Веление сердца

Это не влюбленность, не восторг от близости родственной души - просто физическое желание. Некоторые люди вызывают у Кэссиди такое же привыкание и экстаз, как и наркотики. Есть обычный секс, а есть секс с такими людьми-опиатами, и Кэссиди даже помнит их по именам. Почти всех. Джесси - из таких людей. Желание, которое Джесси вызывает - не жажда убийства, не возбуждение от того, что можно славно перепихнуться. Нужен именно он, этот человек под собой, не просто горячее тело - Джесси, прокуренный, пропитой, с сухой от солнца кожей. В идеале - прямо в церкви: какая проповеднику разница, если в её стенах пьют, курят и сносят головы. И Кэссиди почти получается трахнуть Джесси прямо там, в церкви, во время попойки. Он забирается к Джесси на колени, надеясь, что инкубская природа вампиров ему подсобит, как и весь выпитый алкоголь, и не успевает даже запустить пальцы в черные волосы, как его здорово прикладывают сначала задом, а потом спиной об пол, и начинают сдирать одежду. Кэссиди сдавленно хохочет от того, как это, блять, оказалось легко. Джесси ощутимо проводит ногтями по его выступающим ребрам и Кэссиди охает, возмущенный тем, что на его прерогативу кусать и царапать кто-то покусился. Он украшает плечи Джесси засосами и легкими укусами - но синяк все равно будет, ибо нехуй - когда Кэссиди вдруг останавливают. И со спущенными штанами волокут домой, на супружеское, блять, ложе. Кэссиди идеи трахнуться под крестом - так его взывания к господу во время процесса точно будут услышаны - не оставляет все равно. И все равно отыгрывается - где-то посреди первого захода он седлает бедра Джесси и наклоняется к нему близко-близко, и тянет его руки в стороны. Он двигается медленно-медленно, и только дышит в губы Джесси, не целуя - пока тот не поймет, что его распяли на этой постели, и это сделал мужчина, которого он с упоением трахает, и когда Кэссиди видит в черных глазах ярость и сдерживаемый смех, он сам не может удержаться, хрипло и с кашлем хохочет, вытрахивая все остатки души из Джесси. На второй раз, после курева и пары глотков виски, Джесси пытается сделать ему минет. Отсосный, как бы то не было иронично. Приходится завалить неумелого оратора на спину и посвятить в высокое искусство риторики, надеясь, что ученик превзойдет учителя в недалеком будущем. Кэссиди увлекается, облизывает пальцы, и через пару минут Джесси кончает от охуитительного минета и заебенного массажа простаты. И господь ему свидетель, Кэссиди не настаивал, ему и снизу нравится. Но, по всей видимости, Джесси любит секс так же, как алкоголь и слово божье, и Кэссиди извлекает из пьяной памяти руководство "Че мы там, блять, делаем с девственниками". Пока не получает шлепок по заднице и предложение поторапливаться. Не девственник. Хреново отсасывает, но все же. Под утро силы заканчиваются, и Кэссиди невероятно доволен. Джесси взьерошен, и спит, уткнувшись лицом в сгиб локтя, вымотанный, а он просто лежит, вытянув ноги и думает, что это просто страсть, не любовь, не долгожданное воссоединение одиночеств. Кэссиди натягивает одеяло на Джесси и думает, что это, в любом случае, весело. С Джесси ему не скучно. И даже если он вляпается в такое дерьмо, как отношения, он переживет - секс и развеянная скука того стоят. Пока же следует отгонять от себя все мысли о привязанности и заливать алкоголем всю дурь и нежность. Ничем хорошим это не заканчивается. Кэссиди закуривает последнюю перед рассветом сигарету. Но он может позволить себе остаться. Только шторы завесить. И надеяться, что минутная слабость не пустит в нем корни и не отравит его гнилое существо чем-то таким светлым, как любовь.