---
Во всём городе есть только один придурок, способный пристроить кого угодно и куда угодно, и речь здесь вовсе не о наркотиках, хотя кто его знает – Чжан Исин и его тату-салон что-то вроде Мекки для всех добрых сердцем и не имеющих свободных метров для передержки. Чанёль узнал о нём, когда вёл одно дело о похищении, но там всё очень долго и запутано было, так что не суть. Так вот, нужно пристроить Аниса Чёрное Ухо куда-нибудь. И не спрашивайте. Потому что Анис – звучит вполне благородно. Внутри салона как всегда играет что-то стрёмное и наркоманское, даже не рэгги, но что-то с похожими мотивами, повсюду витает горьковатый дымок, а сам мастер как раз бьёт тату высоченному лысому парню, покорно склонившему голову. Чанёль не чувствует никакого запаха, наверняка такая же бета, как и Исин. Исин зажимает в зубах кривую самокрутку, но Чанёль знает, что там, мать его, чай – самый настоящий, купажированный. Возможно, Чжан Исин реально единственный такой ненормальный в городе, которого стоило бы остерегаться, все психи рядом с ним просто меркнут. Что за улыбочка как приклеилась к лицу, вот чего он вечно такой обкуренный, а? - Сейчас моему красавчику будет немного бооольно, - проведя машинкой с иглами ещё несколько раз, Исин заботливо вытирает излишек краски и целует в место рядом с затылком. – Вот и всё, ты готов, Фан-Фан. Так это и есть его парень! Чанёль впервые видит его так близко – известный актёр Ифань, недавно беспощадно сбривший свои прекрасные волосы в знак бунта против стандартов красоты, и есть… это? Сладко улыбающееся от невыразимой любви и доверия, наверняка не знающее ещё, что Исин там, вообще-то, сраный клевер набил на затылке. Клевер. - Охо, смотрите, кто это к нам пришёл, - наконец, Исин замечает своим малость расфокусированным взглядом Чанёля, затем смотрит ниже, на полуспящего на его руках кота. – И не один. - Нужно пристроить, поможешь? (просто у Сыльги пошла дичайшая аллергия на шерсть, вплоть до вызова врачей, а кроссовки Хосока Анис прямо как-то с первого взгляда невзлюбил. Апогеем стал момент, когда Хосок застал кота за бесчеловечным, жесточайшим преступлением на свете: тот бесстыдно ссал прямиком в его белоснежную кровать) Моргнув оооочень медленно несколько раз, Исин кивает и впадает в личную вселенную недоступности, явно размышляя над возможными вариантами. Наконец, откладывает в сторону инструмент, снимает перчатки и гладит напоследок лысого, вставая со стула. - Есть тут один парень, киски к нему так и липнут… - задумчиво тянет, подходя ближе и оглядывая животное. – Только придётся занести самому, я сейчас занят. Напишу адресок, ты там заскочи, у него как раз сегодня концерт… - Отправишь … к нему? – тянет Ифань, аж разворачивается на месте, и глаза его полны ужаса. – Не волнуешься за нашу детку? Этому парню точно можно доверять?! - Ну а куда ещё? Я больше ничего не могу придумать. Чанёль чувствует подвох, но важнее всего сейчас судьба Аниса Чёрного Уха (и Белого Живота, если что), всё равно уже, куда доставить, хотя слово «концерт» немного трудоёмко звучит. - Что за концерт? – спрашивает он, прерывая бесконечные гляделки четы Укурышей. - А, да так, на человек сто-сто двадцать, начинающая группа, так что проблем быть не должно, - отмахивается Син, заодно и развеивая вокруг себя чайный дымок. – Придёшь, отдашь кота, уйдёшь, план прост, желательно подождать окончания, а не пулять кота в сцену. Надеюсь, ничего не случится, потому что отдать нужно будет омеге. - Ты запах мой вообще слышал? А, точно, не слышал, - сам себя поправляет уныло засмеявшийся было Чанёль. – Короче, там вообще без вариантов, так что не бойся. - Ну вот и чудненько, фух, аж отлегло, сейчас черкану адрес и время… Чанёль уходит, понимая, что осталось ждать всего несколько часов до концерта, он вполне пройдёт это время пешком, да и чего уже Аниса тревожить, только заснул. И всё равно, никогда он, наверное, не поймёт, как только такой милашка, как Исин, может потрахивать нечто столь… лысое, как Ифань. И да, это у них не наоборот совсем.---
Чанёль немного опаздывает, но это потому, что по пути спасает заплутавшего омегу, совсем не запланированная трата времени, которая идёт в дополнение к красивой форме. Концерт, судя по всему, уже вовсю идёт, когда он открывает двери местного полуподпольного бара, из которого доносятся звуки, похожие на музыку и пение. Анис весь аж подбирается, заинтересованно ворочает пятнистой мордой и начинает из рук рваться, так что Чанёль, шипя и матерясь, выпускает из рук громко мявкнувшего предателя. Акустика на удивление неплоха в этом тёмном и продолговатом, освещённом только спереди, у сцены, помещении, голос, который слышит Чанёль – ужасно приятный и мягкий, как-то сразу в сердце вливается, будто тёплый кофе со сливками и карамелькой. Исин сказал, что отдать кота нужно парню, которого зовут Бэкхён, что он – вокалист, который очень любит подводить глаза, так что его сразу можно будет узнать. И Чанёль узнаёт – а кроме того, вообще забывает обо всём на свете. Там, на невысоком стуле, у самого края сцены, кто-то наигрывает неторопливо-тягучую мелодию на светлой акустической гитаре, поёт в старый микрофон так, что всё внутри окончательно перекручивается морскими узлами. Одна рука почти до запястья в витиеватой, неразличимой пока татуировке, ещё и на шее что-то виднеется. Парень неторопливо прикрывает густо накрашенные чёрным глаза, когда берёт высокую ноту, поворотами головы пытается убрать мешающиеся тёмные волосы и иногда переглядывается с негромко наигрывающим ударником рядом. Как зачарованный, Чанёль пробирается сквозь как попало подпевающую толпу, Анис где-то там, в далёком прошлом, а впереди только поющий омега, от которого едва-едва пахнет какой-то травой, не цветочками и не едой точно, пусть запахи эти намешаны здесь повсюду. Чанёль даже забывает о собственном вонизме, хотя раньше такого не случалось. (остальные, однако, такого позволить себе не могут) Успокаивающий и нежный, ласкающий самое нутро голос и запах, от которого на ум приходят лишь тишина и умиротворение – вот что Чанёль искал всё это время. И, разумеется, неземная красота омеги. Даже не обсуждается. Кажется, чересчур решительное, танкообразное движение Чанёля привлекает слишком много внимания. Расходящиеся в сторону люди поднимают недовольный шум, так что поющий парень перестаёт играть и смотрит теперь непонимающе-раздражённо, явно готовый убить нарушителя взглядом. Но всё это ровно до того момента, пока Чанёль не подходит вплотную к сцене и не начинает тянуть загребущие руки, пытаясь забрать. Сам даже не понял, как так вышло. И тогда уже в чужих глазах отчётливо виден странный, даже обижающий Чанёля ужас. ( впрочем, после того, как омега Бэкхён со всей дури ударяет по голове гитарой, буквально снося назад, это становится самым обидным событием, однозначно… )---
