ко мне для поцелуя. — То есть, ты собираешься… Нет, я так не думаю! Я не буду спать с тобой просто потому, что ты хочешь что-то там проверить! — взвился я. — Нет, — кивнул он. — Ты будешь спать со мной, потому что влюблен в меня и хочешь этого, — заметил Макс, продолжая целовать и покусывать мою шею. И он был прав. Разве мог я сопротивляться человеку, каждое прикосновение которого кружило мне голову? — Это подло, — проговорил я тихо, чувствуя, что теряю перед Максом волю. — Я знаю, — прошептал он мне в самые губы, а затем поцеловал меня. Очень сложно описать ощущения, которые меня тогда обуревали. Знаете, это было чем-то вроде смеси отчаянья и упорной надежды на лучшее одновременно. И возбуждение, куда же без него. Очень трудно оставаться в трезвой памяти, когда тебя целует человек, в которого ты безвозвратно влюблен. Но это совсем не походило на те поцелуи, которые у меня были с любимыми девушками. В том положении я только и думал о том, чтобы не напортачить. Эта мысль всегда мешала мне полностью расслабиться и наслаждаться процессом. С Максом таких проблем не было, хотя бы потому, что он не особенно-то и позволял что-то мне делать, предпочитая всю инициативу держать в своих руках. Не то чтобы мне это не нравилось, но было достаточно непривычно. Максим, не прекращая целовать меня, опустился на землю, увлекая меня за собой, и по-хозяйски усадил меня к себе на колени. Я никогда не отличался гомофобией, всегда считая, что главное — это любовь, а любишь ли ты человека противоположного пола или своего — дело уже десятое. Тем не менее, я не мог отвязаться от определенной неловкости из-за складывающейся ситуации. Никогда бы не подумал, что окажусь в объятьях парня. Никогда бы не подумал, что буду от этого таким счастливым. Никогда бы не подумал, что перестану выступать в активной роли. А тут и к гадалке ходить было не надо, чтобы понять, кто в нашей парочке активист. Максим демонстрировал это со всем старанием, оставляя меня мириться с происходящим. И это немного, самую малость, пугало. Впрочем, слишком много размышлять об этом у меня не получалось, потому что поцелуи наши становились все глубже и горячее. Полностью увлеченный процессом, я сам же начал непроизвольно жаться к Максиму, чувствуя, как начинаю нехило так заводиться. Он же, недолго думая, запустил холодные руки под мою футболку, провел кончиками пальцев по моей спине, задирая футболку к груди, а затем, одной рукой удерживая меня за поясницу, второй начал вполне откровенно опускаться вниз по моему животу. — Ой, — вздрогнул я, прижавшись к Максу слишком близко и упершись самым интересным местом во что-то твердое. — Быстро же ты возбуждаешься, — прокомментировал Хаски, довольно усмехнувшись. В этот момент я очень пожалел, что сегодня было полнолуние, которое неплохо освещало всю опушку. По крайней мере, довольную ухмылку Макса мне разглядеть удалось. — Я знаю, — нахмурился я смущенный. — Я тоже не отстаю, — добавил он, указывая пальцем на свой пах. — Правда?! — я воскликнул так обрадованно, что в следующее мгновение захотел провалиться сквозь землю. Вот же придурок! — И что же мы будем с этим делать? — протянул Макс, многозначительно приподняв брови. — Ты очень любишь задавать этот вопрос, верно? — буркнул я недовольно. — Потому что от него ты краснеешь, как девочка четырнадцати лет. Ты точно не девственник? — Точно-точно. Я просто не привык, что в процессе участвует два мужских половых органа вместо одного. — Неожиданно, не правда ли, — продолжая ухмыляться, Хаски без стеснения подцепил пальцем резинки моих шорт и трусов и оттянул их вниз, снимая давление ткани и заставляя меня вздохнуть чуть свободнее… А затем затаить дыхание, ощущая его руку на моем паху. Пальцы у Макса оставались ледяными, сколько бы он меня не обнимал. И теперь эта прохлада будто бы пронзила меня изнутри, взбудоражив и заставив вздрогнуть. Испытываемые мной ощущения я бы не смог передать словами. Слишком ярко. Слишком хорошо. Прошу, только не останавливайся! — Какие мы чувствительные, — не смог сдержаться от комментария Максим. — У тебя руки будто ледышки, — пожаловался я сквозь зубы, чувствуя, как пальцы Хаски смыкаются в кольцо и сжимают мой стояк достаточно сильно, чтобы я ощутил определенное беспокойство. И вместе с тем зажмурился в предвкушении. — О, не бойся. Я быстро согрею их с твоей помощью, — пообещал он, обхватывая мой член ладонью и начиная медленно, но ритмично водить рукой по стволу. Куда грубее, чем если бы это делала девушка. И куда эффективнее. Я тяжело задышал, чувствуя, как приятные зудящие ощущения стремительно нарастают, путая мысли и заставляя меня, положив голову Максу на плечо, тихо сопеть ему в самую шею. От парня исходил дурманящий запах, я раньше этого почему-то не замечал. И кожа была мягкая. Так и хотелось укусить. Господи, никогда в жизни я не хотел никого так сильно, как Макса в эту самую минуту. — Не будь эгоистом, — проворчал Хаски, после того, как я издал очередной стон. Я очень старался их подавлять, но выходило из рук вон плохо. — Как насчет того, чтобы и тебе немного помочь мне? — с этими словами он отодрал от себя мою правую руку, которой я обнимал его за шею, и настойчиво опустил ее к своему паху. — Я не уверен, что у меня получится. — Ты что, никогда не дрочил? — Ну… бывало, конечно, — пробормотал я сбивчиво. — Но только себе. — Ты уж постарайся, — фыркнул Макс, сдавливая мой стояк сильнее и тем самым заставляя невольно сжать и свою руку. — Не оторви, — продолжал командовать Хаски, позволяя мне вновь упереться лбом в его плечо. Член его был горячий. Влажный. Возбужденный. — У меня не выходит одновременно сосредотачиваться на ощущениях и… работать рукой, — пожаловался я, мельком смотря на стояк Макса и активно отгоняя от себя сотни пошлых желаний, которые возникали у меня в голове одно за другим при его виде. — А ты постарайся. Кто сказал, что будет легко? Сильнее, идиот, я не из воздушной ваты. — Извини, я просто не хотел… Ой-ой, погоди!!! — выдохнул я, резко останавливая умелую руку Макса. — Что? — Я… Я чуть было… — И зачем надо было меня прерывать? — Но тогда выйдет, что я буду… первый. — Ну так будь, кто ж тебе запрещает. — Но… А как же… одновременно? — Одновременно выходит только в порно, идиот. Как я по-твоему должен подстраиваться под тебя, когда мы еще ни разу не спали? — Не знаю… — Просто расслабься. И будь добр, не забывай работать ручками, окей? — порекомендовал Макс, запуская пальцы свободной руки мне в