Нетрадиционные?

Наруко не привыкла унывать и отступать от поставленных целей, но биться об глухую стену, из раза в раз расшибая лоб, чертовски неприятно. Она задерживает взгляд на накачанном теле, аккуратно уложенных розовых волосах, загорелой коже, постоянно наблюдает за усердными тренировками, которым он себя посвящает. Наруко сходит с ума. Он не мог не заметить её пристального внимания, постоянных взглядов и недвусмысленных намеков на протяжении многих лет. Правда была на поверхности, только руку протяни. Наруко разве что под его окнами на асфальте не писала розовыми мелками: «Я тебя люблю», – обязательно большими буквами, чтобы уж точно прочитал. Она всё больше склонялась к тому, что Сакурай просто не хотел ничего замечать. Она вглядывалась в своё отражение, ощупывала тело в поисках недостатков, просила советов у Ино, с которой Харуно был давно знаком и тесно общался, но та лишь вздыхала и говорила, что до него, очевидно, факт наличия у Наруко чувств дойдет последним. Узумаки такой исход не устраивал. Харуно был фигурой заметной – ученик пятой Хокаге, признанный одним из лучших медиков Конохи, талантлив и не дурен собой. Пассивное ожидание, в то время как парень, о котором мечтает каждая пятая девушка в деревне, ходит холостым, могло закончиться совсем не в пользу Наруко. Она хотела бы в лоб сказать ему о своих чувствах, но боялась отказа и последующего разрушения даже дружбы. Ведь если подумать, то Сакурай вполне мог любить кого-то другого. Всерьез она об этом не задумывалась, но сомнения где-то на задворках сознания были всегда. Наруко не знала ни одной девушки, которой он уделял бы столько внимания, чтобы можно было что-нибудь заподозрить, но другого объяснения его абсолютной слепоты к её чувствам она не находила. Сакурай влюблен и, очевидно, не в неё. Наблюдения стали ещё более пристальными. Наруко тенью следовала за предметом воздыхания, брала совместные миссии и ревностно пыталась вычислить девушку, бессовестно завладевшую сердцем Харуно. Однако единственный, с кем Сакурай проводил время больше, чем с остальными, был Саске, с которым они ежедневно тренировались на протяжении двух-трёх часов без перерыва, а после совместно отдыхали и обсуждали проделанную работу. Харуно помогал Учиха с физической подготовкой, а Саске учил его обращаться с природной чакрой. — Слабо, Саске! Сильнее! — подначивал Сакурай, отбиваясь от ряда ударов, наносимых Учиха. Оба были взмыленные, тренировались уже не первый час, но двигались они так же точно и быстро, как в самом начале, а футболки валялись где-то на тренировочной площадке, небрежно брошенные хозяевами. Меняя динамику боя, Сакурай перешел в наступление, создав несколько клонов, он окружил Саске со всех сторон, образовав кольцо вокруг него и заставляя защищаться. Учиха, не медля, активировал шаринган, и десятки клонов тут же сорвались с места. Начался настоящий мордобой. Клоны один за другим исчезали под направленными ударами Саске, оставляя после себя белое «облако» и не давая рассмотреть самое интересное. Наруко напрягала зрение и слух, силясь узнать, в чью сторону склонилось сражение, но бесполезно. Внезапно всё затихло. Когда дымка рассеялась, посреди поля остались только двое: Саске, прижатый телом настоящего Сакурая к земле и удерживаемый мускулистой рукой, сжимающей шею, и Харуно, к горлу которого была прижата катана. — Я тебе эту железяку в задницу запихаю, — с отдышкой произносит Сакурай, однако, не меняя своего положения. — Мы, кажется, договаривались, без оружия, помнишь? — Привычка, — оправдывается Саске. — Однажды, эта привычка тебя подведет, — недовольно