My skateboarder

Недавно наступила весна. Солнце осветило окрестности маленького городка, а дети высыпали во дворы, достав с антресолей пылившиеся всю зиму велосипеды, скейтборды, мячи — в общем, всякие игрушки, для организации какого-никакого досуга на свежем воздухе. Вот и Гарри Стайлс, не в меру высокий, длинноногий и большерукий парень с милыми каштановыми кудряшками, ямочками на щеках и ярко-зелёными глазами, надев джинсовые шортики, рванул на улицу, не забыв прихватить доску для катания. Гарри выкатывает на главную аллею. Отовсюду раздаются голоса играющих детей и тихая музыка. Парень улыбается сам себе, а затем сворачивает во дворы, чтобы потренироваться с прыжками. Гарри отталкивается ногой, облачённой в белый кроссовок, разгоняется, подпрыгивает и… врезается во что-то. Причём грохот стоит такой, что слышно, кажется, всей округе. Стайлс стонет от боли, увидев разодранную в кровь коленку. Но когда он поднимает глаза и замечает, во чтó он врезался, то парню хочется просто расплакаться. Это была соседская машина. Новёхонький чёрный Range Rover мистера Томлинсона. И, на блестящей под ярким солнцем дверце (задней слева) белела некрасивая царапина. Никогда, никогда, за всю свою жизнь Гарри не испытывал такого чувства вины. Тем временем, Луи, закончивший завтрак и насладившийся утренней газетой, вышел на крыльцо, покурить. Каково же было его удивление, когда он застал своего кудрявого соседа Гарри, лежащим на асфальте подъездной дорожки, прямо рядом со своей машиной. — Что случилось, хулиган? — он подбежал к Стайлсу, помогая тому подняться. И в удивлении заметил, как из красивых зелёных глаз бегут прозрачные слезинки. — Ты ушибся? — Гарри, в ответ на это, отрицательно помотал головой из стороны в сторону, словно китайский болванчик. — Я, — парень шумно хлюпает носом, — Я, кажется, поцарапал вашу машину. Простите меня, пожалуйста. Луи мельком оглядывает нанесённые повреждения. Он, скорее всего, просто возьмёт чёрный маркер в ящике своего стола, да и закрасит содранную краску. — Гарри, солнышко, да там совсем ничего не видно, — Луи успокаивающе треплет взлохмаченные после падения кудряшки. Томлинсон всегда был очень спокойным и не вспыльчивым человеком. И сейчас, он, как никогда раньше, очарован этим мальчишкой, что стоит перед ним и рассыпается в извинениях. Возможно, — вероятней всего — это неправильно, но всё, о чём Луи может думать, это голубые шортики, обтягивающие все прелести парня. Гарри даже не обращает внимания на то, как они оба приближаются к крыльцу дома, под ненавязчивым напором старшего. — Я могу что-нибудь сделать, чтобы искупить свою вину, — Гарри смотрит на Луи такими невинными глазами, он опять находится на грани истерики. Томмо просто хочет налить ему чашечку ромашкового чая и отпустить домой, чтобы самому потом запереться в ванной и от души подрочить. — Для начала перестань плакать, хорошо? — Томлинсон осторожно гладит горячую выгнутую спинку, не упуская тот факт, что Гарри начинает шумно дышать. — Пойдём, попьём чай, успокоимся, да? Стайлсу никогда не нравилось, если с ним говорили, как с ребёнком, но сейчас это казалось таким правильным. Он натянуто улыбнулся и, вслед за Томлинсоном, проскользнул в светлую прихожую. Вскоре, на столе стояли две пустые чашки, а Гарри краснощеко улыбался, подпирая кулаком свою голову. Царапина на машине старшего была забыта; младший хвастался своими успехами в учёбе. Гарри случайно роняет ложку. Нагнувшись, за столовым прибором, он замечает выпуклость в штанах Луи. — Мистер Томлинсон? — невинно смотрит он, стоя на коленях, с чайной ложкой в руках. Хозяин дома густо краснеет и кладёт одну ногу на другую. — Могу я, возможно, — Гарри замирает. — Гарри, не надо, — перебивает Луи. — Я хочу! — капризный мальчик бросает ложку, и удар железного предмета заставляет обоих парней замолчать. Стайлс робко кладёт одну свою руку на колено старшего, а другой заставляет Томлинсона перестать скрещивать ноги. Он проводит по той самой давящей выпуклости, наблюдая за тем, как дёргается член мистера Томлинсона. — Гарри… — Мистер Томлинсон, снимите штаны? — Стайлс играется со шнурком на спортивках парня. — Пожалуйста, — добавляет. Эта резкая перемена удивляет: сначала Гарри почти плачет, извиняется, смотрит на Луи таким блядски невинным взглядом, а теперь что? Оставь манёвр, всяк сюда входящий. — Гарри, я сорвусь, остановись, — почти рычит Томлинсон, пытаясь отпугнуть младшего. Но его, кажется, это ещё больше заводит. Стайлс мотает головой, как бы говоря «нет». Луи сдаётся и приподнимает бёдра, а Гарри стягивает его серые домашние штаны вместе с боксерами вниз по ногам. Ещё не до конца вставший член Томлинсона выглядит внушительно, но Стайлс не чувствует никакого страха, лишь возбуждение. Большие руки несмело обхватывают колени старшего сзади и придвигают к себе, заставляя Луи усесться почти на самый край кухонного стула. Таким образом, голова Гарри находится между его разведённых в стороны ног, а лицо прямо напротив его достоинства. Рука Стайлса находит место на члене Томлинсона, проводя несколько раз по всей длине. Зелёные глаза смотрят в голубые, рот