Три: Сейджуро Акаши
Шинтаро уже подходил через тенистую аллею к входу на игровую площадку, когда заметил, что навстречу идёт Сейджуро. Шинтаро слегка прищурился, словно не совсем доверял близоруким глазам, но это — вопреки обыкновению являться последним — действительно был Сейджуро. — Так привык, что я всегда прихожу после всех, Шинтаро? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Я вправе иногда изменять своим привычкам. Тем более что сегодня я хотел быть первым. У Шинтаро где-то в глубине души ещё оставалась крошечная надежда, что это его «сегодня» никак не связано с праздником, но через секунду Сейджуро решительно не оставил этим надеждам даже призрачного шанса на существование. — С днём рождения. — Он достал из что-то сумки и протянул Шинтаро. