***
До дома я добрался без проблем. Там меня встретила моя матушка и отец, который был полон гордости за сына-героя. Если сказать откровенно, то я не был рад возвращению домой. Нет, я конечно же любил своих родителей, любил свой дом, но не хотел, чтобы кое-что произошло. А этого было никак не избежать... — Джек, дорогой, ты наверное устал. Идем, я накормлю тебя и помогу с твоими вещами, — моя мать мило улыбнулась и потянула меня за последнюю руку на кухню. А тут ничего не изменилось за семь лет. Все та же черная электрическая плита, обои желтого цвета, многофункциональный стол... Все осталось как раньше. Даже место, на котором я сидел всю свою жизнь. Спиной к окну... Я был рад вновь приземлить свою пятую точку на этот стул. — Ну, рассказывай, — сел напротив мой отец, оставив мою сумку с вещами, которая была небольших размеров, в прихожей. Его глаза горели, хотя сам он сидел, весь сгорбившись. — А что ты хочешь услышать? — спросил я, улыбаясь. Хоть и улыбка моя была натянутой. Я знал, что он хочет спросить меня о награждении и прощании с друзьями, но почему-то на языке вертелись слова, описывающие наш последний забег с Гидеоном. То, как я вернул Айронсу его же подарок. То, как все горело пламенем и в любой момент могло взорваться и полететь к чертям. И то, как оттуда меня вытащил капитан... — Все! — продолжал тот, пока мать ставила на стол кастрюлю с чем-то горячим и очень вкусно пахнущим. Как оказалось, это было обычное овощное рагу с подливой и маленькими мясными шариками. Смотря на это, я вспомнил, как в детстве уплетал это блюдо за обе щеки. Невольно улыбаясь, я взял тарелку с рагу и мизинцем попытался подцепить вилку, что бы потащить это все к себе. Ну вот кто дернул меня сделать это за один раз?! Вилка с характерным звуком металла упала на пол, а я как идиот смотрел на нее еще секунд пять, а только потом соизволил потянутся за ней. Но я не успел и пальцами коснуться пола, как моя мать уже подняла ее и с горечью в глазах посмотрела на меня: — Бедный мой, тебе, наверное, так тяжело, но ничего, я помогу тебе. — Не стоит, мам, я сам смогу со всем справится. В конце концов мне уже за тридцать. Сам могу поднести вилку с едой ко рту, — мягко сказал я. Хотя получилось все равно грубо. Отец, чуть нахмурившись, посмотрел на мою маму, цокнув языком. — Он прав, дорогая, не до конца же жизни ты будешь с ним носится. Пусть сам учится управляться со своей, эм, проблемой... Вот именно об этом я и говорил. Именно из-за этого я не хотел возвращаться домой. Каким бы я сильным ни был, как бы я ни мог изловчиться, даже с одной рукой, мать моя этого не поймет. Она будет считать меня беззащитным, нуждающимся в постоянной помощи и опеке мальчишкой. А это меня очень сильно раздражало. — Отец прав, не бойся, я со всем справлюсь... — Но если тебе понадобится помощь, ты только скажи — я сделаю все, что смогу, — горячо заявила она, подавая мне уже чистую вилку — Конечно, мам... Люблю тебя. Дальнейший обед наш прошел за моими рассказами о сослуживцах, некоторых боевых действиях. Но в основном я рассказывал не о жестоких кровопролитных боях, а о том, что я делал в перерывах между миссиями, на базе. Вместе с Илоной и Гидеоном. Было приятно вспомнить те беззаботные деньки, когда не надо было кого-то убивать. Можно было спать до скольких хочешь, ничего не делать... Хотя в обоих этих случаях мне мешали. А именно Гидеон. Капитан всегда будил меня в шесть утра и гнал на пробежку, а после заставлял выполнять кучу упражнений. Помни, Митчелл: неважно, какое у тебя снаряжение или экзо, главное — какой ты солдат... Ты чертовски прав. Даже без этой чертовой руки я был солдатом. Я смог победить, а значит я смогу жить и сейчас... Также мне вспомнилась пара интересных моментов: к примеру, мы с Илоной воровали у капитана сладости и сами их ели. А если бы ты, кэп, не жадничал, то и воровать бы не приходилось. Нам-то много не надо было... Но