***
Когда Кёнсу проснулся, он сразу понял, что что-то не так. Даже для ночи в трещине было слишком темно, а ещё ощущалось какое-то стороннее присутствие. Привыкнув к пробуждению и осмотревшись маленькими глазками, До по привычке был готов схватиться за сердце: с другой стороны щели прямо на него смотрело две пары паучьих глаз. Если бы клоп мог кричать, он бы обязательно это сделал. - Будь хорошей едой и заберись на мою паутину, - без лишних приветствий произнёс паук. Пошевелив усиками, Кёнсу постарался понять, что сейчас произошло. - Это ты ко мне обращаешься? – он попытался сказать это так, словно мог говорить, и вроде его старание возымело эффект: - Если ты маленький аппетитный клоп, то да, именно к тебе. Кёнсу подумал, что это странно. Пауки и клопы не умеют разговаривать. А ещё, как он помнил, у пауков нет слуха, и «слышат» они как-то иначе, нежели живые представители фауны с ушами. Про клопов он не интересовался, но догадывался, что они не созданы для уютных посиделок и сплетен. Поэтому Кёнсу было сложно поверить, что сейчас с ним разговаривает паук. Возможно, в природе это обычное явление и они, люди, об этом просто не знали. А, возможно, всё дело в том, что Кёнсу – особенный парень-клоп. - Не стой столбом и выходи. Мне сложно до тебя добраться, - паук, походу, не разделял любовь Кёнсу к размышлениям. Внимательно осмотревшись, насколько это было возможно, он увидел, что тому, и правда, было проблематично проникнуть в щель и без лишних разговоров съесть наследного принца. Паук был простым, чёрным, домашним. Таких Кёнсу часто видел у себя в замке и даже провёл с одним из них несколько вечеров, мирно рассказывая, как прошёл день, пока служанка не вывела его вместе с пылью и паутиной. И этот паук был, как и все его сородичи, достаточно маленьким. Миллиметров четырнадцать, может, чуть-чуть побольше. Сам же Кёнсу был в длину и ширину около шести. И эта разница между ними спасла принца от съедения: в трещине помещался клоп, но не паук. - Я, пожалуй, здесь посижу. - Да выходи. - Да чего-то не хочется. - Да давай. - Да нет. - Да выходи или зассал? - Зассал. - Да твою ж… - паук ругнулся и гневно стукнул одной из лапок по краю трещины. Кёнсу замер, внимательно вглядываясь в трещину. Ему показалось, что удар был неимоверной силы, но для стены это было словно столкновение с пылью. - Сплети паутину и поймай кого-нибудь. - Ну, вот ты есть, - паук немного переместился, забираясь в темноту угла и нависая на Кёнсу, из-за чего клопу было трудно его увидеть. - Я особенный клоп. - Ты избран, чтобы стать моей едой, всё верно. - Нет, я в том смысле, что я принц. - А я личный советник короля, - если бы пауки могли смеяться, то он бы это обязательно сделал. – Ты какой-то странный клоп, - уже с иным, не голодным интересом произнёс он. - Нормальные клопы соглашаются залезать в твою паутину? - Им даже предлагать не надо, - паук пошевелил лапками и замер, - им не хватает мозгов избежать ловушки. - А почему тогда меня выманивал? - Ну, почему бы и нет? Я люблю разговаривать с едой. Правда, она мне не отвечает обычно. Кёнсу не стал спрашивать, почему. То ли это он особенный и, в отличие от остальных своих представителей, может мысленно общаться со всеми, то ли жертвы просто были мертвы к тому моменту, как на паука нападало настроение поболтать. - Эй, так ты выходить будешь? Ночь, еда, все дела? - Я, пожалуй, займусь лечебным голоданием. - Как хочешь, - клопу показалось, что паук пожал плечами, которых нет. До самого утра он провёл в щели. Весь