Мой личный афродизиак. И снова здравствуй

В этот день Джеджун сосредоточен на лекции как никогда, старательно конспектируя все, о чем говорит профессор. Парень старался не упустить ни одной детали. И меньше всего он хотел, чтобы в кармане завибрировал телефон. Ему пишут лишь два абонента: оператор и хозяин борделя. Если на первого можно не отвлекаться, то на последнего реагировать обязан — как-никак это заработок. Нехотя открыв конвертик, парень еще несколько минут тупо пялился в сообщение. Оно как всегда сухое, лишь адрес клиента и условленное время. От изумления Джеджун выронил мобильник из ослабевших пальцев, но вовремя успел его поймать. Его снова купил человек, с которым они виделись лишь раз. Прошло два года с тех пор, а парень запомнил его на всю оставшуюся жизнь. Его особый клиент. Невольно Джеджун сглотнул подступивший к горлу ком и сунул телефон обратно в карман. Как ни пытался он сосредоточиться на предмете, а перед глазами всплывали воспоминания о том вечере. Какая-то горечь и тоска закрались в душу парня от осознания предстоящей встречи. Остаток дня Джеджун провел будто в тумане. Его освободили ото всех заказов, только бы он обслужил этот — обещали оплату вдвое больше. Парень грустно хмыкнул, осматриваясь по сторонам. Особняк выглядит по-прежнему величественно. Ну да, это же не десять лет прошло, а всего лишь парочка. На веранде фасада Джеджуна встретила все та же экономка, придирчиво оглядывая его внешний вид. — Спасибо, что пришли, — сдержанно проговорила женщина, как только парень к ней приблизился. — Это моя работа, — глухо выдал Джеджун на полувздохе. — Ну, знаете, — протянула экономка, впиваясь в него колким взглядом, — еще никто не согласился прийти сюда во второй раз. На что она надеялась? Унизить хотела? Вызвать чувство стыда? Да и кого больше это должно оскорбить: Джеджуна, торгующего своим телом, или паралитика, который ни на что не способен без посторонней помощи? Но неприятный осадок все же остался: значит, были еще, были те, кому звонили снова. Впрочем, они друг другу ничем не обязаны. — Проследите, пожалуйста, чтобы оплата поступила вовремя, — холодно выдал Джеджун. Женщина задумчиво кивнула, как будто сделала для себя определенные выводы и шагнула вперед, показывая дорогу. На этот раз она прошла мимо спальни Чона в самый конец коридора. Джеджун и не подозревал, что его проведут через весь особняк насквозь, к веранде на противоположной стороне. Здесь, пока еще в холле светло и уютно. Рама витражей выкрашена в белое, такие же белые шторы развеваются на ветру, врывающемся через открытую дверь. А за окном Джеджун разглядел сочную буйную зелень. И силуэт того, к кому пришел. Что-то кольнуло в его сердце от вида того, как экономка склонилась к молодому хозяину и что-то сказала ему на ухо. Практически сразу же она пригласила Джеджуна войти, а сама покинула помещение размеренным, но уверенным шагом, глухо стуча низкими каблучками по ковровой дорожке. Долго заставлять себя ждать Джеджун не стал. Он вынырнул на все еще яркое вечернее солнце и улыбчиво посмотрел на клиента. Он улыбался так искренне, как только мог, лишь бы не выдать своего истинного волнения. Такого же сокрушительного, как отразилось на лице молодого мужчины в инвалидном кресле. Джеджун даже заметил, что у Юнхо участилось дыхание, и на виске проступила испарина. Весь с иголочки, такой представительный в голубой рубашечке и темно-коричневых брюках. А Джеджун ему совершенно не соответствует в своих рваных джинсах, обтягивающих худые ноги, и выпущенной поверх рубашке. Да и вместо начищенных до блеска туфель на его стопах красуются кеды. — Присаживайся, — Юнхо подбородком указал на резной стул напротив себя — такой же белый, как и вся веранда. Столик, за который пригласили, оказался уставлен различными фруктами и пирожными, украшенными изысканными декорациями. Но Джеджун не мог туда посмотреть даже