Америка
Утро, кажется, мучительно долгим, и я, откинувшись на спинку дивана, томно выдыхаю. Папа удивленно поднимает брови, а Мэй, повернувшись ко мне, любопытно оглядывает меня с ног до головы. Меня не беспокоит то, что мама недовольно цокает, принимая мои вздохи, как что-то неприличное или рушимое, ни на то, что Джаред, положив свой мяч на пол, хитро ухмыляется. Мне остается только сидеть и думать о происходящем, будущем и прошлом, за которым остаются моменты для улыбки, грусти и неловкости. – Америка! – голос матери вырывает меня из урагана мыслей. Она пощелкала перед моим лицом пальцами, тем самым переключая внимание всей семьи на нас. – Я хочу кое-что тебе предложить. – мама, отложив свои ноты куда-то в сторону, удобно усаживается. Вся семья навострила уши, ожидая чего-нибудь эпатажного. – Как насчет заявки на Отбор? – мама нервно теребила края своей рубашке, а волнение в её голосе можно было услышать. Каждый приступил к своим делам, избегая моего взгляда. Кажется, никто не хочет мне помочь. – Мам, пожалуйста.. – Я понимаю, что никакого желания у тебя сейчас нету, да и, возможно, не будет, но подумай о том, что место принцессы может оказаться твоим. – мама мечтательно опустила веки, улетая куда-то в свои фантазии, в которой дочь не упряма, как конь, а жизнь не сказка, а мечта. – Нет. – Но Америка! – мама встает со своего места, глазами стреляя в меня лучи гнева. – Мам, я самостоятельная девушка, которая счастлива заниматься музыкой, иметь прекрасную семью, таких же классных друзей, чтобы не жалеть ни о каком Отборе, в котором принц будет напыщенным индюком! У папы вырывается смешок, а Мэй, покраснев, отворачивается от матери, садясь спиной к ней, Джаред широко улыбается, забывая о мяче, которое укатило в другую сторону. У мамы не хватает слов, она пытается взять себя в руки, но у неё получается плохо. Она делает вздох, сжимает кулаки, и обратно усаживается на своё место, делая вид будто этого разговора не было. Папа всегда был для меня самым близким человеком в семье Сингеров, ни мама, ни Кенна или даже Кота, а папа. Он был самым понимающим, спокойным и помогающим человеком на этой Земле. С мамой у нас всегда были разногласия насчет меня и моего будущего. Мы не понимали друг друга. Наверное, выглядит странно, ведь, по большей части, девочки сближаются с матерями, а не с отцами. А я та, которая может отличиться и сказать всему миру, что мой отец самый лучший. Это впервые, когда мама сдается, ведь я та, кто уступает ей, потому что не хочет дальнейших ссор и обид. Но по её взгляду понятно, она не опустит руки так быстро, как мне этого хочется. – Может, ты всё равно одумаешься? – мама, затаив дыхание, надеялась на положительный ответ. Что будет, если я подам заявку на Отбор? Правильно, ничего. Зато мама успокоится. Папа зашуршал газетой, Мэй откашлялась, а Джаред кивнул. Моя семья согласна. Но хочу ли этого я? – Что мне с этого будет? Какое твое предложение? Мама улыбается, её злость испаряется на глазах. – Что ты хочешь? – Чтобы меня оставили в покое! – я всплескиваю руками. Мама мотает головой, хмуро поглядывая на меня. Джаред недовольно выдыхает, показывая, что я веду себя, как маленький ребенок. Они с Мэй бы тоже возмущались, если бы мама заставляла делать то, чего они не хотели бы. Или же нет? Мэй обрадовалась, узнав, что Отбор состоится, хотя официального подтверждения от королевской семьи не было. Сестренка всегда мечтала о жизни во дворце вместе с принцем, который будет любить и заботиться о ней, как во многих сказках про принцесс. Вместо венка с одуванчиками, она представляла, что это корона, украшенная дорогими камнями, также она вытаскивала своё единственное платье, которое она оберегала, как зеницу ока, а Джаред был её прислугой, который через пять минут уставал и уходил, и Мэй не оставалась как бросить эту затею и вернуться в мастерскую к отцу, чтобы закончить совместную картину. – Америка, ты меня слышишь? – Мам, мы даже не знаем, будет ли Отбор вообще или нет. Давай, пока не будем о нем думать. Мне не нравилось, когда наш разговор доходил до такой накаляющей точки, в котором чувствуешь себя виноватой за то, что не хочешь участвовать в этом цирке. С одной стороны, мне было любопытно, почему такие люди, как Король Кларксон и Королева Эмберли, скрыли всю информацию о своих сыновьях, также сами остаются в тени, пытаясь не выходить в свет. С другой стороны, мне было страшно, потому что никто не знал, что может приготовить королевская семья для Избранных в Отборе, и что правители нашего королевства прячут за стенами дворца. История Короля Кларксона и простой четверки Королевы Эмберли началась как раз таки в Отборе, в котором 35 девушек боролись за сердце и право быть женой тогдашнего принца, а позже их история заканчивается радостной новостью их первенца, имя которого никто не узнал или же взрослые лгут нынешнему поколению, чтобы не быть осужденным на несколько лет в тюрьме. Им нравилось делиться с народом с их совместными моментами, мыслями о дальнейшем будущем, но позже мрак и тьма накрыла этих двух радостных влюбленных. За каждым шагом скрывалось какое-то несчастье, которое они оба преодолевали. Смерть Короля Портера Шрива опечалила весь народ, как и подбило дух будущего Короля Кларксона, позже и мать Эбби скончалась. Тогда, как говорили горожане, король совсем был разбит. Его состояние было не самым лучшим в его жизни, он стал закрываться ото всех, выходил в свет только тогда, когда в вестях нужно было обсудить важную проблему в стране, которую нужно было поскорее решать. А потом произошла самая ужасная новость во всей Иллеа, о которой никто не осмеливается заговорить. Король Кларксон настолько напугал народ своими угрозами, что каждый забыл об этом моменте, начисто очищая свою память. Мама встает со своего места, видимо обиделась. Джаред убегает в другую комнату, разливая краску с водой на пол, и Мэй кричит на младшего, чтобы тот немедленно всё это не убрал. Мама с усталостью берет тряпочку и начинает вытирать, в то время, я смотрю, как зомбированная, не зная, как поступить, потому что будут последствия от первого, так и от второго решения. Папа задевает мой локоть, подсказывая мне, что делать. Я встаю со своего места, чуть покачиваясь, подхожу к маме, беру с её рук мокрую ткань, слегка улыбаюсь, и вытираю оставшуюся воду. Она ничего не ответила, не поблагодарила, а просто вышла с комнаты, направляясь на кухню, чтобы отвлечься от заполнившейся злости на меня. Лучше дать ей время. Я до сих пор не понимаю некоторых людей. Маму, Макса, Аспена и правителей нашей страны. У каждого из них имеются секреты, до которых хочется каждому добраться, как будто, это является истинным сокровищем всего мира. Как и мама, которая хочет узнать, почему я настолько упряма, что ни в какие ворота не соглашаюсь с её желанием, а я с нетерпением хочу узнать секрет Аспена, он не собирается еще рассказывать мне, пряча свою таинственную девушку глубоко в яме, а мой друг с нетерпением пытается узнать, каким человеком является Макс и кем он из себя представляет. А Макс…наверное, ему не так важны вот эта скрытность наших короля с королевой. И на этом логическая цепочка заканчивается. На Максе. Этот человек совсем другой. Будто не из мира четверок и пятерок, которые из последних сил добывают деньги на проживание. Да и тройкой его назвать сложно. По творчеству, он подходит к пятеркам, которые бы ни за что на свете ни променяли бы свою работу на чью-то другую. Он слишком умен для троек и, возможно, имеет хорошее состояние, чтобы оплатить своё путешествие не только по стране Иллеа, но и по другим местам, о которых, увы, я не знаю. И от сюда выходит вывод о том, что он может быть двойкой, сыном какого-нибудь гвардейца, а то может и советника. Но..по его словам, родителей у него нет, только сестра. Интересно, ей одиноко? Он отличается от других парней своими качествами: воспитанностью и терпимостью по отношению к другим людям. Макс всегда перед тем, как ответить, хмурит лоб, поднимая голову вверх, он никогда не спешит с ответом, думая над каждой деталью. Наверное, не каждый парень может похвастаться своим умением слушать девушку или любого другого человека, как это делает мой друг. Не перебивая, он внимательно слушает, изредка кивая головой. Когда разговариваешь с Максом, чувствуешь, будто ты находишься в ином мире. Он умеет поддержать разговор, находя любую тему, на которую у него есть тысяча взглядов, чтобы показать человеку картину с разных сторон, объясняя тем, что каждый видит ситуацию по-другому. Его рассказы всегда поразительны о новой земле, об открытых для меня странах, о которых я раньше не слышала. А его снимки показывают иной мир, не тот, который я вижу по сей день в Каролине, это совсем необычное. Неизведанный мир со своими историями и мистикой. Но вот почему своей недоверчивостью я погубила наше общение? Может так нужно было?***
Мы шли вместе по золотистой мостовой, обвеваемой прохладно-теплым воздухом этой осени. По тротуару, залитому солнечным светом, ветер кружил листья, и со стороны казалось, будто впереди стоящая девушка, не совершая никаких движений, плывет над тротуаром, подхваченная ветром вместе с листьями. – Ты даже не представляешь, о чем дошел наш с мамой разговор. – устало проговаривает подруга, опустив голову. – Дай угадаю! Об Отборе? – задумчиво хмурюсь я. Но нет. Вита мотает головой, и я всё понимаю. В голове всплывает лицо миссис Остин, усталое с глубокими морщинами вокруг глаз, казалось, будто женщина постарела на несколько лет раньше, чем нужно было. Я редко вижу тетю Реджину только из-за того, что её почти не бывает дома, она работает в две смены, чтобы обеспечить семью, так и для того, чтобы отвлечься от грустных и глубоких моментах в её жизни. Дерек Остин болел около двух лет с неизлечимой опухолью в животе. Ему поставили страшный диагноз, о котором не говорят по сей день. Никто не знал, ни соседи, ни родные, ни близкие, кроме нашей семьи, которая пыталась помочь любыми способами, чтобы не дать болезни взять вверх. Дядя Дерек сколько я его помню был бойцом и оптимистическим человеком, который не давал окружающим грустить или более того, думать о худшем. Он показывал стойкость, будто не в его организме борются, а выглядело наоборот, будто тетя Реджина считается больной, потому что она была бледна, как мел, и не была готова к самому худшему, от которого она не могла спать, всё время думая, что теряет мужа. Мысли крались в голову, перебирая различные картинки этой истории. И всё произошло так быстро. Я не успела разглядеть сон как разбудил пронзительный звонок посреди ночи. Мама со слезами на глазах сползла вниз по стенке, а папа, лохматый, как медведь, был еще сонным и не понимал, что вообще происходит. Я выбежала с комнаты, посмотрела на маму и слышала отрывистые всхлипы миссис Остин, которая не могла успокоиться. И все