клопный организм требовал крови, но, к сожалению, так же сильно, как и паучий, поэтому Кёнсу предпочёл рискнуть и прожить одну ночь без пищи. Он не знал, могут ли клопы голодать, и что случается, если по близости нет источника крови, но в том, что стоит ему выглянуть – и его сожрут, был уверен. С рассветом его стало клонить в сон, и очнулся Кёнсу только следующей ночью. Он был жив, и это, отчасти радовало. Всё-таки быть живым, но клопом - как-то не комильфо. Осторожно выглянув из щели, принц, не увидев даже очертаний паука в темноте, быстро перебежал на карниз: ему очень нужна была кровь спящей ведьмы. Добравшись до первой открытой части тело и удовлетворённо присосавшись, Кёнсу почувствовал себя намного лучше. Когда он полностью насытился, то, бросив взгляд на щель у карниза, решил, что пора искать себе новое место для сна. С кем-то поболтать было здорово (принцу начинало казаться, что и клопы могут чокнуться от недостатка общения), но то, что твой собеседник хочет тебя съесть, его немного смущало. Поэтому, как бы не было жалко прощаться с уютной трещиной, Кёнсу направился на поиски. Осмотрев множество пыльных, сухих и более-менее подходящих мест, клоп остановил свой выбор на ближайшем к печи углу. Время от времени ведьма там убиралась, конечно, но он надеялся, что, если максимально глубоко скроется в досках, то губительная метла обойдёт его стороной. Если не считать этого, то место было довольно неплохим. От печи шло тепло, которое ещё не могло убить Кёнсу, здесь было сухо, темно, и не было паутины. Ровно до следующей ночи. - Ты меня преследуешь? - Здесь как-то негусто с пропитанием, - в оправдание произнёс паук. – Ты опять забрался слишком глубоко, чтобы я мог тебя достать. - Отлично, значит, я не ошибся с выбором. - Маленький вредный клоп. - Эй, я просто хочу жить! - Как и я. На секунду Кёнсу проникся грустью и какой-то лёгкой мудростью в голосе паука. Но потом вспомнил, что жизнь за жизнь, как говорится. А пока они не были настолько близки, и Кёнсу не был настолько отчаявшимся, чтобы совершить благородную жертву. - Как тебя зовут? – клоп всё же решил прервать наступившую тишину. - Паук? Мерзость? Чудовище? – начал перечислять его собеседник. – Ещё «гори в аду, сатанинская бородавка» и ещё несколько вариантов. Но эти самые распространённые. - А имени у тебя нет? - Разве паукам они нужны? - Наверно, - До перебрался чуть ближе к щели между деревяшками, чтобы видеть прижатого к стене паука и его паутину. – Имена всем нужны. Как к тебе тогда обращаться, если нет имени? - К паукам не обращаются. А нам самим это не нужно. Инстинкты, знаешь ли. - Хм, - Кёнсу не стал спорить, пауку виднее. – Но, раз ты меня преследуешь, и мы общаемся, я бы хотел к тебе как-нибудь обращаться. - Валяй. Мне всё равно. - Меня зовут Кёнсу, - решил быть вежливым клоп. – А тебя я буду звать Чонкай. - Чонкай? - Угу. Я так паука назвал, который жил на моём окне. - А, когда ты, типа, принцем был? - Верно. - Ну, Чонкай так Чонкай, - паук пошевелил лапками, поправляя паутину. – Мне без разницы. - Ты позволишь мне выйти за кровью? - Ты позволишь мне тебя съесть? - Понял, глупых вопросов больше не задаю.***