Когда Чанёль приходит в себя, первое, что перед собой видит – лицо. Не то, которое хотел бы. - Ты больной?.. Спрашивающий альфа (запашок-то всю правду скажет) щурится и вглядывается, будто ища метки тупизма на чужом грязном лице – знакомство с полом явно не прошло даром. Чанёль моргает и отрицательно качает головой, настраивая плывущее зрение. - Я задолбался жить в мире, где меня все бьют. Короткий хмык сверху, а затем Чанёлю помогают подняться. Определённо, перед ним совершенно новое лицо, раньше такой красавчик нигде не встречался. Чанёль внимательно (в силу возможностей) разглядывает брюнета, его уложенную прямую чёлку и первое, что бросается в глаза очевидно – губы. С сильно изогнутой линией дьявольски сексуальные губы, откуда такие вообще берутся, почему Чанёль опоздал к раздаче. Ну а так ничего интересного больше: крупноватый нос, глаза как глаза, тёмные. В общем и целом, конкурент, как уже было сказано – серьёзный. Но запах… Это что, серьёзно… - Ты пытался украсть мою звезду, ты в курсе? Чанёлю нужно некоторое время, чтобы осмыслить информацию. - В смысле, вы встреча… - Нет, я его менеджер. Так что, вызываем копов? - Они уже здесь, отбой тревоги. Чанёль пытается устоять на ногах после ошеломительно точного удара, но всё, что его волнует – куда делась омега и Анис, но перевес явно в сторону пункта один. Осматривающий альфа снова хмыкает, протягивая бутылку с холодной водой, но Чанёль настолько растерян, что вместо того, чтобы приложить к голове, жадно выпивает выдохшуюся газировку. - Так что, теперь уже полицейские безнаказанно омег воруют? Хотя, признаюсь, ты первый, кто так далеко зашёл, обычно взгляда Бэкхёна хватает. - Да я по делу зашёл, а потом… ну ты должен понять, я альфа, он омега, тыры-пыры… ну, там… - Эээ… - Ой всё, не понимает он. Присосавшись к бутылке, Чанёль огорчённо замечает, что зал совершенно пуст, не осталось даже ударной установки и подставки под микрофон, а значит, и желанного объекта тоже здесь нет. - Тебя как зовут, а? Я Чанёль. Парень скептически осматривает, прежде чем бросает короткое «Хёнвон» - разговором явно не заинтересован. В принципе, Чанёль тоже, но у этого менеджера есть кое-что очень важное, а именно, информация, которой так не хватает в погоне за новой идеей фикс. У которой татуировки по телу и всё ещё не идентифицированный травяной запах. - Не смотри так, ничего не скажу, - копавшийся в телефоне Хёнвон наконец блокирует его и прячет в карман. – Нет, даже нечего такие глазки строить, не хватало мне проблем. Думаешь, ты первый, кто к Бэку яйца подкатывает? - Последний, будь уверен. Может, я и унылый чувак, от которого несёт болотом, но тут прям совсем другой случай. И мне ещё нужно пристроить котика. Хёнвон не может сдержать смеха, когда Чанёль упоминает свой запах – впрочем, скорее, смех этот сочувствующий, потому что у самого тоже там не ахти. Забавный лопоухий альфа, вроде бы нормальный, в принципе, почему бы и нет – да только Бэкхён явно будет против, зря он, что ли, на таблетках сидит, всё хочет сохранить себя для кого-то особенного и отбивает запах, кося под бету. Да ещё и столько концертов впереди, ненене, а вдруг они сойдутся, и что тогда? Хёнвон так совсем не планировал. - Парень, прости, но нет – значит нет. Я тебе помогать не буду, на мне ответственность за его задницу, а я своё дело знаю. Советую больше не приходить, если не хочешь, чтобы проломали ещё рёбра. Найди кого попроще, а. Даже на твой… запашок кто-нибудь найдётся. Или не знаю, попробуй там дезодорант какой посильнее… - Тебе помогает? – кисло кривится Чанёль, ловя такую же кривую мину в ответ. – Ладно, посмотрим. Я прямо чувствую, что жизнь моя наладится, как только сойдусь с Бэкхёном, не могу объяснить. Это стоит даже выбитых зубов, поверь мне. Забавно, кстати, пахнешь, мой брат оценил бы точно… И кто же знал, что именно с этих слов вся жизнь до того спокойного, счастливого и ничем не обременённого Хёнвона превратится… В ад.---
- Кем. От. Тебя. Пахнет. Хосок не спрашивает – чеканит каждое слово, прижимая охреневшего Чанёля к двери и внюхиваясь в его форму, словно заправский наркоша. Зрачки его глаз расширяются, пугают брата, который не ожидал, что омега вообще может обладать такой медвежьей хваткой. - Да так, встретил тут… - Я хочу его. - Ты чтооооооо… Договорить не выходит, потому что одним рывком Хосок почти зашвыривает парня в гостиную, взгляд бешеный, опасный, вообще непонятно, как только он омегой родился, с таким-то маньячным оскалом. Чанёлю в равной степени неловко и стрёмно, это же надо было так самому себе накаркать. - Я чувствую: это мой истинный. В ванной, расположенной совсем близко, что-то с оглушающим шумом падает с полок, но Хосок не обращает даже малейшего внимания на то, что в любое другое время вызвало бы истерику в баллов так восемь. С широко раскрытыми глазами из комнаты вываливается Сыльги, половина лица в маске из чёрной глины, волосы, собранные когда-то в пучок, распушились после недолгого сна в груде одежды для стирки. - Что он там сказал, Ёль? Мне не показалось? - Сказал, что его истинный пахнет дошираком, и поэтому он влюблён. Дикий ржач Сыльги, накрывший секундой позже дом, почти оглушающий, она даже стоять не может, и Чанёль поддерживает, сам не знает, почему (не ему тут вообще о запахах говорить), пока Хосок – что удивительно – не обращает на них никакого внимания. - Да-да, смешно, хахаха, какие молодцы. Завтра познакомишь меня с ним, иначе конец тебе, я предупредил. А ты, ты… - возмущённо дыша, младший поворачивается к всё ещё на грани обморока пребывающей альфе, то и дело повторяющей «лапша, твою мать, лапша», - ты ещё увидишь, с кем связалась. Вы, сраные придурки, просто мне завидуете!! – последнее уже звучит криком, так быстро Хосок взлетел по лестнице на второй этаж. Отсмеявшись, Сыльги, хихикая, проверяет остатки маски на лице, пока не вспоминает, что от старшего брата вообще несёт не пойми чем. От этого резко становится грустно, потому что, собственно, у неё тоже там не слишком всё отлично. А если Хосок и правда найдёт свою пару – что, конечно же, бред, потому что в сказки про истинных только такой девственник и может верить – то что, получится, он их двоих уделает? Это же такой удар по гордости. А Чанёль, так удачно упавший на диван, растекается на нём в почти таком же приступе уныния и тлена. Может, прав был Хёнвон, когда говорил, что ничего рядом с Бэкхёном не светит. У такой потрясающей омеги ведь должен быть кто-то более… подходящий. Такой, чтобы сильный и высокий – чтобы носить на руках и прочее (под действием соплей Хосока мозг как-то сам собой вдруг размягчился), смешной, чтобы было не скучно, и умный, конечно же, и чтобы в сексе был как бог, и чтобы волосы были красные и полицейская форма… Что-то не туда всё зашло, однако. В любом случае, Чанёль попробует снова, или он не Чанёль будет. Только потленит ещё чуть-чуть, и сразу же.---