стало на свои места, в сердце, будто прорезали дыру, унося за собой тот кусок, который больше не окажется моим. Я совсем потерялась, мир закружился, а боль щипала меня за все возможные места, которые вскоре дали волю моим горючим и обжигающим слезам. – Эх, если бы разговор был бы об Отборе, я ходила с широкой улыбкой, не переставая мечтать о принце. – Вита воодушевлённо вздыхает, поднимает глаза к небу и что-то шепчет. Мы прошли дальше, в кронах деревьев над нашими головами распевали птицы. Остановившись, мы осмотрели местность, а потом пошли вперед, идя в сторону поля. – Мы же еще не знаем, будет ли это состязание, а вы уже готовитесь, тратя в пустую время Вита улыбается, запрокидывая голову назад. Её светло-русые волосы с отливом золота мягко опускаются, соприкасаясь с травой. – У каждого свои приоритеты, мечты и цели. – К чему это ты? Я провела кончиком пальца по жесткой траве, которая щекотала меня. – К тому, Америка, что ты не должна никого осуждать за то, что они хотят того, чего ты не хочешь. – Вита поправляет очки, перекатываясь на другой бок. – Что же плохого, в том, что хочешь выйти из статуса шестерки и законно оказаться тройкой, не заботясь, что твой младший братишка может умереть с голоду, а Тео вообще может умереть от переутомления? Я устала. Жутко устала работать на таких работах. Я почувствовала угрызения совести перед подругой, потому что я занимаюсь любимым делом, не пашу, как овца, на фабриках или же в других сложных работах, в которых нужны физические силы. – Но и неизвестность меня пугает. Это же не конкурс, а моя дальнейшая жизнь. – И плюс, мы не видели этого принца. Вдруг, уродец – я улыбаюсь, представляя досаду миллионов девушек, которые в принце увидят не накаченного парня с обложки, а совсем другого. – Даже не представляю, какие парни для тебя красавцы, а какие нет. – Например, парни, как Ма.. – за секунду я опомнилась, закрыла рот и густо покраснела. – Ты этого не слышала! Я предупреждающе помотала головой, прищуривая глаза, чтобы та не стала расспрашивать меня. Но её хитрая улыбка и заинтересованный взгляд дали мне знать, что без вопросов я не уйду с этого места даже, если сумерки будут сгущаться. – Уж, я думала, что в тысячный раз услышу имя Аспена, но не того соседа, который живет на два этажа ниже. – я влипла. – С каких пор твоя любовь к Аспену улетучилась, а новая возродилась? Я жажду подробностей. Я не знала, что сказать. Да и что говорить? Мы давно не общаемся, а о любви даже и говорить не стоит. – Мы не общаемся. – мои щеки порозовели, а внутри я чувствовала глубокую вину. – Потому что я поступила, как идиотка, не доверившись ему, как делал это Аспен. Она задумалась, прежде чем заговорить. – Сколько вы уже не общаетесь? – Около двух месяцев. – Вита ухмыльнувшись, обратила взор на небо. – А что? – Просто за это время Аспен, Тео и Макс успели подружиться. – мой рот приоткрылся, шок читался в моих глазах. – Макс куда-то уехал, по словам брата, он отправился в армию, куда и собираются Тео с Аспеном. А мама.. – она помедлила, – не хочет его отпускать, но он упрям, как ты. Мой мозг еще не принял эту информация, думая, что Вита смеётся надо мной. Логика моей цепочки ломается, мир, как будто сменил свой курс, вращаясь в другую сторону, показывая мне то, что я всё видела розовыми очками. Но как? Я помню тот взгляд Аспена, который ни в какие ворота не согласился бы даже находиться в одной комнате с таким человеком, как Макс, которого считал мошенником, а говоря о их дружбе, просто представить не можешь, что такое произошло. – Ты шутишь? – Нет. Вечером они уезжают. Хотя для меня всё еще….. Вечером они уезжают. Я не слышала, о чем тараторила Вита, пытаясь понять их намерения. Когда они хотели мне сказать? Когда вообще это произошло? Я чувствовала такую давящую обиду, сжимающую мою грудь. Мне хотелось кричать, а может и плакать. Я не понимала себя, я не знала, какие эмоции бушуют в водовороте моей злости. Но знала одно, мне не доверяли, раз о такой знаменательной новости я так от них и не услышала.***