Спустя неделю, Кёнсу привык к новой жизни и новому соседу. Чонкая он уже именовал именно так, потому что, как бы не пытался клоп от него скрыться, на следующую ночь паук уже имел готовую сеть радом с его жилищем. Не то, чтобы Кёнсу это не нравилось. У него был собеседник и интересные вечера. А попытки выбраться за кровью теперь были приправлены острыми ощущениями. Несколько раз даже была погоня, но Чонкай был не тем видов пауков, которые охотятся на своих жертв бегом, а Кёнсу сам по себе успевал скрыться в щели. Очередное его укрытие было за шторой. Паук, как и вошло у них в привычку, на следующую ночь уже был там и непривычно ворчал: - Мог бы выбрать место получше. - Мог бы выбрать жертву повкуснее. - Мне нравятся клопы. - А мне нравится жить за шторой. - Кстати, - Чонкай подобрался ближе к убежищу Кёнсу, но только, чтобы удобнее было говорить, - почему ты не живёшь со своими? Под кроватью есть несколько клопов. - Мне с ними неуютно, - До недовольно зашевелил усиками, вспоминая свои «сородичей». – Их дом находится в опасном месте, к тому же они постоянно размножаются. Я боюсь, что поддамся инстинктам и тоже начну этим заниматься. Ты видел? Самец клопа прокалывает живот самке и кончает в неё! - Прости, что делает? - Впрыскивает семя, - перевёл на паучий. – Это мерзко. - Ты реально странный клоп. - Я принц. - Ах да. Я забыл, что тоже был советником короля. - У моего отца советник – лысеющий старик. Я думаю, ты посимпатичнее будешь. - Пришло время комплиментов? - Почему нет? – Кёнсу пожал бы плечами, если бы они были, поэтому только развёл усики в стороны. – Я общаюсь здесь только с тобой, и мне, в принципе, нравится. - Что ж, наверное, стоит сказать, что я думаю точно так же. - Что тебе нравится со мной общаться? - Что я посимпатичнее лысеющего старика. - Пф! – Кёнсу обиженно зашевелил лапками и скрылся в тени своего убежища. Не то, чтобы он думал вести дружбу с пауком, но, было обидно, что его слова превратили в шутку. - Эй, Кёнсу, - паук через какое-то время поскрёб лапками стенку убежища клопа. – Я же пошутил. Ну, ты чего? – клоп демонстративно молчал. – Мне тоже нравится с тобой общаться. Но мне неловко это слышать, к тому же от клопа, которого я собирался и ещё пока собираюсь съесть. - То есть, ты можешь передумать? – Кёнсу зашуршал где-то в темноте. - Когда я сыт, мне не хочется тебя есть, - честно признался Чонкай. – Но здесь с живностью как-то тухло. - На кухне в замке всегда много маленьких мушек, - с грустью произнёс клоп. - Но мы не в замке, а в доме странной женщины. И здесь чаще появляются дети, нежели мухи. - Не вкусные? – Кёнсу попытался пошутить. - Большие, - поддержал настрой паук. – Всё нормально? – почувствовав, что клоп больше не в обиде, спросил Чонкай. - Не хочешь сменить место жительства? – внезапно произнёс Кёнсу. - Тебя настолько задел мой ответ, что выгоняешь? Даже на мои попытки съесть тебя ты так не реагировал. - Я не о том, - быстро прервал его До. – Я об…. Ну, - он пошевелил лапками, пытаясь побороть волнение, - давай вместе уйдём из этого дома? Во дворце достаточно мух, и ты можешь жить спокойно, не желая видеть меня запутанным в своей паутине, - клопу очень хотелось удержать при себе этого общительного паука. - Ты предлагаешь мне сбежать? Как эти людские принцы и принцессы? Под покровом ночи найти лошадь и ускакать в закат? - Как хочешь, - Кёнсу уже пожалел о своём предложении. - Стой-стой! – Чонкай на этот раз успел спохватиться. – Не то, чтобы против. Просто это странно. Ну, клоп и паук меняют дом в поисках мирной и счастливой жизни. Законы природы? Не, не слышал. - Почему бы и нет? Я сойду с ума, если тебя не будет рядом. Но от твоего голода я либо сам умру от нехватки крови, либо меня съешь ты. Принцем я вряд ли снова стану, так что, - клоп подобрался ближе к краю, - почему бы не приспособиться? - А вдруг мне здесь нравится, и я не хочу