.Улыбайся.

Каждое утро я встаю с постели, как выковыриваю себя, словно выцарапываю из ложа, и тащусь в ванную, запинаясь о пороги, углы, свои же ноги. Умыться, отодрав от себя, казалось бы с кожей, остатки сна; почистить зубы, словно с пастой выплюнув эмаль; покурить, с дымом выхаркивая легкие - это не важно. Важно посмотреть на себя в зеркало и улыбнуться.       Улыбайся... А ночью, когда так тянет жить, сильнее чем спать, рано или поздно всё равно вырубает, проходясь болью под кожей, по костям, запекаясь кадрами под веками.       Улыбайся... И стоять, стонать от бессилия, смотреть на свою мятую рожу (давно не лицо) - стало привычным. А за окном день, снова день, но он кончится непростительно быстро. И вновь дорога, как вечный путь - на работу, где нет отвлечения. - Ты снова хмурый? - шипит на меня Данай и пихает в руки документы. - Не снова, а всегда, - отвечаю стандартным приветствием. Данай не плохой и не хороший. На мой взгляд, никакой. Просто человек, каких вокруг много. Как и я - всего лишь затраханная жизнью личность. Данай любит после обеда садиться рядом, чуть за спиной, и рассказывать о том, что видел в кино и новостях, монологом обсуждает работников нашего банка, сетует на то, что соседи уроды и магазин от дома далеко. Такой обычный, такой привычный, он тот, единственный, кого не коробит от того, что я молчу. Нам и так комфортно. Странно. Но не для меня. Эрмиш опять орёт на Илону. Начальник он или показалось? Вечно бешеный какой-то. А как же этикет делового общения? Девушка лишь выделила поля "датирование" синим, а не зелёным цветом. Это нестрашно. Это персональный загон босса, а Эрмиш уже брызжет слюной и проклятиями. Но мне всё равно. Меня не касается. Утро новой волной боли - не хочу дальше спать - паника, но и просыпаться - агония. Но встаю, но иду, но у-л-ы-б-а-ю-с-ь себе.       Улыбайся... Вторник день тяжёлый, не понедельник. Не для нас. Во вторник отчёты, аврал, проверки, стыковки данных и кипы бумаг с неизменными операциями по транзакции - как всегда в 30% бумаг ошибки. Люди спешат жить и не понимают, не видят, что вносят неверные данные в поля оплаты. А потом приходят качать права. Идиоты. А я не спешу - н-е-к-у-д-а торопиться. - Я устал, - жалобно тянет Данай, потягиваясь на стуле. И в такие моменты хочется его пожалеть, просто похлопать по плечу, дать толику едва ли не мнимой, но поддержки. Чуть-чуть дружбы, учтивости, внимания. Но, кажется, я не умею, давно разучился. Улыбнуться? Этого я тоже не умею. - Держись, скоро день закончится, - нет, не равнодушно, но слова - есть очевидная ложь. Мы ещё часа два после закрытия будем трахать себе, друг другу и начальству мозг, выявляя нестыковки. Но так проще - утешать. - Спасибо, чел, знаю, - вздыхает Данай улыбаясь. А вот он с мимикой губ дружит. Но я не завидую. Этого чувства во мне тоже нет. - Может, по пиву после ада? - робко и как-то скромно предлагает Данай, пряча глаза за ресницами и распечатками. - Не сегодня, - опять стандартный ответ. А у меня вся жизнь, как одно сплошное чёртово расписание - клетка разума для тела. - Если передумаешь... - мямлит парень, шурша целлюлозой. - Я знаю, где тебя найти, - ответ излишне сухой, но не для меня. А Данай вздрагивает, и в этот момент его чуть-чуть, но жаль. Опостылелое зеркало - уже больше года прошло. Ритуал неизменен, низменен, возведен в абсолют.       Улыбайся, пожалуйста... Некрасиво, убого, стрёмно. Не верю, но лыблюсь - надо. Так надо... В среду всегда тихо, как переломный день. И скучно. И тоскливо. Часами пьём кофе и тупим всем отделом в шахматы с компьютером (иных вариантов нет). Больше делать нечего, нэт закрыт начальством, потому что соцы мешают рабочему процессу. Сегодня Данай грустный, тяжело его видеть таким (это понимание стало для меня открытием однажды). И я, ломая себя, как всегда, когда Дан за гранью изнеможения, иду к парню. - Что случилось? - какой пресный и ожидаемый вопрос. Не люблю задавать такие, но он по существу. - Кэм, я