Миллион километров до любви

С самого утра Билл с Ханком и личным охранником были в аэропорту. У них был первый утренний рейс Лос-Анджелес-Милан. Они сидели в кафе на втором этаже и пытались позавтракать. Пытались, потому что ничего, кроме кофе, сейчас не хотелось. А больше всего не хотелось находиться здесь в ожидании своего рейса. Работа, обязанность, это то, почему они сейчас были здесь, а не в тёплой постели у себя дома. Билл вообще не выспался и сейчас не мог нормально соображать. Сегодня ночью Каулитц вернулся домой только в четыре утра, а через час уже нужно было вставать, но он надеялся, что в самолёте сможет выспаться, ведь его ждёт долгий перелёт. В Милан самолёт приземлился только на следующий день днём. Перелёт занял слишком много времени, и Билл успел не только выспаться, но и устать. Брюнет немного нервничал, он не любил летать на самолётах, а если говорить честно, боялся. Однажды, самолёт, на котором он летел, чуть не разбился, и теперь страх преследовал Каулитца постоянно, стоило ему переступить порог аэропорта. В аэропорту уставшего и голодного юношу, у которого было только желание: принять душ, перекусить и лечь в постель, обступили не только поклонники, желающие к себе внимания своего кумира, но и журналисты с микрофонами и камерами. Брюнет изо всех сил пытался держать себя в руках. Не снимая солнечных очков, чтобы никто не увидел его без мейк-апа и с синяками под глазами, он пытался улыбаться, как можно искренне и отвечать на скучные вопросы. Его приезд в Милан сейчас был самой главной новостью в стране и транслировался по всем телеканалам в режиме прямого эфира. Каулитцу подарили несколько букетов цветов, один из которых была корзинка с ирисами, которые так понравились артисту, и лишь тогда он смог сесть в затонированный мерседес, который его и его команду доставил в гостиницу. Билл принял душ и, завернувшись в белый махровый халат, рухнул на широкую кровать. Он так сильно устал и так сильно был вымотан, что напрочь позабыл о еде, сразу же проваливаясь в сон. На часах было семь часов вечера, когда в номер постучали и тем самым разбудили артиста. — Чего тебе? — проворчал заспанный и недовольный юноша, открывая дверь своему пиар-менеджеру. — Собирайся, Роберто Кавалли будет ждать нас через сорок минут в ресторане. — Это обязательно делать? — услышав вескую причину того, по которой его так бесцеремонно разбудили, брюнет немного смягчился. — Я всё ещё хочу спать, — и в подтверждении своих слов широко зевнул. — Это не обсуждается, — грубо отрезал Ханк. — Там как раз и поужинаешь. После ужина с известным модельером и обсуждением некоторых деталей, Билл отправился в гостиницу и снова лёг спать, а уже утром был на репетиции в модном доме. Каждый вечер в течение семи дней брюнет демонстрировал одежду Кавалли под восхищённые взгляды публики, оглушительные аплодисменты и зависть коллег.