*3 месяца спустя*
Максон
Отец выглядел угрюмым, время от времени поглядывая в мою сторону. Мама, забыв, о том что сегодня присутствуют посторонние люди, щебетала с тетей Адель на разные темы. А Шон стоял в стороне, пытаясь быть незамеченном. Только я, стоя в видимости каждого гостя, не мечтал находиться в этом светском сборище. Я отступил на несколько шагов, подойдя к брату, заметил макушку моего отца, который с озабоченным лицом искал меня с братишкой. Как только он устремил взгляд в сторону еды, и, увидев нас вдвоем, выдохнул. Папа всегда отличался своим воспитанием, нежели мама. Он был с нами строг, а мама нежна. Отец не разрешал нам делать того, чего мы хотим, в то время, мама позади отца совершала поступки, не допустимые для королевы, но ради нас она готова была свернуть всем головы, кто хотел обидеть её мальчиков. Я замечаю принцессу Дафну, которая подходила к нам, поправляя свою прическу. Шон берет со стола закуски, чтобы набить рот и не разговаривать с принцессой. Она ему не нравится, а он не скрывает этого. Мне нельзя показывать истинные чувства, ведь от них серьезные последствия, а еще я кронпринц, на которого возлагают много ответственности. В то время, у Шона жизнь намного проще, чем у меня, а жалуется он. – Здравствуйте, принц Максон. – мурлычет Дафна, мило улыбаясь. Шон давится едой, пытаясь сдержать приступ смеха. Я похлопываю его по спине, а принцесса, пытаясь не замечать тихие смешки брата, ожидает, когда ему станет лучше. Он кивает головой, показывая, что с ним в порядке и то, что он не умер от приступа смеха, который мешал кислороду попасть в его легкие. Шон извиняющее кивает и отводит глаза в стороны, уходя, он похлопывает меня по плечу. – Здравствуйте. Как долетели? – я пытаюсь изобразить любопытство, но улыбка сразу же опадает, ноя от усталости. – Я слышала, что вы путешествовали. И мне хотелось бы узнать побольше о тех местах, в которых вы побывали. А если имеются фотографии, то я бы с большим удовольствием глянула бы на них. –она пропустила мой вопрос мимо ушей, продолжая что-то говорить, все гости повернули головы в нашу сторону, потому что, кажется, принцесса Дафна не знает такое слово, как шепот. Мне не понравилось то, как принцесса Дафна поступила, думая, что может врываться в мою личную жизнь. Отец встал со своего места, а Шон оказался подле меня через несколько секунд, мама с тетей оторвались от своего диалога, следя за нами. – Дорогая, принцесса Дафна, я знаю, что женское любопытство настолько сильное, что устоять перед ним очень сложно, но, спешу огорчить вас и моих гостей, я не стану рассказывать о моем путешествии. Скажу только одно – я смог посмотреть на то, как живет мой народ иными глазами. – я улыбнулся через силу. Она разозлилась, не в силах сдержать свою злобу, развернулась и, как ураган, ушла прочь от сада, стуча своими каблуками. Король Фредерик не одобрительно посмотрел на меня, но не стал пытливо убивать меня глазами. Он отвернулся, возвращаясь к разговору с моим отцом. Я выдохнул, чувствуя всю тяжесть этого вечера. Ноги ныли, а голова раскалывалась от длительного дня. Шон толкнул меня в бок, пытаясь разбудить меня из какого-то легкого сна. – Чего