волосы, прижимая меня к себе и утыкаясь носом в мою макушку. — Боже, как же я дурею от твоего запаха, — прошептал он, вновь увеличивая темп. — Что? — находясь в странно отстраненном состоянии из-за переживаемых ощущений, поступающую информацию любого рода я переваривал с большим запозданием. — Я говорю, что запах твоего тела сводит меня с ума, — выговорил Макс уже громче, облизывая мое ухо. Ого, оказывается и это очень приятно. Интересно, эти ощущения связаны с тем, что данные части моего тела действительно чувствительные? Или все дело заключалось в том, что к ним прикасался именно Хаски? Наверное, и то, и другое одновременно. — Я даже немного завидую тебе, — выдохнул я, невольно зажмуриваясь от очередного безумно приятного движения его руки. — Из-за того, что мне нравится то, как ты пахнешь? — Из-за того, что ты так спокойно говоришь о таких вещах, — пояснил я, невольно подаваясь вперед к движению его руки. Ощущения становились все ярче, почти невыносимыми. Я потерял нить мысли, зажмурился сильнее прежнего и закусил губы, подавляя рвущиеся из меня стоны наслаждения. — Остановись, — выдохнул я, понимая, что Макс моего желания не исполнит. Прохладными пальцами он продолжал ласкать меня, перемежая грубые движения с почти нежными. Конечно же, это не могло продолжаться вечно. Очередное движение стало последним. Я содрогнулся всем телом, невольно сжав стояк Макса сильнее, чем следовало. Но он стерпел, удовлетворённо наблюдая за моим состоянием. Оглушительный оргазм заставил меня привалиться к Хаски всем телом и какое-то время просидеть без движения, пытаясь восстановить сбитое дыхание и осознать все произошедшее. — Так и будешь просто держать меня за член? — убедился Максим, заметив, что я шатко-валко пришел в себя. — Ох, извини, — спохватился я, теперь сконцентрировав все свое внимание на его стояке. Он мне приятное сделал. Следовало постараться не ударить в грязь лицом, попытавшись теперь доставить удовольствие ему. — Расслабься, если не хочешь, я и сам… — проговорил было он, но я жестом попросил его замолчать. — Нет, я все сделаю, — сообщил я с напором. — Окей, дерзай, — Макса явно забавляла моя непреклонность. Стояк его отлично смотрелся в моей руке. Выступившая смазка блестела на головке в свете луны. «В свете луны. Дима, прекрати нести романтическую чушь, сейчас это неуместно! Какой же я дурак!» — я попытался отвлечься от обуревающих меня мыслей, но в голове действительно крутилась одна лишь, как бы сказал Олег, «романтическая хрень». — Максим, — пробормотал я, осторожно водя рукой по его члену. — М-м-м? — выдохнул он, прикрыв глаза. Вообще-то я хотел спросить, можно ли его поцеловать, но успел вспомнить, что подобные вопросы задают только полные придурки. В общем-то, я и был полным придурком, но очень старался притворяться нормальным парнем. Поэтому вместо ответа, я неловко прильнул к губам Макса, стараясь рукой придерживаться определенного ритма. Моя первая девушка всегда говорила мне, что целуюсь я очень нежно. До этого самого момента я был уверен, что это комплимент. Но судя по поведению Хаски, лично его моя манера поцелуев безмерно раздражала. — Хватит строить из себя целку, — проворчал он после моей минутной попытки. — Нагни голову вбок. И рот открой шире. Достал со своими телячьими нежностями, — проговорил он, достаточно сильно ухватив меня за подбородок и впиваясь в мои губы, что есть мочи. С таким напором никакая нежность даже рядом не валялась. Я, конечно, понимаю, что это дело вкуса. Но, черт побери, даже мне самому больше нравилось, как это делал Макс. От моих поцелуев разило никому не нужной невинностью. От поцелуев Макса вставало. Все, что можно, вставало. — Я… Я кажется снова… — забормотал я, когда Хаски позволил мне передохнуть, перекинув внимание на мою шею. — Не отвлекайся. И старайся подключить немного фантазии к действиям, которые производишь своей рукой. Спешу сообщить, что ты не костер разводишь, а пытаешься удовлетворить меня. — Прости. — Сожми сильнее и двигай рукой резче, когда поднимаешься к головке. — Так? — удостоверился я. — Д-да… — выдохнул Макс. — Неплохо. А теперь начинай медленно увеличивать темп. Не разжимай пальцы! Не разжимай, кому говорю! — Прости! — я следовал всем указаниям Макса, чувствуя себя весьма неловко. Насколько же надо быть неумелым, чтобы тебя учили делать подобное? Благо, вскоре до меня начало доходить, что именно Максу нравится. Рука уже начала неметь от усталости, зато появился азарт, когда с губ Хаски сорвался единственный тихий стон. В висках у меня застучало. Новое возбуждение уже кружило голову. С каждым мгновением я становился все более уверенным в своих действиях. Максу нравилось то, что я делаю. А мне нравилось то, что ему нравится. И я без стеснения смотрел на его лицо, удовлетворённо убеждаясь, что на верном пути. Окончательно расслабившись, Макс какое-то время хранил молчание, позволяя мне самому решать, что делать дальше. Мои варианты действия его вполне устраивали, он даже подарил мне еще один сладкий стон, прежде чем внезапно вцепился своей рукой в мою. — Давай-ка по-другому, — прошептал Макс, сгибая ноги в коленях и заставляя меня, сидевшего у него на ногах, скатиться к его паху. Одной рукой упершись в землю, второй он прижал мой член к своему. — Так-то лучше, — выдохнул он. — У меня все равно не выходит? Я думал… — Нет. У тебя все отлично выходит. Но мне хочется большего. Заткнись и сконцентрируйся. Ты же хотел Одновременно. Вот тебе шанс. Конечно, одновременно завершить начатое нам все равно не удалось. Но это было и не важно. Я никогда и подумать не мог, что это будет так приятно. И я говорю даже не о том, что сейчас произошло. Просто, знаете, классно, когда есть кто-то, кто иногда может что-то решить за тебя, сняв с твоих плеч груз ответственности за каждое действие. — Было здорово, — пробормотал я, лежа на земле и вглядываясь в звездное небо. — Со мной по-другому и не бывает. — Иногда ты слишком самодовольный, — поморщился я. — Ты у нас зато сама невинность. Всю жизнь мечтал научить кого-нибудь дрочить мне. — Эй! Я же… Я же старался! — Да, согласен, ученик из тебя неплохой, — прыснул Макс, лежа рядом. — Не издевайся. — Я стараюсь. Но очень уж ты всем своим видом напрашиваешься. На этом разговор и завершился. Не знаю, о чем думал Макс, вглядываясь в ночное небо, усыпанное сверкающими звездами, а я размышлял о его проверке. Неужели это и станет завершением наших так и не начавшихся отношений? — Что? — поймав мой