Fragile things

      Впервые они встречаются, когда щебечут птицы, создавая восхитительную симфонию, за окном придорожного кафе изредка проезжают машины, а она, попивая горячий шоколад, читает «Унесённые ветром», аккуратно разглаживая старые листы книги в тёмно-синей твёрдой обложке, не отвлекаясь и не смотря по сторонам.       В кафе тихо-тихо, хозяин заведения и по совместительству официант, бармен и т.д., правда, его жена — повар. Он что-то бубнит себе под нос и протирает стойку чистой тряпкой белого цвета, что странно. Ни что не нарушает её единения с самой собой и хорошим напитком из настоящего хорошего шоколада, а такое сейчас редко встретишь.       Когда начинает дрожать столик мелкими трясками, она не сразу обращает на это внимание, а когда выплёскивается почти лужа из толстой кружки и разливается грязным пятном по пожелтевшим листам книги и по столику, то резко поднимает голову и чувствует. Чувствует постороннего мутанта.       Хозяин, похожий на круглый пирог, испуганно охает, когда окна начинают дрожать и звенеть, и исчезает под барной стойкой.       Она не успевает среагировать потому, что слишком быстро всё происходит: она проезжает по полу на стуле с диким скрежетом, что бьёт по ушам до скрипа в зубах, окна взрываются тысячью осколками, столики переворачиваются, а пол начинает ходить волнами под её стулом, она вцепляется в сиденье.       Что-то с вихрем проносится мимо неё, а затем время останавливается: замирает всё, что вокруг неё, и даже пение птиц не слышно — тихо до звона в ушах.       Она моргает, скупо выражая своё непомерное удивление — перед ней возникает парень с шутовскими очками и разлохмаченными волосами, но серебристые кроссовки, что одним своим видом внушают уважение, ступают тяжело и уверенно.       — Ну-с, чего ты здесь сидишь? Совсем не боишься? — он садится на корточки перед ней и говорит с ней так, будто бы она маленький ребёнок.       Она встаёт, огибает замершего парня, поднимает с пола испачканную книгу, которая непонятно как уцелела в творившемся дурдоме, закидывает её в сумку и собирается покинуть кафе, когда парень снова перед ней. До неё быстро доходит, что, видимо, это его скорость.       — Постой, так ты… мутант? — неуверенно, и вглядывается в её глаза, которые сейчас смотрят на него с напускной скукой и раздражением.       — Непохожа? — выплёвывает язвительно и собирается выйти, когда он удерживает её за предплечье, заставляя обернуться. — Отпусти, — в приказном тоне.       — Мы проверили, здесь не должно было быть мутантов, которых зацепит «временная волна», — он осекается, внимательнее вглядываясь в неё, и пальцы крепче вцепляются в её руку.       — О нет, — она качает головой, — я не та, за кого ты меня принял.       — И за кого же? — иронии в его тоне даже больше, чем в ней сарказма.       Её глаза прищуриваются.       Она лишь педантично молчит, выражая лицом смертную скуку.       — Я думаю, тебе следует пройти со мной, — она хмыкает, но вздрагивает, когда мир мимо неё проносится застывшим, а она возникает перед школой Ксавьера.       Чтоб его. Она так и знала, что мальчишка отсюда.       