мельком — взгляд Чона его не отпускал. Такой странный: изучающий, обожающий и… тоскливый. Джеджун отказался садиться напротив. Вместо этого он придвинул указанный стул поближе к Юнхо и сел около него по правую руку. — Думал, и на этот раз будем кувыркаться в спальне, но ты смог меня удивить, — не отводя своих глубоких омутов, признался Джеджун. А улыбка с его лица не сходила. — Попробуй тарталетку от моего шеф-повара, — Чон указал взглядом на корзиночки с белой начинкой, украшенной красочными фруктами, — должно понравиться. — Эту? — Джеджун безошибочно ткнул пальцем в десерт, на что клиент кивнул. Юнхо жадно следил за тем, как тонкие пальцы обхватили пирожное, а затем открылись аккуратные губы, чтобы испробовать угощение. Джеджун откусил совсем немного, но от вида его смущенной улыбочки по спине и затылку Чона пробежались мурашки (как будто он может чувствовать хоть что-то ниже головы!). Особенно его умилило то, что парень испачкался в белесую начинку, да и думать не хотел: случайно это произошло или намеренно. — У тебя там… — Юнхо запнулся, любуясь мечтательным, довольным выражением лица парня. Он изменился. Да, немного стал выглядеть взрослее, но еще и цвет волос сменил с шоколадного на светло-русый. И стрижка теперь другая — волосы густой челки на глаза падают. — М? — уточнил Джеджун, глотнув угощение. Тарталетка оказалась без лукавства вкусной. — Крем… — тихо пояснил Юнхо и тут же смутился. — Здесь? — парень пальцем указал совершенно в противоположную сторону. Это можно было бы назвать дешевым трюком, если бы не выглядело столь естественно. И взгляд, и мимика говорили о том, что Джеджун действительно обеспокоен. Он даже облизнулся, чтобы поймать вкусную каплю, но не дотянулся. Парень поднял ищущий взгляд на Юнхо, а тот покачал головой. Отчаянно вздохнув, Джеджун потянулся за салфеткой, но Чон его опередил: — Не нужно. Парень столкнулся с едва ли умоляющим взглядом клиента, который почти сразу же опустился на его губы. — Хочешь мне помочь? — тихим голосом предложил Джеджун, хитро улыбнувшись одними уголками рта. Ответ читался во взгляде Юнхо, в его сбившемся дыхании, в его отчаянии на лице. Ким отчетливо прослеживал то, как этот человек себя сдерживает, свои порывы, усмиряет желания. Этот богач имеет все и в то же время — ничего. От этого становилось горько, но Джеджун не имел права выдавать себя. Он склонился ближе к лицу Юнхо и тихо уточнил: — Где я испачкался? Последовавший за этим мягкий поцелуй вызвал нешуточное волнение. Соскучился по этим губам, по этому щекочущему дыханию, неторопливой тягучей ласке. Как будто именно этого и не хватало годы порознь. От теплых губ было уютно, жаль, они отстранились так быстро. — Все, — шепнул Юнхо в губы парню, — я убрал. — Будешь? — так же тихо уточнил Джеджун, поднося свое пирожное ко рту Чона. — Нет, спасибо, — покачал тот головой. — Я настаиваю, — заигрывая, улыбнулся Джеджун. И Юнхо подчинился, заранее зная, что испачкается сам. А Ким только лишь более задорно ухмыльнулся, добившись необходимого результата. Он сцеловывал крем так тщательно, растягивая удовольствие, что Юнхо желал бы, чтобы это длилось бесконечность. Он расслабленно прикрыл глаза, подставляясь мягким поцелуям. А Джеджун присоединил еще и кончик языка, специально щекоча чувствительную кожу, дразня сознание своего особого клиента. Ни один, ни другой не заметили, как на подлокотнике инвалидного кресла дрогнул палец. Юнхо упоенно отвечал на поцелуй, полный уверенности, что все ощущения, которые он испытывает — фантомные. И плакал глубоко в душе, что не может прикоснуться к шелковистым волосам, щекочущим его лицо. Это настроение передалось и Джеджуну. Он нехотя прервался и обеспокоенно заглянул в глаза Юнхо. — У тебя талантливый шеф-повар, — решил не обострять ситуацию Ким и отправил остаток пирожного себе в рот. — Других не держим, — улыбнулся Юнхо, видя довольно сощуренный взгляд