У Чанёля выходной, и он решает, что ему жизненно срочно необходимо тату. Кстати да, Анис верно ждал его под домом на следующее утро. Конечно, план не без подвоха: в этом городе Бэкхён только у Исина мог сделать подобную красоту (а именно, сплетающихся белоснежных змей в обрамлении цветов), значит, именно к нему и нужно идти за информацией, раз Хёнвон так некрасиво продинамил. Ну и да, Чанёль давно уже хотел что-нибудь этакое бахнуть. Исин, как и всегда, – укурен в хлам, как только не боятся ему свою кожу вверять, сидит вон, сам забитый до самой шеи, моргает глазёнками и улыбается как придурок, машет рукой, потому что в салоне у него пока никого нет. Поразительно совпадение, потрясающе поразительное. - Ну что, кот отказался? – указывает кивком на следующего по пятам Аниса, который от Чанёля теперь - ни на шаг мелкой пушистой лапы. - Да не, там другое… Чёрт, Син, нужна твоя помощь. Глаза и рот татуировщика медленно округляются, он как-то странно окает, весь подбираясь. Не каждый день просят так откровенно, охо. - Тату сделаю так, что даже папка заплачет от счастья, слово пацана! - … Это спасибо, но мне ещё и другое нужно… Жестом показывая, что хватит трепаться, Исин усаживает альфу в специальное кресло и уже выбирает, куда бы что набить. По секундной бешеной вспышке в глазах Чанёль понимает, что выбор сделан, Исин хватает запястье левой руки и быстро дезинфицирует. - А теперь отвернись, всё увидишь потом! Ооо, это совершенно идеально подойдёт тебе, я мечтал набить это с тех самых пор, как только увидел… Ещё один маньяк. Ну ладно, не привыкать, чо. - Пока буду бить, задавай свои вопросы, - почти мурлычет бета, копошась и звеня инструментом. – Отвечу на все, обещаю. - Да я хотел узнать о Бэкхё… ТВОЮ МАТЬ ТЫ ХОТЬ БЫ ПРЕДУПРЕДИЛ!.. Чанёль дёргается, но на удивление сильная свободная рука Исина прижимает к месту, пока иглы впиваются в кожу, заставляя страдать и понимать, что все те удары от младших были лишь большой незапланированной подготовкой. - Бэкхён? Что с ним не так? Давай, сладкий, отвлекайся и не мешай мне, я даже денег не беру, видишь… - … Хочу с ним встречаться. Стрёмный булькающий звук, вырвавшийся на мгновение из Исина, явно не сулит ничего хорошего. - Что? Ты тоже скажешь сейчас, что у меня нет шансов? – Чанёль, пребывающий на грани обморока, титаническими усилиями сдерживает слёзы, чтобы оставаться мужиком со стальными яйцами в любой ситуации. Даже в такой экстремальной. - Эээ, просто эээ… Бэкхён, он… сложный человек, знаешь… Не такой, каким выглядит, так что если ты им очаровался на концерте… ээээ… Чанёль, я не отговариваю, но… - Как раз отговариваешь. - Ну, может быть, просто… Бэкхён – он наш маленький сладенький пирожочек, которого все мы оберегаем, он мне как сынуля, ты пойми… Ты мне нравишься, но я не думаю, что вы совместимы и всё такое… Такого удара Чанёль не ожидал – боль от него даже перекрыла иглы. Словив жалостливый, извиняющийся взгляд Исина, Чанёль поверить не может, что единственной омеге, которая настолько сильно ему понравилась (несмотря на ни что) за последние чуть ли не десятилетия, он – не подходит. Да ну, бред какой-то. Вообще не бете об этом судить. - Почему бы тебе не попробовать с Чондэ? Он тоже очень-очень классный, такой красавчик, что я просто таю… - Хочу Бэкхёна. - Ну Чанёёёль!.. Если уж Бэк долбанул тебя гитарой, то поверь, это очень явный признак того, что ты ему не понравился… - С ним мне так спокойно, даже если он просто рядом, как будто вокруг тишина. Никаких воплей, никаких братьев и сестёр, готовых убить друг друга… И от него так приятно пахнет… - Ну, это уже на любителя, знаешь. - Я ЛЮБИТЕЛЬ ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ. Исин грустно вздыхает, утешая сам себя, что сделал что смог, чтобы остановить это, хоть с него и началось всё (грандиозный провал, однако). Кто вообще подкинул Чанёлю этого кота, если бы не он – сейчас, кстати, мирно дремлющий у ног, - жил бы себе альфа и дальше, не встретился бы никогда с Бэкхёном, потому что разные концы города и Бэкхён, который играет пост-рок, такой же унылый, правда, как и сам Чанёль. Ладно, в конечном счёте, не его это дело. Случится – и случится, ему-то что. И надо же было именно в это время именно Бэкхёну вместе с Чондэ зайти в салон, вот чёрт возьми сраное предназначение, а. Чанёль прямо за несколько секунд до открытия двери вдруг подобрался весь, кот под его ногами тоже встрепенулся, один Исин, как бета, лишённая столь тонкого обоняния, продолжил работу, горестно кусая пробитую губу. - Син, ты за… ооооооу, вы только гляньте… Звучащий голос не знаком, но Чанёль понимает, что говорит ударник – вероятно, это и есть Чондэ, в сторону которого пытался склонить татуировщик. Пахнет ничего, довольно свежо, да вот только он сразу же сморщился, занюхав Чанёля. (Бэкхён рядом с ним не реагирует) Бэкхён… очень мало похож на себя вчерашнего, точнее, вообще словно небо и земля. Волосы растрёпанные, топорщатся после сна, а лицо немного припухлое, очень бледное. Нет никакой косметики, глаз в окружении фиолетово-серых мешков, даже губы практически бесцветные. Вместо косухи и дырявых чёрных джинсов – растянутая майка, чья вообще такая длинная и широкая, те же джинсы, правда, и доживающие из последних сил серые кроссовки. Что осталось неизменным – тату, выглядывающие из-под рукавов и ворота. - Опа, смотри, твой бешеный здесь, - невысокий омега с красиво изогнутой линией глаз и высокими скулами насмешливо поддевает локтём, сам с интересом оглядывая статную фигуру в кресле (только чего ж от него так несёт, а). - Иди к чёрту, - глухо ругается Бэкхён, чувствуя, как поджимается от стрёмного волнения живот. Да, это тот самый альфа - странный, с огромными лапищами и в форме. В смысле, был в форме, сейчас нет. - Что нужно моим малышам? – сокрушённо вопрошает Исин, не прекращая работу и всячески стараясь заградить Чанёлю вид. – Какие-то проблемы? - Хочу подправить рисунок, есть новая идея, - весело откликается Чондэ, вразвалочку подходя ближе, оставляя позади нервно переминающегося Бэкхёна. - Тогда в очередь, в очередь, я уже заканчиваю… Пока Исин бьёт, Бэкхён так и не рискует подойти ближе, ловит очень пугающие взгляды из-под руки мастера и его плеча, когда альфа чуть шею не выкручивает, лишь бы глянуть (а учитывая его круглые глаза, это, мать его, жутко выглядит). А вот Чондэ наоборот, оживился, только и болтает с Чанёлем, то рассказывая, что гитара окончательно доломалась и восстановлению не подлежит, то даже заигрывая и вызывая в Бэкхёне внутренний протест ввиду того, что не так должны себя вести омеги с первым встречным. И вообще, это его бешеный. - А ты зачем вчера приходил, просто так, да? – Чондэ маняще смотрит, прикусывая губу, и Чанёль бы соврал, если бы сказал, что это его не вставляет. - Нужно было отдать кота для передержки, Аниса… Он был… тут… Кошак давно уже сбежал под ноги Бэкхёну, трётся теперь и не отлипает, пошатывается, не реагирует на шипение парня, и зрачки его – ей богу, как у Исина обдолбанные. -Анис? Кот Анис? – заливистый смех Чондэ приятно наполняет помещение. – Звучит почти как «анус». Пора бы уже и тебе заняться сексом, Бэкхён, это знак судьбы, видишь. А в ответ лишь выставленный средний палец. - Я закончил, господа и господа! – торжественно вдруг прерывает Исин, драматично откидываясь в сторону. – Идею сего шедевра я вынашивал несколько лет, и вот теперь… наконец-то!.. Чондэ заинтересованно перегибается так, чтобы частично улечься на Чанёле (какой тонкий расчёт), а когда видит тату, по лицу его медленно начинает растекаться недоумение. Почти такое же, как и у самого новоиспечённого хозяина, или нет, намного безопаснее. На покрасневшем запястье виднеется красивый трёхцветный котик, очень похожий на кое-кого, названного в честь задницы, с приветственно поднятой вверх лапкой, в