хмурится Харуно. Они несколько мгновений смотрят друг на друга, а затем синхронно ухмыляются. Наруко вздрагивает, пораженная собственной догадкой, только загоревшейся лампочки над головой не хватает. Она восстанавливает в памяти их переглядки, ухмылки, пожатия рук, случайные прикосновения, и всё это вмиг приобретает совершенно иной смысл. — Твою ж дивизию, — протягивает Наруко, спешно убегая с полигона. Щеки горят стыдливым румянцем, а в голове полнейший кавардак. Перед глазами вновь предстают полуобнаженные сокомандники. Она в нерешительности застывает перед Ичираку Рамен, заслышав знакомый голос, громко над чем-то хохочущий. В последние дни она успешно избегала и Сакурая, и Саске, чьи образы, впрочем, не покидали её ни днем, ни ночью. Она несколько раз репетировала предстоящий разговор перед зеркалом и бесконечное количество раз прокручивала все возможные варианты диалога в голове, однако сейчас, находясь в полушаге от Харуно, поняла, что не помнит ничего из заготовленных фраз. Наруко отодвигает ширму. — Хей, Саку, привет, — нарочито весело и жизнерадостно здоровается девушка, присаживаясь рядом с сокомандником. Наруко нервно, чересчур широко, улыбается, но парень, кажется, не замечает настроя напарницы и приветливо улыбается в ответ. — Наруко, давно не виделись, — он переводит взгляд, на ожидающую заказ Аяме, с которой разговаривал до появления Узумаки. — За мой счет, два рамена со свининой, пожалуйста. Девушка кивает и, к своему неудовольствию, оставляет их наедине. — Я уж думал пойти проведать тебя сегодня, вдруг заболела, а ты, я смотрю, здоровее меня будешь, — попытался завести разговор Харуно, заметив, что Наруко ушла куда-то в собственные мысли. — Всё в порядке? Ей хотелось крикнуть, что ни черта не в порядке, что она в смятении, что от растерянности на луну выть хочется, и что он чертов кретин, если этого не замечает. У Наруко заметно сдавали нервишки. — Эй, ты вся красная, — обеспокоенно замечает Харуно. — Температура? — он касается губами её лба, заставляя задержать дыхание. Внутри всё горит от волнения и смущения, а его губы в непосредственной близости от её лица ничуть не помогают собраться с мыслями. Невыносимо. — Вроде нет, — неуверенно заключает Сакурай. — Да что такое, ты как воды в рот набрала, — хмурится парень. Наруко судорожно теребит край своей куртки, не зная, начать издалека или прямо в лоб задать главный вопрос, терзавший её на протяжении этих дней. Всё было совсем не так, как перед зеркалом, в пустой комнате, где тебя не прожигают эти, до невозможности красивые, зеленые глаза. Глубоко вдохнув, собрав волю в кулак, она смотрит прямо и уверенно, на одном дыхании выкрикивая: — Сакурай, ты гей? Харуно так и застыл, во все глаза смотря на напарницу и переваривая услышанное. Наступила оглушительная тишина, в течение которой Наруко казалось, что секунды тянутся непростительно долго. Живот скрутило от волнения, а ладошки покрылись потом, но всё это было незначительно, по сравнению с тем, как непозволительно быстро билось сердце. Если он так и будет молчать, Наруко, черт возьми, обязательно позорно хлопнется в обморок. — Узумаки, у тебя лихорадка? — наконец выдает парень, вглядываясь в лицо подруги, ища там признаки веселья от удавшейся шутки, но ничего такого и в помине не было. Что ж, она и не надеялась, что он так сходу признается. — Ты и Саске, вы... встречаетесь? — продолжала наступать Наруко. Сакурай казался то рассерженным, то обескураженным и уже мысленно прикидывал, в какую палату поместит девушку после этого нелепого разговора. В больнице как раз недавно освободилась койка во втором корпусе, подальше