жующего парня. — Попробуй еще канапе. Джеджун и тут сумел отследить взгляд клиента, указывающий на маленькие бутерброды с какой-то зеленой помадкой, украшенной красными ягодами. Он ловко выхватил один и откусил. Во рту тут же распространилось ощущение холода — мята или ментол, но консистенция едва ли не ядовитая. А на самом кончике языка за прохладой последовала сладость вперемешку с солью. Это блюдо оказалось самым необычным из всего, что пробовал Джеджун. — Хочешь? — он протянул канапе Юнхо, но тот вновь отказался. За что и получил мстительный мазок по губам. Пришлось облизываться, чем вызвал задорный и открытый смех Джеджуна. — Освежает в такой жаркий день, правда? — Да уж, — смущенно выдохнул Чон, опуская взгляд, — освежает. Он не поднимал глаз, чувствуя на себе задумчивый взор парня, пережевывающего бутерброд. Ему казалось, они никогда не избавятся от присутствующей неловкости, как бы Джеджун ни старался вести себя непринужденно. Юнхо хотел в это поверить, но чувство неполноценности душило. — А это что? Вишня в сиропе? — озорной парень указал на ягоды и тут же потянулся к ним. Он выудил одну и запрокинул голову, жмурясь под ярким солнышком. Изящная шея тут же открылась ненасытному взгляду Юнхо, а в приоткрытый рот упала вишня. Сексуально и эротично. Кто угодно может назвать этот жест вульгарным, но только не Чон, видящий, насколько непринужденно держится Джеджун. Тот лукаво поймал взгляд Юнхо, как будто застав на горячем за подглядыванием, еще и вынудил стыдливо сжаться, а восхищенно приоткрытые губы сомкнуться. Юнхо тут же сглотнул наполнившую рот слюну, и уж точно не ожидал, что Джеджун прильнет к его устам своими, чтобы разделить ароматную, сладкую вишню на двоих. Они упоенно катали ягоду языками, слизывая с неё сахарный сироп, умудряясь еще и ласкать друг дружку. Но, в конечном итоге, Юнхо показалось приторно сладко от всего происходящего с ним. Он вытолкнул вишню в рот парню и прервал поцелуй. Как бы тот ни старался, а Чон помнил, кто он и что он. Таким ущербным, как сейчас, он себя еще никогда не чувствовал. Титанических усилий стоило сохранять мужество и спокойствие, ведь хотелось отчаянно разрыдаться. — Джеджун, — деловым тоном позвал его Чон. — М? — парень не стал поднимать на него взгляд, прекрасно понимая, что же тот хочет сказать. — Подпиши со мной контракт. Ким замедлился. Казалось, идиллия куда-то улетучилась, и теперь он попал в руки к извращенцу, напомнившему о работе. — Назови любую сумму, — настоял Юнхо, пристально глядя на парня, который так и не поднял на него своих очаровательных глаз. Его не испугал недовольный вздох Джеджуна и то, как переменилось милое лицо. Парень отшвырнул веточку, оставшуюся от вишни, и дерзко посмотрел на Чона, сканируя его недобрым прищуром. — Для полного счастья мне не хватает двадцати миллионов долларов, чтобы купить себе виллу и кататься на «Ламборгини», — не задумываясь, признался Ким. — Не откажусь еще и от домика у моря, чтобы можно было расслабиться в любое время. Поскольку это все нужно содержать, мне потребуется еще и бизнес, который будет все это оплачивать. — Я правильно тебя понял: вилла, «Ламборгини», дом на побережье и двадцать миллионов долларов? Какой ты хочешь бизнес? — Детские игрушки — куколок собирать, — язвительно выпалил Джеджун. — А еще лучше, этот особняк со всей прислугой и твой бизнес. — В моем бизнесе нужны определенные знания, так просто отписать его тебе не получится, — Юнхо покачал головой. Создавалось ощущение, что его посадили голой задницей на раскаленные угли — именно так смотрел на него блондин. — А ты будешь работать на меня, чтобы бизнес не стал. Тебе же нужно, чтобы я на тебе скакал? И во всем этом, — Джеджун неопределенно махнул рукой, — ты не нуждаешься. Я нуждаюсь, и за это буду на тебе скакать. — Я сделаю тебя своим наследником. И когда надоест на мне скакать, просто придуши подушкой. — Ты — придурок, — прошипел Джеджун. — Я оставил тогда свой личный номер не для того, чтобы меня снова вызвали через агентство. Ты первый и единственный клиент, которому я оставил свои контакты. Но в этом доме я снова в качестве проститутки. Я не буду подписывать контракт. — Ты не пришел бы, — настолько тихо проговорил Юнхо, что пришлось прислушиваться. — Я хотел позвонить, но… — Он поморгал, прогоняя застилающую глаза влагу. — Посмотри на меня: я ни на что не способен, я не могу обслуживать себя сам. На меня работают десятки человек, чтобы держать в чистоте это тело, поддерживают биение сердца и желудок, который не испытывает голода. Я даже по нужде не могу без посторонней помощи сходить. Если ты и был романтично настроен, то эта жизнь далека от романтики, Джеджун, — Юнхо поднял на парня взгляд полный тоски и дикого отчаяния, стискивающего горло в немом крике. — Мне понадобилось два года, чтобы осмелиться пригласить тебя снова. — Купить, — поправил его Ким, а затем тяжело вздохнул, отводя взгляд. — Я пришел бы. — Не обманывай ни себя, ни меня! — взорвался Чон, едва ли ни подпрыгнув в своем кресле. Если бы мог, сжал бы кулаки до хруста в костяшках, а так — даже на дрожь не способен. Он смотрел чужим, строгим взглядом, от которого пробирало ознобом до самых костей. — Ни одна дешевка сюда не заявилась дважды! Я не мог… Я просто не мог надеяться на твое согласие. Джеджун не смотрел на своего клиента. Ему было обидно и горько. Он испытывал чувство истошной несправедливости, и ничего не в силах был поделать. Чон его сверстник, но еще более несчастен, чем он сам, и от осознания этого факта было дико. Да и сам Джеджун слабо представлял себя в роли спасителя. Внимание привлек заработавший механизм инвалидного кресла Юнхо — тот нажал затылком какую-то кнопку на подголовнике и покатился, сдав назад. — Я сделаю тебя управляющим с правом на подпись, — приказным тоном проговорил он, огибая Джеджуна. Тот спохватился, преградив путь ласковым прикосновением к шее Юнхо. Чон затормозил и поднял взгляд на парня. Тот молчал. Но молчал Джеджун красноречиво, кончиками пальцев поглаживая чувствительную кожу, лаская мягкую мочку и за ушком. Он прикасался так, будто они не пару раз виделись, а были супружеской парой уже много-много лет. Именно такие ощущения дарил Чону этот мальчик по вызову. — Ты прав, я не пришел бы, — виновато признался он. — Даже, несмотря на твое состояние, я вряд ли согласился бы на эту авантюру. Тебе повезло, что есть люди, которые за тобой ухаживают, потому что я не смог бы. Я трус. И… — Джеджун отвел взгляд, кусая губы. Он все еще умиротворяюще гладил Чона, как будто хотел защитить. — Это невероятно тяжело делать вид, как будто не замечаю. Я, правда, хочу тебе помочь, но, боюсь, помощник из меня хреновый. Мне стыдно за то, что пришлось прийти сюда только из-за приказа. Но… — Юнхо смог разглядеть, как глаза парня наполнились слезами, которые тот неуловимым движением свободной руки смахнул. — Я рад, что смог снова увидеть тебя. Это не пафос. Не знаю, что со мной происходит, но… Мой особый клиент застрял вот тут, — Джеджун похлопал себя по груди и вновь отвел взгляд, утирая слезы. — Извини, я должен улыбаться клиентам, — и к Юнхо обратилась лучезарная усмешка блондина. Его состояние выдали лишь влажные ресницы. — Ты подпишешь контракт? — Джеджун на это безмолвно кивнул, а Чон продолжил: — Я приглашу юриста. — Да, конечно, — ступая вслед за ним, согласился парень. В кабинете Ким Джеджун встретился с недоверчивым взглядом молодой особы, представляющей интересы Чона. Та методично разложила бумаги и обратилась к своему работодателю: — У меня все готово. — Хорошо, — Юнхо кивнул и продолжил, — оформите доверенность на все мое имущество. — Вы уверены? — осторожно переспросила адвокат, но Чон твердо кивнул. — Подождите, — встрял Джеджун. Он споткнулся о вопросительный взгляд парня в кресле. — Мне