Так же жарко и ярко светит солнце, ветер едва спасает от нарастающей духоты, а деревья кажутся заманчивыми, чтобы спрятаться под ними.       Она придерживает сумку свободной рукой, чтобы она не соскользнула с плеча, и послушно шагает за парнем, что идёт по коридорам школы, насвистывая какой-то мотив, потом узнаёт, что Ксавьера в здании нет, он на улице с лекцией.       Она усмехается.       Они выходят на задний двор, и наступает что-то якобы битвы взглядов. На неё начинают откровенно пялиться, но она так знакомо закрывается ото всех шляпой, что её почти не тревожат едва слышные перешептывания.       И серебристый мальчик напрягся, понимая, что что-то не так.       Она откровенно надсмехается над ним и равняется, стараясь шагать в ногу с ним.       Ксавьер их, конечно, замечает сразу же и встречает серьёзным и режущим взглядом. Ученики оборачиваются, и кто-то вскрикивает.       Она закатывает глаза и впервые говорит чуть хриплым голосом:       — Да ладно вам, я же не смерть, в конце концов, — малыши и великовозрастные детины замолкают как по мановению палочки.       — Мисс Хармон, — твёрдо и с нажимом произносит Ксавьер, — прошу без цинизма.       Она мило улыбается, а сама готова фыркнуть, но ментальное воздействие Ксавьера не даёт ей поступить так, как хочется.       Парень оглядывается на неё, что-то мелькает в его глазах, а потом он улыбается.       И это первое, что непредсказуемо для неё, первое, что она не просчитала.       — Так это Вайолет Хармон, — он растягивает звуки её имени и фамилии, и её дико бесит, что про неё он говорит в третьем лице.       — Невежливо говорить, не представившись.       — Ох, прости, про меня обычно все знают. Ртуть.       — В твоих мечтах? — всё же фыркает она. — Следует поработать над пиаром. — А мысленно почти восторгается этим парнем, ведь на самом деле в нём что-то есть.       Их перепалку прерывает смех Ксавьера.       — Успеете ещё поупражняться в остроумии. Ты, Ртуть, конечно, привёл не того, кого надо, но прекрасно, что нашёл мисс Хармон. А нам, Вайолет, нужно поговорить.       Она согласно кивает, зная, что надо. Ксавьера она не терпит — уважает.       Ксавьер говорит своим ученикам, что лекция заканчивается на этом, и даёт знак Вайолет, чтобы она следовала за ним, а потом бросает Ртути мимоходом:       — Я знаю, что не вправе просить тебя задержаться, но подожди.       Он не спрашивает, чего ему ждать.       Ртуть успевает пройтись по всем своим знакомым, переброситься парой фраз с каждым, потрепать малышню и возникнуть под мощной кроной дерева, когда слышит голос над собой:       — Интересно. Ксавьер обычно крутит и вертит своими «детишками» как может, а ты — особый случай.       — Я вообще особенный. — Он оборачивается и поднимает голову наверх, встречаясь взглядом с девушкой, сидящей на толстом и прочном суку.       Она криво усмехается, убирая толстый блокнот с невыразительной обложкой и металлическую автоматическую ручку в недры сумки, а заем легко спрыгивает, поправляет юбку, перекидывает волосы на спину и машет рукой.       — Может, ещё увидимся, — бросает легко и непринуждённо, удаляясь в сторону выхода, гордо выпрямив спину.