взгляд, уточнил Максим. — Ничего, просто смотрю на тебя. — Вот оно что, — протянул он, подозрительно сузив глаза. — Тогда ладно. Знаешь… Я спою тебе, — внезапно выдал он, принимая сидячее положение. — Что, прости? — Я собираюсь быть дохуя романтичным, ты же не будешь мне в этом мешать? — Нет, пожалуй, не буду, — пробормотал я растерянно. — Ты здорово поешь, я слышал тогда на набережной. Наверное, еще и играешь на гитаре или типа того? — Нет. Музыкальные инструменты не для меня. В свое время я пытался научиться играть на гитаре, чтобы впечатлять девушек, но быстро понял, что впечатляю их и без подобных навыков. А как-то на очередной пьянке мы, будучи далеко не трезвыми, взялись петь. Тогда во мне и открылся этот талант. Я, конечно, пел и до этого, но не подозревал, что у меня хорошо выходит. — И потом ты начал петь для девушек? — осторожно поинтересовался я. — Нет. На самом деле я предпочитаю делать это в одиночестве. Но есть песня, которую я бы хотел спеть для тебя. Шаришь в английском? — Не особо… — Тем лучше, — рассмеялся Макс, находя песню в телефоне и включая на полную громкость. — Текст там достаточно романтичный, — подмигнул он мне. — А название? — с интересом спросил я. — Vaux — Are You With Me? — Да. — Что «Да»? — Я с тобой. Макс лишь усмехнулся, а затем запел. И это действительно было восхитительно. **** — Слушай, с тобой точно все в порядке? Ты бледный, как смерть. Но при этом светишься, как начищенный таз, — заметил Олег. — Произошло что-то хорошее? — Произошло! — закивал я, из последних сил сдерживая бурю эмоций, что бушевала внутри меня. — Да? И что же? Надеюсь, это никак не связано сам знаешь с кем? — Еще как связано! И спасибо тебе! — А? — Ты заставил Макса Призадуматься на мой счет, — четко выговорил я, не переставая улыбаться. — Шутишь, что ли? Серьезно? То есть мой фингал, — друг показал на расплывающийся синяк над левым веком, — был получен не зря? И твой телефон с адресом он у меня после нашего мордобоя взял не просто так? — Не просто, да. — Значит, вы поговорили? — Вроде того. — И что теперь? — Я не знаю. — О чем же вы говорили, что в результате ты так ничего и не знаешь? Что за неопределенность? — Ну… мы говорили… иначе, — пробормотал я, краснея. — О-о-о, — многозначительно протянул Олег. — Пожалуй, я не хочу знать подробностей. — А потом, после «разговоров» он мне еще и пел. — В прямом смысле или это тоже какая-то аллегория? — на всякий случай уточнил Олег. — В прямом смысле. — Поющий Макс… Думаю, я не хотел бы знать подробности и на сей счет, — друг аж содрогнулся. — Но как же так вышло, что после всего случившегося ты все еще в непонятках по поводу ваших взаимоотношений? — Так вышло, — вздохнул я, чувствуя, как настроение стремительно портится. Удивительно, как один вопрос может на корню уничтожить расположение духа на годы вперед. — Я собирался поднять эту тему сегодня. Но, как видишь, он не пришел на пары. — Мда уж… Интересно, почему. — Так мы гуляли всю ночь. Вернулись под утро. Я кое-как заставил себя собраться на пары, но он-то такой ответственностью не отличается и наверняка сейчас спит. В этот день Макс на пары так и не пришел. А затем и вовсе наступили выходные, в которые я, признаюсь честно, не находил себе места, раздираемый противоречивыми чувствами. Конечно, мне стоило ему позвонить, телефон-то Макса у меня теперь был. Но я почему-то не решался. Боялся, что услышу совсем не то, что ожидаю. Думал написать сообщение, даже настрочил пару нейтральных строк с вопросом о его делах, но отправить так и не отважился. Толика неуверенности, которая сперва была лишь каплей в море, за пару дней разрослась в океан сомнений. К понедельнику я был почти убежден, что Макс со мной больше никаких дел иметь не желает. А его очередное отсутствие меня в этом лишь убедило. Две пары просидев один на один с собственными гнетущими размышлениями, я все же взял себя в руки и дрожащими пальцами настрочил сообщение: «Привет, как твои дела? Ничего не случилось? Тебя нет который день, я немного волнуюсь», — потребовалось почти полчаса, чтобы я все же нажал на кнопку «Отправить», но лишь дело было сделано, как я моментально пожалел о своем действии. Когда же через пару минут телефон завибрировал из-за пришедшего ответа, я почти подскочил на стуле и умоляюще уставился на Олега. — Ты чего? — Я спросил Макса, как его дела. — Только сейчас? — Ну да… — И? — Боюсь читать ответ. — Дима, прекрати быть идиотом. Читай! — А может ты? — Это, мать твою, твое сообщение! Читай ты! Немедленно! Под пристальным взглядом друга, я осторожно открыл сообщение и вздохнул с облегчением. «Привет. Да все в порядке, просто после нашей прогулки я ахуенно простыл. Но сейчас уже все хорошо, я почти вылечился». «Так ты болел все это время?! А почему не написал мне?!» — возмутился я. «И как ты себе это представляешь? Привет, как дела, помнишь меня, я тот парень, что учил тебя дрочить. Знаешь, я тут сопли по полу размазываю, не придешь, не подотрешь? Что я должен был написать? Ты, между прочим, и сам мог в любое время поинтересоваться, что со мной и где я». «Правда мог?» «А что, у тебя пальцы атрофировались?» «Нет, я в том смысле, что мне можно тебе писать?» «Не помню, чтобы запрещал тебе это». «Это так, но я подумал, что возможно нельзя. Но если можно, это здорово!» «Идиот». На этом наш разговор закончился. Сперва я хотел продолжить заваливать Макса сообщениями, но затем придумал вариант получше. Я ведь был у Хаски в квартире. И пару раз тусовался у его дома. Вспомнить его местоположение труда бы мне не составило, я всегда хорошо ориентировался на местности и прекрасно запоминал расположение улиц. Значит, я мог прийти к нему. Навестить больного — чем не идея?! А еще знаете что! Сделаю ему торт! Понятное дело, он бы предпочел мясо, но… Но мне хотелось сделать ему что-нибудь сладкое. С последней пары я успешно свинтил. Накупил муки, молока, кучу других ингредиентов для угощения и весь день провел у духовки, чувствуя необъяснимое воодушевление каждый раз, когда представлял лицо Макса при виде меня на его пороге. Надеюсь, он обрадуется. Ну, или хотя бы удивится. Главное, чтобы не разозлился. Нет-нет-нет, не может он разозлиться. Я ж с тортом! На людей с тортами не злятся! Спрятав готовое произведение искусства в коробку из-под принтера — просто других коробок для этого я не нашел, а разрезать торт на куски не хотелось — я вышел из дома полный решимости и уверенности в себе. Стоит ли говорить, что за те сорок