Танцуй, Клоун, танцуй

      Чашка горячего чая, которую я держала в руках, приятно согревала мои руки, которые были в бинтах, и обжигала язык. Чёрный чай с двумя ложечками сахара. Я его очень давно не пила, стоило мне попасть в этот старый и заброшенный парк аттракционов. Чтоб снесли это место ко всем чертям… Внутри было тепло, а тусклый свет от камина и лампы приносил приятную атмосферу. Я могла эту атмосферу сравнить с одной сценой в мире «Хроники Нарнии», на том моменте в первом фильме, когда Люси сидела в гостях у фавна и пила чай. Как она слушала мелодию, издаваемую с помощью свирели, и наблюдала за огнём в камине. Та же атмосфера, но только без мелодичной музыки. Впрочем, как этой героине, мне спать очень хотелось. В этом месте, куда меня принёс Джейсон, я чувствовала себя в безопасности. Словно здесь Смеющийся Джек не мог меня найти. Само это место и сама эта комната, в которой я находилась, были ему недоступны.       Поставив уже пустую чашку на угловой столик, который был рядом с кроватью, я положила голову на мягкую перьевую подушку, накрылась одеялом до самых плеч и закрыла глаза. Здесь я могу быть спокойна.       Где-то слышался шёпот. Сначала он был далеко, и я его первое время не расслышала. Но постепенно он приближался и приближался. Тихий голос раздавался так, словно это несколько людей шептали молитву как можно быстрее, пытаясь успеть друг за другом произносить священные слова. Эти слова были не различимы, как в магазине или на базаре. Слова сливались в унисон, и их невозможно было различить, каким бы отличным слухом я не обладала.       Постепенно шёпот стал доноситься почти рядом с моей кроватью, а с ним голоса стали раздаваться всё громче и громче. Из-за того, что мой сон нарушили, я нахмурила брови, но глаза ещё не хотели открываться, будучи на границе между сном и реальностью «Услышь сказку… — говорил чей-то голос. — Про карту без масти.» — Слова «услышь сказку» всё повторялись и повторялись, приближаясь к моему лицу. Их говорили то женщины, то мужчины. Их было несколько и, одновременно, говорил кто-то один. «Танцуй, Клоун!» — громко приказал женский голос, и я тут же открыла глаза, скорее от испуга, нежели от самого восклицания. Мой взгляд был устремлён в тёмное небо, а на лицо падали капли дождя. В нос ударил запах чего-то горелого, и я, пересилив себя, приподнялась на локтях. Передо мной был тот самый театр, который я видела в предыдущем сне. Только в этот раз здание, пылающее огнём, было очень близко ко мне, практически я находилась под его ступеньками. Я больше не была наблюдателем, а вполне самой собой.  — Ты отлично справилась. — Мужской голос прозвучал за моей спиной резко, грубо, со скрипящим звуком и с заметной ноткой власти. Словно это говорил сам дьявол. — Как я обещал, я оставлю тебя в покое. — Повернув голову назад, я разглядела два силуэта, которые были в нескольких шагах от меня. Один из них, мужчина, был… ужасен. Как бы банально это не прозвучало, но он был похож на клоуна. Но его кожа, казалось бы, слилась воедино с костюмом. Его глаза невозможно было рассмотреть из-за темноты и дальнего расстояния. Хотя сложилась впечатление, что их вовсе не было. На их месте были тёмные и тонкие полоски, образуя крест на каждом глазе. Его губы расплылись в ужасном оскале, открывая вид на очень острые зубы, словно это были тонкие иголки. Даже Смеющийся Джек мог бы таким позавидовать. Бледное морщинистое лицо и кудрявые тёмные волосы.       Рядом с ним стояла та девушка, которая весело скакала в прошлую нашу встречу перед горящим зданием. Сейчас она стояла ко мне спиной, и я не видела её лица. Разве что длинные неряшливые мокрые волосы от дождя.  — Рада стараться! — послышался с её стороны смешок, и она довольно уперла одну руку в бок, а другой шутливо отдала честь. Неожиданно тот мужчина обратил на меня внимание и взглянул в мою сторону через плечо незнакомой мне девушки. Почувствовав на себе чужой взгляд, я задержала дыхание. Он меня и раньше заметил, но не обратил на меня внимание из-за своей собеседницы. Стоило их диалогу закончиться, как всё его внимание переключилось на меня. — Но дневник, как я обещала, уничтожу. И мне плевать, нравится тебе это или нет. Все тайны будут уничтожены! — проследив за взглядом собеседника, который тут же изменился в лице от таких слов, злобно оскалив зубы и нахмурив брови, неизвестная мне девушка стала медленно оборачиваться в мою сторону. Словно она ожидала там подвоха, и ей хотелось продлить жизнь только этим медленным оборотом. А мне попутно хотелось разглядеть её лицо.       И опять настырный шёпот из нескольких голосов раздался где-то возле моего уха, отчего я скривилась и прищурила глаза. Словно над моей головой летала назойливая муха, которая никак не могла от меня отстать даже в тот момент, когда я буду замахиваться руками и отгонять. И среди этого шёпота я кое-как расслышала слово «Дневник».       