брали все, не оставляя ни крошки, как наказание. И так было приятно видеть твое удивление и злобу. Но еще приятнее было видеть твое лицо всего в паре сантиметров от моего, когда ты цедил сквозь зубы, что знаешь то, что это я съел твои запасы, ведь меня выдает уголок губ, измазанный в шоколаде... — А еще было приятно соревноваться с Гидеоном. Хоть я и часто проигрывал из-за нехватки опыта, он никогда не глумился над моими проигрышами. Всегда, так сказать, поддерживал... Вообщем, он очень верный друг, отличный напарник и прекрасный капитан. — Закончив свой рассказ, я встал и отнес тарелку в раковину. Положив ее, я уже хотел открыть воду и начать мыть за собой посуду, как рядом оказалась мама и сказала, что она все вымоет, а я чтобы шел отдыхать. Спорить и что-либо доказывать у меня не было желания. Поцеловав ее в щеку, я направился в свою комнату, предварительно взяв свои вещи в коридоре. Зайдя в спальню, я оглядел все вокруг. Такое ощущение, что в период моего отсутствия время в моем доме остановилось. Лишь моих родителей оно не пощадило. Сев на кровать, я поставил сумку рядом с собой и посмотрел на нее. В ней находилось все, что связывало меня с войной. Но и была там одна вещь, которая напоминала мне о хорошей стороне того времени. Да-да, излюбленная шапка Гидеона. Я так и не понял, зачем он мне ее отдал, ведь так ее любил. Если на память, то почему ничего не попросил взамен? Черт его знает... Никогда нельзя было угадать его действия и намерения. Положив ее на прикроватную тумбу, я стал разбирать свои вещи... Документы, грязная одежда, несколько медалей. Они мне вообще не нужны. Но пусть будут. Отдам отцу, пусть будет хвалиться своим друзьям. В определенный момент в комнату постучалась моя мама с намерением забрать вещи на стирку. Я не стал противиться этому. Проследив, что она все забрала, я улегся на кровать и повернулся спиной к двери. До сих пор не могу поверить в то, что я теперь простой гражданский. Больше нет приказов, нет миссий... есть простая жизнь. Но меня это не радовало. Я протянул руку, чтобы взять шапку и просто прижать ее к себе, но моя ладонь опустилась на лакированное покрытие деревянной тумбы. Неохотно открыв глаза, я обнаружил, что вещи-то и нет. "Наверное, мама забрала ее в стирку с остальными вещами," — подумал я, переворачиваясь на спину. Конечно, мама права: зная Гидеона, ее стоит постирать, да и не один раз, но... что-то во мне хотело, чтобы эта вещь оставалась такой, какой я ее получил от ее хозяина. Грязной, потрепанной, заношенной, но Гидеоновской... Встаю с кровати и иду в подвал. Насколько я помню, именно там у нас находились стиральная и сушильная машина. Спускаясь по лестнице, я заметил, как отец разговаривает с кем-то по телефону, активно жестикулируя руками. Спустившись вниз, я обнаружил маму, которая сортирует вещи по цветам. — Что-то случилось, дорогой? Нужна моя помощь? — не отрываясь от дела, спрашивает она. — Да... Ты когда вещи забирала, не брала ли шапку, которая лежала на тумбе? — Ты об этой? — она указала на искомую вещь, которая лежала на небольшой горке темного белья. — Джек, она уже старая и, так сказать, сивая... Может, лучше выкинуть ее и купить тебе новую? К тому же, ты никогда не носил шапки, если мне память не изменяет... — Эту шапку нельзя ни стирать, ни выкидывать, ни трогать... Это шапка Гидеона, — я тут же ее взял, слегка стиснув и прижав к груди. Мама улыбнулась... — Прям как тогда, в детстве... Помнишь свою любимую мягкую игрушку-льва? Ты так же не позволял его брать никому. И так же прижимал к груди, когда отец грозился отнять его у тебя. — Он подарил мне ее на прощание. Это, если можно так сказать, нас связывает, — я сел на стиральную машину, крутя в руке головной убор. — Он дорог тебе, как друг? Как Уилл? — Нет, не как Уилл, но я тоже могу назвать его лучшим другом... — Понятно. Я не буду больше забирать ее у тебя. Кивнув и еще раз поблагодарив ее, я вернулся в свою комнату, но на этот раз лег в кровать, подоткнув под щеку шапку, чтобы ее точно никто не отобрал. Когда я засыпал, в моей голове всплыла ассоциация Гидеона и моей любимой игрушки детства. Почему-то это заставляло меня улыбаться...***