это не нужно. Достаточно оплачивать мое обучение в университете в срок. К сожалению, только продавая свое тело, я могу позволить себе вуз. — Во сколько он обходится? — Почти две тысячи в месяц. — Удвой, — коротко распорядился Юнхо. — Нет, утрой. — Зачем? — изумился Джеджун. — Это обычный заработок моей прислуги, — честно признался Чон. А парень перевел взгляд на юриста: — Это правда? — Ну, в общем, да. — Двадцать миллионов в год, — едва слышно проговорил Юнхо, но его слова разобрали все присутствующие. — С ума сошел? — повысил голос Джеджун, но клиент на него так и не поднял взгляд. — Изначально ты назвал эту сумму. Она и будет. — Как будто ты не понял, что это значило! — И «Ламборгини». — Черт, — вздохнул Ким с каким-то отчаянием. — Зачем он мне? — Ты, кажется, еще виллу хотел. Подготовьте несколько удачных проектов, пусть господин Ким выберет понравившийся. — Мне, наверное, лучше помалкивать, — со вздохом проговорил тот. — И присмотрите участок на… Корейский пролив или Желтое море? Японское? Джеджун на это издевательство лишь поднял руки, не проронив более ни звука. Он поднялся с места и вразвалочку подошел к высокому окну с широким подоконником. Оттуда открылся вид на сад, в котором они обедали. — Остров Чжечжу, — заключил Юнхо. — А еще лучше переоформите на его имя мою виллу. — Так, — вздохнула адвокат, — Чон Юнхо обязуется выплачивать ежегодно господину Ким Джеджуну двадцать миллионов долларов, в качестве задатка обеспечивает покупку и оформление всех необходимых документов на автомобиль марки «Ламборгини», виллу в Сеуле и дарственную виллы на острове Чжечжу. Все правильно? — Так. — Ким Джеджун обязуется оказывать… — Нет, Ким Джеджун обязуется проводить досуг… — Окей, — девушка внесла правки. — Сексуальные услуги оговариваются контрактом? — Нет, — строго отрезал Юнхо. Это привлекло внимание Джеджуна. Он-то был уверен в том, что Чон покупает тело, секс. Но выходит так, будто интим должен быть исключительно по обоюдному согласию. Что это? Паралитик, трахающийся исключительно с проститутками, решил проявить благородство к небезызвестной шлюхе? — Подписывай, — распорядился Юнхо, как только изучил предоставленный документ. Девушка тут же вывела размашистую подпись и подняла взгляд на Джеджуна, замершего у окна. Она протянула парню ручку. Тот недоверчиво покосился в бланк, скользя взглядом по пунктам согласия. Ничего лишнего Ким там не вычитал, лишь то, что было оговорено вслух. Он черкнул закарлючку напротив своего имени. — Уволься, — глядя в пол, потребовал Юнхо, как только контракт был подписан обеими сторонами. — Больше у тебя нет нужды продавать свое тело. — Только я не уловил, когда истекает срок контракта? — обеспокоенно уточнил Джеджун, взглянув на юриста. — Он бессрочный, — пояснила девушка, складывая документы по папкам. — Оплата услуг ежемесячная, фиксированная. Только учтите, что каждая ваша встреча будет регистрироваться. Поэтому, если они сократятся до трех в неделю, из вас будет вычитаться за нарушение условий контракта. Мелким шрифтом все написано, — девушка развернула бланк обратной стороной и провела пальцем по указанному пункту. Все еще переваривая сложившуюся ситуацию и обдумывая ее последствия, Джеджун вышел вслед за своим клиентом. Краем уха он услышал, как за спиной захлопнулась дверь — это юрист покинула кабинет. — На кого учишься? — прервал молчание Юнхо. — На архитектора. — М, в таком случае, виллу тебе нужно подбирать с особой тщательностью, — хохотнул Чон. — А ты как думал? — шепнул ему в ухо Джеджун, лаская кожу горячим дыханием. Он продолжил толкать затормозившее кресло прямиком к спальне Юнхо. — На картонки не размениваюсь, — голос понизился до хрипотцы, возбуждая однозначные вибрации в теле. — Каменные, — мечтательно прошептал он томным голосом, а затем поймал чувствительную мочку зубками в нежный захват. Такой флирт хоть чуточку позволял Чону чувствовать