разлучное

под исходящие собой на пулеметную очередь стуки сердца: «привет» «как ты?» «ты спал?» «я скучаю» «ты в норме?» «не болен?» «согрелся?» «…вот бред». обставлен стаканами с кофе. на запястьях запах мяты и вен. спина ноет. пол холодный. героический образ подушек смятый, но цел. через форточку брызгает воздух. мажет светом. бьет ночью. лапой. в голове по кругу — интерпретация на мои ответы. точки. фразы. и безвременная тишина. без законов звука. без законов времени. вакуум. мышцы тянет. заставляет просачиваться сквозь щели. прячусь. до самых отсыревших перекрытий. и сижу там. немой. стылый. распадаюсь на уровень микроклещей. не больше самой пыли. распадаюсь на атомы. распадаюсь еще мельче. сгину. втекаю в стены. о том, чтобы собраться не идет и речи, милый. обволакиваю плинтус. становлюсь частью потолка мозгом, с батарейными маршами закоченевшего хребта. просто быть самим фундаментом, не разбирать где я, где он. можно начинать разговоры. с руками-обоями. с реберным полом. проще — с самим домом. с этим телом, с моим добитым покойником, трупом. с его серой побелкой кожи. с кровью из кирпича. с подоконником. глухо: «привет» «как ты?» «я скучаю» «мне плохо» «ответь». глупо. под сердечную очередь. увязаю в паучную сеть, муха. увязаю словами. переламываю ими самый скелет, себя. «привет» «привет» «ты мне нужен» «привет» «привет» «привет» «это я». говорю с придыханиями, но еще без точек. бешено скуля. знаю, что поступаю так, в точности — «принцип меньшего зла». и говорю я вслух, молча, стенам, получая ответы не те — крик птиц, тишину, шум машин. и снова: «где ты?» «ну где?». говорю с тобой. и проникаюсь кожей все ближе, ближе к тебе. к своей влюбленности, любви, бесконечности. ты меня слышишь? нет. нет.