окружении ажурных звёздочек и ромашек, и на заднем фоне всего великолепия – фантастическая радуга, словно из мультика сошедшая. И подпись MEOW в завитках поверх всего кота. Даже Бэкхён, не сумевший сдержать любопытства, подошёл ближе, чтобы заценить, и разобравший его смех вдруг прорвался сам по себе. Исин, конечно, не такой ждал реакции. - Не смейся с папули, ты, неблагодарное дитя! Ничерта вы не понимаете в искусстве, только и умеете, что гадить, - цедит он, отпихивая от себя порядком охреневшего Чанёля. – Я выделить суть, чистую эссенцию этого парня, а вы… Да что я вообще… - Не, очень классно, мне нравится, - заявляет, наконец, пришедший в себя Чондэ. – Я бы сам себе такую сделал, если бы мог. Мои демоны на спине по сравнению с этим – детский лепет. Круто прямо словами не передать. Огонь. Очень мужественно. Чанёль, совершенно потерявший способность мыслить, почему-то поворачивается к Бэкхёну и спрашивает голосом полным сомнения и боли: - А как тебе? Конечно, Чондэ оскорблён таким невниманием к собственной персоне, но становится совсем понятно, что ловить тут нечего, хотя к запаху он почти привык - вблизи этот альфа пахнет как-то иначе, приятней и не такой сыростью. Зато теперь Бэкхён, смущённый и не ожидавший столь прямого обращения, только и может, что выдавить «очень мило», пытаясь отпихнуть от себя начавшего подозрительно цепляться за ногу Аниса. - Всё, голубки хреновы, валите отсюда, - вдруг заявляет Исин, выталкивая Чанёля из кресла. – Бэкхён расскажет, как ухаживать, отдай ему остатки своего крема, перевяжи там, а у меня времени на вас нет. Кыш, кыш, я сказал!.. Чондэ, лапуля, присаживайся… И да – кота заберите!..---
Наверное, это самая неловка прогулка Чанёля за всю его двадцатичетырёхлетнюю жизнь. Просто идти и молчать, даже не смотреть друг на друга, и это при том, что так нравится – тупее не придумать, но он хотя бы идёт рядом с объектом страсти, пусть и не касается и прочее. Это уже много, а вообще, кто знает, как дальше всё обернётся, может, это его последние минуты радости. - Ты слабо пахнешь. – Чанёль рискует заговорить первым, потому что вряд ли чего-то дождётся от довольно замкнутой омеги. Ну и он же мужик, в конце концов. - Таблетки. Мне не нравится мой запах, - просто отвечает Бэкхён, и его еле слышно, благо что улица почти пуста. - А мне нравится. Очень. И ещё ты такой кра-красииивый, - ааааа, язык совсем заплетается!.. Бэкхён на мгновение переводит взгляд, и он какой-то… недоверчиво-жалостный. - Оставь свои подкаты для кого-то более подходящего, я же не слепой. И хорошие омеги пахнут иначе. Чанёль озадачен – почему это Бэкхён не хороший? - Эээ, прости, но всё индивидуально? – кажется, Чанёль начинает потеть. – Знаешь, вот я, например, очень не очень пахну, не так, как должен, но это же не делает меня плохим альфой… Я много чего умею, и заботиться, да, я почти вырастил младших брата и сестру, и краник подкрутить могу на кухне, и я высокий, и сильный, да и вообще вроде ничего… - Ты нормально пахнешь, что за бред. Этот фырк знаменует для Чанёля начало конца: омега не испугался его болота. Более того, эта очешуенная омега - Бэкхён, и о нём только можно мечтать, не какая-то там истеричка, мальчик с требованиями выше телевизионной вышки. Тихий, скромный, судя по всему, но постоять за себя может. Это же как так удачно всё в мире иногда складывается, а. - Ты, наверное, первый, кто сказал мне об этом. Бэкхён аж спотыкается на ровном месте, смотрит снова недоверчиво. - В смысле, да, первый, и я очень рад, что тебя не тошнит и не хочется сбежать подальше. Чанёль краснеет почти так же, как и его волосы на солнце, впрочем, не укрывается и факт того, что щёки Бэкхёна тоже стали немного розовее. Но после этого как-то больше диалог не налаживается.---
Дом Бэкхёна – старая двушка на окраине, из которой почему-то доносятся ужасающие кошачьи стоны – Чанёль прямо чувствует, как задница Аниса приходит в нервное движение. Внутри пахнет чем-то странным, но это, в принципе, не страшно, самое важное, что всюду – тишина и покой. О боже, Чанёль последний раз такое слышал, наверное, лет десять назад, да и как только Бэкхён переступил порог, все коты сразу же, как по команде, замолкли. Ни криков тебе, ни воплей, только пять пар блестящих и снова почему-то накуренных глаз, смотрящих в самые разные стороны, вплоть до потолка. А потом кто-то ещё говорит, что котики призраков не видят. И ничего больше – ну, кроме жужжания видавшего виды холодильника. Ти-ши-на. Чанёль, кажется, попал в рай. Анису тоже нравится, он мгновенно соскочил с рук, чтобы осмотреть новые владения. Бэкхён же пошёл по тому самому витающему всюду запашку и, судя по всему, довольно быстро нашёл источник: вышел он обратно к Чанёлю (застрявшему в гостиной (комнатке с диваном и столом)) с мокрой желтоватой бумажкой, исписанной вдоль и поперёк, в руке. - Вот сучки, - ни к кому конкретно не обращаясь, Бэкхён, устало выдохнув, направился в крохотную ванную - явно смывать кошачьи метки. – Вот же сучки, а... Когда он вышел спустя несколько минут, листок в руке уже больше походил на бумажную блевотину, однако по лицу видно, что такое случается не в первый раз. Бэкхён только хотел было сказать Чанёлю, что тот может идти, как обнаружил парня неуклюже растянувшимся на истерзанном когтями диване, спящим уже самым сладким сном. И что, не выкидывать же на улицу, в самом деле. К тому же, не такой уж он и плохой, как Бэкхён думал…---
Чанёля будит вовсе не едва слышное наигрывание омеги на электрогитаре, а знатный такой лещ от Хёнвона (причём по заднице), пожелавшего прояснить ситуацию самостоятельно. Вывернувшись аки перешуганный зверь, подскочив с воплем и кулаками, готовыми к бою, Чанёль испытывает дежавю, глядя на уже знакомое альфачье лицо. И оно всё ещё не то, которое хотелось бы видеть. - Ты чего тут забыл, парень? Это преследование или домогательство? Спустя некоторое время Чанёль вспоминает, где как и что, по-прежнему смотрит на Хёнвона, широко улыбающегося, как-то настороженно. И чего Бэкхён не вступится, он же всё знает, а только сидит и играет дальше свою унылую, но такую приятную уху мелодию. - Заносил кота и немного уснул. А ты что прицепился, греческие губки? Бэкхён фыркает, прерывая напряжённую тишину – так ещё Хёнвона никто не называл. А тот лишь продолжает улыбаться, только уже как-то прохладней (но не менее ослепительно). - Я тут живу, вообще-то. - С ним? - С ним. Это что за дела вообще, как так можно, чтобы омега с альфой вместе жили, но при этом не спали – потому что острый запах рамёна на Бэкхёне даже малейшего следа не оставил. Так что, зря что ли поверил в чистоту и невинность прекрасной омеги, пока он тут, он... Чанёль очень серьёзно думает, напрягая все имеющиеся извилины, а затем манит Хёнвона пальцем, чтобы наклонился ближе. - Слушай, я хочу с ним встречаться. Вы ж вроде не пара, так можешь не мешать? Ну пожалуйста, я заплачу, если что… У меня есть сбережения на чёрный день, хватит на пару мешков цемента. - Це… какого хрена? – предложение явно не прельщает, но огромные щенячьи глазки напротив слишком обезоруживающие. – Ладно, только не трахайтесь, а то я график концертов на месяц уже составил, – шепчет