The line from me to you

– Ива-чан, а ты смог бы... Умереть за меня? *** Острые рога, торчащие из-под всегда растрепанных каштановых волос. Задранный кверху носик, который говорит о высокомерии его обладателя. Эстетические черты лица, оправдывающие гордость. Острые клыки, мелькающие при разговоре с ним. Красные глаза, взгляд которых может быть наполнен как и нежностью, так и жаждой крови. Чаще, конечно, жаждой. *** – Зачем ты это делаешь? – я спросил невзначай, не очень интересуясь этим вопросом. Я лишь раб его прихоти, который должен забыть такие слова как "почему" и "зачем". Но взгляд собеседника резко перешел в темно-бардовый оттенок, показывающий сосредоточенность на ответе. – Мне хочется так делать. Разве этого недостаточно? – в меня впиваются острые алые глаза, и я понимаю, что достаточно. Ему - да. Мне - нет. *** – Почему ты один? – огромные карие глаза наполнены слезами, а маленькие кулачки сжали край рубашки, комкая ее. Я не знал,почему такое чудо, как он, плачет. Я хотел ему помочь, хотя никогда не питал интереса к людям. – Не подходи ко мне! Никогда ни за что не подходи! – мальчик вновь разразился рыданиями, а я замер на месте, теряясь и не зная, что делать. – Ко мне нельзя подходить! Я опасен для людей! О чем он? Чем такое красивое существо могло быть опасно? Я сделал шаг. Затем еще и еще, пока хрупкое тельце не было зажато в моих объятиях. Тогда я понял, что все красивое - самое опасное. *** – Ива-чан, год остался. Я вздрагиваю, но не подаю виду, что мне страшно. Хотя чего, собственно, бояться. Не Ада, в конце концов. В Аду я был. Мне провели целую экскурсию и обо всем подробно рассказали. Где и как мучают. О, я уверен, мои пытки будут очень изощренными. – Страшно? – пронзительный взгляд, пробивающий до самого сердца, и остающийся там. Страшно. Но боюсь я не тебя. *** Мягкие губы сминали мои, подчиняя себе. Юркий язык во рту забирал возможность сопротивляться. Острые клыки царапали и кусали, отбирая волю и остатки разума. И когда я превратился в его куклу? Или всегда ею был? Или я становлюсь его подчиненным именно сейчас, в этот момент? Поцелуй длинною в жизнь. Меня целуют, вжимая в теплую колющую траву. Меня хотят. И, что самое главное, меня получат. Всего, без остатка. Без надежды на спасение и выживание. А я бы и не пытался сбежать. – Что же ты творишь, Ива-чан?.. – впервые в его голосе мелькнула тень сочувствия. И сразу же пропала, утонула в новом страстном поцелуе, который забирал мою жизнь по крупицам. Договор заключен, а мне больше нет пути назад. Любовь зла, да? *** Я перевариваю его вопрос минут десять, прежде чем ответить. Я, конечно, мог бы ответить без колебаний, уверенно и четко, но тут было над чем подумать. А разве я уже не мертв? Моя душа - продана, тело - пустая оболочка, в которой я пребываю не так уж долго, и еще меньше останусь в ней. Год. И все закончится. *** Маленький мальчик дрожал в моих руках и не думал отстраняться, хотя недавно вопил о том, как опасен. Я смотрел на него и не мог найти опасности даже в острых рогах, о которые уже поцарапал щеку. Он был как отполированный алмаз. Красивый, сверкающий, поистине прекрасный. Но невозможно острый и твердый, готовый сломать то, что будет ему преградой. Самое красивое - самое опасное. Это стало моей мантрой, которую я повторял последующие десять лет. *** – Да. Мой тихий голос разносится по залу и пропадает в одном из окон, выпрыгивая оттуда и спасаясь, чего не могу сделать я. Я привязан к этому месту. Не клятвой, не обещанием, не даже веревками. Я привязан к нему душой и тем поцелуем в летний вечер, когда нашел вопящего маленького мальчика. Я слышу сдержанный выдох. Недоволен. Зол. Расстроен. Столько эмоций в одном выдохе, который он пытался скрыть. Легкий ветерок из окна касается моей кожи и треплет волосы, принося с собой тихое: – Глупо. Я знаю, мой маленький