уходить? - Ты бы мне сразу сказал «нет». - Верно, - паук посмотрел на выглядывающего Кёнсу. – Пока я сыт, - он перебрался на паутину, - можешь выходить и кусать ведьму. - А что насчёт?.. - Я подумаю, - с этими словами Чонкай скрылся в складках тяжёлой шторы и замолк. Кёнсу пробыл в укрытие около получаса. Паук не подавал признаков какого-либо присутствия, словно здесь был только один клоп. В итоге До, помявшись на одном месте, всё же решил выбраться. Он быстро пробежал через щель между стеной и шторой и направился к кровати. Чонкай так и не пытался в этот вечер его съесть.***
Паук думал долго, а Кёнсу больше не поднимал эту тему. Прошла неделя или даже две (принц не был уверен), а они продолжали жить в привычном ритме: чередовать лечебное голодание клопа, менять место для убежища и паутины, иногда устраивать погоню, а ещё начали пускать шуточки в сторону ведьмы. Один раз Чонкай даже сплёл паутину у неё на лице, но из-за того, что женщина чуть было его не проглотила во время смачного храпа, паук решил больше так не рисковать. Эта странная жизнь начала нравится Кёнсу. Раньше только общение (какое-никакое, но всё же), а теперь и всё остальное. Чонкай слушал его истории, спрятавшись в укромном тёмном уголке, о временах, когда тот был ещё принцем, и о том, что успел выучить, пока ведьма не решила превратить его в клопа. Иногда рассказывал сам что-то из своей жизни. Кёнсу даже зацепила история про опасный спуск по реке, когда Чонкай был на волосок (паутинку) от смерти. Принц догадывался, что скорее всего паук попал в маленький ручеёк после дождя, который люди даже не замечают, а кусок дерева, за который тот держался, это простая веточка, но всё было расписано слишком ярко, чтобы заморачиваться и преуменьшать значимость события. Помимо историй Чонкай стал плести паутину чуть дальше от убежища Кёнсу. Клоп заметил не сразу, а лишь тогда, когда внезапно понял, что ему намного проще выходить в поисках спящей ведьмы. Даже если паук голоден, он старался хоть немного, но обезопасить своего соседа от своего рефлекторного желания напасть и съесть. Наверное, этот жест, в совокупности с множеством различных мелочей, в итоге растопил маленькое клопье сердечко. Кёнсу нервно шевелил лапками, когда видел большого и сильного (по сравнению с ним) паука. Простое чёрное тельце стало видеться каким-то изящным в своей опасности, а в двух парах глаз, казалось, клоп видел что-то ещё, помимо своего отражения и света свечи. Поэтому, когда Чонкай постучал по входу в его укрытие со словами: «Давай уйдём отсюда», он был счастлив настолько, что был готов бить всеми своими лапками по полу и чуть ли не прыгать. - Ты уверен? – спокойно произнёс Кёнсу, хотя всё внутри пищало от радости. - Да, идём. Кёнсу выбежал практически сразу же, и только тогда понял, какой опрометчивый совершил поступок. Чонкай возвышался над маленьким клопом и был достаточно близко, чтобы напасть. Это сердечко бывшего человека трепетало от странной любви к чёрному домашнему пауку, а не наоборот, и Чонкай мог спокойно воспользоваться хорошими отношениями, надеждами Кёнсу, выманить его и съесть без лишних нежностей. - Ну, чего стоишь? – паук нетерпеливо шевельнул хелицерами, и поторопил клопа. Кёнсу был готов растаять маленькой коричневой лужицей от осознания того, что Чонкай, и правда, собирается с ним уйти. - И-иду! – клоп заторопился и последовал за пауком. Они прошли в дырку в двери у пола и выбрались на улицу. Кёнсу уже и забыл, что мир не ограничивается четырьмя стенами, ведьмой, котом