Я помогу

Фушими был совершенно не тем человеком, который нуждался во внимании. Хотя вполне вероятно, что он нуждался в нём гораздо больше остальных. Однако его внимание Сарухико было просто ни к чему. А Химори не умел по-другому: если он влюблялся, то до одури, до слепого обожания, если отдавал что-то, то отдавал полностью, без остатка. И он хотел бы отдаться Фушими, только вот тому это было совершенно не нужно. Химори хотел проводить рядом с ним как можно больше времени, однако Сарухико избегал их встреч как можно чаще. За последний месяц чувства Акиямы чуть ли не удушили его. Сарухико был морально вымотан. Он не знал, как справиться с совершенно необузданными чувствами своего подчинённого. Не то чтобы ему было его жаль, — он просто понимал, что грубость не вытолкнет эти чувства из Химори. А разжигать огонь лишний раз не хотелось. Фушими желал справиться с этой проблемой более мирным путём: так, чтобы это не принесло конфликтов. И в его голове не было ни единой мысли о том, как это можно было сделать. А Химори привязывался к пронзительным голубым глазам всё больше и больше. Что можно сделать с безумно влюбленным человеком, если сам испытываешь к нему лишь явственное раздражение последние несколько месяцев? Время от времени, когда Химори вновь смотрел на него большими влюблёнными глазами, Сарухико хотелось завыть. Он едва сдерживал себя от грубых комментариев на этот счёт. «Пожалуйста, только не это» — мысленно просил Фушими, каждый раз, когда случайно сталкивался взглядом с Акиямой. Ещё ни разу ему не удавалось вытерпеть этого щенячьего взгляда. Каждый раз Сарухико проклинал всё живое за то, что ему достались такие мучения. В этот день он остался наедине с Бензаем. Тот помогал ему по мелочам, когда сам Фушими занимался рутинной работой. Не сказать, чтобы ему так был нужен Юджиро, — он предпочёл выбрать его вместо Химори, который настойчиво утверждал, что Сарухико не помешала бы помощь. Бензай был спокойным, незаметным и не приносил никаких проблем. Именно это в нём нравилось Фушими. Он любил людей, которые умели быть тихими, особенно когда необходимо (а Сарухико после трудного рабочего дня в окружении Акиямы действительно был нужен покой). Он хотел провести остаток рабочего дня в тишине, раздумывая над тем, что бы он мог сделать со своим подчинённым. Фушими не сразу сообразил, что решение его проблемы сидит напротив. — Бензай, — Сарухико отложил отчёт и поднял взгляд на своего коллегу. Тот поднял на него взгляд. — Ты же лучший друг Химори, верно? Этот вопрос застал Юджиро врасплох. По нему нельзя было сказать, что это заметно, однако внутри всё болезненно сжалось. — Мне казалось, он тебя совершенно не интересует, — как можно безэмоциональнее произнес Бензай и вновь продолжил заниматься документацией. Он надеялся, что быстро замнёт эту тему, но Сарухико не торопился возвращаться к отчётам. — Всё верно, — Фушими внимательно следил за каждым его движением, чтобы уловить хоть какие-то эмоции. — Но зато я знаю, что он интересует тебя. Юджиро сжал ручку в руках и замер. Сарухико не промахнулся. Теперь он догадывался, что сделает. — Знаешь, — тихо шепчет Сарухико на ухо Химори, — у меня столько работы накопилось… Ни для кого из Скипетра не кажется их перешептывание чем-то странным. Скорее, вполне естественным. Ведь никто, кроме Акиямы, не слышит, какой тон голоса у Сарухико. А он слишком томный, слишком мелодичный. Кровь приливает к щекам Химори, и он не знает, куда себя деть. — Не хочешь остаться сегодня и выполнить немного за меня? — Фушими положил свою руку на его коленку, поглаживая, а Акияма чуть не шарахнулся от такого неожиданного действия. — Я буду рад тебя отблагодарить потом. Химори остаётся только судорожно выдохнуть и слабо кивнуть. Сарухико, довольный работой, отстраняется и всучивает ему в руки целую стопку отчётов. Акияма не может отвести от него взгляд и даже не чувствует объем макулатуры, с которой ему придётся работать вечером. Акияма не любил работать с бумагами, но он уже давно научился терпению. Практически везде приходится работать с документацией, и это неизбежно. Стрелка часов подходила к одиннадцати, и в зале не было никого, кроме него. Химори уже несколько раз порывался бросить эту чертову работу, но как только вспоминал о Сарухико, сразу передумывал. Дверь приоткрылась, и Химори почти сразу же отреагировал. Бензай зашёл и аккуратно прикрыл за собой дверь. Убедившись, что это его друг, Акияма вновь уткнулся в документы, тщательно изучая их. Его клонило в сон. — Не хочешь пойти спать? — Бензай осторожно сел напротив друга и внимательно посмотрел на него. Химори только занято помотал головой и продолжил, стараясь не отвлекаться. — Я