***
Тоуширо-сан жил в частном доме неподалеку от входа в квартал клана Курама, что само по себе было достижением. Далеко не каждый житель мог позволить себе собственный дом, не являясь членом одного из кланов Конохи. Впрочем, ирьенин и получил этот дом благодаря главе клана Курама, с которым Тоуширо-сан некогда состоял в одной команде. Я даже пару раз встречался с этими шиноби, заходившими к нам в дом по врачебным вопросам, и старик им не отказывал (не знаю, стоило ли называть моего нового отца стариком, ведь в свои почти шестьдесят лет он выглядел на уверенные сорок, пусть и с редкой сединой в волосах). В изучениях свитков и работы санитара, прошёл очередной месяц, и я наконец решил для себя, что уже достаточно освоился в этом мире. Пора было делать решительные шаги. На повестке дня стояло несколько вопросов, которые требовалось решить. Вопрос номер один — раскрываться ли мне перед Тоуширой-саном? Плюсы, без сомнения, очень хороши — должное ко мне отношение, помощь в обучении. По факту, это всё, что мне нужно. А вот минусы — моя маска крайне вспыльчивого парня будет уже бесполезна, что может привлечь ко мне ненужное внимание и затруднит выполнение моих планов. Опять же, Тоуширо-сан может доложить о моём псевдораздвоении личности вышестоящим шиноби, чего мне совсем не хотелось бы. Яманака можно отправить и на второй заход. Плохо, но рискнуть стоило, ведь, если мой приёмный отец откажется мне помогать, тогда и другие вопросы отпадут автоматически. — Я дома. Стянув сандали, я прошел в гостиную и застал там отца в кампании одного из шиноби клана Курама, который посетил нас в сопровождении ребёнка, примерно одного возраста с моим нынешним телом. — Пришел? Ункай-сан, познакомьтесь с моим приемным сыном – Акито Кавасаки. Акито, это Ункай Курама, один из старейшин клана Курама. Тебе что-то было нужно? — Поговорить. – коротко ответил отцу, стараясь пока не выбиваться из своего образа на людях. — В таком случае поднимись в свою комнату. Как только мы с Ункаем закончим, я тебя позову. Кивнув Тоуширо, я поднялся в свою комнату, которая, к слову, оказалась довольно просторной. Вероятно, раньше здесь располагались гости, теперь же здесь обитал я. За прошедшее время я успел многое в ней переделать. Например, на стене появилась полка с литературой, которую я в данный момент изучал (и поверьте, пустой она была только в тот день, когда её приколотили). С наибольшим трудом у меня вышло заполучить деревянный стол для занятий, ради которого мне даже пришлось молча терроризировать своего приёмного отца, заходя к нему в кабинет и молча садясь за его стол, отодвигая часть его бумаг в сторону. Тоуширо долгое время молчал, но в какой-то момент не выдержал и на следующий день пришёл в сопровождении санитаров, которые принесли списанное имущество больницы – а именно пусть и немного покарябанную, но крайне удобную парту. Усевшись на ОЧЕНЬ высокий стул (учитывая мой возраст, это было неудивительно), я расстелил перед собой большой свиток и приготовил чернила с кистью. К счастью, я умел не только читать, но и писать, правда, приемный отец всё время качал головой, говоря, что моя рука «не создана для настоящего мастерства врачей». Отец… как много это слово для меня значило в том мире, и как много оно сможет значить здесь? В той жизни он воспитал во мне твердого человека, способного в своих убеждениях стерпеть любой удар, научив думать и… отправив меня в армию, где я изменился… Сергей — Сынок. Я не знаю, возможно, я воспитал тебя не инициативным, или слишком пассивным… не знаю. – черноволосый мужчина с лёгкой сединой в висках устало откинувшись на кресло-качалку, покуривал трубку с травами, который