***
А потом был пиджак. Брюс мог и не заметить. Издалека казалось, что штаны с пиджаком чисто черные. Но как только Тони торопливо, разговаривая по телефону («Это моя компания, Пеппер, они не могут начать без меня».), пробежал мимо Брюса, чтобы забрать ключи со стола в лаборатории, Брюс понял, что пиджак не просто черный — он в полоску. Тонкую. Линии настолько узкие, что их едва различишь. Но при ближнем рассмотрении Брюс заметил их. Они были такого же зеленого цвета, как и носки.***
У Брюса глаз был наметан на все зеленое, это факт. Винить его в этом не было смысла — все предельно ясно. Однако он замечал на Тони что-то зеленое только потому, что специально высматривал этот цвет в его одежде. Он заставлял самого себя заметить. Тони, наверное, уже давно носил зеленый, и Брюс просто не замечал этого, пока не увидел на нем эти дурацкие носки. Брюс обдумывал это, сидя перед телевизором и слушая, как Тони выступал на пресс-конференции. Беннер присмотрелся и внимательно изучил его костюм: серый пиджак, золотой галстук, белая рубашка. И никакого зеленого. Вот оно. Доказательство, что здесь не было никакого цветового заговора, и Брюс просто все выдумал. Тони завершил свою речь. Он прижал два пальца к губам, затем поднял их в привычном знаке «V» и на прощание попозировал перед камерами. Брюс нахмурился. Он взял пульт и нажал на паузу. Свет от вспышек камеры отразил изумрудную запонку Тони. Люди, которые думают, что через телевизор им посылают цветовые сигналы, обычно считаются немного сумасшедшими, сказал себе Брюс. Он выключил телевизор и поклялся, что перестанет думать об этом.***
В этом ничего такого плохого не было, в принципе. Большинство людей просто перестают носить зеленое, как только узнают о его второй личности. Некое негласное соглашение — как красная тряпка для быка. Хотя это было не совсем так. Совершенно обычный цвет. Брюс никогда не просил избегать этого цвета. Так что… дело не в этом, решил Брюс. Тони носил зеленые вещи постоянно: вспомнить только вельветовые тапочки, которые он надел этим утром, когда ушел в комнату отдыха за кофе. Брюс раньше просто не замечал, что люди носят одежду с этим цветом, так что в этом нет ничьей вины, но Тони сбивал его с толку. Вот и все.***
Тони нашел ручку. Команда расселась вокруг стола на базе Щ.И.Т.а, чтобы обсудить насущные вопросы. Тони откуда-то раздобыл ярко-зеленую ручку. Брюс не мог даже вспомнить, пользовался ли Тони ручками в таких ситуациях. Он был точно уверен, что Старк всегда записывал важную информацию с помощью техники. Однако Тони не делал заметок. Он дергал ручкой, зажав ее между большим и указательным пальцами. Он засунул верхушку в чуть приоткрытый рот. Щелк, щелк, щелк — доносился звук, когда Тони ударял пластиковым основанием то по верхним, то по нижним зубам. — Эй, Тони, — сказал Клинт после того, как звук прекратился — спустя целую вечность, если спросить об этом Брюса, — хочу услышать забавные звуки, которые ты будешь издавать, если я стану играть со своей ручкой. — Не понимаю, и как же ты мог получить сертификат магистра по снайперской стрельбе, если так просто отвлекаешься на пишущие принадлежности, — ответил Тони. И к счастью для остальных, перестал дергать ручкой. Вместо этого он до конца встречи сосал ярко-зеленый колпачок. И Брюс единственный, кто это заметил.***
Дело в том, что это был особенный цвет. Если бы Тони носил одежду других оттенков, Брюс, возможно, не так бы реагировал или отказался от гипотезы, что Старк делал это специально. Но нет. Каждый раз, в любом виде, это точно был тот самый оттенок зеленого. Но зачем? Брюс спрашивал себя, почему его это так беспокоило, если Тони все-таки нарочно носил вещи с этим цветом? Ладно: допустим, что глаза его не обманывали, и, наверное, этот оттенок было невозможно не отождествить с Брюсом. Предположим, что Тони понимал это. Предположим, что Тони понимал это и именно поэтому носил одежду такого цвета. Это значило… а что это значило?***
Было поздно. Брюс слишком много времени провел в лаборатории и решил, что пора остановиться и отдохнуть. По дороге к лифту он заметил тусклый свет (Не зеленый, тут же приметил он, словно это что-то значило). Любопытство взяло над Брюсом верх, и он пошел на свет, задаваясь вопросом, кто там. Это был Тони. Он ездил на очередную встречу, поэтому до сих пор был в костюме. Однако с того момента прошло достаточно времени, поэтому костюм (темно-синий) выглядел небрежно. Рубашку он расстегнул по арк-реактор, откуда и шло свечение, которое заметил Брюс и с помощью которого Тони изучал документы в руке. Арк-реактор также осветил его развязанный шелковый галстук. Оба конца галстука болтались на шее Тони, открывая прекрасный вид на рубашку и оголенную кожу Тони, и были такого же оттенка зеленого. Тони отвел взгляд от документов. — Ты что-то хотел, Брюс? — Я… нет, — Брюс провел рукой по волосам и надеялся, что жест выглядел непринужденно. — Я шел спать. Спокойной ночи. — Понятно, приятных снов, — сказал Тони и вернулся к документам. Ты сходишь с ума, Беннер, сказал себе Брюс. Хорошо, что Тони не заметил.***