альфа, поджимая губы и зачем-то принюхиваясь. – Чем ты пахнешь? - Ой давай, пошути снова про тухлятину, а то давно не слышал!.. - Да не, омежий запах… сладкий… В голове Чанёля мгновенно рождается фантастически коварная идея, как сплавить приставучего Хёнвона и остаться наедине с милейшим пирожочком в лице молчаливого гитариста. Итак, нужно: пригласить альфу в дом, отдать в лапы Хосока и свалить до того, как начнётся бойня. Конечно, жаль парня, но каждый крутится, как может, мир жесток, ага. - Мы как-то неправильно начали знакомство. Предлагаю выпить у меня дома и всё обговорить. – Чанёль вполне дружелюбно ударяет Хёнвона лапищей по худому плечу. – У меня есть виски, поесть найдём что, и прикинь: моя младшая сестра – альфа. Не хочешь посмотреть на такое? О, Сыльги за пределами ушастой семьи была популярной ничуть не меньше, нежели Хосок, разве что на неё глазели как на сиамского близнеца или ещё кого похуже, бородатого омегу-дровосека, например. Хёнвон слышал, что в городе есть такая физиологическая загадка, всё никак не мог утолить любопытство, собирая слухи, а тут такой повод аж просится… Почему бы и не согласиться? Посидеть компанией альф за виски, обсудить насущное… Что он теряет? - Вижу, что согласен. – Чанёль даже не даёт окончательно принять решения, хватая за руку и бешено начиная её трясти. - Давай прямо сегодня придёшь? Возьму твой телефон, напишу адрес. Приходи обязательно, не пожалеешь!.. Хехе. И если Хёнвон по наивности ничего не заподозрил, то Бэкхён со своей развитой на всякие анальные злоключения интуицией почувствовал подставу сразу, однако постеснялся о ней сказать - всё же, что бы ни говорили, на самом деле он был очень и очень застенчивым мальчиком, не любящим лезть в чужие дела больше всего. Наверное, именно поэтому еле хватило духу смазать спящему Чанёлю тату и положить руку так, чтобы ни обо что не тёрлась. Бэкхён – благоразумная и хорошо воспитанная омега, но как бы… Чанёль такой тёплый…---
Когда Хёнвон решает навестить-таки адскую ушастую семейку, он ещё не знает главного - в какое именно ужасающее, сладенько пахнущее дерьмо влип и, что страшнее, что из него уже никуда не выбраться. Хосок едва не теряет сознание, когда Чанёль говорит, что его обожаемый лапшичный мужчина сегодня заглянет в гости, Чанёль не теряет то же самое при виде Сыльги только чудом. Видно, Хосок, как мальчик порядочный и исполнительный, слово своё о наказании сдержал, и старшему альфе просто повезло, что он сие разборки благополучно проспал. Кстати да, Сыльги заценила новое тату. И вот Чанёль, объяснивший ситуацию коварно потиравшей руки сестре (потому что месть в этой семье как горячая картошечка – передавалась исключительно из рук в руки), ожидает Хёнвона вместе с мистером виски и миссис вяленой рыбкой на столе, дом блестит и дышит свежестью (впервые за года три точно), даже откуда-то взялись свежие цветы в наспех склеенных вазах. Хосок упрямо не спускается со своего второго этажа, поджидает время для эффектного спуска, чтобы поразить в самое сердечко. Чанёль вообще что планировал: познакомить Хёнвона и сбежать, на всё остальное как карта ляжет, чистая импровизация и экшн. Он даже уже одет был для бегства – специальные узкие джинсы и мягкая рубашка в клетку, очередная, конечно, но уже синенькая – ибо рубашка в клетку для альфы честь, а обычная и у омеги есть. Волосы уложены, даже есть немного туалетной воды за ушами, зубы вычищены, дыхание – свежее только в Альпах. Итак, где же он. Где ж Хёнвон. А, наконец-то – Чанёль бросается к двери, едва только слышит дребезжание звонка, и в унисон ему по всему дому разлетается хосочий вопль «твоюматьянеготов». - Добро пожаловать, добро, добро… – Чанёль буквально пропихивает парня внутрь, и знаете что – тот даже не потрудился приодеться, а его «пара» весь день не может выбрать, что бы такого надеть, чтобы сразить раз и навсегда. Хосок будет недоволен, когда сможет нормально соображать. - Да чего ты пихаешься, эй!.. Наспех разув гостя, Чанёль ведёт в гостиную ничего не соображающего Хёнвона, которого понемногу уже начинает обволакивать странное сочетание сладкого и какого-то химического запахов. В единственном царском кресле вальяжно расположилась Сыльги, собравшая свои шикарные тёмные волосы в длинный хвост, отчего её оттопыренные уши стали ещё более заметными (и они реально такие же, как у Чанёля), и она какая-то такая… очень милая. Только непонятно – большой член, нарисованный маркером на лбу, это так надо, или просто для красоты? Огромный даже такой, на всё пространство. И, кажется, там ещё два маленьких рядом? Наверное, это вообще первая девушка, которую Хёнвон видит так близко, они же, вроде как, почти вымерли. Во всяком случае, в радиусе ближайшей страны насчитывалось буквально пару сотен. И тем более они не были альфами. - О, лапшичный мужик, привет! – лицо Хёнвона немного дёргается, но, в целом, к этим шуточкам он привык. – Как жизнь, готов испытать яйца на прочность? - О чём она? – попытка спросить что-либо у Чанёля проваливается с треском, потому что тот очень активно делает вид, что занят разлитием спиртного. - Вот, пей, ни в чём себе не отказывай, поверь мне, лучше начать сейчас… - Да что за нахрен тут… - Ооо, так ты ему не сказал, Ёль… Подожди, мне нужно записать всё на телефон… Хёнвон ничерта не понимает, хочет сбежать и стремается как никогда в жизни, задницей чует, что что-то сейчас случится, и когда слышит шаги по лестнице, вскидывает голову и видит… Чанёль, поняв, что сейчас самое время, прытью бежит из дома. Сыльги как раз нашла телефон в куче белья для стирки. Шоу начинается.---
Как потом узнаёт Чанёль, всё прошло именно так, как он себе и представлял, а точнее: ужасно, позорно и с кучей грязного юморка от Сыльги, на которую взбешённый Хосок всё же крикнул «пусть хоть где-то у тебя уже член будет, альфа ты недоделанная!». По дому, в конечном счёте, летало всё, соседи даже не рискнули вызывать полицию, чтобы не попасть под горячую руку или ногу. Хёнвон не пострадал, кроме как морально. Конечно, честности ради стоило сказать, что Хосок ему как омега очень понравился – не смутило даже наличие мышц, которыми дрыщеватый и очень высокий альфа похвастаться вообще не мог. Парень был мил и как-то даже тих, подавал рыбу и подливал в стакан с идеально белозубой улыбкой, но ровно до того момента, конечно, пока не стал ораться с сестрой. И тогда вся правда - визжащий и швыряющийся мебелью Хосок – открылась во всей своей безобразной красе. И мозг Хёнвона дал трещину, не зная, что принять за истину. В принципе, пока Хосок молчал, он был невероятно привлекательным, давайте называть вещи своими именами – вся эта будто сочащаяся энергетика секса, откровенные взгляды в сторону не избалованного омежьим вниманием Хёнвона, якобы неловкие попытки прикоснуться (под гогот уже напившейся Сыльги)… Это было очень мило и даже здорово, если бы не одно «но». Хёнвон терпеть не мог шума. Поэтому, собственно, он и снимал квартиру с Бэкхёном, который никогда даже на котов не кричал и вообще вёл себя тише воды, ниже травы. А после общения с Хосоком хотелось просто долбануться головой о стенку. Много раз. Очень много, чтобы не думать о том, как классно он пахнет. Вылетел Хёнвон из дома Ушастых быстро и явно не намереваясь вернуться. Отчего Хосок драматично заперся в ванной и не выходил до самого утра. (Сыльги никогда ещё не умоляла открыть дверь так настойчиво). (потому что выпито было много) (и вообще, кажется, где-то она уже этого Хёнвона видела)---