***

      Жизнь Ртути течёт размеренно и без неожиданностей, но без казусов, конечно, не обойтись. Мать временами истерит из-за того, что он игнорирует законы и права честных граждан. Словосочетание «честные граждане» она выделяет особенно, говоря между слов, что он нечестный гражданин. Смешно. Если он не может использовать свою скорость для простых радостей жизни, то зачем вообще ему нужна такая сила? В смысле, он не творит что-то действительно громкое, сидит тихо и мирно, но при этом его матушке всё равно что-то не нравится. А ему так ску-учно. Ксавьер пытался достучаться до него, что для людей мутанты — нечто невиданное и страшное одновременно, их нельзя потрясать вседозволенностью. (Вообще, Ксавьер так не говорил, но смысл не исказился, верно?) А в большей степени его матушка любила «сетовать» на то, что он так упорно не хотел поддерживать её стереотипы о том, что такой прекрасный долгожданный сын не собирается быть агнцем Божьим. При этом Ртуть всеми силами пытался сдержать смех.       Но если сказать правду, то ему было СКУЧНО. Это не та скука, которая возникает, когда нечего делать. Это та скука, которая возникает при отсутствии фундамента. Ртуть редко признавался себе, что он словно висит в подвешенном состоянии.       Он решил пройти через парк, когда вышел из кинотеатра. Его презрительная и недовольная всем миром мина отталкивала людей, но в большей степени девушек, которых он заинтересовывал своей необычной одеждой и внешностью. Сейчас это Ртути не было нужно. Он вообще-то был недоволен фильмом, на который пошёл из-за моря восторженных отзывов. Он в который раз обещал себе не верить в общественное мнение.       В этот день солнце так сильно не пекло, как в предыдущие дни, и в парке было достаточно людей, праздно проводящих время. Ему нестерпимо хотелось «испариться», но в этот момент на него налетела невысокая женщина, активно впихивающая ему газету с агитационной программой и пытающаяся промыть ему голову на политическую тему. Ртуть еле отвадил от себя эту словно с цепи сорвавшуюся женщину; да она накричала на него и погрозила кулаком, продолжая что-то гневно высказывать. Он приподнял бровь, глядя ей вслед.       — Сразу видно, что ты парень с активной позицией, — раздался знакомый голос позади него. Он ещё не обернулся, но понял, кто говорит за его спиной. Этот едкий тон принадлежал никому иному как Вайолет Хармон.       Интересное совпадение.       Он медленно (для себя) повернулся к ней.       Вайолет театрально закрыла ту самую злосчастную газету и подняла взгляд на него, до этого скрытый под неизменной шляпой. Ртути подумалось, что без этой шляпы Вайолет была бы не Вайолет; эта обыкновенная шляпа ни на ком не сидела бы так, как сидит на этой девушке; он сомневался, что такая, как она, вообще существует в этом мире.       Некоторое время они смотрели друг на друга. Вайолет вытянула ноги, удобнее располагаясь на скамейке. На первый взгляд она ничем не отличалась от той части молодёжи, которая стремилась за своими идеалами. Но, когда он присматривался к ней основательнее, то замечал, что едва ли он походит на всех остальных. Она, как и многие девушки, в мини-юбке, но и ткань, и форма разительно отличались от того, что носили другие, рубашка была небрежно заправлена, рукава закатаны, но бледную кожу (как она умудрилась не загореть?) скрывали тонкие браслеты, те же тонкие цепочки в большом количестве были на шее Хармон, с некоторых свисали замысловатые кулоны, простые оксфорды покрылись пылью, ни грамма косметики на лице, а волосы прямые и естественно рассыпаны в беспорядке. Рядом с ней покоится объёмная сумка чёрного цвета; и Ртуть продолжает смотреть, считая, что она определённо не такая, как все.       Он не замечает, как на него налетает, кажется, его бывшая одноклассница. Она резво обвивает его шею цепкими руками и обдаёт до тошноты сладкими духами и запахом косметики, масштабно захватившей её лицо.       — Питер-Питер-Питер, — восторженно чирикает она тонким голосом, задевая завитыми волосами его лицо. Имя Ртути сливается в непонятную массу. Не то чтобы Ртути повальное внимание не нравилось, но это переходило все рамки.       Он бросил косой взгляд на Вайолет и увидел лёгкую усмешку на её ярких губах. Та преспокойно достала какую-то книгу в чёрной обложке, нацепила очки, которым позавидовала бы даже самая ярая модница, и, кажется, принялась читать, раскрыв томик примерно на середине, спустив закладку ниже. Нет, серьёзно?       Обвившая его, похоже, всеми конечностями и даже больше девушка не перестаёт что-то говорить, Ртуть продолжает смотреть на Вайолет. И добивается её ответного взгляда, скрытого за очками. Она хмыкнула одними губами и облизнула губы, прежде чем сказать:       — Питер, милый, заканчивай там, нас мама ждёт, — тон властный и одновременно капризный.       «Прилипала» замолкла, отпустила Ртуть и тупо посмотрела на Вайолет, которая снисходительно улыбнулась и, зажав между страниц ладонь, посмотрела сквозь очки на девушку. О, Ртуть не сомневался, что взгляд Вайолет и через очки имел власть над людьми.       Девушка, которую он так и не смог вспомнить, сникла, махнула ему рукой, промямлила «До встречи» и исчезла из его жизни.       — Спасибо, — Ртуть нарушил тишину между ними.       — Да ты какой-то безвольный, — нахмурилась Вайолет, словно оценивала предмет быта и встала. — Ну да ладно, это не проблема. Теперь ты мне должен, — расплылась она в улыбке.       Ртуть посмотрел на неё выразительным взглядом.       — Я не безвольный, но дамам делать больно не следует, не мне.       Вайолет странно посмотрела на него; взяла сумку со скамьи, накинула на плечо и бросила:       — Неподалёку есть неплохая кофейня. Там я тебе расскажу, зачем встретила тебя.       — Так ты поджидала меня?       — А ты думал, что нравишься мне? — фыркнула Хармон и устремилась широкими, но лёгкими шагами в нужную ей сторону.