Проснувшись ото сна, я довольно потянулась и зажмурила глаза. Как я давно не спала вот так, как в этом месте. Хоть это не моя комната, но она довольно-таки уютная. Но потом моё удовольствие прервалось шипением из моих губ и боли в боку из-за недавних побоев. Кое-как приподнявшись на локтях и приняв сидячее положение, я закрыла лицо одной рукой. Все мои мысли были заняты только этим сном, и я пыталась вспомнить то, что в нём было. И я помнила только несколько отрывков: лицо того страшного — страшнее, чем Смеющийся Джек — клоуна, девушку и «дневник». Всё. Остальное мигом забылось, а с этим «остальное» я стала забывать и этих персонажей.  — Чёрт, — тяжко фыркнув, я, будучи ещё сонной, поднялась с кровати. Ноги ныли от боли, и меня шатало из стороны в сторону. Голова закружилась, отчего мне стало плохо, а в глазах потемнело. И всё же я шла вперёд к столу, после чего села на табуретку с мягкой подушкой, взяла в руки карандаш и листок, которые были поблизости, и быстро записала всё то, что помнила от этого сна, чтобы потом ничего не забыть и иметь хоть какое-то представление об этом… Видении, что ли?       Почему я решила, что это какое-то видение? К моему удивлению, тот дневник, о котором шептал голос, был в доме Смеющегося Джека очень долгое время в запертом сундуке, сейчас лежит на том столе, за которым я сижу и с непониманием смотрю на его старую обложку. В голове крутился вопрос: «Как он мог здесь оказаться?» Мне всё время говорили: «Возьми, прочитай», а я игнорировала. Но сейчас выдался удобный случай это сделать, без риска испортить своё здоровье.       Взяв в руки дневник и сев на кровать, я открыла новую страницу с записями:       «4 августа, 1949 год. "Что случилось?" — я сам себе задаю этот вопрос. Мои руки дрожат, как и всё тело, но я пытаюсь держать себя в руках. Биб… ему плохо. Он целый день лежит в кровати ещё со вчерашнего дня после представления. Словно он впал в кому, и, в то же время, он почти в сознании. Вертится на постели, бормочет что-то себе под нос. Том волнуется за брата и практически не отходит от его кровати. Отходит только по нужде, а еду и воду нам самим приходится нести. Он к ней особо не притрагивается. Уверен, во всём виновна Мисс Коннор. Знаю, без доказательств нельзя её обвинять. Но она боится Биба больше Тома, и это каждый видел. Я также стал свидетелем того, как она что-то шептала, когда наш клоун выступал на арене. А когда представление окончилось, и он скрылся за занавесом, он уже не мог стоять на ногах. Да… она шептала. Эта женщина всё же может говорить. Чёртова лгунья… Мне жалко этих братьев. Они выступали у меня ещё с детства со своими родителями. Надеюсь, Биб поправится.       9 августа, 1949. Я знал! Знал ведь, но не проверил! Мистер и Мисс Коннор — Сатанисты! Эти чёртовы волшебники — Сатанисты! Какой я тупой… Я тайком зашёл в их комнату и как можно быстрее стал рыться в их вещах, пока те ушли на рынок. И под их ковриком я увидел пентаграмму. Нарисованный белым мелом большой круг со звездой в середине… Мне стало страшно. Я сразу понял, что это их рук дело. Биб умер вчера… Мы все горевали, кроме этих двоих. Их даже не было в тот день, когда мы вспоминали парня добрым словом. Царство ему Небесное. Он не мог просто так умереть. Даже доктора ничего не знали. Не было внешних и внутренних ранений, отравления и удушья. Решили, что это было давление. Сердце остановилось… Но не может быть так! Биб был здоровее быка! А сейчас точно наблюдаю, что его околдовали.       12 сентября, 1949 год. Что ж, мой читатель, это мой последний текст… я так думаю, хотя полностью не могу быть уверен. Я не мог взять дневник в руки столь долгое время из-за… проблемы. Очень большие проблемы. Я единственный выживший из всего персонала цирка. Я его директор, как и директор парка. Всё закончилось, да. Нет, я не умираю. Просто этот дневник я оставлю тебе. Он тебе будет нужнее, чем мне.       Я тебе всё расскажу: я публично обвинил в сатанизме Конноров и уволил. Но в этот же день, ночью, мы все были в ловушке. Ворота парка были закрыты отнюдь не ключом и замком, но мы этого не знали. Биба мы не хоронили второй день. Похороны были назначены в ближайшее время. Я утешал Тома, когда тот был на улице. Он был разбит. Кроме брата у него никого не оставалось, а теперь он один. Жалко парнишку. Обоих жалко. Оба за всё время нашего знакомства не сделали ничего плохого. Потом мы увидели мужчину, который покачивался и приближался к нам. Я решил, что он пьян, и кричал ему „Парк закрыт! Уходи!