***

Билл был очарователен и блистал на сцене. Все костюмы выигрышно подчёркивали его стройную фигуру и идеально ровную осанку. Каждый аксессуар гармонично смотрелся на его длинной шее и узких запястьях, а макияж только подчёркивал его идеальные черты лица и притягательный взгляд красивых глаз. Костюмы, открытая рубашка, классические длинные брюки, кожаные брюки, полностью обтягивающие его худые стройные ноги, светлые бриджи и обувь, исключительно на каблуках. Последний наряд, который Каулитц должен был представлять — это широкие брюки карамельного цвета, белая майка, пиджак того же карамельного цвета и такого же цвета ботинки на высоком толстом каблуке. Ему помогли быстро переодеться в этот наряд и вытереть пот с лица, но вот обувь никто, почему-то, не мог найти. Брюнет видел её буквально несколько минут назад рядом со всей остальной, а сейчас её не было. Это было странно. Оставалось меньше минуты до появления юноши на подиуме в этом наряде, и только сейчас молоденькая ассистентка увидела ботинки на стеллаже в другом конце гримёрки. Она быстро взяла их и помогла брюнету надеть, лихорадочно завязывая шнурки. Артист сразу же почувствовал дискомфорт и покалывание в левой ступне, которая сразу же превратилась в острую боль, но на то, чтобы что-либо предпринять совсем не осталось времени. До боли сжав зубы и на мгновение зажмурив глаза, Каулитц почувствовал, что ещё немного и больше не сможет терпеть эту боль. Но он был вынужден выйти на сцену, пройти до конца, улыбнуться, продемонстрировать наряд перед камерами и только тогда вернуться обратно. Никто из присутствующих даже не догадался, какую сильную боль доставлял каждый шаг Биллу. Внешне он казался расслабленным, а вот внутри него всё кричало от физической боли. Брюнет хороший актёр, который всегда скрывает свои настоящие эмоции, и только за кулисами он перестал играть и сдерживать себя. Юноша откинулся спиной к холодной стене, и на его лбу выступило несколько капель холодного пота. Он с силой зажмурил глаза и глухо простонал. — Билл, что с тобой? — к нему подбежал перепуганный Ханк и не сильно потряс за плечи. — Тебе плохо? — Каулитц что-то тихо прошептал, но менеджер его не расслышал. — Что, Билл? Что? Повтори. — Сними ботинок, — хрипло повторил брюнет и слегка приподнял левую ногу. — Боже… да это же стекло! — Ханк держал в руке только что снятый с Билла окровавленный ботинок и удивлённо смотрел на него. Маленькие кусочки стёклышек вперемешку с кровью, а ещё и с левой ступни брюнета безостановочно капала кровь. Ханк бросил ботинок на пол и помог Каулитцу сесть на стул, а затем резко развернулся к присутствующим и крикнул, прожигая всех своим взглядом. — Кто? — все молчали. Некоторые сильно испугались и даже вжались в стену. — Я спрашиваю, кто это сделал? — Детский сад, — усмехнулся Билл, всё ещё испытывая острую боль. — Стекло в обувь? Так банально, — и даже пытался рассмеяться, но это у него так и не вышло. До завершения показа оставалось полчаса. Через тринадцать минут приехала карета скорой помощи, и врач, зайдя в гримёрку через чёрный ход, сделал обезболивающий укол брюнету, а затем обработал ступню, достав пинцетом несколько окровавленных осколков из раны, забинтовал её. Билл должен был выйти со всеми моделями на подиум в конце вечера, но слабость и головокружение не дали ему этого сделать, да и пиар-менеджер не разрешил ему даже вставать. Он был в ответе за здоровье Билла, да и если с его подопечным что-нибудь ещё случится, то юноша вообще может попасть в больницу, а сам Ханк лишится не только денег, но и работы. Это пока Каулитц всё терпел, но кто гарантирует, что так будет и дальше? Они улетели обратно в Лос-Анджелес этим же вечером. Биллу снова сделали обезболивающий укол и, он, выпив снотворное, проспал весь полёт, иногда о чём-то разговаривая во сне.

***

Том пришёл с работы только под утро и, разогрев себе ужин, удобно устроился на диване перед телевизором. Переключая каналы в поисках интересного фильма или передачи, его внимание привлекли новости шоу-бизнеса. Трюмпер даже отложил еду в сторону, когда ведущий сказал, что Билл Каулитц пострадал на показе в Милане, и ему была вызвана скорая помощь. Потом немного показали сам показ, и Ханк, который никогда не нравился Тому, ответил на несколько вопросов журналистов. Он сказал, что кто-то из моделей (они сейчас это выясняют) подложил Биллу в ботинок стёкла и в подтверждении своих слов менеджер показал окровавленный ботинок. Так же он сказал, что они с брюнетом сегодня же вечером вылетают в Лос-Анджелес и попросил фанатов не ждать их в аэропорту, потому что Каулитцу сейчас совсем не до этого. Трюмпер посмотрел на наручные часы. Было без четверти четыре, а, значит, Билл уже в самолёте и скоро будет дома. Чувство тревоги охватило таксиста, и он уже не хотел доедать ужин. Во рту всё пересохло, и парень залпом выпил стакан виски. Как кто-то мог причинить вред Биллу? Кто вообще на это способен? Том больше не мог думать ни о чём другом, кроме брюнета. Этой ночью он так и не заснул.