накосячил, - задушено шепчет Данай, рыская в распечатках. - Хреново, - выдыхаю и включаюсь в процесс. Ясно, бывает, огромный счёт - чудовищно много цифр, большая сумма, перевод, но ошибка в одном знаке, поэтому клиент и не подтвердил проведение операции. Чёрт. Быстро пытаемся всё исправить, мы не машины - люди. Нам тоже свойственны ошибки, и человеческий фактор никто не отменял. Пока быстро метнулся к своему ПК, чтобы задублировать процесс проводки, упускаю момент появления господина Эрмиша. Босс. Хотя мнит себя богом, но куда ему с его-то эго и нереализованными бесполезными амбициями? На Даная орут - громко, смачно, с матом. Данай и так на нервах, извёлся и руки дрожат, потому что он редко ошибается, потому что он ответственный, потому что для него важно сделать всё п-р-а-в-и-л-ь-н-о. Но Эрмишу на это срать, как и на Даная, как и вообще на всех - у него в кабинете кофе стынет, и это его единственный интерес на сегодня. Да даже на Даная босс сорвался потому, что Эрмишу позвонил недовольный, но авторитетный клиент и укусил того за жопу угрозами разрыва договора о работе с банком. Наверное, я тоже не железный. Наверное, во мне не просто однажды все механизмы сбились, а нахер исчезли. Потому что инстинкт самосохранения не работает. Ужом подскочил к Эрмишу и поймал его кулак на лету, когда тот снова хотел громко и показательно ударить им по столу, пугая всех вокруг. Оттолкнул конечность Эрмиша, как грязную лапу вшивого пса. - Вы не имеете права т-а-к с ним обращаться, - шиплю прямо в лицо боссу и сыплю доводами о том, как сильно тот не прав, что заблуждается насчёт работников отдела, что он сам никто и звать его никак и здесь он только потому что по блату, а не из-за высокого IQ и феерических рабочих навыков. Наверное, я перегнул палку. Но мои сослуживцы хлопают стоя, а Данай улыбается. И я шоком по нервным понимаю, что улыбаюсь в ответ.       Улыбайся, пожалуйста, потому что... Разумеется, меня уволили (громко, истерично, на словах). Но не жалею, накипело, достало, так больше нельзя. Странно, но весь отдел тоже подал заявления по собственному, мотивировав свой поступок тем, что с господином Эрмишом невозможно работать. До конца дня Эрмиша перевели в другой отдел, а нас всех... не отпустили. Разумеется, меня восстановили, это было условие всего отдела о возвращении. Разумеется, нас всех разом не уволили бы - найти за пару дней тридцать человек, да ещё и воткнуть их в рабочий процесс нереально. А простой банку встанет в круглую сумму. Разумеется, начальство (повыше) понимает, что их тупо поимели, но они не против, потому что им тоже скучно, а так - хоть что-то новое в череде однообразных дней. Жизнь - странная штука. - Ты красиво улыбаешься, - тихо говорит Данай в курилке, когда мы остались одни, и робко жмётся к моему плечу, дрожа телом, преодолевая страх и стыд. Кажется, я не удивлён, но и не... Я не понимаю свои ощущения. Они барахлят. - Да, мне это говорили, - выдыхаю сизый от парня в сторону, на автомате понимая, что подсознательно забочусь о Данае. - Может, сегодня мы всё-таки могли бы пойти в бар и... - Данай жмётся сильнее, трепыхается сам в себе, и голос ломается хрипом. Его сигарета летит на пол под его же тоскливый выдох, он так и боится посмотреть на меня, втискиваясь лицом в плечо, в ткань ненавистного мною костюма. - Я не пью спиртное. Дан вздрагивает как от пощечины, рывком пытаясь сбежать. Но рукой на спину, прижимаю, притягиваю, тоже бросаю окурок под ноги (потом закину в пепельницу), с отстранённым и экзотическим чувством осознавая, что соскучился по теплу, телу, душе рядом. Просто по общению. Нормальному. Понимаю, что Данай мне нужен, потому что принимает меня настоящим и мне не нужно быть с ним кем-то другим. Не друг, не брат, не сват - никто. Но очень весомый. - Я... - заминкой по нервам. - Но не откажусь от кофе, - шепчу-говорю в каштановый висок. А он смотрит, наконец-то смотрит на меня, так пронзительно и животрепещуще, что я пугаюсь. Сам себя шарахаюсь в душе, потому что запоздало понимаю, чувствую, сука, словно слезами по коже, что вновь у-л-ы-б-а-ю-с-ь. Это как тупик. А мне казалось, я атрофирован напрочь.       