20/20

— Макулярная дистрофия. От этих слов у Дэна голова идёт кругом. Зрение Фила никогда не было идеальным. Рано поутру, только открыв глаза, Филу приходилось прищуриваться, чтобы прижаться к губам Дэна и не промазать. Так было всегда. Миллионам людей нужны очки. Миллионы людей не могут ясно видеть. Вот только всё намного серьёзнее. — Дистрофия поначалу медленная, но после 20/40 она начнёт быстро прогрессировать, пока вы не станете юридически слепым и, в конце концов, не потеряете зрение окончательно. Люди не должны слепнуть, пока не станут старыми и седыми, когда зрение им и так станет не слишком нужным. Когда доживаешь до семидесяти, ты повидал всё, что нужно, но не когда тебе двадцать семь. Даже близко не так. Фил целый день жаловался на то, что его глазам сложно привыкнуть к свету, и ещё один день он жаловался на то, что не может редактировать видео, потому что «у меня в глазах серые пятна и они очень раздражают». И это повод для беспокойства, поэтому Дэн уговорил его провериться, ведь он был уверен, что такого не должно быть. Он был прав. — Это неизлечимо, но мы можем сделать кое-что, чтобы замедлить процесс… Неизлечимо. Они оба покинули кабинет офтальмолога в тишине, и, придя домой, Дэн ушёл в свою комнату и заплакал. Потому что это не он теряет зрение, и это не он должен плакать, на самом-то деле. Двадцать минут спустя Фил пробрался в его комнату, и когда он обхватил Дэна руками, на какое-то время показалось, что всё хорошо. Всё не так, но если притвориться, то хуже не будет. /// Фил решает всё время носить очки, и они проводят субботний день, передвигая диван ближе к телевизору, потому что Филу тяжело видеть с нынешнего места. Далее следует множество визитов к офтальмологу, глазных капель и странных уколов в глазное яблоко, от которых Дэна всего корёжит, а Фил улыбается, как только это заканчивается, и говорит Дэну, что всё хорошо, но он знает, что это не так. У Фила болят глаза, когда на его компьютере включена слишком большая яркость, но если она слишком убавлена, он ничего не видит, и Дэн обнаруживает, что Фил чаще смотрит на него, чем на что-либо ещё. — Я лучше запомню, как выглядишь ты, чем какая-нибудь картинка из ленты Тамблера, — язвит он, и Дэн знает, что это должно звучать ободряюще, но всё равно уходит в ванную, чтобы проплакать там целых двадцать минут, потому что Фил теряет зрение, а он ничего не может с этим поделать. Дэн читает Филу комментарии под его последним видео (которое было выложено почти месяц назад, потому что ни один из них не знает, как сесть перед камерой и объяснить происходящее), потому что шрифт слишком мелкий и всё немного расплывается, но Фил всё равно хочет быть в курсе. Есть твиты, которые публикуются и волнуют миллионы девочек-подростков, и они отправлены с аккаунта Фила, и это слова Фила, но они напечатаны не им. Дэну тяжело сохранять свою эстетику, когда он чувствует, что весь его мир разваливается на части вокруг него. Фил случайно обжигается, когда пытается сделать для них обоих кофе утром в среду, и он говорит: — Чайник подпрыгнул и коснулся меня! На минуту Дэн заливается смехом, но от этого ему ещё больше хочется плакать. /// Холодным ноябрьским днём Фила признают юридически слепым. Но это не так, он не совсем слепой. Он всё ещё может видеть очертания предметов, и он всё ещё может разобрать черты лица Дэна, когда они лежат на диване, прижавшись друг к другу, и смотрят фильм, который Фил всегда хотел посмотреть, но всё немного расплывается и ещё больше размыто, и Фил больше не может водить машину. Хотя они и так живут в Лондоне и этого не делают, но это не важно. Дэн вёл себя так, словно Фил умирает, и он знает, что это нелепо, но часть его умирает, и это одна из важнейших частей жизни Фила. Или, вообще-то, жизни любого человека. Совсем другое дело, если ты родился незрячим, тогда ты никогда ничего не