принц. Я знаю, но продолжаю глупить, еще с того самого летнего вечера, еще с нашего первого поцелуя и секса. Я совершаю ошибку за ошибкой и наслаждаюсь этим. Все равно конец уже близок, и я знаю, каким он будет. *** – Ива-чан, если бы ты мог изменить свою жизнь, то какой бы она была? Алые глаза остро наблюдают за моей мимикой и движениями. Я хочу ответить на этот взгляд, но вместо этого трушу и смотрю в окно. Видны только бескрайние просторы моря и пару летящих птиц, перекрикивающих друг друга. Странный вопрос даже для него. Как бы я изменил жизнь? Полностью. Стер бы любую мелочь из своей прежней жизни. Кроме одного. Один человек бы остался постоянным и в той, и в этой, и в следующей жизни. Нечто, от чего я бы никогда не отказался. – Я бы сделал так, чтобы мы были обычными людьми. И были вместе. Ответ дается с трудом. Голос хрипит и непослушен, как завитки его каштановых волос. Я слышу тихий всхлип и хлопок двери. Глупый. За столько лет так и не научился сдерживать эмоций. В этом я всегда превосходил его, хоть и был обычным человеком. Эмоции раздражают и выводят из равновесия. Избавься от эмоций - избавишься от своей сущности и человечности. Не избавишься - мир забьет тебя. Но не его. Его не отдам миру я. Но ведь Это я у него на привязи, так? *** – Достань мне яблоко. Его капризный голос отвлек меня от поиска очередного жука. Опять этому идиоту не имётся. – Сам достань, – не поворачиваясь говорю я и раздвигаю руками траву. – Ива-чан, я не достаю! – Залезь. – Не умею. – Самое время научиться. – Ива-чан! Я с тяжким вздохом поднимаюсь с земли и подхожу к дереву, оценивающе оглядывая его в поисках веток, которые можно зацепиться. – Я могу подсадить тебя, но дальше сам. Мальчик надулся, но все же кивнул, и я сцепил руки замком и подставил их так, чтобы он мог на них наступить. – Вот так, – тяжелый, блин. А по нему и не скажешь. Вроде хиленький и слабый, а я его еле удерживаю. Он схватился за ветку и подтянулся, забираясь на нее, и тут же полез выше, не оглядываясь на меня. Так неуклюже, но старательно, что мне даже посмеяться над ним не хотелось. – Ива-чан, я достал! – победоносно завопил он и потряс ручкой, в которой было яблоко. – Осторожнее, Дуракава, – буркнул я, чувствуя что-то на подобие гордости. Долез. Даже с его телосложением. – Да я аккуратно! – заверил меня этот мелкий идиот и полез вниз, но замер. Я непонимающе смотрел на него и все ждал, пока он продолжит. – Ты чего? – Ветка... Скрипит... – он произнес это на выдохе, испуганно смотря на кусок дерева под собой. Я запаниковал. Лезть снимать его нет смысла, упадем вместе. Ловить его - не поймаю. Если полезет он, ветка переломится. Что, черт возьми, делать?! Дерево решило за меня. С громким хрустом ветка обломилась, и я, как в замедленном режиме, наблюдал за полетом маленького тела, видел его испуганные карие глаза и ручонки, прижимающие к себе яблоко. Тело двигалось по инерции. Я бросился вперед, чтобы перехватить его. Я мог успеть. "Идиот, идиот, какой же он идиот, как так вообще можно, господи, он же сейчас упадет, умрет, разобьется". Мысли вихрем носились в голове, а я ловил этого придурка. Миг - и он в моих руках, а я валяюсь лицом на траве и пытаюсь осознать происходящее. Я его поймал. Он жив. Я тоже. Я подскакиваю и начинаю его всего ощупывать. Руки, ноги, лицо, миниатюрные рожки... Все цело. Я облегченно выдыхаю и начинаю орать. – Ты вот каким чертом думаешь, когда на дерево лезешь и ветки не проверяешь?! А если бы я не поймал?! А?! - Но ведь поймал, Ива-чан, – на меня смотрят с самым наиглупейшим и наисчастливейшим лицом. Это вводит меня в ступор. Чего этот идиот радуется? Я еле успел, черт возьми! – Ива-чан меня всегда-всегда спасет! Такая преданная и доверительная улыбка, что я аж зубами заскрипел. Всегда? А сколько это "всегда"? Для меня "всегда" - это максимум сто лет, но для