ему завёз друг не так давно побывавший в Таджикистане. Я не знаю есть ли в них что-то наркотическое, но после их раскуривания, отец заметно расслаблялся и мог поговорить со мной о чем-то ином, кроме работы. — Ты не прав отец. Они ничего мне не доказали, и в этой ситуации прав именно я. — Тогда докажи им правильность своей позиции! – он наклонился к моему креслу и стукнул кулаком по журнальному столику. – Ты мужчина и должен доказать всем, что прав ИМЕННО ТЫ! Тебе незачем терпеть их и молчать, ты должен навязывать свое мнение другим! — Мне это незачем. Я знаю, что я прав, и это главное. Отец расстроенно помотал головой. — Я смотрю, ты так и не понял, какие правила правят в нашем обществе. В таком случае, пока я не могу тебе передать своё дело, тебе нужно закалить свой характер. – отец затянулся трубкой, а я ждал продолжения. Если ему что-то приходит в голову, то он идёт в своей цели до конца, зачастую даже не интересуясь мнением окружающих. – С ближайшим призывом ты отправляешься в армию. Думаю, тамошняя обстановка поможет тебе понять что я хочу от тебя. — Что? – я растерянно переспросил отца, но тот лишь дымил своей трубкой. Определённо, что-то таджики туда добавляют… Акито — А что ты делаешь? – вывел меня из воспоминаний довольно живой голос, принадлежащий тому самому мальцу, что пришёл с шиноби клана Курама. Парнишка подошёл к моему столу и заинтересованно изучал свиток, который находился едва ли не на уровне его глаз, впрочем, я его тут же скрутил назад. — Ирьениндзютсу (ну не стану же я ему говорить что пытаюсь восстановить одну из техник сериала Наруто?). — Классно! – любопытный мальчишка с черными волосами тут же переместился на второй стул и протянув мне открытую ладонь, требовательно посмотрел на меня. – Хиро Курама! Будем друзьями? — Акито Кавасаки. – я немного растерянно пожал протянутую ладонь, и только потом опомнился, что такое поведение не вписывается в мой образ. – Что. Тебе. Здесь. Надо? К каждому вопросу прилагалась заметная доля раздражения от Второго, но парень либо не заметил моего настроения, либо его проигнорировал. — Отец долго разговаривает, поэтому я сбежал. – как ни в чем не бывало, сказал парень, и продолжил разговор, болтая ногами на стуле. – Ты учишься на ирьенина? А в академию пойдёшь в этом году? Данго любишь? Я несколько опешил от такого количества вопросов, и не успевал ответить даже на один из них, как шел следующий. К счастью, моё мучение закончилось на седьмом вопросе, когда снизу раздался окрик Курамы-старшего. — Ладно, мне пора идти. Надеюсь, мы ещё поболтаем! – парень махнул мне рукой и быстро выбежал из моей комнаты. — Что это было? – задал я вопрос в пустоту. — Акито, можешь спускаться. Мля. Вот и долгожданная возможность поговорить с моим приёмным отцом наедине. Что делать-то со своими знаниями? Придётся рискнуть, всё равно он внимательно наблюдает за мной всё время и наверняка уже сделал свои выводы. Благо, я успел подготовиться к разговору. — Добрый вечер, Тоуширо-сан. — спустившись в гостиную, я сделал короткий поклон. Старик удивленно воззрился на меня. — Откуда такая разговорчивость? Обычно ты меня даже кивком не приветствуешь. — Отец, — польстим ему немного, может, даже немного выведу его из равновесия, — нам надо поговорить. Делаю пригласительный жест в гостиную, где я уже приготовил чай для будущего разговора. — Даже так. Хорошо, говори, — старик, деланно кряхтя, уселся за столик. — Я бы хотел, чтобы этот разговор остался между нами. — Я подумаю над этим. И то хлеб! — Возможно, у вас сложилось не лучшее впечатление обо мне, но моя агрессия и намеренное немногословие — что-то вроде защитной реакции на непривычную