видел. Конечно, тебе этого не хватает, но это не так, если ты уже знаешь, как всё выглядит. Потерять зрение после возможности пользоваться им на протяжении последних двадцати семи лет твоей жизни… это совсем, совершенно по-другому. — Я в порядке, — заверяет Фил каждый раз, когда Дэн выражает тревогу, и тот знает, что лучше не возражать, но он клянётся, что слышит малейший отзвук боли в голосе своего парня, неважно, как бы Фил ни пытался это скрыть. Фил делает вид, что он не расстроен из-за этого, потому что «Я же не умираю, просто немного двигаюсь дальше. Новый этап в жизни, новые испытания и прочая фигня. Что самое важное — это то, что у меня есть ты, да?» И Фил не ошибается, на самом деле, но Дэн решает, что это несправедливо — он может просыпаться каждое утро и видеть растрёпанные чёрные волосы, в то время, как Фил однажды проснётся точно там же, где и заснул. В темноте. Фил хочет снять видео об этом, он хочет навестить родителей, он хочет провести целый день в парке. Фил хочет насладиться своей семьёй, и своей жизнью, и всем миром, потому что он знает, что однажды станет слишком поздно. И однажды всегда наступает слишком скоро. Дэну приходится помогать Филу красить волосы, потому что если бы он попытался сделать это самостоятельно, это неминуемо обернулось бы катастрофой. И он на самом деле не имеет ни малейшего понятия, что делает, покраска волос никогда не была по его части, но он выслушивает наставления Фила и старается изо всех сил, и когда в итоге всё получается не так хорошо, как, возможно, могло бы, если бы Фил сделал это сам, первой инстинктивной мыслью Дэна было «Ну, он всё равно этого не видит». В тот момент, когда эта мысль мелькает в его голове, он пулей вылетает из ванной в свою комнату, где проводит остаток вечера, выплакивая все глаза. /// У Фила на голове десять швов, и Дэн этому не рад. Всё это испытание расстраивает и выводит из себя. Дэн расстроен из-за того, что зрение его парня ускользает, расстроен из-за того, что его глаза не такие яркие, как четыре месяца назад, и он также зол из-за того, что Фил ведёт себя так, словно всё в порядке, когда это не так. Просто не так. — Я говорил тебе, Фил, если тебе что-то нужно, ты должен попросить меня… — Мне не пять лет, Дэн, — бормочет Фил, огорчённый перспективой быть наказанным, как ребёнок. — Я взрослый человек. Я знаю, как взять что-то с моей собственной чёртовой кухни. — Очевидно, что нет! — кричит Дэн, и он не хочет этого, на самом деле, но он не спал нормально уже несколько месяцев, и не думает, что это когда-либо случится. — Твоя грёбаная привычка оставлять все шкафчики нараспашку на этот раз работает не в твою пользу! Фил не отвечает, Дэн сползает вниз, и наступает тишина. — Фил… Я не… — Я знаю, — успокаивает его Фил, слепо протягивая руку к расплывчатому, волнистому контуру, который должен быть Дэном, и когда его парень уменьшает расстояние, Фил прижимает его ближе. — Я знаю. /// Врач Фила уверяет, что всё закончится довольно скоро, и что «если вы хотите что-то увидеть, вам лучше увидеть это поскорее». Дэн полагает, что врач не хотел показаться грубым, просто у него ещё много пациентов и своя жизнь со своими проблемами, которые нужно решать, пока у Дэна и Фила свои жизни со своими проблемами. Вот только их проблемы немного посерьёзнее, думает Дэн. Пара едет на поезде на север, чтобы провести долгие выходные с родителями Фила, и Дэн держит руку Фила, пока они идут по станции Ватерлоо, не волнуясь о том, кто их увидит, потому что меньше всего ему сейчас нужно, чтобы его парень свалился на рельсы. Мама Фила убита горем, Дэн это видит, но у Фила, как обычно, энергия бьёт ключом, и он не может разобрать выражение лица другого человека, не приблизившись к нему достаточно близко, поэтому это легко скрыть. Дэн изо всех сил пытается держаться, и это оказывается особенно тяжело, когда мама Фила смотрит на