Забытое

Случилось мне недавно наведаться в хорошо, ещё с детства, знакомое место. Вроде бы прошло уже больше двадцати лет, а меня так и тянуло туда, словно магнитом. И, проснувшись однажды августовским утром, я просто сел на электричку и отправился в путь. В окнах мелькали смутно вспоминающиеся пейзажи; глядя на выжженные солнцем равнины и проплывающие мимо хвойные леса, я точно не мог понять: видел я их раньше, или же они мне только снились. Так обычно бывает, когда рассматриваешь старые, потускневшие фотографии. На них – твоя, но чужая история. Словно привет из прошлой жизни. Поездка оказалась совершенно спонтанной и даже импульсивной. Но она была мне просто необходима, потому что это странное, щекочущее чувство в груди не давало покоя. Сейчас, сидя в покачивающемся вагоне и щуря глаза от яркого солнечного света, я уже не имел права повернуть назад. Я чувствовал, что должен – нет, обязан – что-то увидеть. Что меня ждало нечто. И сердце стучало чаще. Особенно острое волнение я ощутил, когда поезд подъехал к станции – моей станции, где мне надо было сходить. Накинув на плечо сумку, я спрыгнул на яркий зелёный ковёр, стрекочущий и жужжащий у меня под ногами. Станция располагалась прямо на открытом поле, на другом конце которого поблёскивала крышами деревушка. Сперва я подумал, что ошибся. Неужто проехал? Но нет, указатели развеивали все сомнения: «село Забытое». Преодолев пару-тройку километров под палящим августовским солнцем, я очутился, наконец, у края деревни, где на меня нахлынула волна необъяснимой тоски и тепла. Всё здесь было очень ветхим и древним; дома были деревянные, с резными узорами и покосившимися ставнями. На улице играли дети, в огородах старики собирали урожай, а во дворах суетились курицы, кошки, собаки и прочая живность. В воздухе витал аромат цветов, овса и ещё чего-то очень родного. Вдохнув этот запах поглубже и не выдыхая ещё в течение минуты, я зашагал по пыльной дороге в сторону (если мне не изменяла память) пруда, где у самой воды рос высокий, могучий дуб. Однако, дойдя до другого края села, ни пруда, ни дуба я так и не нашёл. Решив, что свернул не в том направлении, я окликнул дедушку, погонявшего прутиком лениво плетущуюся корову: — Деда, не подскажешь, где здесь пруд? — Пруд? А ты кем будешь? – спросил старик, прищурив один глаз. — Да так… городской я. В гости приехал. — Пруда уже как десять лет здесь нет. Высушили. Как рыба вся подохла, так приехали из города машины большие, да и выкопали здесь всё кругом. — Как высушили? — А вот так, — дед развёл руками. — А дуб здесь рос – он где? — Деревья все повырубали. И дуб тот старый тоже. Что осталось – сгорело. Два года назад был сильный пожар. Вон, гляди, — пожилой мужчина указал на запад, — угольки из земли торчат. То лес был. Я не мог поверить своим глазам. Всё то, что я знал, всё, что мне было так дорого когда-то, — ничего этого больше нет. Ни солнечных дней в цветочных полях, ни искрящейся глади чистого пруда, ни шелеста древних деревьев. Я больше не услышу шёпот могучего дуба. Не искупаюсь в серебре. Не погреюсь в лучах того солнца. Всё изменилось. И будто кусок из груди выдрали. Что-то важное. Такое же чувство, когда забываешь то, о чём помнил секунду назад. Вроде бы, нечто незначительное. Мимолётное. Картинка будто за матовым стеклом. Можно коснуться рукой. Ощутить. Но ты всё равно её не видишь. А она не даёт покоя. Усаживаясь на скамейке обратной электрички, я понял, что оставляю позади не деревню, где провёл счастливейшие годы жизни. Не место на карте. Я прощаюсь с воспоминаниями. С прошлым. С собой. В груди больно щемило.