себя полноценным. Он с наслаждением прикрыл глаза под убаюкивающими покачиваниями кресла и ловкими ласками умелого языка и мягких губ, теребящих столь эрогенную часть тела. Войдя в спальню, Джеджун затормозил. Он не позволил своему клиенту проронить ни слова, лишь накрыл его губы осторожным поцелуем, все увереннее углубляясь. От этого голова Юнхо кружилась, а волны экстаза вертелись от самой макушки до пят. Блаженное чувство, которое тот не испытывал уже давно. Он даже всхлипнул в этот пьянящий поцелуй, ловя губами сочные лепестки парня, перехватывая инициативу с таким рвением, как будто полон сил и энергии, как будто его тело не испытывает никаких трудностей с передвижением. Чон так хотел опрокинуть этого молодого мужчину на свою мягкую постель и навалиться на него, вжимая в матрас, чтобы зацеловать каждый миллиметр его нежной кожи и погрузиться в его сокровенны глубины. Сердце отчаянно рвалось из груди до боли. Чон способен был лишь на то, чтобы уверенно отвечать на терзания своих чувственных губ, жмурясь от безысходности. Он не знал и не видел, как его кисть ожила, царапнув аккуратно состриженными ноготками по подлокотнику. Со всхлипом сожаления Джеджун прервался, заглядывая в помутневшие от возбуждения глаза Чона. — Где у тебя самое большое зеркало? — заговорщицки шепнул он. И проследил за направлением взгляда Юнхо. Джеджун распахнул створки шкафа и обнаружил, что они с внутренней стороны полностью зеркальные, да еще и многофункциональные — закрывать можно любой стороной. Поскольку гардероб Юнхо его не интересовал в данный момент, то Джеджун захлопнул шкаф зеркалами наружу. Несмотря на то, что его лицо не покидала довольная улыбочка, с Юнхо было что-то не то. Но это естественное явление — Чон видел свое нутро, свою беспомощность. Видел, какой он, в сущности, маленький человечишка. Хотел бы он ослепнуть, чтобы больше никогда не сталкиваться лицом к лицу со своей уязвимостью, своей слабостью. Но Джеджун держал его взгляд настолько уверенно, что Юнхо не решался даже моргнуть. Парень медленно подошел к нему и опустил подлокотники, один за другим, словно обнажая, не забывая при этом ласкать своим взглядом и кокетливой улыбкой. Он осторожно взял в свои ладони обездвиженные руки, лукаво поглядывая на изумленного Чона, дразня его своим юрким кончиком языка, то и дело увлажняющим губы, а затем аккуратно перекинул свою ногу через кресло. С особой бережностью Джеджун опустился на парализованные бедра, настойчиво отвлекая внимание Юнхо на себя. — С последней нашей встречи я поправился на пять килограммов, выдержишь? — шутливо уточнил Джеджун, устраиваясь поудобнее. Он тут же склонился к изумленному лицу и мягко поцеловал гладко выбритую щеку. — В общем-то, мне без разницы, — с головой окунаясь в ненавязчивые ласки, хохотнул в ответ Юнхо. В отражении он видел, как Джеджун заключил себя в объятия его рук у себя за спиной, сцепил бесчувственные пальцы в замок, прикрыв одной своей ладонью, чтобы придерживать. Только лишь глядя в зеркало Юнхо даже почти смог ощутить гибкость его извивающегося плавными волнами тела. На шее кожу опаляло горячее дыхание парня, на макушке его свободная рука ерошила волосы, а тело продолжало качаться. Юнхо знал, где именно прикасается Джеджун, обо что именно он так настойчиво трется. Картинка в зеркале отчетливо все иллюстрировала. Почти застонал, когда мягкие уста сомкнулись на мочке, когда ее нежно прикусили остренькие зубки. В отражении были видны едва ли ни полноценные прелюдии перед сексом. Внимание привлек вжик молнии. Да, Джеджун осмелился освободить его возбуждение из брюк и белья, нежно погладил налитую плоть и потянулся к своему ремню. Парень быстренько справился с застежкой и тут же потянул за язычок змейки. Но что он сотворил после, рассудку Юнхо было непостижимо. Вместо того, чтобы высвободиться самостоятельно, Джеджун притянул обездвиженную ладонь Чона к