минут, пока я добирался до места назначения, я минимум дважды хотел вернуться домой. Но каждый раз неимоверным усилием воли заставлял себя двигаться дальше к назначенной цели. Нашел я дом Макса без особого труда, дождался выходящих из его подъезда людей, дабы преодолеть домофон, со второй попытки вспомнил нужный этаж и уже добрался до двери необходимой мне квартиры, когда острый приступ паники накрыл меня уже в третий раз. Я не хотел быть навязчивым, не хотел надоесть ему. Но полностью игнорировать болезнь любимого человека не хотел еще сильнее. К тому же он сам сказал, что я могу ему писать. А там и до гостей не далеко. Верно я рассуждаю? Или нет? Перегибаю палку? Да еще и этот чертов торт притащил! О чем я вообще думаю?! Дима, нажми на кнопку звонка. Дима, нажимай! Дима, будь мужиком! Да какой я мужик, я притащил парню кремовый торт размером с галактику! Нет, я мужик. И я нажму. И я нажал. Тихий звон, раздавшийся по ту сторону двери, заставил меня вздрогнуть. Затем до ушей моих донеслись голоса: Макса и чей-то еще. Женский. Женский? Я был уверен, что он живет один. Погодите-ка… Макс распахнул дверь и недоуменно уставился на меня. Будучи по пояс голым, в одних лишь джинсах с расстёгнутой верхней пуговицей и с взъерошенными волосами, он не слишком походил на больного. Скорее на порно-звезду, только что отработавшую очередную сцену. Меня посетило нехорошее предчувствие. — Ты че здесь делаешь? — Макс не выказал особенного счастья от моего присутствия. — Да я вот… тут… принес тебе… — пробормотал я, протягивая коробку с тортом. — На кой черт мне принтер? — Да нет же. Там не принтер. Там это… Тортик. — И нахер мне сдался твой торт? — Ну… Я просто хотел сделать тебе… — я так и не договорил, заметив промелькнувшую за спиной Макса фигуру. Это была девушка. В нижнем белье. — Я это… пойду наверное, — выдохнул я, чувствуя, как сердце мое начинает выколачивать барабанную дробь. Руки мои затряслись так сильно, что я того и гляди выронил бы коробку с тортом, поэтому я быстро сунул ее ничего не понимающему Максу, поспешно пожелал ему скорейшего выздоровления и быстро ушел. Сбежал. Правда, недалеко. Вышел из подъезда, зашел за дом и обессиленно уселся прямо на асфальт. Благо уже темнело. Людей было не так уж и много, и никто не обращал внимания на глупого наивного болвана, давящегося собственными соплями. Хорошенько проревевшись примерно за полминуты, я утер слезы и неожиданно даже для себя ударил кулаком по асфальту: — Твою мать, — я обычно не ругаюсь, но здесь слова сорвались с губ сами собой. — Твою мать, ну как так-то?! Как так?! — выдохнул я, не обращая внимания на недоуменные взгляды немногочисленных прохожих. — Твою-мать-твою-мать-твою-мать!!! — люди верно решили, что я сошел с ума. И я бы не стал их переубеждать. Они были правы. Я сошел с ума. С ума меня сводила любовь. С ума меня сводило предательство. И гнев. Гнев, который я никогда раньше не испытывал, сводил меня с ума больше всех. — Нет, я так это не оставлю! — выдавил я, вскакивая на ноги. — Пойду и… И… И морду ему набью! — впервые я так жаждал расправы за измену. — Хотелось бы мне на это посмотреть, — внезапный голос Макса за моей спиной заставил меня резко обернуться и мгновенно поумерить пыл в плане членовредительства. Хаски, все в тех же джинсах все с той же расстегнутой пуговицей и растрепанными волосами стоял, привалившись к углу дома и курил. — И давно ты здесь? — Подошел как раз к твоему первому «Твою мать», — проговорил он и глубоко затянулся. — И… И чего надо? — Это я у тебя хотел узнать. Сперва припираешься ко мне без здрасти и насрать, а потом так же стремительно убегаешь. Какого хрена? — Какого хрена? — я аж задохнулся от возмущения. — Какого хрена у тебя в квартире какая-то… какая-то… девушка, — выдавил я, конечно желая вставить более терпкое слово, но не совладав с собственным воспитанием. — Не какая-то, а сестра моя старшая, — спокойно пояснил Макс, выдыхая сизый сигаретный дым. — Это она, между прочим, дала мне машину. — Я… Не знал, что у тебя есть сестра, — мгновенно стушевался я. — Есть, но она живет в другом городе. Приехала сюда на недельку, попросилась пожить, потому что с родителями у нее терки. — А почему она ходила в нижнем белье? — А вот давай вместе поднимемся и спросим у нее, — предложил Макс. — Нет… Лучше дай мне сигарету, — выдохнул я, чувствуя, как буря эмоций, бушевавшая во мне всего мгновение назад, утихает, заменяясь чувством смущения и стыда. Приспичило же мне заявиться без приглашения и попасть в столь неприятную ситуацию. — Ну держи, — Макс протянул мне наполовину скуренную сигарету. — Смотри не переусердствуй. — Угу, — я выдохнул воздух и затянулся так, что у меня перед глазами поплыло, а к горлу подкатил комок. Но это было даже уместно. Физическое недомогание быстро отрезвило меня, как пощечина при истерике. — Извини меня за неудобства. Я хотел сделать тебе приятное своим приходом, — вздохнул я, вновь затягиваясь и ощущая нарастающую расслабленность. — И сделал, — кивнул Максим. — Правда? — Да. — Я рад. Надеюсь, тебе понравится торт! Крем там супер-сложный! Потом скажешь, пришелся ли тебе он по вкусу или нет! — А чего ждать, скажу сегодня. Пойдем, поднимемся и попробуем вместе. — Нет, я не хочу мешать. — Не помешаешь, — уверил меня Макс, грубо хватая меня за запястье и таща за собой обратно к подъезду. — А твоя сестра не будет против? — не унимался я. — Не будет, — Макс нехорошо ухмыльнулся, но я не стал придавать этому значения. На самом деле я пребывал в некой эйфории от осознания, что мне никто не изменял, и что Хаски даже рад меня видеть. — У меня гость, — с порога провозгласил Макс, сбрасывая стоптанные кеды и проходя внутрь. Я, быстро разувшись, скромно проследовал за ним. — Не мешай нам. Как будешь уходить, просто закрой за собой дверь, — крикнул он, толкая меня в сторону ближайшей двери. — Хорошо! — послышался женский голос, который приглушила захлопнувшаяся за моей спиной дверь. Я оказался в довольно просторной комнате, окна которой были занавешены темно-синими, непроницаемыми шторами. Большая кровать, стоявшая у дальней стены, была разобрана. На прикроватной тумбочке светила небольшая лампа — единственный источник света. Я бы предпочел рассмотреть комнату поподробнее, только вот Макс мне этого сделать не дал, внезапно обняв меня со спины и начав целовать шею. — П-постой! — запаниковал я. — А как же торт?! Мы же собирались есть торт! — Так мы и поедим. Позже, — пообещал Хаски, стаскивая