обстановку… — Не пытайся обмануть старого шиноби. Сейчас твои движения, взгляд и даже выражение лица — всё абсолютно другое. Словно ты стал другим человеком. Думаешь, я поверю в сказки про защитную реакцию? Раскусил, старый хер! Надо реже показываться людям. В идеале — вообще всё перевесить на Второго. — Вы правы, — чуть наклоняю голову в знаке согласия. — У меня есть второе «Я». Проще говоря — раздвоение личности. Оно было со мной, сколько я себя помню. — И кто же теперь передо мной? — Я «разумный», если можно так выразиться. Обычно я наблюдаю со стороны и анализирую, отдавая контроль своему «младшему» разуму который предпочитает силовые методы. — Как Яманака могли пропустить такие закладки?! Необходимо… Лицо исказилось в злой гримасе и от меня запахло гневом, да с такой силой, что даже старика проняло. «Второй, успокойся! Мы его даже задеть не сможем!» — Нет. Это не закладки. Я же сказал, что прекрасно контролирую и себя, и Второго, — пожалуй, моего берсеркера так трясло только перед нашей смертью. Ещё бы, так удачно повстречать того ублюдка… — Когда Санта-сан читал мои воспоминания, я просто спрятался от него за своим вторым «Я». Мы прекрасно дополняем друг друга, и я не хочу, чтобы нас разделяли. Я тактик, стратег, ум. Он — сила, ярость, инстинкты. Называйте, как хотите, но он тоже хочет жить. Даже гнев, который вы называете ки, исходит именно от него, а я даже понятия не имею, как он это делает. Вы же не думаете, что тех разбойников мог бы убить простой мальчик? Я не хочу его лишаться. — Допустим. Но ты не думал, что из-за этого у тебя могут быть проблемы? Что, если твое второе я выйдет из-под контроля? — Нет. Он растёт и развивается. Даже сейчас он понимает, что по отдельности мы не выживем. — Зачем тогда ты раскрылся? — Мне надо становиться сильнее, а без вашей помощи — это невозможно. Вряд ли вы бы смогли найти общий язык с берсеркером. — Берсеркером? — Я так его называю. — Зачем тебе сила? Тебе ещё даже пяти нет. — Наш мир — мир сильных. Я понял это, когда почти весь караван перебили на моих глазах всего несколько разбойников. Я не хочу такой судьбы. Вообще, я даже в Конохе оставаться не хочу, зная, какой пиздец здесь будет твориться через десяток лет. Нет, я без сомнения в этом поучаствую, но лучше всего с помощью техники удалённого обзора, попивая холодный коктейль на каком-нибудь южном острове. А старик-то задумался! Думаю, будь я ему ближе, он бы согласился не раздумывая, но сейчас он наверняка рассматривает ещё и вариант «сдать сумасшедшего ребенка». — Хорошо. Я помогу тебе. Но зачем тебе вся эта игра в прятки? — Я предпочитаю, чтобы меня недооценивали и видели во мне просто оружие. — Чего ты хочешь от меня? — Ирьендзюцу. На доступном мне уровне. Вы знаете о моих проблемах и должны понимать, единственный для меня путь — это тайдзюцу, но это очень травмоопасно, а способности медика по улучшению своего тела, устранению травм и контроль чакры помогут мне в этом. — Шиноби, специализирующийся на ближнем бое и обладающий знаниями медицинских техник? Это… довольно интересно. Так у тебя и вправду будет больше возможностей выжить. Что-то ещё? — Я знаю уникальную школу боя, даже более опасную и требующую близкого контакта, чем известные в Конохе, но для этого мне потребуется сильное и массивное тело. Я знаю, в деревне Листа нет таких специалистов, но может, зарубежные техники? — Откуда у четырехлетнего ребенка такие навыки? — Просто… знаю. Старик серьезно задумался. — Есть у меня один знакомый в Кумо, он поможет с тренировками. Джирайя когда-то тренировался по схожей программе. Знакомый в Кумо? Да кто мне достался в родственники?! — Их шиноби налегают на силовые