“ Потом мы выяснили, что это Биб. Я был в шоке. Он напал на Тома, который был удивлён не меньше меня. Я наблюдал, как „мертвец“ своими зубами впивается в кожу брата и рвёт его на части. Как Том тогда орал… Я пытался помочь ему, но мне загрызли ногу. Это больше не тот Биб, которого я знаю, а самый настоящий монстр. Том был первой жертвой. За ним пошли и остальные. Я остался последним. Я поймал в ловушку этого клоуна-монстра и отрубил голову. После этого его тело растворилось, словно облили кислотой, но остался клоунский костюм. Я пытался его сжечь, утопить, закопать… А эта одежда возвращалась обратно в парк. Я понял, что этот костюм — зло. Сегодня я также совершил преступление: к нам вернулись, как ни в чём не бывало, наши „любимые“ волшебники! Я их жестоко убил. Особенно Мисс Коннор. Она наложила заклятье на Биба, и на её руках кровь моих друзей и моей семьи. Я оставляю этот костюм и дневник в сундуке, а там уже в твои руки. Не надевай этот костюм. В этом костюме поселился демон. Хотя, может быть, я преувеличиваю. Парк я вновь закрыл, хотя всё это время мы не могли сбежать из этого места. Главные ворота кто-то запер, а сейчас они вновь открыты. Я больше не хочу тут оставаться. Все мои друзья и семья погибли. Их трупы лежат чуть ли не по всему парку, но я не могу их всех похоронить. Их тела обезображены. Меня сочтут убийцей.       Занимательная история, да, читатель? Надеюсь, ты это прочитал и не надел этот костюм. Если ты это сделал… Попроси кого-нибудь, чтобы тебе отрубили голову или облили кислотой. Ты от него не избавишься. Можешь найти меня во Франции. Там моя дача осталась. Хотя я могу не дожить до этого дня. Прощай, читатель».       Дальнейшие страницы были пусты. Мои руки дрожали, дыхание было прерывистым, а в голове крутился вопрос: «Что это такое?»       В коридоре послышались шаги, которые постепенно приближались к той комнате, где я находилась. Пытаясь унять дрожь во всём теле от прочитанного текста, я спрятала дневник под матрас.  — Ты уже проснулась? — открыв дверь и просунув голову в комнату, Джейсон лучезарно улыбнулся. — Или я тебя разбудил?  — Нет, нет! — я ответила ему дружелюбной улыбкой и стала отмахиваться от последнего вопроса. — Я сама встала. — Зайдя в комнату, и держа в руках мою одежду, Создатель Игрушек положил её на кровать возле меня.  — Я твою одежду подлатал и постирал. Правда, твой нос я… Не смог снять. — От последних фраз меня передёрнуло, и это не укрылось от взгляда моего собеседника. — Что-то случилось?  — Всё хорошо. — Я тяжело вздохнула и криво улыбнулась. — Я переоденусь, хорошо? — кивнув головой, аловолосый вышел из комнаты, а я вновь осталась со своими мыслями и нехотя натягивала на себя костюм. Эта история в дневнике, и этот бредовый сон, возможно, связанны между собой. В личном дневнике был один рисунок того, как Биб выглядел монстром. И этот же монстр был у меня во все. А этой девушкой… Была Я.       Когда я привела себя в порядок, мой новый знакомый привёл меня в свою мастерскую. Она была довольно-таки большой и уютной. Небольшие мягкие ковры под ногами разной формы. На столиках и на стенах висели разные игрушки: фарфоровые, восковые, мягкие и так далее. И все они имели чудную форму и размеры. Куклы были, в основном, одного женского пола. Они были одеты в красивые платья, словно по викторианскому стилю девятнадцатого века. Их размеры были, практически, с моего роста. И выше или ,наоборот, ниже. Особенно мне причудливой куклой показалась девочка-птица. Её чёрные волосы ниже плеч были заплетены в косу и перекинуты через плечо. На голове имелись чёрные вороньи крылья, которые почти закрывали ей лицо. Её грудь была обвязана бинтами, а в животе имелась большая золотая птичья клетка. Руки от кончиков пальцев до локтя выглядели, как птичьи лапы.  — Тебе нравится? — с улыбкой спросил меня Джейсон Производитель Игрушек, одной рукой обведя свои «владения» и всю комнату с игрушками, на что я согласно закивала головой. Весь труд парня был чудным и красивым. И, в то же время куклы выглядели, как живые. — Я тебе покажу свои любимые творения. Сюда, — поманив меня за собой рукой, мужчина проводил меня дальше в мастерскую. — Это Мартина*, — рукой аловолосый указал на куклу, попутно погладив её по головке: она была худенькой и аккуратненькой: белая кожа, из-за которой можно было рассмотреть розовый румянец на щеках. Красные губки и зелёные глаза. Короткие волнистые волосы имели два цвета: с одной стороны розовый цвет, с другой — синий. Зелёное платьице было выше колен, а также тёмные балетки на ножках. — Это Мистер Глатен, — парень указал на плюшевую фиолетовую змею, покрытую разноцветными пятнышками разных размеров. — Вот это моя лучшая работа. — Подойдя к какой-то небольшой коробочке, мой собеседник что-то взял оттуда и протянул мне две руки, на чьих ладонях лежали две заводные мышки. — Это Лакрица, а это просто Красная мышь. — Если «Просто Красная мышь» имела оттенок красный и голубые глазки, то вторая — Лакрица — была чёрной с красными глазками. У каждой мышки имелся заводной золотой ключик. — С помощью Лакрицы я буду наблюдать за тобой, пока ты будешь нести мне коробочку Джека.  — Она - шпион? — я указала на названную мышь.  — Да. А теперь, — подойдя к небольшому стульчику, на которой что-то (или кто-то) сидело, но оно было закрыто белой тканью, Производитель Игрушек хитро улыбнулся. — Позволь представить, — схватив ткань и откинув её в сторону, мне позволили взглянуть на какую-то куклу: немного бледное тело с румянцем на щеках, и глаза цвета янтаря. Короткие прямые чёрные волосы подчёркивали черты её лица. Платье болотного цвета с белым воротником почти доставало до колен этой куклы. На ногах были белые чулочки и босоножки. Её лицо было спокойным и не показывало каких-либо эмоций. Ничего примечательного в ней не было, в отличие от других игрушек Джейсона. Она была обычной, как любой другой человек. — Её зовут Мегги. Раньше она была моим другом, но потом решила бросить меня. — Я сразу не поняла значение этих слов, да и переспрашивать не хотелось, видя разочарованное лицо моего собеседника. Хотя в моей голове появилась мысль, что Мегги раньше была его подругой, но, чтобы о ней не забывать, Джейсону пришлось сделать куклу с её внешностью.  — Джейсон, — позвала я своего собеседника по имени, неуверенно взяв за руку. — Все друзья уходят, если им надоело вести общение с кем-то, или же если возник какой-то конфликт.  — Но от меня никто не должен уходить. — Спокойно заявил Джейсон, смотря мне прямо в глаза, словно что-то хотел в них найти. Найти оправдание всех этих поступков.  — Знаешь… ты мне очень помог, и я… — Почему-то я стала запинаться и краснеть. — Вполне могу быть твоей п-подругой… То есть другом!.. Да! Другом.— Я нервно захихикала и, отвернувшись от своего собеседника, хлопнула себя по лицу. Какой стыд! Но моя реакция его вполне развеселила, так как с его стороны раздался короткий смешок, а уголки губ приподнялись вверх, изобразив весёлую улыбку.  — Рад это слышать.       Дальше Джейсон Производитель Игрушек рассказывал свой план по уничтожению Смеющегося Джека. Он был довольно-таки прост: найти коробочку и отдать её Джейсону в назначенном месте: возле Колеса обозрения. Да, план звучит очень просто. Это как плюнуть пару раз в колодец, не вызывая при этом каких-нибудь затруднений. Но всё же слюны может не хватить, и нужно время, чтобы она наполнилась во рту для нового плевка. Если эта коробка и правда является слабым местом монохромного клоуна, то такая вещица не будет лежать где-нибудь на открытом месте, чтобы попасть в чужие руки. Она должна быть хорошо спрятана, как в том подоконнике, который я случайно «пробила». Это была самая трудная часть «операции». Мой друг также заявил, что с помощью Лакрицы он будет наблюдать за мной и моими действиями. Если я встречу Джека, то я не должна даже делать малейшие намёки на красноволосого, так как черноволосый мог сразу вычислить его даже при упоминании слова «Игрушка».       Вернувшись в комнату, в которой я ночевала, будучи в гостях у игрушечника, я тяжело вздохнула и залезла под матрас, чтобы забрать дневник, который там спрятала. Но, не нащупав его рукой и не заметив на месте, я слабо запаниковала. Кто мог его взять? Джейсон был рядом со мной и не шёл в мою «временную» комнату. Не думаю, что он заглянул бы туда, если бы ему выпал такой шанс… Если, конечно, парень ничего там не прятал, а я этого не замечала.  — Не это ищешь? — услышав негромкий детский голосок за своей спиной, я резко обернулась, чтобы встретиться со взглядом моего нового собеседника, как я тут же была готова вскрикнуть от удивления, но дар речи пропал. Это была Мэгги! Но как такое возможно? Она же кукла! — Спасибо, что не крикнула. — Усмехнулась она, слабо улыбнувшись и слегка склонив голову на бок. Девочка нервно сжимала в руке дневник, который я нашла в сундуке в доме из красного кирпича. Её янтарный взгляд воровано метался по комнате, что-то высматривая.  — Но ты же… Ты же… — в растерянности язык стал заплетаться, а глаза метались по комнате в поиске нужного мне слова.  — Тсс, — приложив указательный палец к губам, девочка заставила этим жестом меня замолчать. — Говори тише, не то Лакрица услышит. — Я замолчала, внимательно следя за действиями брюнетки. — Возьми, — подойдя ко мне, девочка отдала личный дневник, которому лет семьдесят и больше. — Я, как увидела тебя, хотела найти причину для нашей встречи. Не связывайся с Джейсоном. — Её глаза недовольно прищурились, хотя кукольное лицо было спокойным, словно оно не могло изображать эмоции, если бы не мимика губ и глаз.  — Почему? — я непонимающе склонила голову на бок и машинально пожала плечами. — Он же хочет мне помочь.  — Он… — девочка поджала губы и неуверенно, с заметным беспокойством потерла своё плечо. — Я была такой же, как ты. Я когда-то была человеком. — От этих слов я непонимающе приподняла одну бровь вверх. — У меня немного воспоминаний осталось от моего прошлого. Я не помню своих настоящих родителей. У меня были только кусочки воспоминаний из моего детства, но не более. — Нервно облизнув нижнюю губу, янтарные глаза опустили свой взгляд куда-то под ноги. Я точно знаю, что когда я была ещё ребёнком, в моей семье что-то случилось. Давняя травма была настолько глубокой, что она заставила меня забыть большую часть моей жизни. У меня был только клочок памяти, связанной с моим лучшим другом.  — Ты хочешь сказать, что тем лучшим другом был… Джейсон? — в ответ согласный кивок головой.  — Большая часть моих нынешних воспоминаний связанны с детским домом, где я росла некоторое время. Меня удочерили, и у меня появились новые родители: Маддалена и Стивен, которые дали мне вновь теплое чувство того, что дает только семья. Они растили меня в своём доме до того момента, когда я стала подростком. — Тёплая улыбка появилась на кукольном личике. В эту минуту Мегги погрузилась в свои воспоминания, которые ей самой были приятны. — Моя амнезия вынудила меня пройти обследования в психическом диспансере и возвращение памяти медленно обрекалось на провал. Я не была в состоянии вернуть память назад. Этот факт сильно печалил. С одной стороны, я хотела бы знать, что случилось, но с другой… — Руки моей собеседницы заметно сжались в кулаки, после чего обессиленно разжались. — Странное чувство тревоги заставляло меня не желать возвращение памяти. Очевидно, были некоторые неприятные вещи.       Ещё раз внимательно осмотрев комнату, моя собеседница отошла от меня на некоторое расстояние, становясь ко мне спиной и придирчиво вглядываясь прямо на дверь, словно там вот-вот кто-то должен был появиться.  — Мне стало казаться, будто в моей комнате сидят не игрушки, а чучела. Может быть, это звучит как-то глупо. Но они казались простыми игрушками, но с каждым днём их стеклянные глаза становились всё больше и больше. Они будто хотели следить за мной. Следить за каждым моим шагом. Как и многие дети, я верила, что мои игрушки живые и постоянно пытались это раскрыть. Это воспоминание было одним из самых светлых, которое заставляло меня улыбаться. Но затем всё изменилось. Время от времени мне стало казаться, будто они следят за мной в открытую.  — Жуть, — не сдержалась я от комментария, и кое-какое воспоминание накрыло меня с головой. В детстве — да и сейчас — я очень любила лошадок. У меня они были пластиковые, восковые, плюшевые. Помню, что у меня было две большие игрушечные лошади: одна твёрдая из пластика, и она качалась, другая была мягкой игрушкой. На первой лошадке я представляла, что являюсь всадником. На второй приятно было полежать и обнять. У меня в детстве была чёрная небольшая лошадка со всадником. Каждую ночь я засыпала со своей игрушкой, но всадника я убирала как можно дальше на полки, или закрывала его какой-нибудь тканью. Он мне, как наивному ребёнку, казался страшным. Я даже не осмеивалась класть его так, чтобы он смотрел прямо на меня в то время, как я засыпаю. А утром он вновь мог сесть на седло.  — У меня была простая игрушка, которая была со мной задолго до моей амнезии. Она была родной. Я нашла её в моем гардеробе в приюте, и с тех пор мы стали не разлей вода. Это был сладкий кролик с ушами: с одной стороны он был красного цвета, а с другой — карамельного. От его глазок мало что осталось: были только две небольшие и черная кнопочка посередине. С ним была забавно играть, и он всегда был со мной. И спал всегда со мной. И той ночью тоже… — Мегги на секунду замолкла, пытаясь подобрать слова для продолжения своей истории. — Я стояла во тьме и не могла понять, как здесь оказалась. Это была не моя комната. — Повернувшись в мою сторону, кукла скривила губы. — Что-то скользкое схватило меня за запястье и держало так крепко, что мгновенная боль пронзила меня насквозь. Белые когти медленно проникли в мою плоть. Моя кожа была измазана моей кровью. Я кричала и плакала от боли, но чей-то смех издавался так громко, что даже я не слышала свои отчаянные мольбы.       Прикусив нижнюю губу, девочка нервно погладила себя по левой руке.  — Он смеялся над моей болью, протыкал руки иголками и разбирал мое тело ржавыми инструментами. Он сказал, что собирается полностью изменить меня. Я заметила открытую дверь, единственное, что я могла бы разглядеть во тьме. Мои глаза плохо видели от причиняемой боли. Я видела образы людей, которые смотрели на меня сверху вниз. Образ этой двери приблизился, будто показывая мне гримасы людей, чьи силуэты я видела. Я поняла, что они не были реальными людьми. Они были куклами. Настоящими куклами из людей! Их тела жутко напоминали человеческие. Это заставило меня плохо себя почувствовать, но меня не стошнило. Ноги совсем ослабели. — Тяжёлый вздох с немного пухлых губ. — Это был всего лишь кошмар. Потом ко мне пришла Дейзи. — Все эти грустные события ушли на второй план, когда Мегги рассказала мне о своей дружбе между этой девочкой. — Я встретила Дейзи в средней школе, и с тех пор мы были неразлучны. Она была добрым и щедрым человеком. В нашем доме ей были