него это невообразимое количество веков. Я обычный человек, который в конце концов умрет. – Я не смогу всегда быть с тобой, – я отвернулся сжав руки в кулаки. А ведь я хотел бы никогда не покидать его. – Ошибаешься, Ива-чан, – грустная улыбка, а взгляд направлен на собственные ободранные колени. – Ты уж прости, но я сделаю так, чтобы ты всегда был со мной. Но позже. Еще не время. Я крупно вздрогнул. То, с какой интонацией он это сказал. Черт возьми. Мне действительно стало страшно. *** – Все люди цепляются за жизнь, когда приходит их час. Мелодичный голос разносится по залу, каким-то образом слегка раздражая меня. Он и пяти минут в тишине не может посидеть. Вечно поговорить надо. Да еще и темы такие выбирает, о которых я бы не хотел задумываться. – А вот ты - нет. Вновь этот пробирающий до дрожи взгляд. Внимательный, спокойный, слегка уставший, но невозможно колющий. Я отворачиваюсь и слышу тихий смешок, а потом легкое касание чужих губ на своем ухе, впечатывающие страшное для меня слово. Хотя, страшно ли мне? Не знаю. Я сейчас ничего не знаю. – Месяц, Ива-чан. *** Тонкие пальцы цепляются за меня, хватаясь в последней надежде на спасение. Я держусь за него в ответ, не желая отпускать, защищая его и не давая утонуть в своих ощущениях и эмоциях. Какая ирония, демонам тоже снятся кошмары. Интересно, какие. По сути, они сами – ужасы человечества, многие из них эти кошмары же и порождают, но как объяснить то, что один из них сейчас хватается за меня и тихо всхлипывает, пытаясь избавиться от навязчивого страха. Глупый демон, ты сам – кошмар. И ты не заканчиваешься ночью. Ты продолжаешь мучить и при свете солнца, когда день вступает в свои права и отгоняет людские страхи. Ты – мой главный кошмар. Ты – мой ужас. Ты сковываешь мои конечности и не даешь пошевелиться. Ты не даешь сбежать. Ты открываешь все пути для побега, но красную нить, за которую держишь меня около себя, не обрываешь. Она навечно обвязана вокруг моей шеи, душит меня, уничтожает. Месяц пролетает так быстро. *** Цветы. Повсюду цветы. Цветы и кровь. Ты всегда любил красивые места. Даже сердце демона это у тебя не отняло. Цветы, сонный блик луны. Твое улыбающееся лицо и сверкающие слезы на щеках. Я тоже плачу. Тихо, неразборчиво, сам не понимаю, что роняю капли влаги, сжимая рукоятку меча, который ты подарил мне на мое пятнадцатилетие. Лучший меч, который я когда-либо видел. Им я защищал тебя от людского гнева. А сейчас защищать тебя не от чего. Разве что от самого себя. Глупый, глупый демон. Продает себя ради человека. – Ива-чан, тебе там не место. – Мы заключили договор, чтобы я всегда был с тобой! Если ты это сделаешь, то толку не будет! Ты.. Ты исчезнешь для меня! Что я буду тогда делать?! – я кричу. Странное дело. Кричать, когда слезы застилают глаза, а голос срывается на хриплый шепот. Я кричу и не кричу одновременно. Я взываю к твоему сердцу, надеясь услышать ответный стук, но я просто… не слышу. – Так будет лучше. Я исчезну. Но всегда буду рядом с тобой. Моя душа выдержит тысячу лет мучений. Твоя – нет. Люди слабы. Даже сильнейшие из вас не смогут продержаться. Я не хочу видеть, как ты начнешь разрушаться по крупицам. Я не хочу перестать видеть в тебе человека. Я стою, смотрю в его печальное лицо, на котором играет грустная улыбка. Самоотверженный придурок. Ты не должен этого делать, но ты сделаешь. Никакие мои доводы тебя не убедят, так? – Улыбнись, Ива-чан. Улыбнись ради меня. И я улыбнулся. Я заключил тебя в объятия со слезами на глазах и улыбкой на губах. Ты тоже улыбался. Почему ты счастлив, идиот? Мы расстаемся, а ты счастлив. Ты спас меня. Всегда спасал. Верным рыцарем был отнюдь не я. – Я люблю тебя, Хаджиме. – И я люблю тебя, Тоору. Хрупкое тело в моих руках распадается на тысячу лепестков орхидей. Ветер разносит их по поляне, а у меня остается лишь мягкий темный плащ.