Улыбайся, пожалуйста... Утро, будильник, зеркало - мучение. Скалюсь идиотом, рассматривая себя. Глупо. Сегодня четверг и на улице дождь. Не потому что четверг, просто так совпало. И мне кажется, что я замерзаю - один в пустой квартире под барабан капель о стекло. И тут же с ужасом осознаю, что мне тепло, где-то там, внутри, на кончиках слизистой, что кроет защитным органы тела, от ещё не затёртых временем воспоминаний - вечер, кофейня, кофе, говорливый Данай и молчаливый я. До странного, до жуткого, до обречённого комфортно. В офисе снова кипит работа. Но Данай другой. Он подходит со спины, садится рядом, вплотную, плечом к плечу, и молча начинает разбирать документацию, урвав у меня уголок стола. Противоречивое чувство правильности происходящего как-то испуганно жмётся в хребтину и дышит в затылок - холодом прошлого. Но время стирает память. Остаются лишь образы и какие-то огрызки эмоций. И вера в себя.       Улыбайся... И я впервые улыбаюсь кому-то. Ему. Потому что он стоит моих усилий. Улыбаюсь правильно, искренне и по-настоящему. Так дико для меня. - Привет, - нервно начинаю разговор. Данай часто-часто моргает и смеётся. - Привет. Не против? - указывает на себя, стол и кресло, в котором обосновался. Ха, ему не нужно разрешение, это лишь попытка, зацепка, стимул - продолжить разговор. Всё с чего-то начинается. - Нет, - почти вопросом отвечаю ему. Да, внутренне я сам у себя именно спрашиваю, - а не против ли. И оказывается, что действительно нет. Это сложно - смотреть на себя со стороны, это трудно - видеть себя в истинном свете, это невозможно - быть собой и не быть одновременно. Когда же я потерял себя? Тогда, да? Именно тогда...       Улыбайся, пожалуйста... День до обидного быстро заканчивается, а мне так не хочется прощаться, а мне так, наверное, необходимо побыть с Данаем ещё, хоть чуть-чуть, потому что с ним мне... спокойно. Просто спокойно. - Кто это? - спрашивает он, указывая на фото, что откровенно стоит на столе. Не палюсь, просто не привык врать. На нём я и Иргин, мы обнимаемся, я целую его в шею, чуть прикрыв глаза, обхватывая грудь поперёк, прижавшись сбоку. А Иргин задорно смеётся в камеру, держа в руках две палочки с сахарной ватой. В тот день мы вместе с его племянницей были в парке аттракционов и обожрались клюквенной ватой до поседения. Но было весело. - Мой бывший парень, - отвечаю очевидное, но понятно, что Данаю просто нужно словесное подтверждение тех выводов, которые он уже давно сделал. - Почему расстались? - хмыкает Дан как-то завистливо, что ли, чуть скромно и слишком тихо интересуясь ответом. - Потому что умер, - отвечаю не громко, не резко, но с вызовом, откинувшись на спинку стула, что топорно скрипнула от натуги, и в упор уставился на Дана. Данай замер, вздрогнул, посмотрел на меня и... улыбнулся. - Хорошо, что есть, что помнить, - тихо произнёс он. - На фото вы счастливы, и это здорово, - смущённо пробормотал Дан. Я бы не потерпел жалости к себе, скорби о потери того, кого Данай не знал, не вынес бы фальшивых извинений и антагонистичных соболезнований. Это ни к чему. Но Данай удивил, ему тяжело, конечно, слышать о таком, но это человеческое говорит в парне, переживает, а не расчётливый мозг. И всё же Дан продолжал улыбаться, так и эдак рассматривая снимок. А меня аж перетряхнуло, словно выморозило то, что, казалось бы, давно, ещё тогда, почти год назад, атрофировалось, аннулировалось, сгинуло к чёрту, узнав, что Игрин разбился, прыгнув с парашютом (ебёчий экстремальный спорт). А во мне вспыхнуло, загорелось, потащилось, и я сам потянулся за ним, за Данаем, словно следом, как на зов - протянул руку и коснулся его каштановых прямых волос, что локонами были заправлены длинными концами за уши. - Спасибо, - это всё, на что меня хватило, перед тем, как я позорно сбежал в туалет, умываться холодной водой. Это не истерика, не страх, не... Это чёртова последняя ступень принятия*. Утро началось ночью, потому что я встал рано. Непривычно спать без снов, слёз и криков по ту сторону псевдореальности. Долго смотрелся на себя в зеркало.       