всегда рады. В то время день был солнечный и красивый, поэтому мы расположились под старым деревом в саду. Я принесла некоторые цветные карандаши и листы бумаги. Мы тогда рисовали. Вскоре Дейзи собирала ромашки. Она вплетала их в свою русую косу, попутно сплетничая о Луизе, девочке, которая любила быть в центре внимания. Пока моя подруга говорила, я слушала её, но не отвлекалась от рисунка. «Кто это?» — спросила она меня, заметив рисунок. — Глаза моей собеседницы вновь опустились в пол. — Это было словно во сне. Тот, кто был изображен на листе, был очень знаком. И всё же я понятия не имела, кто это был. На рисунке был человек. — Мягкая улыбка появилась на лице куклы, а головка с чёрными локонами волос склонилась набок. — Он был очень красивым, а в руках у него была странная коробка, напоминавшая собой музыкальную шкатулку. — Улыбка и остальные эмоции пропали с кукольного лица, и девочка продолжила также тихо рассказывать историю:  — В ту же ночь новый кошмар посетил меня и был он куда хуже первого. Мне снилось, как эта темная фигура вновь меня мучает и шепчет: «Она моя». Я проснулась в два часа ночи и свернулась калачиком.       Почему-то мне вспомнился мой кошмар с горящим театром и двумя ключевыми фигурами. Он не был схож даже с тем кошмаром, который мне описывала Мегги. Не было комнаты, не было пыток. Ни-че-го. Со мной только Я( та девушка), и я обращалась к самой себе. И то, один раз. И этот кошмар повторился два раза. Может быть, это что-то да значит?  — Я посмотрела на кролика, который лежал рядом. Я швырнула его на пол. С момента, как я начала спать с этой игрушкой, все мои сны превратились в кошмары! Я обернулась, чтобы вытянуть ноги и внезапно наехала на что-то спиной. Это была кукла, сидевшая на моей кровати. — Бледные тонкие пальчики сжали ткань платья. — Сначала я смотрела на неё, не понимая, каким боком она оказалась на моей постели. Я предположила, что эта кукла подарок родителей. Она почему-то внушала страх. Кукла эта была сделана из воска со своими изюминками. Самое интересное было во рту: в губы была вложена роза, которая будто заставляла её замолчать. Я разглядела её поближе, коснулась её лица и… — Руки девочки вновь вжались в кулак от навязчивых мыслей, которые один за другими крутились в голове. — Поняла, что что-то не так. Потом я услышала приглушенный звук… Как хрип, или кашель. Он доносился из этой куклы. — Издав звук, похожий на рык, брюнетка стала нарезать круги по комнате и растерянно хвататься за голову, то-то бормоча себе под нос и бегло метясь взглядом по комнате. — Я испугалась! Я звала родителей на помощь! Я не знала, что эта была за кукла. Мне она не нравилась! Потом…       Остановив свои шаги и замерев, Мегги промолчала. Так прошло несколько минут, и эту тишину ничего не нарушало. Я просто сидела на краю кровати и ждала, что она может ещё сказать. Я знала, что ей больно всё это вспоминать. И я понимала, почему она ко мне пришла. Она кукла. Мегги необходимо, чтобы кто-то живой смог услышать её проблемы, которые накопились у неё за всё это время. Ей некому было выразить свои чувства. И, в это же время, она хотела меня предупредить об опасности, которую я с охотой принимала.  — Мегги, — неуверенно позвала я её по имени, от чего кукла вздрогнула. — Что случилось потом?  — Потом в моей комнате появилась синяя дверь. — Голова с короткими чёрными волосами опустилась. — Из неё показались чёрные руки. А потом монстр. Он сказал, что Дейзи боялась боли… Что она много кричала. — Казалось, Мегги хотела плакать. Но её физиономия не позволяла это сделать. — Он превратил её в куклу. Монстр стоял, усмехался и ждал, как я отреагирую. И я отреагировала: я хотела спасти её! Я руками царапала воск, пытаясь вытащить Дейзи оттуда! — моя собеседница поднесла одну руку на уровень своего лица, которая немного дрожала. — Но потом на моих руках появилась кровь. Я сделала подруге только хуже. Монстру это не понравилось, и он схватил меня за руку, чтобы я остановилась. Тогда я осмелилась спросить его имя. И оно звучало для меня, как проклятье. Джейсон — Производитель Игрушек. Он… — Брюнетка попыталась подавить ком в горле. — Убил мою настоящую семью. Я всё вспомнила. Мои приёмные родители хотели мне помочь, ворвавшись ко мне в комнату. Он убил сначала Стива, потом Маддалену. А я стала тем, кем ты меня сейчас видишь. Мне и другим игрушкам уже не помочь. Мы стали жертвой психопата…  — Как и я. — Выдохнула я, мысленно переваривая всю эту историю. — Я стала жертвой Смеющегося Джека. Он мне не даёт спокойно вздохнуть. Как он меня ещё не нашёл?  — Это другое место. — Пояснила Мегги. — Это личный мир Джейсона. Сюда просто так никто не проникнет.  — А у Джейсона есть слабое место? — кукла на секунду промолчала, закатив глаза к потолку и задумавшись.  — Внутри его тела есть шкатулка. Она играет тихо, словно колыбельная… Если мелодия прекратиться, то он умрёт. Только к ней никто не добирался… Даже моя мама, когда била его ножом.  — Я знаю, кто… — Мегги прервала мою речь, приложив указательный палец к губам, и издала вновь вышеупомянутый звук «Тсс», и кинула свой взгляд куда-то в бок, за которым я проследила. Конечно же, Лакрица! Чёрная мышь скрылась в тёмном уголке комнаты, сливаясь с тёмной стороной стены. И всё же, если приглядеться, можно было заметить её красные глазки, которые непрерывно следили за нами. Мегги замерла и не двигалась, словно чего-то ожидала, а я задержала дыхание, боясь нарушить эту напрягающую тишину. Заводная мышь еле слышно пискнула, после чего поспешила покинуть комнату. — Я знаю, кто сможет достать эту шкатулку. — Продолжила я своё предложение уже шёпотом на случай, чтобы нас больше не подслушивали.  — Я не прошу убивать Джейсона. — Неожиданно заявила черноволосая, приподняв правую руку вверх, прося меня остановиться и промолчать. — Если с ним что-то случится… Мы все тоже умрём. Хотелось бы… — Маньячная улыбка медленно появилась на лице девушки. — Чтобы его ткнули в грязь. Чтобы он понял, что он не единственное высшее существо. — От таких слов мои губы расплылись в улыбке.  — Смеющийся Джек это сделает.       И вот, я вновь стою на пороге двухэтажного дома из красного кирпича. Всё тело дрожит от напряжения, которое я сейчас испытываю. Толкаю входную дверь, и помещение встречает меня такой привычной и родной тишиной. Или дома нет никого, или Джек сам по себе притих.       Сглотнув ком в горле, я сделала неуверенный шаг вперёд, прижимая к груди проклятую книгу. Деревянный пол скрипнул под ногами, и этот звук продолжался до тех пор, когда я шла прямо и заглянула в гостиную. Там никого не было.       Что-то коснулось моей ноги, отчего я вскрикнула и отскочила в сторону, выронив из рук личный дневник. Но через секунду я облегчённо перевела дыхание и успокоилась, приложив руку к сердцу. Меня напугала Лакрица. Чёрная заводная мышь несколько раз покрутилась вокруг меня, словно я была новогодней ёлкой и вокруг меня вели хоровод, после чего красноглазая игрушка скрылась в небольшой дырке в полу, на которую я никогда не обращала внимание.  — Зря я на это подписалась, — тихо вздохнув, я нагнулась к упавшей на пол книге, беря её в руки и вновь выпрямилась.  — Куда ты ушла, маленькая проказница? — не сдержав вскрика, я вновь выронила книгу на пол, и хотела было развернуться к моему неожиданному собеседнику, как меня грубо толкнули и резко прижали к стене. — Я нигде не мог тебя найти. Куда ты делась, Джей?! — Смеющийся был очень зол, и это было понятно по его рыку и грозному виду: серые глаза были прищурены и смотрели мне прямо в лицо, пытаясь найти ответ на свой вопрос. Тёмные брови недовольно нахмурились, создавая заметную морщинку на переносице. Губы скривились в грозный оскал, обнажая острые, как у акулы, белоснежные зубы. Его руки с острыми когтями сдавили мне шею, не давая возможности нормально дышать.  — Я… — я попыталась сглотнуть ком в горле и вырваться из стальной хватки, но ничего не вышло. — Я искала аптечку… Здесь. — Пальцы сильнее сжались вокруг моей шеи, образуя кольцо, и из моих губ вырвался сдавленный вздох с хрипом. — Пусти. Мне больно. — Острые зубы сильнее стиснулись до еле слышного скрипа. Светло-серые глаза продолжали упрямо смотреть мне в глаза, ища в них хоть какое-то оправдание. Потом пальцы, помешкав, сначала ослабили свою хватку, после чего разжались. Почувствовав свободу, я упала на землю и схватилась за горло, тяжело вдыхая ртом воздух, как рыба на суше. — Глупая, бездарная, ненужная… — выплёвывал эти слова монохромный клоун, раздражённо сжимая руки в кулак, и с нескрываемым раздражением оглядывая меня сверху вниз. Его тёмные губы дрожали и поджимались, пытаясь подобрать новые слова для новых ругательств. — Протухший кусок мяса. — Рыкнув и стукнув пол своей ногой, брюнет обернулся ко мне спиной и руками схватился за голову, отчего локоны тёмных волос, которые падали на бледное лицо, оказались между пальцев. Настала тишина, которая нарушалась моим прерывистым дыханием и тяжёлыми вздохами Джека. Он мне сейчас напоминал разочарованную мать, которая повернулась к своему чаду спиной и приложила руки к лицу, впадая в раздумья. — Глупая, — вновь повторял свои слова брюнет. Его плечи с перьями заметно подрагивали, пытаясь сдержать ярость. — Бездарная…  — Я не бездарная! — вступилась я за себя, поднимаясь с пола и становясь в полный рост на дрожащих ногах. На секунду в моём голосе появилась решительность. Мозг требовал защиты в мою сторону. И от смены в голосе Смеющийся Джек замер, прислушиваясь к моим словам. — В-ведь я… — Но потом всю эту решительность, которая проявилась минуту назад, как ветром сдуло. Я потеряла дар речи, наблюдая, как мой собеседник повернул голову вбок и краем глаза наблюдает за мной. За моими действиями. За движением губ, которые вновь с опаской произносили следующие слова. — Твоя игрушка. Твоя жертва. Ты же для чего-то выбрал меня. Иначе…  — «Иначе» что? — убийца повернулся ко мне полубоком, отчего я сглотнула слюну, пытаясь как можно быстрее мысленно составить правильный ответ на этот вопрос.  — Иначе ты бы убил меня. У тебя было много шансов сделать это: с самого первого моего появления и сейчас, когда я стою перед тобой. — Я нервно прикусила нижнюю губу, от волнения хрустнув костяшками пальцев на правой руке. — Но ты этого не сделал.       Лениво закатив глаза к потолку, Смеющийся Джек медленно направился в мою сторону, и с каждым приближением я отходила от него, пока не вжалась в стену. Его ладони коснулись горизонтальной поверхности холодной стены по бокам моей головы, не давая мне даже малейшего шанса на побег.  — Какие же вы, люди, хрупкие. — Вся серьёзность исчезла с лица Смеющегося Джека, и его уголки губ приподнялись вверх, образуя широкую улыбку. — И такие мягкие. Вас так легко сломать. — Весёлый смех разнёсся по комнате. Правая рука Джека легла мне на шею, несильно сжимая её, а вторая опустилась на талию. Пальцы сдавили её, а когти на одну фалангу костяшек пальцев проткнулись в кожу, причиняя боль, отчего я болезненно зашипела и дёрнулась. На одежде из-за новых ран появились бардовые пятна, которые постепенно увеличивались в размере. — Так хочется тебя придушить верёвкой. Раздробить все косточки молотком и камнем. Содрать с тебя кожу голыми руками. — Спокойно перечислял черноволосый, смотря мне прямо в глаза, в которых была искорка страха. — Руки так и чешутся воплотить эту идею в явь. — Убрав руку с моей талии, монохромный убийца преподнёс немного окровавленные пальцы к губам. Расплывшись в маньячной улыбке, Джек медленно провёл по ним своим чёрно-белым языком, слизывая свежую красную жидкость. — Но мне достаточно приносить тебе увечья и испить твою кровь. — Замолчав и шумно выдохнув, убийца ткнулся носом мне в макушку и зарылся им в волосах, которые за всё это время пожирнели и были грязными. — Больше не пропадай, маленькая проказница. Иначе я точно ноги сломаю. Я понятно выразился? — я с опаской согласно кивнула головой. — Вот и хорошо. — Отойдя от меня в сторону, сероглазый дружелюбно мне улыбнулся. — Теперь я должен уйти.  — Д-джек, — неуверенно я позвала клоуна, который уже развернулся ко мне спиной, собираясь уходить. Мне нужно было его немного задержать, хоть я этого не желала. — Я голодна.  — Ох, — раздражённо вздохнул брюнет, скривив губы. — Эта ваша человеческая потребность… — Создав в руке гроздь конфет, Смеющийся Джек пересыпал их со своих рук на ближайший столик и внимательно посмотрел на меня. — Это всё?  — Нет. — Я нервно облизнула свои губы. — Я хотела узнать… Где твоя коробка? — стоило услышать сероглазому этот вопрос, как он заметно вздрогнул. Его тёмные брови — под стать цвету волос — нахмурились, а глаза с заметным недоверием осматривали меня с головы до ног.  — Моя коробка? — руки моего собеседника сложились на груди. — Зачем она тебе? — нервно закатив глаза куда-то в бок, я прикусила нижнюю губу, придумывая отговорку.  — А… Ну… А ты чего так насторожился, Джек? Или в этой коробочке ты что-то хранишь, что тебе так важно?  — Чего я так насторожился? — мужчина на минуту задумался над этим вопросом. — Это моя личная вещь, и она мне дорога. — Монохромный маньяк медленно склонил голову к плечу, из-за чего кончики его тёмных волос упали на чёрно-белые перья. — Зачем мне говорить, где она находится?  — Я с ней ничего не сделаю, обещаю! — положив одну руку себе на раненную талию, и вновь тихо шикнув от колющей боли, которая почувствовалась из-за моего дёрганья, я красноречиво взглянула в лицо черноволосого. — Когда вернёшься… Ты можешь сделать всё, что хочешь взамен.  — Я и так могу сделать всё, что хочу. — Фыркнул сероглазый, попутно сдувая прядь волос со своего лица.       Подойдя к стене возле выхода из гостиной, Смеющийся Джек провёл своей когтистой рукой по шершавой стене из штукатурки и разодранных обоев, пока не наткнулся на кирпичную преграду, которая не была заклеена или закрашена. Его когти провели между прорезями красных кирпичей, и стал убирать их один за другим, образовывая довольно-таки небольшую дыру в стене. Засунув туда руку, сероглазый вытащил долгожданную коробку оттуда и притянул к своему лицо. Коротко его осмотрев со всех сторон на наличие повреждений, мужчина обернулся в мою сторону и поманил меня к себе указательным пальцем.  — Надеюсь, ты с ней ничего не сделаешь. — Послушно подойдя к мужчине, я бережно приняла с его рук вещицу, боясь, что если я сделаю хоть одно неправильное движение — я буду трупом. — Больше ты её в руки, кроме этого дня, не получишь.  — Как скажешь, Джек. — Тихо согласилась я, провожая уходящего клоуна взглядом.       Что ж, коробка есть. Осталось лишь встретить Джейсона.

Продолжение следует…