***

      В небольшом помещении, выполненном в винтажном, лёгком стиле вился многогранный аромат: кофе, чая с добавками, шоколада, выпечки, ванили… Ртуть всего и не учуял, но даже эти ароматы делали незнакомое место уютным и уже «своим». Он отодвинул ногой деревянный, покрашенный в белую краску и специально обшарпанный стул в сторону и сел на него, поставив на такой же стол небольшой поднос с кофе, булочкой, пирожком и большим пирожным с кучей крема. Ртуть предвкушал, как всё это съест. Вайолет со своим заказом приземлилась напротив, повесила сумку на стул, сняв шляпу, положила рядом с собой и придвинулась ближе к столу.       — Очень милое место, — проговорил парень, оглядываясь и примечая симпатичные торты на заказ.       — Оно моё любимое, — с расстановкой произнесла Хармон, опустив в бумажный стаканчик сахар и помешав его.       Ртути подумалось, что Вайолет нечасто признаётся в своих предпочтениях.       Но в следующую минуту девушка весело улыбнулась, и Ртуть вновь заворожила эту улыбка. Яркий губы растянулись в красивую улыбку, обнажили ровный ряд зубов. Солнце падало на волосы девушки, золотя их, но Вайолет они не мешали. Ртуть отчётливо понял: она очень красива. В тот же миг сжал губы и перевёл взгляд на свой чёрный кофе. Но почему нет?       Ртуть отпил эспрессо, отметив, что оно очень недурно, и решил, что тянуть нечего.       — Так что ты от меня хотела?       Вайолет сделала большой глоток зелёного чая, облизнула губы и ответила:       — Отомстить моим бывшим одноклассникам.       Питер откинулся на спинку стула, окинув её оценивающим взглядом.       — Ты не стерва какая-нибудь и не из робкого десятка. Так что не так?       Вайолет долго не отвечала, наполовину съела пирожное с бананом, выпила почти весь чай. А Питер с трудом мог прекратить смотреть на неё; ведь на неё хотелось смотреть.       — Понимаешь, — задумчиво начала она, смотря в упор на собеседника напротив и поставив локти на деревянную поверхность, — я никогда не нравилась им. У меня было своё мнение, которое я хоть и не выражала, но и не спешила поддерживать их очередные «шутки». В школе я и научилась давать сдачи, да и вообще отвечать. А потом я поняла, что совсем не такая, как они. И стало гораздо легче, я мнила себя выше их, — девушка замолчала.       — Мнила? Только Ксавьер, наверное, не считает людей ниже себя. Даже сейчас я могу обокрасть это кафе полностью, и угрызения совести меня мучать не будут. Как и тебя.       Вайолет отвела свой взгляд, стараясь не пересекаться с его глазами.       — Ты прав, — сухо сказала она, положив ладонь рядом с булочкой с корицей. — И знаешь, от своего «я» избавиться не так-то просто. Поэтому мне нужен ты. Я хоть и исчезаю, но в двух местах одновременно быть не могу, — она усмехнулась, а Питер залюбовался её изогнутыми губами и блеском в глазах.       — У тебя есть план?       — О да, — многообещающе протянула она и допила чай.       Они как-то одинаково улыбнулись друг другу, не заметив этого: такие похожие снисходительные и привлекательные улыбки появились на их лицах, а глаза без слов у обоих выдавали возбуждение от ожидания свершения «шалости».       Вайолет окунулась во тьму, утягивая с собой Ртуть.

***

      Питер и Вайолет хохотали, когда смотрели на получившиеся снимки их «мести». Хармон придумала жестокие шутки, по мнению Питера, но он не смог отказаться от их выполнения совместно с хрупкой девушкой, в которой таилось столько странных мыслей.       Вайолет чувствовала себя легко и непринуждённо. Они расположились на крыше чьего-то дома, на который их занёс Питер. Девушка светила на фотографии небольшим, но мощный фонарём, который минуту назад использовала в запугивании «призраками» одну из своих бывших одноклассниц. Та, видимо, теперь тряслась в ужасе. Но Хармон это не задевало, она сделала то, что хотела, и теперь чувствовала себя свободной.       — Здорово получилось, — подытожил парень, запрокидывая голову, чтобы увидеть мириады ярких звёзд, светящих словно для них одних.       Вайолет убрала снимки за кирпичную трубу, чтобы их не унесло ветром, и положила сверху фонарь для надёжности. Она промычала что-то согласное на слова Питера и оглядела округу.       Свежесть ночи приятно холодила разгорячённую кожу, было тихо-тихо, а Хармон любила тишину, потому что, если прислушаться, то можно услышать. Она вытянула ноги и потянулась, неловко коснулась головой плеча парня и осторожно продолжила своё движение, «наблюдая» за реакцией Питера. Тот было напрягся, но расслабился и приобнял подругу по авантюрам, как он её мысленно прозвал. И Вайолет быстро коснулась губами щеки «напарника», закрыла глаза и не заметила, как провалилась в сон, а Питер сидел неподвижно, наблюдая за тем, как вставало солнце и гасли звёзды.