Как именно это произошло, я так и не понял. У меня сдали нервы. На четвертый месяц обитания, по-другому не скажешь, в родительском доме я сорвался. Довело меня то, с чего все началось. Я вновь уронил вилку, а мать тут же начала суетиться и помогать мне... Это стало последней каплей. Я повысил на нее голос, ударив по столу рукой. Не помню точно, что именно я ей сказал, но суть была одна: МНЕ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ! Кажется, что я довел ее до слез. Мне до сих пор стыдно. Хоть я и просил у нее прощения, хоть она и обнимала меня и целовала, я до сих пор помню ее испуганно-обиженный взгляд. А еще я запомнил крики отца на меня, о том, какой я неблагодарный сын, раз так повел себя с родной матерью. И он был прав... Когда мы все помирились, отец вошел в мое положение и помог мне. Теперь, благодаря его связям, я живу один, на другой улице. В своем маленьком, двухэтажном доме. Небольшая кухня, уютная гостиная, две спальни, гостевая и моя, соответственно, ванная комната... Вся электроника и прочие мелочи в подарок! Этого я хотел с самого начала. Но, сказать честно, в первые дни было очень одиноко. Но шапка, которая все время была со мной, помогала мне справиться с этой тяжелой и гнетущей тишиной. В скором времени я приспособился к такой жизни, хотя во всем я чувствовал сложность и, так сказать, нехватку рук. Но я составил расписание, которое теперь висит на холодильнике, и живу четко по нему: В шесть утра я встаю и, одевшись, выхожу на пробежку. Благо парк совсем рядом. Я решил это делать по нескольким причинам: первое — чтобы не заплыть жирком. Я хоть и калека, но выглядеть должен достойно. Второе — я привык так делать. Жаль, что со мной рядом не было вечно острившей Илоны и подгоняющего Гидеона. Но и тут со временем одиночество отступило. Я познакомился с шестнадцатилетним парнем Алексом, который в будущем хочет стать военным медиком. Надеюсь, у него получится. Мы бегаем вместе почти каждое утро. Он рассказывает мне разные вещи и истории из своей жизни, а я ему из своей... К семи тридцати я возвращаюсь домой, чтобы принять душ. Это поначалу было нелегко. Но я привык. Правда намыливать мочалку до сих пор сложно. Но и к этому я приспособлюсь, со временем. Самым же сложным для меня остается бритье. Но и здесь нужно было время. Сначала было все очень плохо. На скулах и щеках у меня оставались неприятные маленькие, но кровоточащие порезы. Дальше я частенько зависал в интернете, изучая новости военной политики мира и ища какие-нибудь статьи о моих ребятах. Пару раз мне это удавалось. Первое, что я нашел, был теракт в начальной школе в каком-то штате. Как позже выяснилось, данное нападение на общество совершили последователи наших старых знакомых — группировки KVA. Правда все закончилось хорошо, жертв нет, Илона спасла маленьких детишек. Я горд, что когда-то сражался с ней плечом к плечу. Вторая статья поразила меня. В ней репортеры добились интервью у бойца, но не просто у бойца, а Гидеона. Он сообщил, что его команда, хоть и не в полном составе, но смогут защитить мир от назревающей угрозы. Особо надоедливый журналист пристал к нему с вопросом о составе команды, на что тот ответил, что его близкий друг покинул команду по собственному желанию. Кажется речь шла обо мне. Поход в магазин порой оборачивался для меня встречей с родителями. Тогда моя мама предлагала мне помощь и предлагала что-нибудь приготовить для меня. На свою кухню я ее пускал. Все же лучше съесть полноценный обед или ужин, нежели надоевшие овощи и макароны. А так список моих покупок практически никогда не менялся: яйца, масло, макароны, пиво, молоко, сыр в нарезке, вяленое мясо, овощи... Всегда одно и тоже. На кассе работала милая девушка, которая всегда заставляла меня краснеть от стыда, потому что помогала мне складывать покупки в сумку. Стыдно до жути... По возвращении домой я вновь ухожу в интернет, забыв об ужине. Часто засыпаю при включенном планшете под какой-нибудь сериал или фильм. Так я существую на протяжении нескольких месяцев. Этот день сурка стал уже подзадалбывать. Но менять я ничего не спешу, ведь перемены — новые сложности, а мне пока что и этих хватает.***
