— Брось, Джонс, — менторским тоном проговорил Дэвид, и Киллиан едва удержался, чтобы не наградить приятеля красочным ругательством.
—Ты мне не папочка, Дэйв. Я буду гробить свои лёгкие сколько захочу, — возразил он, но окурок бросил и растоптал носком тяжелого сапога.
— Я не о сигаретах, — скрестив руки на груди, продолжил Дэвид и вгляделся в хмурое лицо друга.
Третий день они гнали свои мотоциклы по дорогам Калифорнии. Третий день Киллиан срывался на всех и вся. И виной тому была Эмма Свон.
Разумеется, только Дэйв мог сообразить, в чем причина мрачного настроения Киллиана. Остальные слепо верили, что он попросту злится на Августа за нарушенное правило: не брать девушек в поездки.
Когда за неделю до начала их путешествия Август заявил: «Эмма клёвая, привыкшая к переездам и вообще мне не подружка», — Киллиан закатил глаза и мысленно закончил: «Пока не подружка, но было бы неплохо» — и в тот же миг возненавидел эту Эмму Свон.
Ненавидел он ровно до момента личного знакомства. Обрамленные густыми ресницами серо-зеленые глаза, спадающие на плечи светлые локоны, обтягивающая красная кожаная куртка, преступно узкие черные джинсы, ботинки на невысоком каблуке — да, Киллиан Джонс по-мужски понимал Августа Бута, что абсолютно не мешало ему злиться и беспокоиться.
Собственно, Свон неплохо вписалась в их компанию: не изображала принцессу, не ныла и не возмущалась, пока их мотоциклы проглатывали мили, отделяющие их от Сан-Франциско. Проблема была не в том, что Бут нарушил правило, а в том, что не только Август, но и Грэм, и Нил, и даже Уолш из кожи вон лезли, чтобы заполучить ее — если не в постель, то хотя бы на мотоцикл. И это приводило Киллиана в бешенство, заставляло кровь кипеть в жилах. Однако в «рыцарском турнире» он не участвовал, лишь крепче сжимал руль «Роджера», пока костяшки пальцев не начинали белеть, а суставы — ныть.
— Конечно, нет, — подтвердил Киллиан и потянулся в карман кожанки за новой сигаретой.
— Она не так уж плоха, — неожиданно заявил Дэвид, а Киллиан, опешив, прекратил попытки высечь искру из зажигалки.
— Ты о ком? – осведомился он и сделал затяжку, заставив наконец кончик сигареты тлеть.
— Об Эмме, конечно.
— Я не спорю.
— Тогда чего ты как с цепи сорвался, Кил?
— Потому что… — Киллиан осекся, но всё-таки смог выдавить: — После гибели Милы, мы решили, что не таскаем с собой женщин, но Буту, — он выплюнул его имя, как грязнейшее из ругательств, — пришла в голову гениальная, — Киллиан изобразил свободной рукой в воздухе кавычки, — идея. И теперь каждый из вас поочередно либо развлекает блондинку, либо силится переубедить меня.
— В смысле?
— В смысле… Ты четвертый человек за вечер, пытающийся меня вразумить.
— Оу.
— Для вас это развлечение. Но никто не представляет, каково потерять дорогого человека.
Удивленный такой заботой и неявным признанием, что Киллиан злится вовсе не на Августа, Дэвид не сразу подобрал слова.
— Эмма — не Мила, Кил. Она свободна, умна. Эмма не станет глотать экстази и садиться за руль.
Разумеется, Эмма Свон – не Мила Штильцхен. Миле нужен был целый мир, который можно было пересечь на байке. Эмма Свон — сама по себе целый мир, волшебный, сказочный, неприступный, и в тяжелых рыцарских латах за ее стены не пробраться.
Но, возможно, Эмма всё-таки похожа на Милу? Безрассудством, граничащим с безумством: не доверять никому своё сердце, но при этом доверять свою жизнь самому лихому байкеру – Августу Уэйну Буту, чёрт его дери! А Эмма садилась к нему на мотоцикл, и пусть Киллиан раз за разом видел отблеск страха в ее глазах, но этот страх мерк на фоне ее желания получить дозу адреналина, на фоне желания поскорее умчаться прочь. И вопрос, от каких демонов она бежит, не давал покоя Киллиану с того самого момента, когда он впервые встретился с ней взглядом. Незнание сигаретным дымом застилало рассудок, когда он, лёжа в номере очередного мотеля, ночами пытался найти хотя бы намек на ответ.
Дэвид ушёл, приняв молчание Киллиана за согласие, больше не пытаясь его переубедить. Очередной окурок приземлился в урну, и спустя минуту и Джонс толкнул дверь, ведущую в тускло освещенный бар.
* * *
По вечерам Киллиан тайком наблюдал, как Эмма уделывает своих ухажеров в дартс, праздновал её победы стопками рома. Поначалу ей подыгрывали, но позже поняли, что противник слишком силен, и теперь Эмма всё чаще бросала дротики в одиночестве – больше предлогов остаться в ее обществе рыцари не нашли. Джонс всегда ждал, когда она устанет и пойдет отдыхать, чтобы самому отправиться в номер по соседству и вновь строить цепочки догадок, снова искать ответы на миллион вопросов об Эмме Свон.
— Проще спросить, Джонс, — чуть севший голос Эммы заставил его вздрогнуть.
Она бесцеремонно заняла высокий стул рядом с ним и заказала себе виски.
— Ты всё равно не ответишь, Свон,— парировал он и отсалютовал стопкой.
— Верно, но ты даже не попытался, — возмутилась Эмма.
— Сокрушаешься по поводу отсутствия еще одного валета в своей колоде? – фыркнул Киллиан.
— Зря ты так. Я вовсе не сердцеедка.
— Быть может, только в этой фокус-группе.
— Что?
— Забудь.
— И всё-таки?
— Возможно, твоё обаяние усиливается под гитарные рифы и в обществе мужчин, затянутых в кожу?
— Не замечала, — отрезала она.
Киллиан хмыкнул.
— Чем обязан такой чести? — приподнимая бровь, поинтересовался он.
— Раз на ответы не рассчитываешь, то явно хочешь мне что-то сказать.
— С чего ты взяла?
— Догадалась.
— Позволь дать тебе совет, — сдался Киллиан.
— Валяй, — легкомысленно согласилась Эмма, залпом выпив виски.
— Не садись больше на мотоцикл к Августу.
— Волнуешься или ревнуешь?
— Знаю, каково терять близких, — серьёзно ответил он.
* * *
Она не послушала совета. Широко ухмыльнувшись, Эмма надела шлем и привычно обняла Августа.
Киллиан скрипнул зубами, но промолчал.
Крик боли, смешанный с отчаянием, заглушающий рев десятка двигателей, сорвался с её губ, когда Киллиан выехал навстречу несущемуся на скорости под сто миль в час грузовику. Быть может, ей было плевать на свою жизнь и жизнь Августа Бута. Но ей совершенно точно было не всё равно, жив ли Киллиан Джонс. Он донес свою мысль, пусть жестоким, но эффективным способом. Будь он безразличен Эмме Свон, то она бы не кричала от ужаса в попытке его остановить, и Киллиан Джонс отправился бы в мир иной — вслед за Милой, Лиамом и сотнями рыцарей ночных дорог.
Чуть позже под прицелом удивленных взглядов она надела шлем и заняла место на мотоцикле Киллиана, а он в тот день выкурил последнюю сигарету.
Потому что Эмма шепотом призналась ему на ухо, что ненавидит запах ментола и табака.