***

      Ртуть не любил Ксавьера по главной причине — тот умел рушить его идиллию. Мужчина в инвалидном кресле нашёл ему задание и посоветовал найти Вайолет Хармон. Почему Ксавьер поручил «таинственное» дело ему и Вайолет, он не знал. И Ртуть согласился только потому, что дело было очень важным; каким бы пофигистом он не притворялся — он без раздумий умрёт из соображений патриотизма.       Он знал, где жила Вайолет. Ему и пяти минут не понадобилось, чтобы оказаться перед дверью её старого, но величественного дома. Повсюду росли цветы. Ртуть подумал, что это дело рук её матери. На его нетерпеливые звонки открыла красивая женщина с добрыми глазами.       — Чем могу помочь? — она улыбнулась ему.       — День добрый, — он улыбнулся, располагая к себе. — Не могли бы вы позвать Вайолет?       — Вайолет? Ты, наверное, её друг со школы, — расплылась в улыбке женщина. И Ртуть с горечью подумал, что эта женщина, видимо, совсем ничего не знает о своей дочери. — Вай не сказала, что она уезжает? — нахмурилась мать Хармон.       — Уезжает? — Питер, ты слышишь, как что-то трещит?       — Да-а, к нашим родственникам и для знакомства с университетами…       — А какой вокзал? — перебивает её Ртуть.       — Вокзал? — она посмотрела на часы. — До отправления пять минут, ты не успеешь…       — Какой вокзал?!       Женщина замолчала, серьёзно и со скрытой жалостью посмотрела на незнакомца и сказала название. А, когда Ртуть исчез, не заботясь о сохранности своей тайны, она прошептала ветру вслед:       — Беги.       Лучше матери свою дочь никто не знает.

***

      Время катастрофически не хватало. И это ему-то! Смешно. Ртуть, обежав все перроны, наконец остановился перед нужным вагоном и вцепился взглядом в знакомую фигуру.       — Вайолет! — девушка была без сопровождения, а на руках была лишь небольшая сумка для вещей и её любимая, как понял со временем Питер, та самая чёрная.       Хармон застыла и обернулась с каким-то недоверием, напряжённостью. Остановила свой взгляд на его лице и сделала пару широких неуверенных шагов вперёд, к нему.       «Ну хоть очки не нацепила, и на том спасибо», — пронеслось в голове Питера.       — Значит, сбегаешь, — хмыкнул Ртуть. Вайолет уже собиралась что-то сказать, но Ртуть перебил её: — Можешь не надевать свою маску. Ты всегда лжёшь?       — Ты выдумал себе несуществующую меня, — кусая губы, с оттенком волнения ответила она.       — Зачем ты уезжаешь? — надрывно спросил он.       Вайолет сглотнула, глотая вместе со слюной ещё и крошево разбившейся боли, от осколков которой, кажется, ей вспороло всё внутри.       — Ты так и не понял? Я сбегаю от своих проблем, Питер.       Проводница закричала на нерадивую пассажирку, и последняя, пятясь назад, ступила на ступеньку, неуверенно оглядываясь на Питера.       — Меня зовут Тейт, Вай, — и он исчез в водовороте ветра.       Вайолет раскрыла рот в беззвучном крике и протянула руку, хватая пустоту. Она прошла дальше в вагон, сползла по стене и горько зарыдала.       Ты нашла всё, а потеряла его, того, кто вытаскивал тебя из Ада собственных демонов.

***

       Питер, вернее, Тейт, ты слышишь, как разбилась вся твоя жизнь из-за девчонки, которая пользуется и бросает?