Но одним утром все пошло не так. Я проспал будильник и встал на полчаса позже. Меня это поразило и слегка напугало. Не просто же так я проспал. Алекс уже заволновался и начал бегать без меня, но я нагнал его и объяснил ситуацию. Он все понял и дальше мы начали наши стандартные разговоры о жизни. Только вот меня все не покидало ощущение того, что что-то пошло не так. Не по плану. Возвращаясь к дому, еще на повороте я заметил, как кто-то сидит на ступеньках около моей двери. Я не мог разглядеть лица из-за достаточно большого расстояния. Да и человек сидел с опущенной головой. "Может, ему плохо?" — подумал я, подходя к дому. Зачем-то я замедлил шаг и остановился в паре метров от чужака, смотря на него с недоверием. На бездомного он не был похож, одежда слишком чистая. — Сэр, я могу вам чем-то помочь? — уверенно спрашиваю я, надеясь, что человек передо мной сидит адекватный. — Время половина восьмого утра, Митчелл... Суббота, а я сижу тут уже полчаса и думаю, что ты подох там. — Человек поднимает голову и смотрит на меня, щурясь от солнца, что начинает вставать за моей спиной. — Гидеон?! — поражаюсь я, так и оставшись стоять на месте. — Как ты оказался здесь? Что ты делаешь на пороге моего дома? Да еще и в такую рань... Тот скалится, показывая белоснежные зубы, и встает в полный рост, подходя к двери дома. — Ты пригласишь меня или мне выломать дверь? — спрашивает он и улыбается. А у меня трясется рука, причем за две сразу, а когда я подхожу к двери, то ключи выпадают из пальцев, но Гидеон не позволяет им упасть, поймав около земли. — Надеюсь, что это показатель твоей радости от лицезрения меня, — язвит он и открывает дверь, буквально проталкивая меня туда. — Неплохо устроился. Хорошо, что твой отец сказал, где тебя искать... — Ты был у моих родителей?! — Ну да, ведь в базе же написан тот адрес, а не этот. — Он проходит в гостиную и плюхается на диван, осматривает все вокруг и разваливается как хозяин, а я стою в дверном проеме и просто ничего не могу сделать, кроме того, как мять снятую с головы шапку. — Ты совсем одичал, я смотрю. Ни друзей, ни знакомых. Даже от родителей ушел, — вдруг серьезно начинает тот. — Узнал я все это через одного своего знакомого, который часто тебя в магазине видит... Что не так, боец? Руку оторвали, а мозги вместе с ними?! Такого наезда с порога я не ожидал, скажу честно. Мало того, что за мной слежку ведут, так еще и обвиняют в том, что я одичал. — Эй, Митчелл, ответь мне что-нибудь! Я сюда не со стенами приехал разговаривать. — Гидеон резко встает и идет ко мне, кладя руки на мои плечи. От прикосновения меня дергает и я делаю шаг назад, но отойти мне не дают. Мы еще долго смотрим друг другу в глаза, а потом он переводит взгляд на мою руку, которая прижимает к груди эту злосчастную шапку. Он улыбается, и я вместе с ним. Наверное, это странно: стоят двое мужиков, чуть ли не обнимаются, улыбаются и молчат, смотря друг другу в глаза. — И кто же за мной следил? — Эта дурацкая улыбка все еще находится на моем лице. И это искренняя улыбка, которой не было вот уже несколько месяцев. — Наша кассирша... Хорошая моя знакомая. Вот и докладывает о тебе все. Я переживаю за тебя. — Да брось ты, Гидеон, — отмахиваюсь я и прохожу на шаг вперед, но он не отходит. Стоим вплотную, я ненамного выше него, но из такого положения я не могу видеть выражение его глаз, хотя