Всё хорошо

«Я сдохну», — думает мрачно Бартон, и по губам его льётся кровь. В спине осколки, всё тело ноет, рассечена посерёдке бровь. Но это, в общем, звучит не страшно, а вот под рёбрами горячо — там обитает шальная пуля. Второй пробито насквозь плечо. Похоже, время коньки отбросить, обняться с луком и умереть — таких, как Бартон, недолго носит на своей шкуре земная твердь. Но Клинт, привязанный к этой тверди, ползёт до ванной, берёт свой нож. Он улыбается своей смерти — мол, врёшь, безглазая, не возьмёшь. «Я столько раз тебе мат поставил, что даже матом не передать, я знаю тысячу твоих правил. Тебе меня просто так не взять». Наверно, надо сказать Наташе, что очень плох, что хреновый день. И позвонить попрощаться даже, чтоб напоследок как у людей. Хотя бывало ж так погранично, раз восемь, или, быть может, семь, и Клинт всегда тормозил отлично на разделительной полосе. Себя он штопает по живому, ножом вытаскивает свинец. «Не может, Ната, быть по-другому. Я жив, Наташа, я молодец». Бинты и водка, набор привычный — и вот воскрес Соколиный Глаз. «Я не герой, человек обычный», — Клинт вспоминает в который раз. Ведь мог как все, институт и офис, и за компьютером спину гнуть, но нет же, вот тебе лук и пропасть, куда ты всё норовишь шагнуть. Клинт усмехается своим мыслям. Тут телефон оживает вдруг. Как тесно связаны их две жизни и замкнуты в цельный порочный круг… Почуяла снова — в беде Клинт Бартон. И пусть вся раковина в крови, но ни к чему беспокоить Нату. Чего не сделаешь для любви? Конечно, лучше б она примчала — хоть был бы ровным на рёбрах шов. Но Клинт не хочет её печалей. И пишет Нате: «Всё хорошо».