тебе? – раздражительно проговорил я, а тот лишь ухмыльнулся. – Я устал. – Скажи отцу, что ты устал и хочешь спать. Пусть тот скажет, чтобы тебя проводили до твоей комнаты. Позже Аспен будет тебя ждать возле твоей комнаты. Я уже предвкушал тот момент, когда встречусь с мягким матрасом и шелковым одеялом, провалюсь в сон, ни о чем не тревожась. – Не получится, сегодня Вести, в которых должен буду выступить я и показать себя всему миру. Отец долго к этому готовился. – мои плечи опускаются, и я уже не чувствую свои ноги. – Но отец говорил, что ты выступишь, когда будут объявлять Избранных! – Я тоже так думал. Шон сжимал и разжимал кулаки, не в силах бороться со своей вспыльчивостью. Спряча руки за спину, я выпрямляю спину, понимая, что отец к нам джвижется, явно чем-то недовольный. – Сегодня ты не будешь выступать в Вестях, потому что кое-кто посмел обидеть дочь Короля Фредерика. Лучше идите в свои комнаты и хорошо отдохните. Завтра тоже тяжелый день. – отец, задумавшись, улыбнулся. – Спокойной ночи. – он помахал нам рукой, и скрылся за главной дверью вместе с королем Франции. Мы с Шоном, собравшись с духом и надышавшись воздухом, зашли во дворец. Сзади нас шел Тео, серьезный и очень ответственный к своему делу, он походил на большого зануду. Аспен стоял на своем посту подле комнаты Шона. Я тихо приоткрыл дверь своей спальни, впуская Шона и парней. – У нас есть ровно пятнадцать минут, пока не станут проверять наши посты. – тихо проговорил Тео, закрывая за собой дверь. – Со здоровьем у нас все хорошо, с семьей тоже. Только Америка не отвечает на наши письма, а моя младшая сестра, Вита, не собирается говорить причину. – Ты, наверное, долго в себе держал эти переживания. – Шон, потерев руки, почесал свой затылок. – А я вот думал, у кого можно спросить про женские настроения и эмоции и вспомнил, что у нашего Максона есть сестра, по имени Шоннита. Так, не знаешь из-за чего? – Аспен рассмеялся, а Тео чувствовал удовлетворение от покрасневшего лица братишки. – Когда-то, я тебя прибью, Максон! Как можно было назвать собственного брата Шоннитой? Уму не постижимо! Аспен с улыбкой помотал головой. Он достал из своего маленького кармана фотографию, но я не посмел взглянуть в ту сторону, уважая личное пространство своего друга. – Прости ты своего пугливого брата, он от страха не знал, что делать. Забыв о том, что в нашей стране много Шонов имеется! – захохотал Тео. – Откуда мне было знать? Я жил да живу во дворце, где не говорят о том, что у моего брата распространенное имя. У парней появились на лице улыбки, они толкая друг друга в бок, пытались наговориться, чтобы не умереть от ожидания до следующей встречи. – Держи. – Аспен передал мне фотографию, в которой были мы с Шоном. – Я подобрал её, когда шел в ванную, а вы, ребята, тогда фотографировались. – Аспен задумчиво глядел на фотографию, пытаясь сформулировать предложение в единое целое. –После этой фотографии и передачи писем Шону и Королеве Эмберли через гвардейца, я стал тебе не доверять, а позже, увидев, как за тобой каждый день гонятся люди в униформе, то моя сомнительность насчет тебя увеличилась. Прости еще раз. Я кивнул, вспоминая, как всколыхнув весь дом, не мог найти эту фотографию. Я чувствовал, что потерял самое ценное, которое было от брата, но и чувствовал тоску, я жутко скучал. – У нас мало времени, но я хотел бы тебя попросить о чем-то.. –Тео, закусив губу, обдумывал свое решение. Я кивнул, внимательно слушая его. – Если это в твоих силах, можешь ли ты сделать так, чтобы моя сестренка попала в Отбор. Она так мечтала. Я слышал о Вите каждый раз, когда видел Тео. Он очень