Луи изгибается в форме буквы «о». — Такой твёрдый, — стонет Гарри, в его штанах становится тесно. Губы Стайлса накрывают красную головку, а глаза не отрываются от идеального лица Томлинсона. Парень слизывает выступившую смазку, невесомо проводя языком по нежной коже. — Гарри, пожа-алуйста, — Луи низко стонет, запуская свои пальцы в кудрявые волосы. Язык Гарри творит что-то абсолютно нереальное. Он резко опускает голову, вбирая в свой тёплый и мокрый ротик до середины. Томлинсон выпускает протяжный вздох, сжимая и оттягивая волосы Стайлса. — Мистер Томлинсон, — Гарри отстраняется, а Луи расстроенно мычит, — Трахните мой рот. Пожалуйста. — Какая ты шлюха, — Томлинсон чуть надавливает на щёки младшего, чтобы тот приоткрыл раскрасневшийся рот. Луи проталкивает свой член между губами этого красавчика и удивлённо стонет, когда Стайлс вталкивает в свой рот всю длину. Его нос упирается в лобок. Парень полностью выпускает член из своего рта, а затем насаживается, втягивая щёки настолько, насколько он только может. Луи беспорядочно толкается в узкий ротик и стонет так, что слышно, скорее всего, на всей улице. А Гарри доволен тем, что это именно он довёл старшего до такого состояния. Томлинсон никогда в своей жизни не видел ничего красивее, ему хочется, чтобы Стайлс сидел перед ним абсолютно голым, но тот не снял с себя ни одного предмета одежды. Тем не менее, он выглядит чертовски горячо. С раскрасневшимися щеками, малиновым ротиком, распахнутыми зелёными глазами, дорожкой слюны, бегущей прямо по подбородку; всё вместе — неописуемое зрелище. И только для него одного. Эти мысли заставляют вбиваться в такой желанный и маленький — казалось бы, а? — ротик, распахнутый только для Луи. Это заставляет обоих стонать и скулить, одновременно, на одной ноте. Гарри уже в который раз засасывает член своего соседа по самое горло, в этот раз до боли втягивая щёки. — Ох, Г-гарри, я сейчас, — Томлинсон кончает глубоко в горло младшего, сжимая кудрявые волосы своими пальцами. Парень под ним проглатывает всё до последней капли. Стайлс отстраняется и буквально ложится лицом на бедро Томмо. Его тело подрагивает, а по джинсовым шортам расползается мокрое белое пятно. — Ты кончил? — усмехается Луи, притягивая Гарри на свои колени. Старший игнорирует то, как джинсовая ткань неприятно проходится по оголённому, и от того чувствительному органу. Он прижимает к себе дрожащего всем телом мальчика, укачивая в своих руках. — Я д-даже не прикасался к себе, — признаётся Стайлс, отчаянно краснея и обвивая Томлинсона своими ловкими ручонками. — Мне так приятно, детка, — Луи сжимает своими пальцами аппетитную попку младшего, обводя две упругие половинки. Он целует лицо Гарри, мягко опускаясь на губы. Томмо размыкает их своим языком, и уставший рот Стайлса принимает в себя и его. Парень выпускает поражённый вздох, когда их языки нежно сплетаются. Вдоволь насладившись друг другом, они отстраняются. Луи улыбается, а вокруг его глаз появляются морщинки. Губы исследуют шею Гарри и находят то нежное местечко, что заставляет мальчика изогнуться и застонать в футболку мистера Томлинсона. — Ну нет, на второй заход я не соглашался, — Луи отстраняется и игриво показывает парню язык. — Штаны наденьте, а потом уже дразнитесь, мистер Томлинсон, — заводится Гарри, специально проезжаясь своей задницей, обтянутой джинсовой тканью, по голому члену Луи. Томмо скидывает Стайлса со своих колен, возвращая спортивки на привычное место. Кудрявый сверкает в его сторону обиженными зелёными глазищами, поднимается с пола и издевательски громко шагает к входной двери. — Так что же мне сделать, мистер Томлинсон, чтобы вы трахнули меня? — парень стоит на пороге, напоказ оттопырив свою пятую точку. — Перестать называть меня «мистер Томлинсон», Гарри, — Луи встаёт позади парня, беззастенчиво выставившего свою попку, и несколько раз толкается в неё бёдрами, имитируя половой акт. — Мистер Томлинсон, — стонет тот, прижимаясь лбом к холодной поверхности двери. — Вали-ка ты отсюда, паршивец, — вышвыривает его за порог Луи, молниеносно закрывая дверь на щеколду. Затем, подумав, открывает, высовываясь в щёлку. Цепочка между стеной и дверью натягивается, чуть позвякивая. — И не играй на моём газоне!! — изображает злобного старика из мультфильма «Дом монстр». И если эти двое не влюбились так быстро, то объясните, не стесняйтесь, дорогой читатель, что вообще такое влюблённость? Потому что Гарри, от кудрявой макушки и до кончиков пальцев, всем своим существом, поражён и очарован своим соседом. Кому нужно больше? Да и пусть; он стоит на чужом пороге в смятении и с мокрым пятном на штанах. Но ему ни капельки не стыдно. Заметив, что мистер Томлинсон продолжает пялится на него, Стайлс, деланно пугаясь, убегает, не забыв захватить валяющийся на щербатом асфальтированном въезде скейтборд. Несколькими днями позже на заборе Луи красуется надпись, выведенная белым баллончиком. И гласит она: «Мистер Томлинсон — козёл». Гарри же буквально светится: они с Луи (теперь он только так его и называет) едут за краской для забора, ну, а хромающая пингвинья походка — приятное дополнение.