Улыбайся, пожалуйста, потому что твоя улыбка красива. Ты обязан улыбаться каждый день. - Нахуй! - кричу сам на себя, с-е-б-е, кулаком врезаясь в ртутную поверхность, тяжко дыша, слушая, как органично, словно забавляясь, звучат перезвоном осыпающиеся в раковину и на пол осколки. А я душу. В себе. Своё. Себя. Морально. Стою, д-ы-ш-у, закрыл глаза и ничего нет вокруг. Ти-ши-на. И только горящее щекочет руку, крадучись стекая по коже - порезался. Не сильно, не больно, хрен с ним. Быстро прибрался, перевязался, завтрак и два часа тупил в телевизор до того, как идти на службу. Приехал раньше. Торчу в подземном гараже, припарковавшись подальше - как всегда привычка убегать. Сижу, сжимая руль. Всё не так, всё странно, всё через призму и в тоже время слишком реально. Скрип шин, приезжают другие работники, а я смотрю в лобовое и вообще не думаю ни о чём. Я просто смиряюсь с тем, что чувствую. Не важно "что" и "как", главное - что чувствую. Вообще. В принципе. Это такое забытое ощущение - понимать, что собственный организм, как будто нерешительно познаёт сам себя вновь. Я не хочу никому улыбаться, даже себе, но Данай другой. Как и чем - не понимаю, но что-то тронул, разбил, собрал иначе. Ненавижу чужие прикосновения, шарахаюсь от них, как от огня, но опять же - Дан другой, от него не тревожно, с ним просто. Полгода бок о бок. С ним - мне надо выламывать себя.       Улыб... Теперь это кажется каким-то чужим, слышится шёпотом, без интонации, мольбы и смеха, без памяти о молчаливом обещании - выполнять. Просто набор букв, как что-то из другой жизни. Как нечто от иного меня. Данай всегда паркуется рядом. Как и сейчас. Бодро выходит из машины и машет мне рукой через стекло. Обычно на этом мы расходились: Данай топал в офис, а я долго продолжал сидеть в авто, размышляя над тем, нах я сюда приехал. Но в итоге выползал из тачки и шёл на третий этаж, потому что кушать-то хочется. Зарабатывать надо. Но не сегодня. Не так. Иначе. Выскакиваю из машины и стремлюсь к ставящему на сигналку Мазду парню. - Привет, я подумал, что ты не откажешься от кофе. Я и себе купил, - говорит быстро, сбивчиво, страшась, показывая на правую руку, в которой зажат картонный поднос-переноска из МакАвто с двумя стаканчиками. - Блять, что с рукой? - шок и паника мимикой-росчерком на лице. - Ни слова, - не рычу, не кричу, борюсь сам с собой. Хватаю Дана за галстук, к херам сминая ткань и неуклюже заталкиваю на заднее своей Шкоды, вырвав из руки Даная чёртов картон, запихивая тот за подголовники сзади салона. Пока могу, пока не передумал, пока собран и решителен - седлаю бёдра Дана, хватаю того за белый ворот, захлопнув долбаную дверь, смотрю в глаза, словно испытываю - его, себя, хрен знает. И целую. Так голодно, дерзко, резко, сталкиваясь зубами, хватаясь пальцами за волосы, дёргаю на себя и рычу в губы. Е-г-о губы. Дышит ноздрями, как будто впервые, отвечает рвано, стихийно, болезненно. Руками цепляясь за пиджак, пальцами сминая лён в районе лопаток, переходит выше, к плечам, цепляется за материю, царапая кожу шеи, и тащит вещь вниз, сдирая, словно с кожей, с меня. Борьба языками, наперегонки с глоткой, хочется ещё. Губами по губам, скользя-целуя-кусая-вгрызаясь. Запоминая, метя, забирая и отдаваясь одновременно. Шум в голове, а он гладит нёбо рецептором вкуса, скользит по дёснам и зубам. Отвечаю напором, силой, остервенением, как загнанный зверь. Но не причиняю боли, не огрызаюсь, не подавляю. Просто стону, в голос, хриплю, рассыпаюсь на нём, словно желая впитаться шквалом страсти. Руками вырываю рубашку из брюк, не расстёгиваю - не здесь и не сейчас, не так! Но забираюсь под ткань сорочки - пальцами. Так нежно, так