с меня рубашку. — Но как же… — все еще не мог успокоиться я. — А ну-ка сядь, — с этими словами Макс силком усадил меня к себе на кровать, а сам остался стоять. — То, что ты пихаешь в меня торт за тортом — это, конечно, неплохо. Я ценю твое внимание, но давай начистоту, мне надо совсем не это. — Нет? — Нет, — ухмыльнулся он, проводя большим пальцем по моим губам. — Тогда что? — А ты догадайся, — его улыбка стала шире, большим же пальцем он раздвинул мои губы и коснулся зубов. — Как насчет подлечить меня? — Ты не выглядишь больным. — Я притворяюсь, — настаивал он. — На самом деле мне очень плохо, и только ты можешь облегчить мою участь. Давай, будь хорошим мальчиком, — кивнул он на свою ширинку. — То есть… Ты хочешь?.. — Минет. Я хочу минет. Как я понимаю, мне лучше все оглашать прямо, а то до тебя явно туго доходит. — Угу… Но я никогда этого не делал. — Я догадывался. А как насчет девушек? Ртом-то вообще работал? — Это звучит просто ужасно, — вспыхнул я. — Неужели ты не можешь использовать какие-то другие слова? — Окей. Лейк когда-нибудь делал? — Угу. — И? — Девушкам не очень нравилось. — Вот как? Знаешь, ты уж постарайся, чтобы мне минет понравился. В конце концов, у тебя тоже есть член, и ты прекрасно можешь сориентироваться, что мне может быть приятно, а что нет? В этом вся прелесть однополого секса — чит у тебя между ног. Макс встал прямо передо мной так, что мое лицо оказалось напротив его паха. — А ты уверен… — неуверенно залепетал я. — Делай. — Но… — Я сказал, делай, — для убедительности Макс даже пальцем указал на свою ширинку. — Но ты ведь даже не возбужден. — Так возбуди. — А если у меня ничего не выйдет? Макс несильно ухватил меня за челку, заставив задрать голову и посмотреть ему в глаза. — Так сделай, чтобы вышло. И даже не вздумай кусаться. Я тяжело вздохнул, нервно облизнул губы и потянулся к полурастегнутой ширинке джинсов. От пупка к паху у Макса тянулась тонкая дорожка из волос. Я провел по ней пальцем, пока не добрался до штанов парня. Все это меня весьма смущало. Никогда и подумать не мог, что окажусь в ситуации, когда меня будут в каком-то смысле принуждать к близости. Не то чтобы я не хотел… Но и не то чтобы так уж жаждал! Не был я еще готов брать в рот инородные предметы, принадлежащие другому парню. Я, конечно, лояльный, но и у меня имелись границы дозволенного. — Нет, не могу, — наконец сдался я. — Не могу, понимаешь? — тяжело вздохнул я. — О, поверь, ты можешь, — Макс, как ни странно, не разозлился. Он лишь наклонился ко мне и поцеловал. Сперва осторожно, не так страстно, как выходило до этого, но затем становясь все настойчивее и напористее. Язык его вытворял у меня во рту такое, что не поддавалось никакому научному объяснению. Моментами я старался от него отстраниться, чтобы глотнуть воздуха, но он в ответ впивался в мои губы лишь сильнее, при этом ненавязчиво, но подталкивая меня принять из сидячего положения лежачее. Сначала я сопротивлялся, но, в конце концов, рухнул на мягкую перину, не сумев совладать с настойчивостью Хаски. — П-п-погоди! — захлебываясь собственными стонами, выдохнул я шепотом, чувствуя, как Макс от моей шеи уже перебирается к груди. — А чего, собственно, ждать? — донеслось от него. — У тебя же сестра дома! — Она скоро уйдет. — Но сейчас-то она здесь! — Мне она не мешает. — А мне… — А тебе она не помешает тем более. Какая тебе разница, что о тебе подумает незнакомая девка? — Но это же… Неприлично. — Неприлично отказывать больному в минете. А все остальное более чем, — фыркнул Макс, добираясь до моих бриджей. Мой стояк новостью для Максима не стал. А вот губы Хаски, резко и без предупреждения вобравшие его почти до самого основания, для меня оказались неожиданностью. От внезапной вспышки достаточно приятных ощущений я протяжно застонал, спохватившись слишком поздно и потому зажав себе рот и заглушив стон далеко не сразу. Господи, его сестра однозначно все слышала! Макс не обратил на это никакого внимания, продолжая вытворять такое, что мне снилось разве что в самых развратных грезах. Зато я быстро расслабился. Приятные ощущения заставили меня позабыть и о скованности, и о смущении, полностью поглотив мой разум. На это Макс, судя по всему, и рассчитывал. — Вот как это делается, — произнес он, неожиданно оторвавшись от меня. — А теперь покажи, как хорошо ты понял урок, — заявил он требовательно. — Но я же… — Не кончил? А ты и не должен. Оставайся теперь в таком состоянии. Хочу посмотреть, как ты будешь мучиться. Опьяненный удовольствием и растерзанный возбуждением, я неловко принял вновь сидячее положение, бросил на ухмыляющегося Макса всего один чуть осуждающий взгляд, после чего приспустил его штаны и больше не медля взял в рот уже набухший от возбуждения член. Что ж… Это оказалось не так уж и плохо. В том смысле, что я-то думал, что это будет омерзительно или как минимум неприятно. Но, как ни странно, ничего страшного в процессе не обнаружилось. Смазка оказалась чуть солоноватой, а в остальном… Такая же часть тела, как и все остальные. Разве что она полностью помещалась в рот. И каждое касание к ней доставляло хозяину удовольствие. А если ты начинал ее еще и интенсивно сосать, то мог рассчитывать на возбуждающую благодарность в виде стона и содрогания его тела. — Полегче, — выдохнул Макс, схватив меня за волосы и видимо пытаясь притормозить. — Но я ве деваю… — И не говори с набитым ртом. — Я говорю, что просто делаю, как ты, — проговорил я, стирая с губ струйку смеси слюны и смазки. — О нет, я так явно не умею. Кажется, мы только что раскрыли твой талант. Не отвлекайся, продолжай, но чуть полегче, — поторопил он меня. — Не хочу кончить слишком быстро… Сосешь ты просто божественно, — выдал он, закрывая глаза и откидывая голову назад. Комплимент звучал до ужаса пошло. Но мне все равно польстил. Я вообще не привык получать комплименты. Особенно сексуального характера. Даже не подозревал, что это может так смущать. И так заводить. Мне всегда нравилось доставлять удовольствие партнеру, но впервые выходило так ловко. Макс не стеснялся выказывать все оттенки своего удовольствия, стонами оглашая чуть ли не весь дом. Я же, почувствовав определенную власть над ситуацией, впервые в жизни не стеснялся импровизировать. Конечно, выходило у меня далеко не все, но, в общем и целом, Хаски явно все устраивало. — Я ушла. Развлекайтесь, мальчики! — внезапно раздался голос за дверью, заставив меня поперхнуться. — Иди нахер! — раздраженно бросил