Чанёль же, довольный донельзя сложившимся раскладом, уже вовсю летел обратно в кошачье лежбище, намереваясь застать там прекрасную одинокую омегу и начать действовать активнее, пока они совершенно одни (не считая кошек, но им явно по барабану). А он, охохо, дома, в блаженной тишине моет посуду, едва слышно напевает что-то и не ожидает появления Чанёля, который буквально вваливается внутрь, пугая зверей и самого хозяина. Но что странно – его приход приятен. Раздражает настойчивостью, заставляя выйти в гостиную с тарелкой в руках, но в то же время это так… мило. Бэкхёну трудно понять, почему не хочется разбить эту ушастую голову о ближайший косяк. - Ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы мы встречались. Выпалив прямо с порога, Чанёль застывает в ожидании, покрываясь яркими и чёткими пятнами румянца и нетерпения. Конечно, не так он всё планировал, но к чёрту планы, Бэкхён слишком хорош, чтобы ждать. - Прости, что? Ладно, это было ожидаемо; Чанёль, пользуясь супер длинными ногами, быстро преодолевает расстояние между ними и осторожно забирает тарелку, укладывает на пол и отпинывает ногой, чтобы нельзя было её использовать как оружие (мало ли, слишком часто голова в последнее время страдает). Затем берёт прохладные и мокрые руки Бэкхёна (порядком растерянного и с широко раскрытыми глазами) в свои и, набрав больше воздуха, повторяет: - Давай встречаться. - Ты охренел? … Может быть, всё же стоило следовать плану. - Почему нет? Ну почему? – Чанёль пытается поймать убежавшие ладошки, но получает только не слишком уверенные тычки в грудь. – Мы с тобой подходим друг другу, я – клёвый, а ты вообще очень-очень клёвый, и мне нравится твой запах, хоть я всё ещё не сильно понимаю из-за таблеток, чем ты пахнешь… - Я знаю тебя второй день, какое встречаться?! Да не суй свои руки сюда!.. Бэкхён пятится, пытаясь занять такую позицию обороны, чтобы потом было легче контратаковать, но совсем не знает, что можно сделать против этого настойчивого и какого-то даже забавного придурка, не прекращающего попытки подержаться за ручки. Ясное дело, что он нравится, но чтобы на второй день… Бэкхён – не такой, и вообще. Только после свадьбы! - А если не сегодня? В теории же это возможно, да? Хоть мааааленький шанс… – теперь голос у альфы почти умоляющий, как и взгляд, что за хрень, минуту назад он был готов горы свернуть и чуть ли не в пещеру утащить на плече, а сейчас больше напоминает кусок унылого дерьмеца под солнцем. - Я ни с кем сейчас не хочу встречаться! Стой! Стой на месте! Ага, команды выполняет, хоть выдохнуть можно. - Послушай, дело не в тебе, ты хороший… - голос предательски выдаёт сомнение, - но я не ищу отношений, ладно? В городе столько омег, которые могли бы сделать тебя счастливым, лучше посмотри на них. Можешь оставаться мне другом – я не буду против. - А дружба подразумевает, что мы будем целоваться? - Чт… конечно нет! - Ааа, ну ясно… Бэкхён всегда думал, что это его специальность – беспроблемно впадать в тлен в любое время дня и ночи, а тут этот большой и почти уверенный в себе альфа вдруг как-то поник и потух, даже ссутулился немного, вызывая в сердце жалостливого Бэкхёна (который очень и очень давно уже не подвергался таким нападкам) ужасающе сильное чувство вины и даже жалости. Это же обычный отказ, не всегда всё получается сразу и вот так вот, с наскока… Многих альф динамят, это… Ну… Ну чёрт возьми, а. - Ладно, можешь поцеловать меня один раз, но после этого только друзья, - нервно выдыхает Бэкхён, сам не понимая, что разрешает и зачем. Просто этот Чанёль такой… подавленный, что смотреть больно. И Бэкхён надеется, что альфа умеет целоваться, потому что сам он – нет. Свою невинность чтил и уважал, конечно, но в его возрасте она уже как-то… не к месту. Пора, наконец, расставаться с клеймом неудачника-девственника и хотя бы начать целоваться. (И очень задрали шутки Чондэ) Чанёль, не веря собственным пылающим ушам, вскидывает голову, и в глазах его столько надежды, что сознание Бэкхёна окончательно выдаёт ошибку, не веря, что именно его слова так разительно повлияли на смену настроения. Неловко сглотнув, омега с отчего-то в животе колотящимся сердцем ожидает приближения, а Чанёль не торопится, прямо ловит момент триумфа. Наконец, став почти вплотную, он вдруг ослепительно широко улыбается и поднимает свои руки, чтобы положить их затем на шею Бэкхёну, у которого от всего этого пульс уже зашкаливает (и это же дикое палево). Наклонившись, Чанёль прикрывает глаза и целует удивительно мягко и нежно, как-то даже почти целомудренно - только прижимается губами, но у Бэкхёна и от этого ноги становятся ватными, колени вообще еле держат, подкашиваясь. Поцелуй долгий и горячий, запускающий пылающий румянец по коже, пока Бэкхён, наконец, не находит сил оттолкнуть парня. - Тебе лучше уйти, - вот и всё, что может выдавить, чувствуя, как начинает разгораться внизу живота неловкий и тягучий жар. Такого раньше не было, ну ладно, только во время течки. - Я не хочу, но если ты так говоришь, то хорошо, - и снова придурковатая улыбка, о которую всё же хочется разбить тарелку. – Вот видишь, мы подходим друг другу, я же говорил. Одного взгляда Бэкхёна хватает, чтобы понять, что настаивать дальше будет опасно для жизни; Чанёль, примирительно выставив вперёд ладони, продолжает улыбаться и уходит спиной назад, ударяясь обо все углы и стены, но даже не жалея, что всё закончилось, так и не успев начаться. В конце концов, он сегодня получил гораздо больше, чем рассчитывал, а ступор и смущение Бэкхёна говорят о том, что для него… Это был первый поцелуй. И он отдал его Чанёлю, прикиньте. ЭТО Ж НЕВЕРОЯТНО.---
Наистерившись, Хосок, собрав волю и мозги в кулак, начинает продумывать план завоевания Хёнвона, беря в расчёт даже помощь Сыльги – которая заключается, правда, в разрушении всех методов подката, поскольку «лапшичный мужик нормальный, этим его не возьмёшь». Разумеется, с приходом Чанёля помощь становится более весомой. Во всяком случае, этого Хосок ожидал. Чего не ожидал, так это почти окрылённого старшего брата, сползшего по стеночке со взглядом, от которого хотелось выть – слишком уж знаком он был Хосоку, слишком, очень тупой взгляд, когда в глазах начинают прыгать сердечки. И ещё Чанёль весь был красный, почти с волосами слился. Ясно, омегу себе завёл. Этого можно вычеркнуть. Хосок уже сам узнал, где работает «альфа мечты», в каких местах чаще всего обитает и вообще, что на личном фронте у него тишь да глушь, в общем, идеально. Начинается крупномасштабная бойня за прекрасного и такого одухотворённого, с тонкой душевной организацией (не то, что все эти придурки со двора) альфу, потому что Хосок знает, что они были рождены друг для друга, и вообще, уже придумал имена их детям. Осталось только начать их делать.---