и пауком. Хотя сейчас Чонкай был для него как весь мир. Чтобы было быстрее и удобнее, Кёнсу забрался пауку на спину, и тот понёс их к ближайшему дому. Таким образом они перемещались несколько дней, задерживаясь в тех или иных домах и лавках, чтобы поесть и набраться сил. Чонкаю было ловить еду чуть сложнее, чем Кёнсу, которому надо было только добраться до большого спящего человека. Но это приключение приносило свои тёплые воспоминания. Они видели новых людей, сравнивали быт, сталкивались с другими пауками, от которых Чонкай защищал Кёнсу, плетя паутину и, словно стражник, сидя там до того, как клоп проснётся. Путь на улице приносил прекрасные виды звёзд, болтовню неспящих жителей и маленькие приключения. Когда они добрались до замка, Кёнсу казалось, что шли они дольше, чем он жил в доме у ведьмы. Обустраиваясь в комнате у помощника повара, который жил почти у самой кухни, клоп думал, что мог бы даже и не покидать родной дом. Но потом он быстро себя отдергивал и вспоминал о Чонкае. Если бы он не отправился на поиски ведьмы, то не встретил бы его. И как знать? Возможно, Кёнсу от тяжёлой жизни клопа уже давно бы решил встретить голодную смерть и прыгнуть в кружку воды на ночном столике. А сейчас его жизнь была даже неплохой. Он не будет королём, не сможет обнять родителей или отведать что-то иное, помимо крови, но у него был Чонкай, и это было больше, чем ничего. Паук жил на кухне и рассказывал ночью истории, которые происходили днём: о кричащем поваре, о встречах его помощника и служанки, о глупых жирных мухах. И каждый раз добавлял, что уйти с Кёнсу – это лучшее, что произошло в его паучьей жизни. Принц скромно шевелил усиками, но был безумно счастлив.***
В одну из ночей Чонкай спокойно замотал муху в кокон и осмотрел пустующую кухню. Оживление, что было днём давно прошло, и пауку не хватало привычного шума. Обычно это восполнял Кёнсу: маленький клоп после еды приходил к нему ночью, и они оба вели свои привычные разговоры, устроившись у окна и наблюдая за огнями на улице. Теперь, когда у Чонкая была еда, которую тот мог спокойно заматывать про запас, они могли спокойно быть рядом, без опасений, что паук не выдержит и съест доверчивого клопа. Хотя в последние дни проживания в доме у ведьмы Чонкай был готов отгрызть собственные лапки, лишь бы не допустить подобного. Болтающий клоп, выдумывающий, что он принц, со своими историями быстро запал в душу, о которой паук даже не подозревал. У него появилось имя, которое знало и произносило только одно существо на земле, и Чонкаю казалось, что он немного прикоснулся к загадочному миру людей. Уж слишком живо рассказывал о нём Кёнсу, и слишком человечно он относился к самому Чонкаю. Где-то за стеной раздался храп. Паук проверил муху, которая уже давно не двигалась, и спустился вниз. Сегодня Кёнсу не появился у него на кухне. Возможно, Чонкай на этот раз проснулся слишком рано, и его клоп сейчас только-только отходит ото сна, но волнение и желание поскорее его увидеть подгоняли паука быстрее пробраться в комнату спящего мужчины. Даже на новом месте Кёнсу предпочитал нетипичные для клопов места. Добравшись до стены с окном, Чонкай стал подниматься к подоконнику, под которым, в безумно маленькой дырочке нашёл себе приют клоп. Паук был прав. Кёнсу ещё спит. На этот раз так беззащитно и спокойно. Если бы Чонкай хотел, он бы мог вытолкать клопа лапкой и замотать в кокон, делая его одним из своих запасов. Но еды у него много, а Кёнсу один. Пусть даже и хочется попробовать на вкус необычного