себе. Сначала к губам, выцеловывая подушечку каждого пальчика тягучими ласками. Юнхо не мог оторвать свой взгляд от настолько возбуждающего его ум зрелища, не мог отпустить глаз улыбающегося Джеджуна уже щекочущего пальчики своим ловким язычком. А затем тот и вовсе вобрал, несильно посасывая, но Юнхо казалось, что он может чувствовать скользкие прикосновения в глубине. Ладонь с увлажненными пальцами парень опустил на себя, осторожно позволил соскользнуть под белье и сжал собственную возбужденную плоть в кулаке Юнхо. Он кокетливо поглядывал на изумленного клиента, а тому казалось, что нервные тики тонкими иголочками пронизывают все его тело. Подсознание жадно хваталось за эту иллюзию, как будто это он, Юнхо, ласкает эрекцию парня, нетерпеливо ерзающего на его коленях и что-то выстанывающего тихим голосом. Чон сам накрыл расслабленное горло парня поцелуем — жарким, влажным. Он не стыдился оставлять отметины на подставленной шее, втягивая бледную кожу, всасывая до болезненности, кусая ее, позволяя выскользнуть из захвата. А Джеджун возбужденно стонал у него над ухом, почти пошло, но Юнхо где-то на подкорках улавливал эти будоражащие вибрации — Ким не врет, выгибаясь навстречу. В какой-то момент Джеджун отстранил его, оттаскивая за волосы на макушке, и впился разгоряченным поцелуем. Он врывался своим языком, дерзил во рту Юнхо, вызывая на дуэль. Это было больно. Это было страстно. Облизывались, кусались, обсасывали пряный мармелад и пьянели. С очередным всхлипом Джеджун отстранился, оторвавшись от припухших уст с громким чмоком. Он накрыл чувствительную шею Юнхо своими губами, позволяя наблюдать в зеркале то, как парализованная рука накрывает аппетитную попку и стискивает ее сквозь джинсы, прижимает к себе. И Юнхо уже не казалось, что он безнадежный инвалид — в зеркале он видел себя желанным. И ушами слышал подтверждение своей догадке: Джеджун наслаждается, лаская ему горло, и нетерпеливо трется своей эрекцией, прижимаясь все теснее. Юнхо видел, как его рука неуклюже стаскивает джинсы парня вниз, чтобы забраться к нему под одежду. Казалось, это он сам все проделывает и прикасается к пульсирующему колечку мышц сам. Он не видел, он ощущал эти прикосновения к горячему входу. Сначала массирующие, немного надавливающие вглубь, водящие по кругу. А затем проникновение — медленное, тягучее, вынуждающее Джеджуна протяжно выстанывать над ухом, хватать губами воздух и мягкую мочку Юнхо, разгоняя тому мурашек. Неожиданно парень поднялся на ноги и на вопрос в глазах ответил кокетливой усмешкой. Рукою Юнхо он стащил с себя узкие джинсы, наспех выбираясь из кед и путаясь в штанах. Создавалось такое впечатление, будто они, и правда, спешат, и Юнхо вслепую нашел отзывчивые уста, рисуя в своем воображении, какими же ненасытными они оба могут оказаться. Нехотя он поддался требованию Джеджуна и прервался. Лишь для того, чтобы тот стащил с него брюки вниз. А затем резво запрыгнул к нему на колени, касаясь своей обнаженной кожей. Юнхо тут же подставился разгоряченному поцелую, наслаждаясь тем, как Джеджун вылизывает ему рот везде, где может дотянуться, обсасывает все, за что может ухватиться своими нежными губами. Проникновение произошло резко, без лишних подготовок. Они даже не использовали лубрикант — естественной смазки, льющейся с головки Юнхо хватило, чтобы Джеджун смог беспрепятственно насадиться. И утробно застонать вперемешку с глухим шипением от дискомфорта — все же погорячился. Юнхо уже давно потерял контроль над своим рассудком, ему казалось, что он чувствует и тесноту парня, и его жар, и даже может направлять его движения, может сжимать упругие ягодицы в своих ладонях и вслушиваться в гортанные звуки над ухом. Он так отвык, живя в своей колбе отчужденности. Отвык от чувства полноценности. Отвык от чувства собственного достоинства. Но глядя в помутневшие глаза парня, двигающегося на нем, всхлипывающего