Макс. — А ты продолжай, — выдохнул он, пихаясь мне в рот. — Хотя знаешь, пришло время переходить на новый уровень отношений, — с этими словами Макс отстранил меня от своего паха. — В смысле? Вместо ответа, парень вцепился в мои приспущенные штаны, намереваясь и вовсе стянуть их с меня. — О нет, — выдохнул я, начиная осознавать, к чему клонит Хаски, и вцепившись в штаны, как в спасительный круг. — Если ты собираешься сделать то, о чем я подумал, то ни за что! — Когда-то все равно придется, — справедливо заметил Макс. — Да, не спорю! Но… Но я не готов! — Ты никогда не будешь готов. Как не были готовы твои бабы. Как результат, вы если и трахались, то в темноте под одеялом. Со мной такое не прокатит! И нечего истерить, я тебя подготовлю, не беспокойся, — самоуверенно заявил парень, совладав с моими потугами и отправив мои штаны в дальнюю часть комнаты. — Я… Я правда не могу! Ты что?! Мы же… Мы даже не встречаемся! — Ах вот в чем дело, — закатил Макс глаза. — Хорошо, теперь встречаемся. — Погоди, ты не можешь решать за нас двоих! — Нет? По-моему, я уже сделал это. А теперь заткнись и дай мне уже трахнуть тебя. — Нельзя такие вещи решать вот так! Ты даже не спросил, хочу ли я этого! — Конечно, хочешь! Хорош уже херней страдать! — Но это же важно! — О’кей, — внезапно сдался Макс. — Давай поговорим об этом. Только не долго. У тебя пара минут, пока я найду смазку и гандоны. — Вот и как с тобой разговаривать после таких фраз?! — Не хочешь разговаривать? Так и прекрасно, я ведь хочу совсем не этого. — Нет, серьезно, — я сел на кровати Макса по-турецки, прикрыв руками самое ценное. — Ты правда готов встречаться со мной? — Ну… Можно, — пожал он плечами. — Что значит «можно»? — А что значит «встречаться»? — в тон мне задал вопрос Хаски. — Я никогда ни с кем не встречался. Только трахался. Я даже представить не могу, чего ты от меня хочешь. И что будет означать мое согласие на это твое «встречаться». — Ну… например то, что ты не будешь спать ни с кем другим, — робко заметил я. — В этом можешь не сомневаться, — вздохнул Макс со странной обреченностью. — Ты главное давай мне почаще, а не раз в год с визгами девственницы в первую брачную ночь. — И еще… Еще не мог бы ты есть мои торты. Ну хоть иногда, — решил я немного обнаглеть. — Да ты издеваешься! — наигранно застонал Макс. — Торты? Ты не шутишь? Знаешь, ты хочешь от меня почти невозможного. За это тебе придется расплачиваться. Догадайся, как, — Макс начал угрожающе надвигаться на меня, заставив поползти от него по кровати к самой стене. — Расслабься, — посоветовал он. — Я ведь знаю, что делаю. С этими словами он легко раздвинул мои ноги и оценивающе окинул меня взглядом. — А можно выключить свет? — попросил я, не в силах терпеть обжигающе внимательный взгляд глаз, устремленных в мою сторону. — Нет. — Может… Хоть одеяло накинем? — Нет. — А если… — Я сказал, нет, — раздраженно фыркнул Макс, хватая меня за икры и с силой притягивая к себе. — Если так страшно, можешь закрыть глаза и не смотреть, что я делаю, — посоветовал он. — Сам же я с удовольствием понаблюдаю за твоей реакцией на мои действия. Вот ведь свинья. Наслаждается ситуацией и даже не скрывает этого. Впрочем, совет был неплохой. Я, переведя дух, действительно закрыл глаза. Последнее, что я перед этим увидел, как Макс растирает выдавленную из тюбика смазку по своим длинным пальцам. Ладно, Дима. Этим занимаются тысячи мужчин и еще никто не умирал. Значит, и ты выдержишь. Выдержишь же, верно? Почувствовав, как Макс прикасается ко мне в самом неожиданном месте, я напрягся. — Расслабься, говорю. Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно? — услышал я голос Хаски прямо у уха. — Не хочу. — Тогда позволь мне спокойно ввести в тебя пальцы. — Я стараюсь. — Хреново стараешься. У тебя мышцы сжаты так, будто я в стену бетонную стучусь. Ладно… Так и быть, помогу тебе. Я не успел спросить, что он подразумевает под помощью, когда ощутил влажные губы на моем стояке. Несмотря на то, что я нервничал, возбуждение сходить и не думало. Всего несколько движений языком Макса и я, уже полностью погруженный в ощущения, сам не понял, когда его пальцы оказались внутри меня. — Отлично. А сейчас я тебя, если позволишь, удивлю, — пообещал мне парень, прерываясь от минета. — Если не ошибаюсь, это где-то здесь, — пробормотал он, а в следующее мгновение я почувствовал нечто очень странное. Несомненное приятное, но… незнакомое. Я невольно распахнул глаза и уставился на Макса так, будто увидел его впервые. — Ага, значит, попал куда надо. — Это… Это что? — заикаясь, выдохнул я. — Твоя простата. Да, я тоже удивлен, что она у тебя есть. Знаешь, я и в наличии у тебя яиц немного сомневался. — Не смешно! Ой… Погоди! Не надо так. Ах! Да хватит же! — раздраженно взвился я, ощущая, как Макс то проталкивает пальцы в глубину, прикасаясь к той самой простате, то медленно вытягивая их обратно наружу. — А что такое? — Я же с тобой говорю! — И что? Мои пальцы мешают тебе сосредоточиться? — Мешают! — Вот и хорошо, — довольно заявил Макс, и не думая останавливаться. — Наконец-то заткнешься. — Слишком долго сопротивляться тому, что я чувствовал, я просто не мог. В конце концов, обессиленно упав обратно на кровать, я решил полностью довериться Максу и его так называемому опыту. Странновато выступать в постели человеком, который просто лежит и получает удовольствие. Но я ведь заслужил это? За все те страдания, которые мне пришлось пережить. И за те, что ждали меня совсем скоро. Как раз через мгновение, после того как Макс вытащил из меня пальцы и заявил, что теперь можно заняться делом всерьез. Конечно же спросить о том, что именно он имел в виду, я не успел. Знаете, умудрился и сам догадаться в мгновение, когда нечто горячее и толстое начало проникать внутрь меня. Впечатление, признаюсь, феерическое. Если от пальцев я и ощущал определенный дискомфорт, то, извините, с членом в заднице я ощутил нечто куда большее. — Ты обещал, что будет не больно! — почти заорал я, вцепившись в плечи навалившегося на меня Макса. Я и не подозревал, что он такой тяжелый. — Я соврал, — выдохнул он. — Самую малость будет. — Это отнюдь не самая малость! — Повтори это еще раз. — Что повторить? — пропыхтел я, безрезультатно трепыхаясь под Максом. — Это слово «отнюдь». Разговариваешь как моя прабабка. Знаешь толк в соблазнении. — Да ну тебя! — взвыл я, невольно отстраняясь при каждом новом толчке. — Прошу тебя, остановись! — Издеваешься? — охнул Макс, тем