тренировки, все без исключения, так что, думаю, их программа тебе подойдет. — Вам ничего за это не будет? — За что? — непонимающе спросил старик. — За связь с шиноби чужой деревни, разумеется. Тоуширо рассмеялся. — Конечно, нет. Кому интересна переписка двух ирьенинов, давно вышедших на пенсию?! Тем более, эти тренировки никто не скрывает, они развивают лишь тело, без участия чакры. Даже простые граждане могут заниматься по этой программе в специальных залах. Логично. — А сейчас тебе лучше ответить на все вопросы, которые я задам по прочитанным тобой свиткам, и лучше тебе не переключаться на своего менее сообразительно собрата. И тут начался настоящий ад. Если раньше я думал, что он обучал меня довольно качественно, то теперь я понял всю глубину своих заблуждений. Больше мне нельзя было отвечать односложно и требовалось даже давать свои комментарии. Но это окупится. Ведь окупится? Тоуширо-сан Мальчик ему нравился всё больше и больше. Он оказался не просто усидчивым, но ещё и умным не по годам. То, что некоторые медики учили месяцами, он проходил за недели, вызывая зависть даже у самого ирьенина. Ему было очень жаль, что такой ум лишён возможности идти дальше по пути медика, а ведь в перспективе он мог бы стать даже лучше, чем Тсунаде Сенджу. Но чего нет, того нет. Курс тренировок он достал уже через пару недель переписки, правда, пришлось знатно приплатить за использование кумовских соколов, но оно того стоило. Его коллега, получив часть данных обследования, не только составил программу на несколько лет вперёд, но и дал контакт у кого можно было заказать всевозможные тренажеры с крупной скидкой. Теперь его и так небольшой дворик занимали всевозможные штанги, устройства, гири, совершенно не оставляя места для того, чтобы полюбоваться небом. Всё становилось ещё хуже, когда его приёмный сын начинал тренировку — скрежет и бряцанье всех этих устройств разрушали любую идиллию. Сознание разумного Акито теперь почти не проскальзывало за пределами дома, даже во время тренировки, уступая упражнения второму «Я». Мальчик объяснил это тем, что пока его «тело» трудилось, он анализировал информацию из свитков. Через месяц занятий Тоуширо решил, что его «сын» готов к постижению чакры, а это стоило выделить отдельно. — Акито-кун, подойди ко мне, — ребенок побросал так полюбившиеся ему гантели и послушно подошел. — Прием! Тоуширо уже без особых проблем различал, когда перед ним первое или второе Я. Движения первого были плавными, текучими. Выражение лица немного умиротворённое, напоминает монахов, посвятивших свою жизнь постижению своей сути. Тогда как второй двигался резко, порывисто, часто обнажая немного выпирающие резцы и фонтанируя ки. Вот и сейчас он без проблем заметил, как выражение лица ребенка изменилось, и перед ним предстал «разумный» Акито. — Сегодня я покажу тебе, как прочувствовать чакру, но учти, тогда тебе придётся тратить время и на эти тренировки, поскольку ЭТУ часть, — Тоуширо кивнул в сторону тренажеров, — тебе необходимо выполнять без участия чакры. Ты готов? Акито (Сергей) — Да. — Тогда сделай вот так, — Тоуширо сложил пальцы в некое подобие замка за тем исключением, что указательный и средний пальцы обеих рук были не сложены, а выпрямлены. — Это называется печать. Она поможет тебе почувствовать чакру. Складываю печать и вопросительно смотрю на учителя. — Прислушайся к себе. Чувствуешь что-нибудь? И вправду. Есть что-то такое, еле уловимое на грани сознания. В прошлой жизни я не ощущал ничего подобного. — Подай чакру в печать. Серьезно?! Всё так просто! Вот только как?! Упираюсь возмущенным взглядом в учителя. — Пожелай, чтобы это пошло к тебе в руки. Чакра