уверен что они полны облегчения. — Я в норме. — Твое поведение заставило меня взять увольнительную и приехать сюда. Поэтому тебе эту "норму" нужно доказать, — он разворачивается и вновь идет к дивану, садясь на него, и кивает на место рядом. Я же сажусь, словно по команде, и от этого в груди расползается приятное тепло. — Я тут на пару недель, так что будем вместе. Ты и я, как в старые добрые. Говорю сразу, отвязаться у тебя не получится, потому что я... — Потому что ты за меня беспокоишься, — заканчиваю фразу за него и киваю, улыбаясь. — Я понял... И я буду рад, что эти две недели будут как в старые добрые. Гидеон сначала недоверчиво посмотрел на меня, щуря глаза, а потом улыбнулся, проведя по моим волосам рукой. Я ради приличия дернулся и встряхнул головой, но только ради приличия. Все же было приятно получить хоть немного так называемой ласки. — Рад это слышать, боец... — Можно вопрос? — неуверенно спрашиваю я, крутя в руке шапку — Давай, Митчелл, раньше ты любил задавать мне вопросы. — Откинувшись на спинку и прикрыв глаза, он с готовностью ждет моего вопроса, желая дать на него полный ответ. Это было видно по его лицу. — Зачем тогда шапку мне свою оставил? — тихо поинтересовался я, сжимая головной убор в руке. — Ну, у меня был вариант отдать тебе свои волосы, палец или шапку на память... Думаю, что третий вариант был самый верный. Она ведь всегда с тобой, я угадал? — Ага, — так же устроившись рядом, я закрываю глаза. Сейчас тишина кажется мне не такой уж и страшной. — Потому, что я всегда был рядом, Митчелл, — тихо, еле слышно шепчет он и мне кажется, что этой фразы не было. Но, открыв глаза, я вижу, как он улыбается, а значит знает, что я услышал это. Так или иначе, но время завтракать, поэтому я встаю с дивана и под пристальным взглядом следую на кухню. Гидеон же ничего не делает, просто сидит и наблюдает. Двадцати минут мне хватает на то, чтобы приготовить завтрак на две персоны. Когда же я ставлю первую тарелку на стол, то мой гость уже сидит за своим местом и ждет, пока я закончу сервировать и сяду вместе с ним. — Омлет выглядит неплохо. Даже я, имея две руки, не смог бы так приготовить. Часто его делаешь? — он вилкой отламывает кусочек пищи и, насадив его на зубья, отправляет в рот. — Каждый день, — не скрываю правды, повторяя его манипуляцию с едой. Поднимая глаза, вижу, как он хмурится и всматривается в листок, что висит на холодильнике. Мягко, без громких движений он встает из-за стола, подходит к холодильнику и снимает листок, после чего возвращается на место. — Это план твоего дня, да? — недовольно спрашивает он, поднимая бумажку на уровне своей головы. Этот тон мне не понравился, но злить своего гостя я не хотел. — Так точно, сэр. Он усмехается и рвет бумагу на маленькие листочки, после чего сбрасывает на пол маленькие кусочки. В этот момент Гидеон улыбается и смотрит мне в глаза. — Это больше не твой распорядок дня. Дальше его будем составлять его вместе, понятно? Радует, что хоть меня приписал, а то бы весело получилось бы. Вроде бы не командир уже, а все еще правила диктует. Я лишь киваю и продолжаю молча есть, а в этот момент он что-то рассказывает про базу и ребят, про KVA и про то, как ему не хватает напарника. А я лишь ем и улыбаюсь.***
Как позже выяснилось, капитан остановился в гостинице, что мне совершенно не понравилось. Правда уговорить его перетащить вещи ко мне не составило труда. Вообще никакого. Вплоть до того, что я даже и не предлагал этого. Просто под вечер мы пешком прогулялись через весь город к гостинице, забрали его вещи и перетащили все ко мне. Точнее тащил он, мне не выпало чести помогать ему. — Я сегодня устал, — зевнул он, выйдя из душа в майке и шортах. Я невольно задержал на нем взгляд, но потом вновь уткнулся в планшет. — Приятных снов, командир. — Ты совсем от рук отбился, — усмехается Гидеон и отнимает у меня из руки планшет. Заблокировав его, он