него с тем же сломленным видом, который у неё был с начала их визита, но он держится. Потому что Дэн не тот, кто теряет зрение, и он не мать слепнущего человека. Фил заметно расстроен отсутствием своей детской комнаты, но Дэн напоминает, что у него по-прежнему осталось множество воспоминаний о ней, и Фил напоминает ему о ПИНОФе. И Дэну приходится отойти в ванную. Но на этот раз он рыдает целый час. /// Филу легче, когда они на улице. Обычно, снаружи светлее, и у Фила немного болят глаза, но всё становится намного яснее, и даже когда он находится на расстоянии фута от Дэна, он всё ещё может разобрать черты его лица. И это, по его словам, «всё, что мне нужно для счастья». /// Фил настаивает, чтобы они поиграли в Скраббл. Он больше не носит очки. Всё равно его зрение уже не поддаётся коррекции. Это просто вопрос времени. — Но малыш… — начинает Дэн, но его слова прерывает палец, слегка прижатый не к его губам, а к левому уголку рта. — Просто… пожалуйста? Ради меня? — просит Фил, и в его голосе больше боли, чем он позволял себе с того дня, как ему поставили диагноз. И Дэн не может отказать. Они играют в Скраббл дольше обычного, но Дэн не жалуется. Он не в силах сдержать широченную улыбку каждый раз, когда Фил щурится, чтобы убедиться в том, что да, это совершенно точно та буква, которая ему нужна, и смеётся, когда слова Фила оказываются неверными, но ни разу не поправляет его. Потому что Фил пытался, и меньшее, что мог сделать для него Дэн — позволить ему это. Фил то и дело путает буквы, например «м» и «л» или «с» и «о», и когда Фил выкладывает слово «мосось», Дэн не может удержаться от комментария. — О да. Этот мосось мне по нраву. И это не смешно. Потому что Фил теряет зрение, а Дэн хочет проплакать всю оставшуюся жизнь. Это не смешно. Фил проживёт в темноте остаток жизни. Это не смешно. Но они всё равно смеются. /// Каждое утро Дэн просыпается рядом с Филом. В этом нет ничего плохого. Всё в порядке. Они вдвоём накануне вечером играли в Скраббл, и Фил выиграл, потому что Дэн подводил его ко всем клеткам с тройным счётом, и ещё потому, что «мосось» было лучшим словом из тех, что он когда-либо слышал. И всё было хорошо ещё один день. Фил настоял на том, чтобы Дэн отправился спать первым, заявив, что он ещё не устал и хотел посмотреть пару серий «Баффи». Конечно, ослепнув, больше всего он будет скучать по Саре Мишель Геллар. Дэн целует Фила в голову, и тот лишь слегка шевелится, что означает, что он будет дрыхнуть без задних ног ещё по меньшей мере час. В блаженном состоянии Дэн решает приготовить для них обоих завтрак, он выскальзывает из кровати и из объятий Фила, неслышно идёт по коридору и заглядывает в гостиную, вспомнив, что накануне он забыл убрать игру. То, что он там обнаруживает, становится для него сюрпризом и ещё миллионом причин расплакаться. Доска для Скраббла всё ещё разложена на столе, но она не чистая, какой Дэн её оставил — это он точно помнит. На ней выложены буквы. Слова. Предложения. Записка? На минуту Дэн задумывается об этом, и внезапно фраза «Ты же знаешь, как я люблю Баффи» кажется просто предлогом, чтобы загнать Дэна в кровать. Он медленно подходит ближе, словно если он будет двигаться быстрее, всё может исчезнуть. Руки Дэна касаются края стола, он глядит на доску. СПЛСИБО ТЕБЕ ЭА ВСЕ Я СЧЕНЬ СИМЬНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Сердце Дэна взрывается в груди, и это совсем не идеально, ни капли не правильно, но это совершенно, на сто процентов в духе Фила, и он просто хочет быть хотя бы вполовину таким же хорошим человеком, как и его парень, и теперь он решил, что хлопья — совершенно точно не лучший выбор для завтрака после такого… — Дэн? — раздаётся голос из спальни, и в этом голосе слышна боль, которая отпечатается в мозгу Дэна до конца его жизни. Фил не говорил так уже много месяцев, по крайней мере с тех пор, как… Оу.