управляется твоим разумом, и чем сильнее твоя концентрация — тем лучше ты её будешь контролировать, — Тоуширо-сан активирует технику Мистической руки и внимательно контролирует мои успехи. Окей. Сосредотачиваюсь на незнакомых ощущениях, мысленно двигаю их к рукам, и вуаля! Теперь это ощущение не только в районе живота, но ещё и рук! — Отлично. Опусти печать. Ощущения чакры сохранилось? И в самом деле, теперь я ощущал свой очаг без удержания печати! — Первое время прогоняй свою чакру по телу в свободное от тренировок время — так ты улучшишь контроль, и мы сможем перейти к базовым упражнениям.***
Знаете, что больше всего мне нравится в таком состоянии? Я испытываю лишь слабые отголоски тех ощущений, которые приносили последствия тяжёлых тренировок, а вот Второй, первое время вовсю фонтанировал яростью, даже в мою сторону. Конечно, через месяц тело более-менее адаптировалось к нагрузкам, и он успокоился. Тренировка с чакрой перешла на следующий уровень уже через месяц. К тому времени моё тело заметно окрепло, пропала детская пухловатость, но и сказать обо мне что-то вроде «кожа да кости» тоже никто не мог — в последнем мне сильно помогали питательные таблетки Акимичи, когда даже еда в горло не лезла. В курсе тренировок так же оказалась прописана диета и жрать там надо было столько, что местные толстяки мне могли только позавидовать. В общем, я пыхтел, стонал, матерился, но упорно поднимался вверх по первому в моей жизни дереву, благо танкецу позволяли мне выделять чакру на достаточное для этого расстояние. Мои занятия в госпитале тоже стали более интересными. Теперь мне стали поручать перевязку и наложение лубков, что тоже, по сути, было маленьким шагом вперёд. Иногда отец вызывал меня к себе, и мы вместе беседовали, пока его перерыв не заканчивался. В один из таких перерывов я задал вопрос, который заставил моего отца серьезно задуматься. — Па, у меня вопрос, — да, я и в самом деле так его называл. Привычка. Со своим отцом я тоже был довольно близок и Тоуширо-сан немного напоминал мне его. — Из примера Какаши-сана стало известно, что шаринган, пересаженный не члену клана Учиха, всё время находится в активированном состоянии, верно? — Да, но откуда ты знаешь о том, что… Не, лишние вопросы мне сейчас не нужны, а вот ответы на мои вопросы я бы хотел получить. — А что если пересадить глаза человека из клана Учих, который ещё не пробудил свое додзютсу? Станет ли оно родным ему? — В самом деле, интересное предположение. Подожди, я достану пару записей! — пару секунд и человек из постоянно кряхтящего старика превращается в полноценного шиноби. Я даже не успел заметить, как он поднялся со своего стула и метнулся к записям в скрытом сейфе. — Вот и они. Он достал небольшой свиток и развернул его. — Довольно молодые нервные окончания глаза для тринадцатилетнего парня — создаётся впечатление, что они были сожжены и снова восстановлены. Где дата пробуждения шарингана? Три дня назад. Подходит. Но как тогда сами глазные яблоки становятся додзютсу, если эффект Кеккея дают именно они? Обратный эффект от тела к глазам, а потом от глаз к телу? Нет, скорее, первоначальный всплеск дает чакра родителей и лишь при активации шарингана носитель получает Кеккей. Столько исследований! Вот бы получить себе пару Учих для опытов… Надо посмотреть старые опыты, наверняка они проводились… Тут старик опомнился и ошарашенно посмотрел на меня. — Забудь свой вопрос и забудь всё, что ты от меня услышал! Понял? — Хорошо, папа. На сегодня я забуду, а вот до ночи, когда будет вырезан самый могущественный клан Конохи, осталось около трех лет. Трех лет форы, за которые я должен освоить полноценную пересадку глаз.