Бальзам

Ночь. Такси. Ярко освещённый неоновым светом ночной Сеул, постепенно отступающий назад за горизонт. С самого раннего утра день каждого участника группы вплотную был забит расписанием: фотосессии, репетиции, записи, а под конец дня –казалось бы самое простое, но на деле самое изматывающее, – участие всей группы в шоу. Ведущие, с весёлыми улыбка на лицах, задавали самые болезненные вопросы, затрагивали самые сокровенные темы, желая застать мемберов Super Junior врасплох, поставить их в тупик, но те, как ни в чём не бывало, лишь отвечали с такими же весёлыми улыбка, скрывая под ними боль, которую причиняют им эти слова. И вот, наконец, шоу закончилось, а вместе с ним и этот тяжёлый день, после чего мемберы разбрелись кто куда, чтобы хоть немного отдохнуть и расслабиться. Кто-то поехал в ближайший бар, чтобы выпить пару кружек пива или рюмок соджу. Кто-то сразу вернулся в общежитие, дабы смыть с себя весь прошедший день в душе, и, перекусив чем-нибудь наскоро приготовленным, лечь спать. Ну а кто-то, в поисках полной тишины и уединения, уехал в свой дом или квартиру, возможно специально для этого и купленную. К последним относился Хичоль, но он не искал полного уединения, а, наоборот, даже надеялся обнаружить там его – того, кто, не дождавшись своего хёна, уехал на 10 минут раньше. Конечно Хичоль мог просто взять в руки телефон и позвонить, узнать где он, но старший понимал, что его донсену сейчас не до звонков. Да и ему самому хотелось услышать любимый голос вживую, а не через телефонную трубку. Наконец доехав и расплатившись с водителем, Ким вылез из машины и посмотрел на дом. Ни в одном окне не горел свет. "Неужели его здесь нет?" – с досадой подумал Хичоль, и почувствовал, как его сердце сжалось. "А может он уже спит?" – тут же промелькнула мысль, и, надеясь, что это так, он пошёл по небольшой, освещённой лунным светом дороге. Подойдя к дому и отворив дверь, стараясь не шуметь, зашёл внутрь, после чего, не включая свет, разувшись и бросив сумку с вещами на пол, направился на второй этаж. Бесшумно подойдя к двери спальни, он открыл её и прошмыгнул в комнату. В освещённом тусклым лунным светом помещении возле окна стоял Рёук и смотрел через него то на ночное небо, звёзды и луну, то на горизонт, далеко за которым был ярко освещённый Сеул. Тихонько подойдя, Хичоль обнял парня со спины и, слегка наклонившись, поцеловал его в шею. – Ты как? Всё в порядке? – поцеловав парня в шею и зарываясь носом в его волосы, шёпотом спросил старший. – Да, – так же тихо ответил донсен, по-прежнему смотря в окно. – Ты устал? – сильнее прижимая к себе младшего, спросил Хичоль. – Нет. – Врёшь, – положив подбородок на плечо парня, сказал старший. – Ну если только немного, – тихонько смеясь, ответил Рёук. – Ну хоть на шаг ты стал ближе к правде, – улыбнувшись, вполголоса проговорил Хичоль. – Останешься? – спросил он. Молодой человек знал, что его донсен может в любое время дня и ночи, как бы тот сам не устал, бросить отдых и поехать в общежитие заботиться об остальных участниках. – Нет, – с грустью в голосе ответил младший. – Не могу, нужно... – Ты же знаешь, что в любом случае мемберам придётся есть стряпню Йесона?! Он не даст тебе готовить. Он никогда не даёт тебе готовить, когда ты сильно уставший. Так какая разница, где тебе отдыхать: в общежитии со всеми... – старший сделал небольшую паузу. – Или здесь со мной? – едва слышно добавил тот. Хичоль любил этот дом, это место. Здесь он мог побыть сам с собой, остаться наедине со своими мыслями и чувствами, отдохнуть после трудного дня. Потому он и купил этот дом несколько лет назад, который стал частичкой его самого, его души. И потому, когда он захотел раскрыться перед Ким Рёуком, раскрыть ему своё сердце, он открыл перед ним двери этого дома, где они любили проводить всё своё свободное время вместе. Где они могли излечить свои израненные души от неосторожно кем-то сказанных слов, от неприятных событий. Объятья здесь особенно тёплые, а поцелуи особенно сладкие. Освободившись из объятий хёна, Рёук медленно развернулся и, держа старшего за руки, заглянул тому в глаза: – И впрямь, – улыбнувшись, сказал он и, потянувшись, поцеловал.