не менее действительно останавливаясь и нависая надо мной. Но оставаясь во мне. — Будь мужиком! — Это достаточно сложно, когда в твоей заднице мужской детородный. — Поздно спохватился, тебе так не кажется? Ладно, давай поменяем положение, — с этими словами он уселся на кровати, а затем подтянул меня за плечи к себе, заставляя усесться на него. — Так-то лучше, — прошептал он мне в шею. — Я не вижу разницы. Задница продолжает болеть! — выдавил я из себя. — Это так. Но теперь ты можешь контролировать процесс, — почти промурлыкал Макс, кусая мои ключицы. — Делай что тебе хочется. — Мне хочется уйти. — Кроме этого, — рассмеялся парень, опуская одну руку на мой опавший член (возбуждение спало из-за боли) и начиная его достаточно умело массировать. Довести его до состояния стояния у него вышло даже слишком быстро. Возбужденный и дрожащий от мягких касаний Макса, я сам не понимая, что делаю, невольно приподнялся на коленях и затем сел обратно на Макса. — Двигаешься в правильном направлении, так держать, — тут же прокомментировал мои действия Макс. — Давай же, смелее, — прошептал он, а затем присосался к моему соску. Чувствовать его пальцы на своем члене. Его губы на своей груди. Его стояк… ну вы поняли, где. В общем-то, было даже неплохо. Да, вполне приятно. Достаточно приятно. Очень приятно. Весьма! Я расслабился. Принимать в себя Макса стало не так уж и сложно. Да, пожалуй, я мог бы продолжить в том же духе. Вот только Хаски это быстро надоело. — Ну все, — провозгласил он, от поцелуев переходя уже к достаточно болезненным укусам. — Больше я терпеть не могу! — прорычал он, буквально швыряя меня на кровать, одним легким движением переворачивая на живот и вновь достаточно грубо проникая в меня. — Ах! С-стой! — задыхаясь, застонал я, уже и не соображая, что я чувствую в первую очередь: боль или все-таки удовольствие. — Не могу я больше. Стоять. Идиот, — отрывисто выдыхал Макс каждое слово после нового толчка. — Я слишком сильно хочу тебя, — прошипел он мне в затылок, прежде чем вцепиться зубами в загривок. Мне только и оставалось, что лежать, уткнувшись носом в подушку, и скулить от перемежающихся между собой ощущений, то морщась от боли, то задыхаясь от надвигающейся эйфории. Я чувствовал дыхание Макса на затылке. Ощущал, как его влажный от пота живот касается моей обнаженной спины. Как он входит в меня, уже не встречая особого сопротивления. Макс был груб. Но в то же время достаточно нежен. Не представляю, как ему удавалось сочетать эти два понятия. Но он будто знал, что я чувствую и предугадывал все мои скрытые желания, которые я бы ни за что и никогда не произнес вслух. — Встань на колени. — Я не… Но Макс уже сам без моей помощи поставил меня на колени и продолжил бешеную скачку, не оставляя мне права на выбор. Одной рукой упершись в кровать, второй он нырнул мне под живот и вцепился пальцами в мой стояк. Голова кружилась. Во рту пересохло. Я содрогался от каждого его толчка, чувствуя, что завершение вот-вот настигнет меня. Я пытался сдерживаться. Зачем-то напрягался сильнее, чем стоило, и ощущал боль, но продолжал тихо скулить, кусая и кусая губы от сумасшедших ощущений, будоражащих все мое тело и в особенности сконцентрировавшихся в районе паха. На мгновение мне показалось, что я утратил способность мыслить. В голове все перемешалось. Я будто бы не знал, где нахожусь, и что происходит. А затем меня оглушила такая вспышка удовольствия, от которой я не смог удержаться в коленно-локтевой позиции и обессиленно бухнулся лицом в подушку и мгновенно ощутил еще одну вспышку — уже обжигающей боли. Это Макс хорошенько присунул мне в самом конце, явно дойдя до пика удовольствия. После произошедшего на меня накатила странная апатия. Я просто лежал на кровати на животе и смотрел в одну точку. Я бы мог думать об ужасе всего произошедшего или о том, как это было прекрасно. Но у меня не выходило. Мысли не вязались. Я чувствовал опустошение и бессилие. И лишь Макс, улегшийся рядом, привёл меня в чувства. — Ну что? Не умер? — удостоверился он, смахивая капельки пота со лба. — Вроде бы нет, — вяло выговорил я, только теперь замечая, что подушка подо мной мокрая от слюны, которую я успел напускать в процессе познания анального секса. — Я же говорил, что все отлично будет. — Угу. — И не строй из себя жертву. Я знаю, что тебе понравилось. У меня вся кровать в твоей сперме. — А у меня вся задница в твоей. Ты ведь что-то говорил про презервативы… — Да, но я передумал. А ты что, боишься забеременеть? — Очень смешно, — нахмурился я, кое-как меняя положение тела и чувствуя острую боль в стратегически важном месте. — Как я теперь домой пойду? — пробормотал я недовольно. — А ты не иди, — улыбнулся Макс, поворачиваясь ко мне. — Оставайся. Тогда я смогу трахнуть тебя еще и утром. — Дурак, — поморщился я, кутаясь в одеяло. — Выходит, я прошел проверку? — удостоверился я. — Ту, о которой ты говорил, когда повез меня за город? — Выходит, что ее прошел я, — усмехнулся Макс. — В каком смысле? — Да как тебе сказать, — вздохнул он, перекатываясь на живот и вглядываясь мне в лицо. — Начиная с пятнадцати лет я вел достаточно бурную половую жизнь. Бурную и мало разборчивую. Я спал с девушками. Спал с парнями. — А ты когда-нибудь был в… ну… внизу? — прервал я его. — Пассивом? Было раз. Но мне не очень понравилось. — Еще бы, — вновь забубнил я. — Кому ж такое понравится. — Тебе, например? Дело не в физических ощущениях. Здесь-то было все в порядке. По-моему, когда ты снизу, они даже ярче. Но мне это не принесло морального удовлетворения. Мне необходимо доминировать. Считай это моим фетишем, — ухмыльнулся он. — Но сейчас не об этом. Так вот, у меня было множество экспериментов с солидным количеством партнеров. Диву даюсь, как я ничего не подцепил. Но не подцепил, гарантирую, я проверялся, так что не смотри на меня так осуждающе. — Я стараюсь. — Старайся лучше, иначе ничего рассказывать я тебе не буду. — Ладно-ладно, продолжай. — Так вот. Пять лет постоянных сексуальных опытов — это солидный срок. Но три месяца назад произошло нечто, что выбило меня, так скажем, из колеи. На очередной вечеринке я подцепил девчонку, и мы в пьяном угаре завалились к ней домой. — И там вас застал ее муж? — Нет. — Родители? — Хуже. — Что может быть хуже? — У меня не встал. — Э-э-э… — Вот и у меня была примерно такая же реакция. Затем это произошло еще несколько раз. Естественно, я пошел к врачу. А он мне и говорит, что видите ли физически вы, молодой