клопа. Паук нетерпеливо пошевелил лапками и приблизился к спящему. Он не собирался есть. Нет. Но единственные разы, когда он касался Кёнсу, были во время их путешествия. Клоп тогда большую часть пути перемещался на нём. И один раз он коснулся паучьей лапки. Так легко, что если бы Чонкай не был чувствительным, он бы даже не заметил. Поэтому он склонился и, удерживаясь на стене, слегка коснулся хелицером маленьких тонких челюстей и тут же в страхе отпрянул, когда Кёнсу неестественно подскочил. На секунду Чонкай испугался, что своей выходкой отравил его, но тут же не смог думать ни о чём, кроме огненной боли во всем теле от брюшка до кончиков лапок. Он упал, не в силах удерживаться на стене, и неистово бился об пол в убивающих его судорогах, пока в голове не стал раздаваться шум, а где-то в теле отдаваться вибрация, смешанная с болью и незнакомым чувством. Чонкай замер в один миг, когда понял, что шум в голове имеет три источника: где-то рядом, в районе кровати и от него самого. Он попробовал расслабиться и почувствовал, как стало легче. Шум на порядок уменьшился, а после и вовсе прекратился. Гореть и вибрировать тело перестало. Чонкай попытался подняться и встретился с большими перепуганными глазами. Даже у самок своего вида он таких ни разу не видел. - Ч-чонкай? – голос был хриплым, но он его узнал. - Кёнсу? - Ваше высочество? Они оба обернулись на нервный мужской писк и увидели вжимающегося в спинку кровати помощника повара. Где-то за дверью стал отчётливо слышен топот ног. Кёнсу медленно перевёл взгляд на Чонкая, после на дверь и снова на Чонкая. - Я же говорил, что… - До было непривычно открывать рот, - я принц.***
Чонкай недоверчиво осматривал себя в зеркале. Из восьми лапок у него осталось только четыре, а чёрное тельце превратилось в смуглую кожу. Четыре глаза сменились на два и…. Одним словом, он был человеком. Непривычно. Паучий мир перевернулся с ног на голову, и теперь надо было привыкать к новому образу. - Кёнсу так же было тяжело? – спросил он себя, всё ещё стоя у зеркала: прошло несколько дней с момента превращения, но он до сих пор не мог в это поверить. - О, да, - бывший паук обернулся на голос и увидел в дверях Кёнсу. Теперь было легче поверить, что он наследный принц. Не особо высокий, с тёмными каштановыми волосами, большими глазами и пухлыми губами. Чонкай не был уверен, что в людском мире это считается красивым, но ему самому нравился вид Кёнсу. Он нравился ему и в виде клопа, чего уж тут. - Ты себя нормально чувствуешь? – принц знал, как трудно первое время оказаться в новом теле, а ещё он знал, как может быть сильно желание вернуть всё назад. - Ну, привыкать я буду ещё долго, - Чонкай хмыкнул, - но вначале я думал, что будет хуже. - И… - Кёнсу не решался спросить, - ты не хочешь снова стать пауком? - А ты можешь меня вновь им сделать? – принц помотал головой. – Тогда не стоит, наверное, мне об этом думать, - он раскинул руки в стороны, приглашая Кёнсу. Принц привычно немного потоптался, заставляя Чонкая улыбнуться (что клоп, что человек – Кёнсу не изменился), прежде чем робко подойти и обнять. Бывший паук был тёплым. - Может, я скоро и предамся ностальгии, вспомнив о запасах мух, но, - он погладил принца по спине, - думаю, я это переживу, если ты мне поможешь. Всё-таки именно мои хелицеры сделали нас людьми. - Это называется «поцелуй истинной любви», - обиженно промычал ему в грудь Кёнсу, обнимая крепче. - Да-да-да, - Чонкай улыбнулся шире. – Кстати, скажи. - Что? - Я же симпатичнее лысеющего старика?