смотрит на меня, скрестив руки на груди. — У нас все спать ложатся одновременно, если ты забыл. Идем по койкам. Я ухватился за протянутую руку и встал с дивана, недовольно посмотрев на него. — Тебе нужно выспаться, — говорит он и разворачивается по направлению к лестнице, чтобы пойти в свою, на эти две недели, комнату. — Мы не в части, капитан. Я сам решу, когда мне ложиться, — уверенно отвечаю я, но все же следую за ним. Не хотелось конфликтов на ночь, тем более зная, что Гидеон еще и вдарить может. Но по-видимому он сегодня добрый. Не отвечает на мои колкости или же просто отшучивается. Когда мы пришли к комнатам, ибо двери находились рядом, он остановился и посмотрел на меня. — Митчелл, давай-ка завтра утром сходим в лес. Прогуляемся, поговорим... — Нет, завтра утром у меня пробежка, — твердо отвечаю я и захожу в комнату. Выдыхаю. Если Гидеон приехал диктовать правила в мой дом, то этого не будет. Он не должен так со мной поступать. Если он думает, что я позволю ему тут командовать, то он ошибается... С этими мыслями я улегся в кровать, поставив будильник на привычное время. Мысли о товарище, который просто сорвался и приехал ради меня сюда, за тридевять земель, чтобы, по его мнению, вытащить меня из задницы, никак не покидали меня. Еще с утра я был рад видеть его. Был счастлив тому, что в моем доме будет хоть какое-то движение. Что вместо этой шапки я смогу смотреть в его глаза и понимать, что еще не все так плохо... Но это было с утра. Сейчас же я не могу понять, что он от меня требует. Полного подчинения? Нет, мы не на миссии. Хочет, чтобы я слушался его, да хрен ему, я в запасе... Я не позволю кому-либо вмешиваться в мою жизнь. Будь то родители или Гидеон. С этими мыслями я уснул и, видимо, спал весьма беспокойным сном, потому что на утро я проснулся весь в простынях. Все сбил ногами. Посмотрел на часы: время девять часов. Ровно. Я опять проспал. Выйдя из комнаты, я направился в ванну, попутно заглянув в комнату Гидеона. Его не было. Зато внизу слышался мотив незамысловатый песни в исполнении капитана. Я, недовольно фыркнув, пошел умываться. Эта процедура заняла у меня немного времени. Спустившись вниз, я увидел, что на столе стоят две порции обычной яичницы. Просто обычная яичница, но почему-то было странное ощущение. — Встал-таки наконец. Я уже думал на тебя холодную воду вылить... — Я проспал утреннюю пробежку. Почему? — Я ночью зашел и выключил будильник, когда ты спал, — в открытую заявил мне Гидеон. И это кольнуло меня. Он заходил ночью ко мне, пока я спал... — А еще ты сильно ворочался и хныкал, пришлось тебя успокаивать, — наглая улыбка, по которой хотелось заехать кулаком. — Зачем ты это сделал? — спокойно спросил я, начиная есть до жути вкусный завтрак. — Потому, что тогда бы ты начал свой бесконечный цикл снова. А я не хочу этого. Сегодня мы пойдем в лес, прогуляемся. Поверь, иногда можно и отдохнуть от пробежки по утрам, — улыбается он, выпивая небольшое количество кофе, которое сам сварил. — Ешь... Или ты не голоден? Вместо ответа я принялся молча есть. Говорить с капитаном не хотелось. Хотелось лишь забиться у себя в комнате на кровать и просто посидеть в планшете. Чтобы все стало, как раньше. После завтрака я все же позволил ему вытащить меня на прогулку. Может, свежий воздух поможет моим мозгам... — Ты хотел поговорить со мной? — Да, Митчелл. Я знаю тебя очень хорошо. Даже лучше, чем остальных. Ты, черт побери, мой лучший друг, да и не только... Но это был другой Митчелл. Сейчас рядом со мной идет просто оболочка. Загнанный в угол щенок, который боится все и вся. Скажи мне, Джек, я дал тебе повод усомниться в тебе самом? — Гидеон внимательно посмотрел на меня, ища в моих глазах ответ на свой вопрос. Но я его не понял. — Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, хмурясь. — Я убил немало людей, так же, как и ты. Мы с тобой тонули, горели, ползли по трубам и