от остальных больных. — Я заметила, как вы смотрите друг на друга, — чуть громче, чем хотелось, воскликнула Узумаки, не выдержав продолжительного молчания со стороны парня. — Как мы смотрим друг на друга? — в тон ей отзывается Сакурай, передразнивая её писклявую от волнения манеру говорить. Наруко сконфуженно замолчала. В голове всё было предельно просто и понятно, но как облачить в слова всё то, что она заметила в их, как ей казалось, двусмысленных взглядах? — Хай. Внезапно в забегаловке оказался третий, определенно лишний, человек, присутствие которого затрудняло и без того непростую ситуацию. Оба перевели взгляд на вошедшего, и Наруко отчетливо ощутила уже знакомое желание провалиться сквозь землю. На пороге, оглядывая своих сокомандников, стоял не кто иной, как Учиха Саске, явно неподозревающий о содержании состоявшегося ныне диалога. — Что-то не так? — интересуется Учиха, замечая чересчур пристальное внимание со стороны напарников. Наруко перевела взгляд на застывшего Сакурая, гадая, стоит ли ей взять всё в свои руки или Харуно решит замять столь неловкую для всех троих ситуацию и отложит животрепещущий вопрос до лучших времен. — Саске, — как-то странно протянул Сакурай, обращая на себя всеобщее внимание. На его лице блуждала странная полуулыбка, которая тут же насторожила Учиха. — Что? — Нас, кажется, раскрыли, — серьезно глядя другу в глаза, прошептал парень, на что Наруко непроизвольно затаила дыхание. Вот оно! — Ты о чем? — Саске слегка приподнял бровь, что на языке безэмоциональных парней, означало крайнее недоумение. — Брось, нет больше смысла притворяться, — усмехнулся Харуно, перемещая свою руку на щеку напарнику, слегка поглаживая кожу лица большим пальцем. Наруко казалось, что стук её сердца слышен на другом конце деревни. Неужели ей не показалось? Ведь это могло бы объяснить всё: нежелание Сакурая замечать её чувства, тот факт, что у первых красавцев деревни до сих пор не было отношений и, в конце концов, проиграть парню было бы не так больно, как уступить Харуно какой-нибудь нагламуренной девице. Саске громко сглотнул, явно не ожидая подобного, а после недовольно нахмурился. Он не собирался участвовать в каком-то дешевом спектакле, о котором его, между прочим, не предупредили. Однако прежде, чем кто-то успел что-то предпринять, Харуно сам прервал организованное им показушничество. — Что ж, — усмехнулся Сакурай, отворачиваясь от недовольного Учиха, — кажется, я ответил на твой вопрос? — обращаясь к Наруко. — Нет, мы с Саске не встречаемся. Не успела Узумаки осмыслить произошедшее и хоть как-то отреагировать, как из-за ширмы показалась Аяме с двумя мисками рамена в руках. — Приятного аппетита! — мило улыбнулась девушка. — Приятного аппетита, — отозвался Сакурай, невозмутимо приступая к поглощению пищи и не обращая внимания на зависших друзей. Наруко несколько раз растерянно моргнула, прежде чем до неё дошел истинный смысл разыгранной сцены. — Ну, у тебя и шуточки! — возмущенно воскликнула девушка, обиженно толкнув Харуно в плечо. Она ведь почти поверила. — Какие вопросы, такие и шуточки, — он безмятежно пожал плечами, отправляя в рот очередную порцию лапши. Наруко шумно выдохнула. — Так значит, ты не гей, да? — неуверенно уточнила Узумаки, чтобы уж точно больше никогда к данному вопросу не возвращаться. Сидящий рядом Саске прикидывал, насколько запущенный случай психического расстройства у этих двоих. — Значит, не гей, — кивнул Сакурай. Узумаки нервно рассмеялась. Что ж, похоже, гонка за сердцем Харуно, не гея, Сакурая продолжается. — Ну, вы и кретины, — заключил Саске, молчавший всё это время.