Сыльги, так и не избавившаяся от аки звезда горящего члена во лбу, решила, что скрывать его всё равно бесполезно, а потому вышла на работу так, только накинув старую кепку, чтобы не так сильно шокировать и без того косящееся на неё традиционное мужское общество. Быть девушкой – тяжело, а при этом если ты ещё и альфа в мире, где женщины стали кем-то вроде ископаемых – это вообще капец, считай, природа тебе подписала приговор быть одной и с постоянным недотрахом, ибо мало того, что члена нет (исключая те, что на лбу), так ещё и попробуй найди себе пару, которая не убежит с воплями, увидев лифчик и плоскость в той области, где её быть не должно. А раньше люди как-то жили с этим, не делали трагедии. Эх, золотые далёкие денёчки… Сыльги, проехав несколько остановок и дворами выйдя в нужное место, останавливается у недорисованного граффити на стене заброшенного дома - на сегодня запланированы мелкие детали, в принципе, если копы не будут отвлекать, то можно уже и заканчивать. Всегда нравилось, когда именно Чанёля вызывали для задержания, тогда весь отдел истерически ржал, пока родственники устраивали драки насмерть посреди улицы, обещая открутить друг другу уши. Да, Сыльги именно та уличная художница, которая оставляет загадочные рисунки-послания, о ней в городе не шепчется только ленивый, и странно, что при этом никто их так и не замазывает, впрочем, может, просто нет бюджета. И так хорошо, живенько, атмосферно. Больше походит на искусство, нежели то, что заставляли делать в кабинетах рисунка и скульптуры. И твою же мать, точно – вот где она видела Хёнвона раньше! Четверговый натурщик в диких зелёных трусах, это дрыщавое тело и запах не забыть просто так теперь, вот это да! Как же она раньше не сообразила устроить Хосоку сладкую жизнь, ведь могла бы наблюдать за его стенаниями уже как минимум полгода… Достав из тяжеленной наплечной сумки старенький противогаз, укороченный, специально только для носа и рта, девушка привычным движением натягивает его, заодно избавляясь от кепки. Ну и видок, просто оборжаться. Этот член же несмываемым маркером нарисован, Хосок всегда продумывает детали. Выудив один из баллончиков, девушка проверяет цвет и, насвистывая, начинает прорабатывать перья на узорах большой белой птицы. Работа спорится, всё выходит как никогда отлично, как вдруг чьё-то присутствие позади отвлекает, заставляет резко обернуться. И Сыльги внезапно понимает состояние старшего братца, так безнадёжно увязшего в не пойми какой хрени за столь короткий срок, а ещё – младшего, который не спит, не ест, а всё стратегии продумывает. Вот она стоит, прелестное создание, в ореоле длинных и тёмных русых волос, с золотистым сиянием солнечного света вокруг, будто нимбом, и ослепляющей улыбкой на премиленьком личике, от которой хочется упасть тут же, потому что незаконно. Заинтересованный взгляд, скользящий с граффити на лицо, с любопытством выпяченные алые губы. Лёгкое лиловое платье, расходящееся волнами, открытые плечи, и… и… Запах. Омеги. - Так это всё рисуете Вы?.. – тянет девушка, подходя ближе, и Сыльги не уверена, бьётся ли её сердце, или уже всё, конец. Наконец, сообразив кивнуть, она пытается как можно спокойнее пялиться на приближающуюся мечту воплоти, потому не пялиться – уже за гранью возможного. - Я видела много Ваших работ, знаете, они такие… особенные. Очень приятно наконец-то увидеть Вас вживую! - Сыльги, - так, нужно брать всё в свои руки. Точнее, брать её. - Джухён, - и о боже, эта улыбка, кто вообще может устоять перед ней, что этот прекрасный ангел забыл в подобном месте. А кстати. - Ты не боишься гулять здесь одна? Это не слишком безопасно. Джухён так близко, она заглядывает в глаза, божебожебоже, что делать, как не съесть её вместе с красивыми туфельками прямо сейчас. - А ты? Взгляд такой игривый, уааа, может, Сыльги просто надышалась краской и теперь ловит самые прекрасные в жизни галюны? Даже этот вариант более реальный, чем тот, в котором мироздание просто решило послать ей идеальную, соответствующую всем критериям и ценным замечаниям девушку, которую можно было бы со всей своей страстью любить, холить и лелеять. - Ну, я ведь альфа, мне нечего бояться, - как можно небрежней пожимает плечами Сыльги, тем не менее пристально наблюдая за реакцией. Ах, почему эта Джухён такая… От неё пахнет… хризантемами? - Девушка-альфа? Ещё и с таким запахом сильным! А может, это просто из-за рисунка на лбу так, аххах?.. Мне стало очень интересно, что могло так приятно пахнуть, и я отделилась от ребят, мы здесь на прогулке, выехали из пансиона, ну знаешь, для омег такой, который за городом… Член. Судьбыыыы. Может, Хосок ненароком какое заклинание применил по привлечению омег, а? Почему бы и нет, не просто же так всё случается в этом мире… И вот где всё это время прятали такое сокровище – в омежьей тюрьме высшего сорта, куда отправляли богатеньких детей для постижения всяких наук, а проще говоря – чтобы потом было легче найти себе богатого альфу. С образованием-то конечно возьмут, да плюс красота – она всегда накидывает баллов, тем более, если речь идёт о людях, которые привыкли торговать всем и вся. Сыльги бы вот просто так женилась. Хоть прямо сейчас. - Было приятно познакомиться, Сыльги, - девушка протягивает белоснежную, безупречно аккуратную и чистую руку, и Сыльги даже неловко пачкать её красками и грязью, но от прикосновения к чужой коже будто бы ток проходит, и всё становится вдруг очень простым и понятным, даже говорить ничего не нужно. С этого дня начинается новая глава жизни Сыльги, в которой она каждый день ездит на велосипеде до пансиона и караулит подающую надежды в сфере кулинарии омегу Джухён, чтобы постепенно перейти от нервных жамканий руки до несмелых поцелуев и лежаний в кустах гортензий, потому что когда взбираешься на второй этаж по виноградным лозам, падать потом удобней на кусты, а не на землю.---
А Хосоку как не везло, так и не везёт всё ещё. Вообще, это какой-то порочный замкнутый круг, в котором все получают своё, пока он беспомощно топчется на стадии «как сделать так, чтобы он не сбегал, стоит только меня увидеть». Хёнвон постепенно (и против воли) привыкал к постоянному присутствию Хосока и его запаха в своей жизни, а вот с шумом, который омега неизменно производил, свыкнуться было не так легко. Если бы он был один – ладно ещё, но где бы ушастый не появлялся, за ним неизменно следовала целая стайка бездельничающих альфа и омег, что заставляло Хёнвона изрядно вспотевать – ревность ревностью, а там ребята с телами более мощными, и шею сломать могут ненароком. На работе сплошной ужас – мало того, что вместо слежки за Бэкхёном и Чондэ взгляд нет-нет, а возвращался к беловолосой макушке (Хосок нормально так выпивал на концертах, заставляя задницу Хёнвона нервно поджиматься), так ещё и запах, усиливавшийся каждый раз, как Хосок засекал, беспощадно делал своё дело. Хёнвон и дурел, и тупел, и сдавался, но затем собирался вновь, и выходил проветриться, и чего только не делал, лишь бы отвязаться, но эта омега проявляла поразительное упорство, и это, в общем-то, даже льстило. Не то, чтобы Хёнвон считал себя офигенным или что-то вроде. Просто когда такой популярный объект жаждет именно тебя… Это поднимает самооценку, знаете ли. Однажды Хосок решает, что планы должны гореть в аду, и тогда он просто с разбега прыгает на даже благим матом заоравшего от испуга Хёнвона, целует так круто, как только умеет, привлекает весь накопленный опыт ради одного рискового момента. Удержать его оказывается трудно (всё же пора записаться в тренажёрку), но Хёнвон не жалеет совсем, потому что омега цепляется как обезьянка, обхватывает ногами поясницу, а руками – шею, и целует без конца, пока взрывной аромат тягучей сладости разрушает клетка за клеткой здравые мысли. А это даже не течка. Когда Хосок, наконец, отлипает так же просто, как и запрыгнул, он покидает тёплые объятия, говорит затем драматическим голосом «я сделал всё, что мог», и удаляется так резво, что чуть ли не пыль столбом взметается. Хёнвон растерян и обезоружен. И со стояком, да.---