все это время вместе. И если ты все еще тот Митчелл, которого я знал раньше, то ты знаешь, что я не держу рядом хилых солдатиков, которые ни на что не годны. Так скажи мне, я дал тебе повод усомниться в тебе же? Мне нечего было сказать. Нечего было ответить. С одной стороны Гидеон прав. Если он приехал сюда, значит я еще кому-то нужен, значит я еще не совсем запущенный случай. Но с другой стороны. Я везде и всем обуза. Я даже не могу позаботится о себе, не могу приготовить нормальную еду, что уж там о полезности кому-то... — Я понимаю тебя, ты думаешь, что ты не нужен, что ты обуза... Нет, Митчелл... У тебя есть я. И мне нужен напарник, друг... — он хотел добавить что-то еще, но вместо этого глупо улыбнулся. — И это все, что ты хотел мне сказать? — усмехаюсь я и продолжаю идти вперед. — И только ради этого ты приехал сюда? — Я своих не бросаю. Я улыбаюсь и смотрю себе под ноги. Два взрослых мужика ведут беседы с гомосексуальным подтекстом... Илона рассказывала, что гомосексуализм в России запрещен законом. Как бы я хотел сейчас туда попасть.***
Так продолжалось на протяжении всей недели. Гидеон готовил, убирал, гулял со мной. Мотивировал он это все тем, что хочет показать мне, что заботу тоже стоит принимать. И меня это бесило. Последней каплей стало то, что когда я спустился со второго этажа, он вновь был на своем месте. Как же я рад был видеть его на пороге своего дома. И как же мне стыдно видеть его на своей кухне. — Утро. Завтрак еще не готов, — привычно сказал он. Обыденно. — Опять встал рано, что бы готовить завтрак? —Ну как бы я его готовлю, пока в этом доме живу... — Но это мой дом, — грубо, резко, жестко отвечаю ему я. С меня хватит. Я прекрасно знаю, что будет дальше. Завтрак, прогулка по парку, поход в магазин, просмотр футбола вместе. Гидеон, ты хотел вытащить меня из этого дня сурка, но затащил меня в новый... Меня это достало. — Грубо, но правда, — подмечаешь ты и ставишь на стол две тарелки. — Садись есть... — Нет. — Боец. Проблемы? — изгибаешь бровь. А в глазах уже читается все... Ты прекрасно все знаешь, Гидеон. То, о чем я хочу поговорить. То, о чем я хочу тебя спросить. Тебе целую неделю удавалось избежать этого нелицеприятного разговора. А еще после этого ты называл меня трусом, который закрылся в своем мирке?! Я не хочу делать тебе больно, Гидеон. Правда не хочу, но только так я смогу показать, что смогу сам о себе позаботится. Прости меня за это... — Когда ты уедешь? Ты стоишь и просто смотришь на меня. Ты ожидал этот вопрос, по глазам видно. Больно ли тебе? Да. Больно ли мне? Да. Может так продолжатся? Нет, не может. Пойми, Гидеон, ты не сможешь вечно со мной тут сидеть, как привязанный. И как бы я этого хотел, но так нельзя. — Когда ты этого захочешь... Только пообещай мне, что не будешь сидеть в этом мире дальше. Я пытался помочь тебе. Я пытался играть с тобой в семью. Ты не понял этого. Все мои старания прошли напрасно? — Получается, что так... — отвечаю я, смотря тебе прямо в глаза. Ты проиграл. — Пойду собирать вещи, — усмехнулся ты и пошел ко мне навстречу. Проходя мимо, ты остановился параллельно мне, тихо выдыхая. — Жаль, что тот Митчелл, которого я люблю и ценю, погиб в том пожаре, вместе с Айронсом и его рукой. Ты теперь другой, Джек. После этого ты ушел наверх, а через пятнадцать минут тебя уже не было в моем доме. Когда я провожал тебя, то даже не мог взглянуть тебе в лицо. Особенно меня кольнули твои последние, прощальные слова: Словно маленький щенок, хотя и взрослый мужик. Ты к нему со всем сердцем и душой, а он огрызается и погладить себя не дает. Смотри, Митчелл, так и подохнешь в одиночестве... Ладно, мне пора. Ты всегда знаешь, где можно меня найти.***