могу тебе помочь. — Я в состоянии справиться сам. Вежливости Юджиро хватает ненадолго. — Послушай, он просто тебя использует. Ты серьёзно купился на это? — Бензай ограничился лишь легкой иронией в голосе, воздержавшись от грубости. На самом деле эта ситуация злила его как никогда. Химори далеко не ребёнок, но вёл себя как влюбившаяся первоклассница. — Разве ты… — Акияма недоговорил и поднял на него взгляд. — Слышал. Или ты уже перестаёшь замечать кого-то, кроме него? Химори решил промолчать. Он не любил с ним разговаривать об этом. Он никогда не говорил Юджиро о своих чувствах к Сарухико, однако тому не надо было что-то объяснять. Бензай сам понял это слишком быстро и первый сказал об этом вслух. — Ты влюбился в него, дурак. Химори до сих пор не понимал, почему тогда в его голосе промелькнули нотки холода. Между ними на некоторое время повисла тишина. Бензай рассматривал своего друга. Тот выглядел усталым и слегка расстроенным. Не то чтобы Юджиро намеренно пытался его задеть, он скорее просто не любил нежничать, а поступки друга выводили его из себя с каждым разом всё больше. — Послушай меня, чёрт возьми, — он наклонился к нему и резко взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Он тебя не любит и не полюбит никогда. Ты тратишь впустую своё время, пытаясь привлечь его внимание. В этот раз вышло слишком грубо, но Юджиро уже не следил за своим тоном. Акияма лишь приподнял уголки губ в слегка грустной улыбке. — Ты знаешь, я с ума сойду, если перестану пытаться. Это подломило Юджиро. Он наклонился чуть сильнее, смотря на него теперь с некоторой жалостью. Всё же Химори был для него не чужим, а сам Бензай прекрасно знал, что испытывал его друг. Он узнал это на себе. — Прекрати. Он того не стоит, — он говорит очень тихо, потому что их лица находятся в предельной близости друг от друга. — Я не смогу, — сдавленно говорит Химори, не зная куда деть свой взгляд. — Тогда я помогу. Акияма понял смысл его слов слишком поздно. Юджиро подался вперёд и коснулся его губ своими. Это был совсем невесомый и невинный поцелуй, едва ощутимое касание, но одновременно с тем такое нежное и аккуратное. Химори отстранился на пару секунд, порываясь что-то сказать, но подходящих слов как назло не было в голове. Его охватили смешанные чувства, но стоило признать, что ему не было неприятно. Он чувствовал всё что угодно: начиная от смятения и заканчивая некой радостью, но он не испытывал отвращения. И самое страшное, что ему хотелось поцеловать своего друга ещё раз. — Химори, — растерянно выдавил из себя Юджиро, когда пришёл в себя, — не спеши с выводами, я всё объясню. Акияме не нужны были объяснения. Он положил ладони на его скулы, вновь притягивая к себе, и снова поцеловал. Мягко, но в тоже время порывисто. И ему почему-то стало совершенно всё равно на ту работу, которую он не закончил. Сейчас всё его внимание было сосредоточено на тонких искусанных губах Бензая. Химори не сразу заметил, как прогрессивно возрастало его желание, и поцелуй становился более страстным и глубоким. Абсолютно никого не волновало, что кто-то запросто мог зайти и увидеть их. Химори не думал ни о чём: ни о своих чувствах к Фушими, ни о том, что они с Бензаем друзья, и это чертовски неправильно. Он просто наслаждался поцелуем понимая, насколько нуждался в этом. Его разум был полностью затуманен мыслями о своём напарнике. Когда поцелуй был разорван, Бензай встал с места и рывком притянул Акияму к себе. Изначально Химори подумал, что тот поведёт его в комнату, но у Юджиро были совершенно иные намерения. Он усадил напарника на стол и потянулся за очередным страстным поцелуем. Несмотря на смущение, Химори почти вплотную прижимался к нему. Но даже это не спасло бумаги. Те с тихим шелестом полетели на пол, но обоих эти бумажки сейчас волновали меньше всего. Бензай водил руками по его талии, опускаясь к бёдрам. Иногда они отрывались от губ друг друга, и тогда Юджиро не упускал возможности поцеловать его в шею или в ключицу. Вскоре он торопливо снял плащ своего друга, но скидывать не стал — стол слишком холодный. Акияма, едва справляясь с дрожью в руках, проделал то же самое, но в этот раз плащ полетел на пол, после чего Бензай аккуратно повалил напарника на стол. Он наклонился и поцеловал его за ушком, и Химори едва сдержался от наслаждённого стона. Ему было безумно приятно. Внизу живота уже разгоралось желание. Акияма казался таким неопытным и неумелым, что только умиляло. Ему уже двадцать шесть, но он ведёт себя как пятнадцатилетняя девчонка. Юджиро поспешно расстегнул его рубашку, открывая доступ к груди. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр его тела, и каждое прикосновение Химори чувствовал слишком остро: будто бы тело заледенело, а губы его друга превратились в раскалённый металл. Ему лишь оставалось кусать губы и иногда судорожно выдыхать, подавляя в себе каждый стон. Лишняя одежда летела на стол и, соскальзывая с него, падала на пол. Руки делали всё быстро, потому что только желание сейчас руководило Юджиро. Годы ожиданий, влюблённых взглядов, боли. Но сейчас для него ничего не имело значения. Он знал, что Химори здесь, он будет рядом, он будет под ним, прямо сейчас. И никто ему не сможет помешать. Акияма краснел, отводил взгляд, дрожал, но всё же не отвлекался и обильно смачивал пальцы слюной. Это зрелище только сильнее возбуждало Бензая. Он навис над ним для удобства, оставляя отметины на всём теле, стараясь сделать их как можно ярче, чтобы показать, чей Химори. Терпения обоим надолго не хватило. Влажные пальцы вторглись внутрь, и Акияме хотелось завыть. Он давно отвык от этого чувства, но несмотря на это, почти не чувствовал боли. Неосознанно Химори сам двигал бёдрами, задавая нужный темп. Ему хотелось больше, глубже, быстрее, но нужно было сдерживать свой порыв. Он впивался в плечи своего друга, не замечая, что мог таким образом испортить его рубашку, а заодно и с тем оставить царапины. Сам Юджиро почти никак не реагировал на это, мысли были сконцентрированы совершенно на другом. Он с вожделением смотрел на Акияму, стараясь держать себя в руках. Химори единственный, рядом с которым у Бензая может сорвать крышу. Пальцы выскользнули с тихим разочарованным стоном Акиямы. Он ёрзал от нетерпения, благо ему позволял это делать плащ. Ему было жутко стыдно за себя, за свою доступность, но думать об этом и корить себя было некогда. Юджиро вошёл слишком резко, несдержанно. Химори прогнулся в спине, ему больно с непривычки, и он едва сдерживал громкий крик. Если он позволит себе кричать, то их обязательно кто-нибудь услышит. Он понимал, что если их сейчас застанут, то он умрёт со стыда прямо на этом чёртовом столе. Бензай начал двигаться не сразу, немного подождав. Каждый толчок отзывался слабой болью, но вскоре это чувство ушло на второй план, особенно когда рука Юджиро крепко обхватила его член и начала водить в такт движениям. Акияма сам насаживался как можно глубже, двигая бёдрами, целовал его, желал укусить как можно сильнее, и не верил самому себе, потому что впервые испытывал столько страсти, которая буквально лилась через край. Нежности хватило ненадолго. Сдерживаться Юджиро было крайне тяжело, особенно когда Химори пропускал тихие стоны, между глубокими вдохами. С каждым разом толчки становились более резкими и глубокими. Он вдавливал его в стол не замечая, как сам иногда тихо стонал. Химори мелко дрожал от подступающего оргазма. Ещё несколько движений, и он кончил, позволяя себе простонать чуть громче, чем обычно. Бензай кончил через несколько толчков после, и они оба молчали, тяжело дыша, и не зная, что сказать. — Я боюсь, что ещё чуть-чуть и стол под нами может сломаться, — первое, что сказал Акияма после того, как они отдышались. Бензай улыбнулся по-детски глупо, утыкаясь куда-то в шею, и понял, что всё у них будет хорошо.

* * *

Сегодняшнее утро выдалось солнечным. Скипетр планировал поймать особо опасного стрейна, который находился в одном из заброшенных высоток, и сейчас они как раз шли к ней. Сарухико было ужасно жарко: в конце концов, на дворе середина лета. Он позволил себе закатать рукава на рубашке и расстегнуть ещё одну пуговицу. Теперь он может это спокойно сделать. — Мелкий засранец, — сказал Юджиро, когда поравнялся с ним. Фушими был в прекрасном расположении духа уже несколько дней. Его не мучили посторонние взгляды, никто не пытался завести с ним разговор лишний раз, не отвлекал от работы или отдыха. В общем, он наслаждался одиночеством всё это время. Поэтому его не разозлила грубая фраза, брошенная Бензаем. — Ты специально флиртовал с ним? — тон Юджиро был переполнен недовольством. — На самом деле я не думал, что всё сложится настолько хорошо, — Сарухико ядовито улыбнулся. — Да ты… — Можешь не благодарить меня, — перебил его Фушими. Бензай раздраженно цыкнул. Поведение Сарухико выводило его из себя. — Будто бы тебе есть какое-то дело до наших отношений. — Я так рад за вас, — искренне сказал Сарухико. Искренне только потому что где-то внутри Фушими эта фраза звучала как: «Я так рад, что Акияма отстал от меня». — А я за тебя не очень, — проговорил Бензай, но в этот раз голос был скорее радостным, чем раздражённым. Сарухико посмотрел на него, а Юджиро лишь кивнул на Энди, который плёлся чуть позади них. Домиёджи смотрел на Фушими большими влюблённым глазами, не замечая вокруг себя ничего. «Пожалуйста, только не это».