В принципе, со стояком и Чанёль, причём всё время, это Бэкхёна смущает, но зато очень красноречиво говорит о том, что альфа не лжёт, признаваясь в симпатиях. Это важно. Даже если Бэкхён просто смазывает чужое тату заживляющей мазью, следя, чтобы впиталось как можно больше и похлопывая пальцами, или просто позволяет держать себя за руки, или даже когда они пьют вместе чай – у Чанёля стоит как на заказ, аж смотреть неловко. Его самого это не заботит, судя по всему, хотя вряд ли удобно. Вообще, ничего такого особенного между ними не происходило, разве что иногда Чанёль мог неожиданно посадить на колени, например, и дышать очень долго и щекотно в шею (Бэкхён пахнет чистейшей валерианой, уже перестал пить таблетки, так что теперь благоухает на все сто). Или начать трогать руки, постепенно поднимаясь в прикосновениях выше и выше, так что Бэкхён уже мысленно кричал от смеси нетерпения и ожидания, но затем стабильно всё прекращалось. Чанёль говорит «прости» и делает вид, что ничего не было. А пора бы. В смысле, Бэкхён помнит, что говорил, но он уже передумал. Запах Чанёля стал понемногу меняться, отдавая теперь благородной древесиной (но всё же с душком сырости, увеличивавшимся тогда, когда он выглядел особенно затраханным жизнью); омега же, окончательно раздавленный этим открытием (в дополнение к обезоруживающей заботливости, пониманию и терпению), не стал бы запрещать поцелуи, если бы, конечно, Чанёль набрался смелости попробовать снова. Но тот всё никак, а тут, между прочим, течка на носу, важное событие. Во время очередного совместного ужина (потому что Исин за новый сорт чая запросто слил инфу о том, как сильно Бэкхён любит запечённые овощи и булочки с молочным кремом), точнее, уже после него, когда альфа так ужасно мило вызвался помыть посуду, Бэкхён решил, что время пришло. Уже прошло две недели. Он готов, Чанёль достоин и прочее бла бла. Конечно, Чанёль сразу понял, что что-то не так, приметив множество косвенных улик и одну главную – уж слишком прямая спина была у омеги, который привык горбиться над гитарой. Затем запах его будто бы стал сильнее, это тут же подтвердил стояк, почти привычно натянувший ширинку. А потом Бэкхён, сверкая влажными потемневшими глазами, сказал «можешь меня поцеловать по-настоящему», и Чанёль плохо помнит, что было дальше. Ну, тот момент, в котором они вдвоём, наконец, засосались дай боже, распугав всех бедных котов на полу, не мог забыться. Впрочем, как и тот, о котором, пожалуй, лучше не говорить. (да, у них наконец-то случился секс)---
Спустя некоторое время всё, так или иначе, встало на свои места. Хосок с радостью лишился своей драгоценной, так тщательно оберегаемой девственности, без сожалений отдавшись парню с привкусом рамёна (никто так и не понял, как это всё получилось), и характер его значительно улучшился вот прямо в ближайшие последовавшие дни, это отметила даже Сыльги. Ну, пока была в состоянии не увлечения некой дамой (?!) Джухён, что бывало очень редко. Однажды младший даже пытался покрасоваться своим «идеальным» альфой, не учёл только, что тот не совсем подходил под понятие сказочного принца, а потому когда Хосок побежал навстречу Хёнвону, только купившему себе стаканчик с кофе, крича «я знаю, что ты меня словишь!», Хёнвон от неожиданности плеснул весь напиток в чужое лицо, остановив катастрофу за секунду до. Хотя это спорный вопрос, потому что последовавшая хосоковская истерика стоила тысячи бесценных нервных клеток и сто и одну красную розу, доставленную курьером в отдельных букетах по несколько штук. Хрен бы Хёнвон вообще догадался об этом, так Чанёль сжалился, рассказал о мечте брата когда-нибудь получить извинение таким наглым способом. Так что больше никто и никогда не поднимал историю с этим инцидентом. Иногда Чанёль смотрел на эту парочку и не понимал, каким хреном думала природа, совмещая нечто настолько неподходящее. Ну, в смысле, серьёзно – человек, ненавидящий шум, и максимальный источник его появления? Это типа ирония? Как вообще Хёнвон выживает в постоянном трёпе обо всём на свете, неужели прибить не хочется, хоть немного тишины получить, особенно когда Хосок начинает капризничать? Впрочем, любовь зла, полюбишь и истеричку, чего уж тут. Как-то старший товарищ Чанёля, отличный и простой альфа, безнадёжно влюблённый в Хосока и уже потерявший всякую надежду (и вот не понимает, как повезло, а), подарил омеге на своеобразное прощание форму, явно купленную им… для не важно чего, кгхм, проехали. Кислотно-розовая, с чёрными портупеями и комплектом наручников, с дубинкой в подарок – и ладно, если бы просто подарил и забыл, так Хёну сам в такой же костюмчик вырядился, презентуя. Сыльги была на грани обморока, Хосок – приятно польщён. (Чанёль пропустил сие великолепие, наслаждаясь тихим сном в кошачьем логове вместе с Бэкхёном, спящим на его руке, и шестью котиками вокруг, один из которых заснул на лице, пушистой задницей прямо на лбу) Хёнвону же, как чувствовавшему, что нужно зайти к любимому придурку именно в тот опасный час, показалось первые несколько секунд, что из глаз потекла кровь. Хосок успел переодеться в форму и лупил теперь какого-то мужика резиновой дубинкой, смеялся ж ещё так искренне, что Сыльги, наблюдавшая за происходящим с самого начала, просто валялась на газоне и уже еле дышала от смеха (нарисованные члены, кстати, потихоньку стали смываться). Конечно же, Хёнвон ринулся в самый эпицентр вакханалии, постремался бить альфу, поэтому просто за ухо оттянул подальше вопящего Хосока, обещая, что если ещё раз что-то подобное увидит, то засунет дубинку в зад максимально далеко и больно. А когда получил весьма наглый ответ в духе «попробуй» - аж набычился весь и пообещал очень серьёзно, что вытрахает из Хосока всё его истеричное дерьмо так, что тот неделю ещё ходить не сможет, не крякая от боли. Кто ж знал, что на фоне общего перевозбуждения у Хосока потом начнётся течка? А никто. Ровно как и то, что Хосок залетит, спустя пару недель явив новоявленному папаше заветный тест, и он весь так сильно будет сиять от счастья, что даже не заметит тихонечко всхлипнувшего Хёнвона, представившего вдруг, до каких непознанных и ещё более извращённых видов психологического насилия Хосок опустится, будучи беременным и окончательно не вменяемым. Чанёль переглядывается с Сыльги, и они оба понимают, что это пиздец. Но это уже совсем другая история.