С того момента, как Гидеон уехал, прошло три дня. Я все это время тупо сидел перед телевизором, пил пиво и заедал их какими-то снеками. За последний час меня стошнило уже два раза. Мне было так плохо, как не было никогда. Даже после смерти Уилла мне было легче... Что ты со мной сделал, Гидеон? Приручил, как ты там выразился, щенка. А после, когда щенку оторвали лапку, ты его не бросил, будучи уверенным, что щенок очень хороший. Только вот все всегда избавляются от таких щенков, как я, а ты нет, упрямец. Пытаешься доказать всем и вся, что я еще кому-то нужен. Что я еще нужен тебе... Собравшись с силами, я взял все необходимое, чтобы навестить капитана на базе. Все ему пояснить и попросить прощения. Ведь я был неправ. Он старался сделать для меня все, а я повел себя ужасно, выгнав его из дома. Билет до базы я купил на самый последний скоростной поезд, который только шел сегодня. Ведь чем раньше я с ним поговорю, тем лучше. Рано утром мне удалось дойти до КПП нашей базы. Оказаться там было очень приятно. Молодой рядовой, который сидел на пропускнике, поначалу отказался меня пропускать, но, выяснив, кто я, чуть ли не вытянувшись стрункой, со всеми пожеланиями пропустил меня на базу. Так как было только пять утра, а общий подъем еще не прозвучал, на "улицах" огромной базы можно было встретить лишь рядовых и часовых, которые делали последний обход после ночной смены. Конечно, у немногих солдат на улице вызывало вопрос то, что по базе бегает однорукий гражданский, но, видимо, все понимали, что я занят важным делом — поиском капитана. Подбежав к бараку, я услышал знакомые мне голоса. Илона и Гидеон о чем-то разговаривали. Я бы мог прервать их сразу, вбежав и рухнув на колени перед капитаном просить прощение, но мой интерес взял верх над моим разумом. — Как все прошло? — спросила девушка, которая стояла около ящика, на котором устроился ее собеседник. — Ты признался ему? — Нет. Я пытался ему все показать, но он этого не понял. А если бы я сказал ему, то он бы еще меня бы избил вдобавок к тому, что выгнал. — Глупо было ехать туда и не сказать ему о своих чувствах... — Глупо было бы давить на него. Ему сейчас и так нелегко. Надеюсь, что он через пару недель остынет и я смогу поехать к нему и обо всем поговорить... Я лишь глупо улыбался, не выходя и не показываясь им на вид. Что-то очень больно, но одновременно приятно екнуло в груди. Все это время я был нужен ему не потому, что я его напарник или его друг, а потому что он чувствует ко мне нечто большее... Это заставляло меня чуть ли не прыгать от счастья. Я, такой, кому-то нужен... Пока я стоял и размышлял тут обо всем, Гидеон уже по-тихому ушел в оружейную, благо это я смог услышать. Собравшись с силами, я вошел в ангар, где осталась сидеть Илона. Когда она меня увидела, то челюсть ее отвисла чуть ли не до пола. — Привет. Знаю, вопросов много, но мне срочно нужно увидеть Гидеона. Как попасть в оружейную? — Налево, до последнего одноэтажного здания, — ответила она и улыбнулась. Кажется, она все поняла... Ну и Бог с ней. Я поспешил удалиться к оружейной по заданному маршруту, попутно желая, чтобы никого, кроме Гидеона там не оказалось. Войдя в здание, я увидел, как он сидел ко мне спиной, что-то делая с оружием. — Гидеон, — позвал его я и тот замер, оборачиваясь. — Митчелл? Что ты тут делаешь? — Пришел сказать тебе две вещи. — Я похоже к нему ближе, а в это момент он встает с небольшого стула и смиренно ждет новостей. — Первое: я все еще тот Митчелл, которого ты любишь. Второе: я тоже люблю тебя, — шепчу я, а в этот момент моя единственная рука уже притягивает его для поцелуя. И самое прекрасное — то, что на него мне ответили. — Прости меня, — между поцелуями шептал я. — Я был эгоистом, который думал только о себе. — Все хорошо, — приобнимаешь меня за талию и улыбаешься. — Теперь ты чувствуешь себя лучше? Да, Гидеон, я чувствую себя гораздо лучше. Потому, что я смог вернуть частичку себя, которую у меня оторвали. И ни один протез того не заменит. Но вместо всех этих слов я просто целую тебя снова, получая в ответ такое же удовольствие, которое приношу тебе...