скучал по своей семье, в особенности, сильно любил свою сестру. Узнав, о трагической кончине его отца, я сделал маленькую помощь семье Остин. И надеюсь, что смог немного облегчить им жизнь. – Я постараюсь сделать всё возможное, но от меня практически ничего не зависит. Советники, отец с матерью, Шон решают и сами выбирают. Раньше в выборе Избранных было по-другому, а сейчас всё совсем не так. – я опустил голову, ковыляя ковер носком своего ботинка. Тео улыбнулся, а Шон подмигнул ему. Ребята поняли друг друга без слов. Каждый встал со своего места, боясь быть замеченными. Аспен с Тео уже спешили выйти с комнаты, Шон прибирал со столика, как мы услышали шаги в коридоре. Я сказал им спрятаться в ванной, в то время приоткрыл дверь, увидев принцессу Дафну напротив моей двери, я запаниковал. Повернулся к Шону и не знал, как скрыть свое удивление. Брат оказался возле меня, указал пальцем в сторону шкафа, а Дафна уже стучала в дверь. Я бегом подбежал к высокому шкафу, тихо приоткрыл, еле вместился и закрыл дверь, находясь в полной тьме. – Принц Максон, я…Шон, что вы тут делаете? – я слышал возмущение девушки, прикрыл рот рукой, пытаясь не издавать никаких звуков. – Позвольте мне спросить вас, что вы тут делаете? Да и еще в этом пеньюаре? – Не ваше дело! Где Максон? – она повысила голос, топча ногами. – Вы пришли к нему в комнату, чтобы охмурить его?! Я услышал как в ванной включили воду, Шон закашлялся, а Дафна, кажется, уже находилась в моей комнате. – Я вам не разрешал заходить в мою комнату. Да и Максон в душе, ему не до вас. Он устал. – Я его могу подождать, а вы можете направиться в вашу комнату. С ним ничего не случится. Журчанье воды увеличилось, слышалось как кто-то купается в ванне, напевая какую-то песню, сильно фальшивя. – Не думаю, что вот такой вот наряд его любимой дочери понравится вашему отцу. Как считаете? Я слышал скрежет зубок Дафны, она очень зла, как и мой брат, который из кожи вон лезет, чтобы эта дама убралась с этого места. – Вы не посмеете! – Вы так считаете? Пока вы будете сидеть в ожидании голого Максона, я могу сходить в кабинет отца, позвать его по срочным делам и вуаля! – я слышал в голосе Шона раздражение, но тот знал, если не надавить, она не уйдет. – Какой же вы ужасный! Знаете, что вас разделяет? Он хотя бы хвалится своей терпимостью, а вы дерзостью, раз не можете нормально разговаривать с девушками! – С вами уж точно я терпимостью не нахвастаюсь. Дверь хлопнула, звук каблуков никак не стихал. Я вывалился со шкафа, громко упав, начал тереть больное место. Парни быстро выбежали со своих мест, широко улыбаясь. Шон сделал это. Аспен оказался наполовину мокрым. – Спасибо вам. – на что, брат махает рукой, а парни кивают, готовясь выйти с комнаты. Я никогда не думал, что смогу найти себе друзей таких, как Тео с Аспеном. Да, наше с ними общение не заладилось с самого начала, но мы преодолели эту преграду, став теми, кому можем доверять. – Кстати.. – Аспен, повернувшись ко мне заговорил: – Мер подала заявку на Отбор. Вита сообщила об этом. Я быстро выпрямился, сердце гулко билось. Моя улыбка стала шире, я не смог скрыть её от друзей. Они, быстро выбежав в коридор, стояли на своих прежних местах, показывая нейтралитет, будто минуту назад мы с ними не подкалывали Шона и заливисто смеялись или же не были свидетелями того, что принцесса Дафна хотела соблазнить меня. Позже Шон тоже ушел с комнаты, желая мне спокойной ночи. Я открыл свой блокнот, доставая ручку из под кровати. И начал думать над тем, каким моментом лучше описать свой долгий день, который был очень тяжелым. “Она подала заявку на Отбор!”