ему в губы, стонущего для него и из-за него так протяжно, так сладко, Юнхо ожил, как будто проснулся ото сна. Он позволил волне экстаза захватить в свой бурлящий вихрь, взорвать сознание на миллиарды ярких вспышек. Захлебнуться в этой карамельной неге. Теперь она не воспринималась приторно елейной, теперь она была вкусной. Почти одновременно с ним содрогнулся и Джеджун. Он припал своими искушающими губами к Юнхо, запечатлевая их совместный апогей блаженным поцелуем. Он принял Юнхо всего, без остатка. Его особый клиент дарил сказочные эмоции, вынуждая и Джеджуна быть волшебником в ответ. Даже после того как отдышались, Джеджун продолжал прижиматься. А Юнхо смотрел на свое беспомощное отражение, отчаянно желая обнять парня в ответ. Воображал, что может скользить кончиками пальцев по покрытой испариной молочной коже и удержать при себе, чтобы этот человек больше от него не упорхнул. — Юнхо? — озадаченно шепнул Джеджун куда-то в шею. — М? Беспокойство Кима тот всерьез принял только после того, как парень накрыл его руку своей, ощупывая действительность. Ладонь Джеджуна казалась горячей. Юнхо хотел, чтобы она была горячей. И на изящных пальчиках нежная кожа. — Твоя рука, — ошарашено шептал Джеджун. Он резко выпрямился и притянул ладонь Юнхо к своему лицу, пристально разглядывая. Парень провел по дрожащим пальцам своими. — Что-нибудь чувствуешь? — Я могу в своей голове нарисовать любую картинку, — иронично выдохнул тот — фантомные ощущения еще никуда не делись, а возвращаться в реальность безумно не хотелось. — Ладно, закрой глаза, — приказал Ким, накрывая их своей теплой ладошкой. — Что я делаю? Юнхо на это издал едва ли ни истерический смешок. Его захмелевшая фантазия рисовала похабщину: как будто Джеджун вылизывает и сосет ему пальцы один за другим, а затем покусывает. Осторожно скользит зубами по влажной коже. Но в какой-то момент стало больно настолько, что Юнхо захотел выдернуть свою кисть из этой пытки. Он испуганно посмотрел на Джеджуна изумленно косящегося на замершую в воздухе руку. Пальцы дрожали и неуверенно держались на весу. В какой-то момент Юнхо устал от такого положения, и рука плетью упала вниз, соскользнув с бедра. Но теперь он мог хотя бы почувствовать ее вес. — Слушай, — обеспокоенно протянул Джеджун, глядя на свисающую кисть параллельно телу Юнхо, — кажется, мой бессрочный контракт закончится очень скоро. Пожалуй, я не буду увольняться. Твоя верная подруга ожила, а значит, мне тут делать нечего. — Эй! — запротестовал Юнхо, силясь поднять руку, но она была настолько обессилевшей, что просто трепыхалась от подергиваний. — Ну а что? Разве не сможешь сам себя удовлетворить, когда приспичит? — Издеваешься? — прошипел Чон безрезультатно дергаясь. Он даже чувствовал вес парня, сидящего на нем. — Нет, — искренне посмотрел на него Джеджун. — Сколько нам потребуется еще раз перепихнуться, пока исцеляющий оргазм тебя не вернет в норму? А потом я тебе стану не нужен. — Нужен, — строго настоял Юнхо, волчонком поглядывая на дразнящегося любовника. — Нужен! — его дыхание сбилось, а волнение подкатывало откуда-то из недр, из груди. Юнхо понятия не имел, что с этим делать, но он хотел разрыдаться. Этот паралич наконец отступил, пора бы начинать радоваться, а внутри все сжималось и болело. Немые слезы душили невидимыми клешнями. Он прекрасно понимал, что Джеджун шутил, но паника все равно охватывала душу — а что, если нет? Что если он захочет уйти? Ведь на восстановление понадобится много месяцев упорных трудов. Парень поддался тому, как нежно Джеджун взял его лицо в свои ладони и тепло улыбнулся ему. Раскрыл свои губы навстречу мягкому поцелую и все же не удержал слезу, соскользнувшую с ресниц. Джеджун поластился к нему кончиком носа и вскоре отстранился. Он улыбался так искренне и с таким облегчением, утирая собственные слезы, что Юнхо беззвучно прошептал лишь одно слово: — Люблю…