Не так уж и сильно он идентифицировал себя с зеленым. Брюс знал это. По крайней мере, это была не лучшая ассоциация. Зеленый — это цвет Другого Парня. Зеленый — это потеря контроля. Зеленый — это все то, что Брюс так отчаянно ненавидел и избегал. Зеленый — это не тот цвет, который Брюс был рад видеть на Тони.***
Брюс услышал музыку группы «The Clash» задолго до того, как добрался до мастерской Тони в Башне Мстителей. Он также услышал сильный удар — упало что-то металлическое — и «Дубина, обещаю, если ты уронишь, то, клянусь богом, я сделаю из тебя площадку для детского сада. И я не шучу». — Звучит так, словно ты не успеваешь в срок, — сказал Брюс, заворачивая за угол. — Нужна помощь в… На Тони не было зеленого. Брюс отметил про себя, когда запнулся и оглядел одежду Тони. Тони был в черных штанах и майке. Брюс обратил внимание на штаны, потому что это помогло ему поддержать теорию, что майка не была зеленой. И вообще это была его старая майка. Которую он всегда надевал, когда работал в поте лица и боролся — иногда в прямом смысле слова — с последними изобретениями. Тони отдавал всего себя работе, поэтому машинное масло всегда пачкало его и его одежду. Что значит — эта черная майка, без сомнения, пережила много стирок и выцвела. Брюс на мгновение представил Тони в майке, который увлечен своим занятием и одет во что-то зеленого цвета. — Что? Да. Отлично! — Тони щелкнул пальцем, словно Брюс успел предложить свою помощь. — Иди сюда. Подержи мой инструмент. Брюс только собрался сделать шаг, как вдруг замер. Да ладно. Даже он понял, что Тони решил так пошутить. Только Тони смотрел на Брюса без самодовольства и напускной невинности. Он скорее был раздражен, потому что ему было пора продолжать работу, а Брюс все также топтался без дела у прохода. — Ладно. Эм… — Брюс подошел ближе. — Что мне нужно держа… — Это, — Тони бросил кое-что Брюсу, затем исчез в хаосе из проводов, которые были разбросаны по полу. Брюс поймал предмет обеими руками. И взглянул на эту вещь. Это был молоток. С зеленой рукояткой. *** Это не должно было его волновать. Тони мог использовать любой цвет, какой только пожелает. Это был всего лишь цвет. И он ничего не значил. Брюс без причин сходил с ума. Брюс говорил себе это снова и снова. Каждый раз находилась новая зеленая вещь (зеленые штаны во время спарринга с Хэппи), и Брюс повторял, что в этом не было ничего такого (носовой платок в заднем кармане джинсов, чтобы стирать пот с лица). Это (спортивная куртка) у него проблемы (зеленый оттенок, который появлялся в стакане каждый раз, когда Тони откидывал голову и отпивал воду), ведь он не обращал внимания (худи) на вещи других цветов (рубашка-поло), которые носил Тони (свитер) каждый день. Это ничего не значило (рубашка). У Брюса (кашемировый шарф) не было причин (пряжка для пояса) проводить каждую секунду (ремешок для наручных часов) своего времени (перчатки для вождения) в глубоких размышлениях. (Полотенце, обмотанное вокруг бедер Тони).***
Брюс ждал лифта. Двери распахнулись, и перед ним предстал Тони: мокрый, босой, оголенный по пояс, с полотенцем вокруг бедер. Брюсу даже не пришлось опускать глаза, чтобы узнать, какого оно было цвета. — Пожалуйста, скажи, что ты из бассейна, — сказал Брюс, потому что другой альтернативой был душ, и это значит… это значит держи зрительный контакт. Тони вскинул брови: — Мне надо это сказать, потому что..? — Ничего. Я… Я забыл кое-что в лаборатории. — Брюс отступил назад, готовый замять неловкую ситуацию. Двери лифта почти закрылись, но Беннер подставил руку между ними. — Ты делаешь это специально, — сказал Брюс. — Нет. Да. Может быть, — пожал плечами Тони. — Я много что делаю специально. Я много чего делаю, потому что моя натура — это претворять в жизнь нечто потрясающее целенаправленно или просто так. Но я не могу понять, о чем ты именно говоришь? — Цвет. — Брюс держал обе руки на дверях лифта, чтобы тот не закрылся. — Зеленый. Ты специально носишь вещи этого цвета. Перестань. — Прошу прощения, я не ослышался? — спросил Тони. — Ты сказал мне перестать носить цвет? — Зеленый. — Брюс вошел в лифт и нажал на кнопку, чтобы он оставался на этом этаже. — Это мой цвет — не твой. — Что-то не я заметил на нем твоего имени, Беннер, — сказал Тони. — Тогда я скажу тебе, — начал Брюс. Он подошел ближе, чтобы встретиться глазами с Тони. — Зеленая рубашка, зеленые носки, зеленое что угодно. Это все мое. Тони и глазом не повел. — Хочешь сказать, что все зеленое на мне — твое? — Да, — ответил Брюс; чувства так и бурлили в нем. Его цвет. Этот цвет принадлежал ему. Любая зеленая вещь — его. Если что-то касалось зеленого, эта вещь становилась его. Если Тони касался зеленого, он становился… — Не вижу здесь проблем, — сказал Тони. — Даже если бы и были, мне все равно, — отметил Брюс и скинул полотенце Тони на пол.