человек, здоров как бык, так что единственная причина такой реакции организма кроется в вашей голове. Самое смешное, что у меня по-прежнему вставало на порно или просто на фантазии. Но как только доходило дело до живого человека, возбуждение, как рукой снимало. И так длилось три месяца. Три месяца воздержания. После пяти лет бурной личной жизни. Это как слезать с наркоты. От дрочки легче не становилось. Я уже начал на стены лезть и биться головой о стены. И тут нарисовался ты. — Я? — Ага. Со своими сраными пирогами. — Они не сраные. Они вкусные. Тебе же нравится! — Нравится. Но сам факт. — И ты влюбился в меня с первого взгляда?! — мечтательно протянул я. — Шутишь? Первый вопрос, который возник у меня в голове: «Что это за болотное чмо и как от него отъебаться?!» — Это грубо. — Это факт. Хочешь знать, как ты привлек мое внимание? — Ну? — Тогда, на набережной. Когда сообщил мне о моем дерьме. Я потом сидел, смотрел на Волгу, жевал эти твои пончики жирные и размышлял над твоими словами. Ты заставил меня думать. А еще ты заставил меня пересмотреть отношение к тебе. Все же не такой уж и бесхарактерной тряпкой ты был, как мне показалось поначалу. Ну, а потом я заключил с тобой пари. Внезапно начал переться от твоего запаха. И помнишь ту вечеринку, где ты напился и подрался. — Такое сложно забыть. — Я как будто впервые тебя увидел. Правильно говорят — в тихом омуте черти водятся. Я тогда домой тебя к себе притащил, на диван уложил… Смотрю на тебя и оп, нежданчик — стояк. — То есть… — Не беспокойся, ничего я тебе не сделал. Ты же спал, а я еще не настолько низко пал, чтобы приставать к человеку без сознания. Но от засоса не удержался. Того, что был у тебя за ухом. — Мне стоило догадаться! — Да ладно. Ты же наивнее ромашки. — Выходит, я тебя излечил? — Ну… и лечить-то было нечего. Просто, видимо, на подсознательном уровне мне надоели ни к чему не ведущие сексуальные связи, — пожал Макс плечами. — Но если все это действительно так, почему ты отказал мне, когда я признался тебе? — нахмурился я. — А это не очевидно? — Нет, я действительно не понимаю. — Я испугался. Никогда и никто не относился ко мне так серьезно. Меня всегда рассматривали как любовника на одну ночь. Что девушки, что парни. И я думал, что после поцелуя… И минета… Ну, максимум, ты начнешь меня избегать. И вдруг ты рисуешься передо мной весь такой вдохновленный и серьезный. И у тебя разве что на лбу не написано, что собираешься прожить со мной всю оставшуюся жизнь. Ты. Горе-Натурал. — Но ты же передумал… — Да, потому что твой друг огласил вслух то, в чем я себе признаться не решался. — И теперь ты готов прожить со мной всю жизнь? — Честно? Я не знаю. Но попробовать нам, согласись, никто не мешает. **** — Ну так что, ты придумал свое желание? — Желание? — Ну да, пари. Ты опять забыл? Я обещал, что исполню любое твое желание, если не смогу разубедить в том, что любовь существует. — А-а-а, это… Ну, у меня одно желание, чтобы ты всегда был со мной. — Это не считается. Неужели ты не можешь придумать что-то более материальное? — Тогда… А можно мне разок побыть сверху? — Исключено. — Но это мое желание! — Нет, ты слишком хорош в позиции пасса. — Но… — Парни, я вам не мешаю, нет? — нахмурился Олег, наблюдая за парочкой. — Я осознаю, у вас любовь и все такое. Но я не уверен, что готов слушать все это, понимаете? Нервы у меня слабые. Желудок — тоже. — Зануда, — поморщился Макс. — Прости, — пролепетал Дима. — Проехали, — отмахнулся Олег. — Ладно, пойду я куплю нам коктейли, — Дима подскочил со своего стула и побежал к стойке, а Макс и Олег остались один на один. Это был не первый раз, когда Максим и Дима куда-то звали с собой Олега, но парень в их компании каждый раз чувствовал определенную неловкость. Не потому что они были гей-парой. А потому что у него-то не было пары вообще. — Ну что? Как у вас? Нормально все? Три месяца уже встречаетесь. Серьезный срок, — пробормотал Олег, не сдерживая иронии. — Не делай вид, что не знаешь, как продвигаются наши отношения. Бьюсь об заклад, он рассказывает тебе даже про угол, под которым я вставляю в него свой… — О нет! Такие подробности мне не нужны ни от него, ни от тебя! — спохватился Олег. — Он целыми днями засирает мне мозг тем, какой ты замечательный. Но знаешь, он-то такое говорил и о бабах своих. А они, уж поверь, от замечательности были далековаты. Понимаешь, о чем я? Поэтому если обидишь его, то… — Давай без этого. Я и так прекрасно усек, что ты у нас друг номер один. Будешь перебарщивать — начну ревновать. Начну ревновать — житья тебе не дам, — пообещал Макс, продолжая мило улыбаться. — Господи, и почему он выбрал именно тебя, — обреченно выдохнул Олег. — Кто еще кого выбрал — большой вопрос. А тебе, Олег, чем трястись над ним, надо бы бабу найти. — Вот, держите. Между прочим, могли бы и помочь. Три бокала тащить тяжеловато, — заметил Дима, ставя на стол два виски с колой и одну «розовую пантеру» — розовый коктейль со сливками, который он всегда заказывал себе. — Я на полпути их чуть не уронил! — Мы не могли. Мы обсуждали очень серьезную тему, — многозначительно заявил Макс. — Это какую? — напрягся парнишка. — Олег хочет, чтобы мы нашли ему бабу. — Что?! Да я даже… — Ой, а ведь и правда! Девушки тебе очень не хватает. — Мне и одному хорошо, — нахмурился парень, сложив руки на груди. — Да ладно, — протянул Макс. — Быть не может, чтобы тебе кто-то не нравился. — Я не вижу смысла в отношениях. Для меня важнее учеба и карьера. — Не говори так! — Дима разве что за сердце не схватился. — Любовь — это самое главное в нашей жизни! — Ой, да перестань… — Так кто тебе нравится? — Вы чего насели-то на меня?! — Признавайся! — Ну… возможно… мне нравится Катя. — Это которая? С косой до задницы или высокая? — удостоверился Макс. — Высокая. — Не, даже не думай. — Почему это? — Я с ней спал, не советую. — Отлично вообще… Ну та, что с косой, тоже ничего. — Бревно в постели. — Маша? — Курит прямо во время секса. Жесть. — В нашей группе есть хоть одна симпатичная баба, с которой ты не спал? — Не думаю. Но есть парочка парней, включая тебя. Порекомендовать? — Знаешь… теперь ты нравишься мне еще меньше! — А давайте… Давайте выпьем за любовь? — скромно пробормотал Дима, поднимая розовый коктейль. — Да какая любовь?! Твой парень — ебарь-террорист! — Олег, не начинай! Давайте. Все вместе. За любовь! — За любовь. — За любовь… P.S. Теперь у меня есть своя группа, присоединяйтесь ^^ http://vk.com/mr_abomination11