робко, так неожиданно нужно. И глажу-касаюсь, продолжая ошалевши целовать. Сносит вбок стоном, просто еду крышей от его хриплого и тихого голоса, что поглощают мои губы. Языком в него, до глотки, и тут же щекоча внутреннюю сторону щёк, виляю бёдрами на вдохе, выдыхая писки, потому что чувствую, что оба без ума, возбуждены и хотим до одури друг друга. Не на раз и не на два, хотим на постоянной основе. За мимолётные увлечения не цепляются так, как Данай за меня; за мимолётные увлечения не готовы начальству перегрызть глотку; мимолётные увлечения не бывают такими яркими и живыми, такими н-у-ж-н-ы-м-и и необходимыми. Крупно дрожу, Даная трясёт, понимаю, что мы уже на пределе. Осознаю, что уже нечего терять - не потеряю! Не позволю потеряться! Трёмся друг о друга, как сумасшедшие, хрипим стонами и дышим глотками. Ёрзаем под пульсацию внутри, а в животе скучивается, ведёт и клокочет невероятным, смотрим в глаза, как друг в друга - так откровенно, сильно, с напором, дальше, чем в душу. Вновь смыкаем губы - важно до не могу, обнимаю, прижимаю, притягиваю его к себе, как вплавляю в себя, и глухо кричу, оторвавшись, закусив свою нижнюю. Не в кровь, но ощутимо и толкаюсь пахом в пах, пальцами царапая задницу в брюках, кончаю... Долго, откровенно, откидывая голову назад, ощущая, как Данай прихватывает горло, губами мнёт кадык, хрипит в исступлении - тоже содрогаясь эйфорией. Отдышаться кажется чем-то нереальным. Внутри не пусто, впервые я полноценный. Впервые за долгое время. Не то место, не так нужно об этом говорить, но на одном дыхании рассказываю, как мы были вместе, как жили, любили, как обещал ему улыбаться, как он умер, разбившись, как я страдал, как пытался справиться, как замкнулся. Я говорил и говорил, тыкался мокрым носом в изгиб шеи Даная, чувствуя его руки на спине - у лопаток, как слёзы горячими каплями питают ткань недешёвой рубашки. Рыдал, как мудак, как ребёнок, наконец-то опустошая боль, прощаясь с прошлым - начиная-с-чистого-листа. Сейчас! Я чувствую, что мне именно так и надо. А Данай понимает, принимает, молчит и держит в объятьях, без слов - жестами - клянясь защищать, оберегать и просто быть. Со мной. Таким. Любым. Что поможет, спасёт, не позволит рухнуть на колени, разодрав кожу до кости. Сотовые давно захлебнулись вибро - начальство. И мы оба знаем, что будем врать. Всего лишь инстинкт выживания. Данай отвечает, говоря какую-то чушь о том, что мы давно на стоянке, карточки парковки нас отметили, что мы застряли внизу, потому что я отравился, что мне плохо и меня тошнит в машине. Что Данай меня спасает и пытается привести в чувство. Не охота сползать с таких тёплых и чувственных колен, но надо. Быстро приводим себя в порядок и выходим из машины. Курим у капота - я слишком разбит признанием, слишком штормит от принятия реальности, слишком... Во мне всё - с-л-и-ш-к-о-м, и мне это нравится. Но душ не помешал бы, потому что в трусах - липко и влажно. На это Данай лишь смеётся - вот же вечный позитив. Ожидаемо прибегает новый начальник - Герман. В ситуации не разбирается, просто видит убогого меня и отправляет нас обоих домой, Данай должен проследить, что я не крякнусь по дороге. Сдержанно благодарим, прячем глаза, до смешного, почти истерического понимаю, что краснею. Мне это несвойственно. А Дан сажает меня в машину, м-о-ю машину, и везёт нас... куда-то. Да какая разница куда, если мы вместе?! - Мне нравится, как здесь пахнет сигаретами, сексом и нами, - как бы между прочим заявляет Дан, а я захлёбываюсь глотком холодного кофе и из-под ресниц смотрю на парня. Аж сердце грохнулось в пятки. Приятно, чёрт возьми. - Поэтому мы едем в одной машине, а не на разных? - уточняю чуть хрипло, уже зная ответ. Прячет усмешку за покусыванием губ. - Нет, потому что так - это ещё одна возможность побыть вместе, - скромно, упрямо, не глядя на меня. Но всё же боковым Данай видит, как я ему искренне улыбаюсь. Жизнь - странная штука, но она всегда даёт нам второй шанс.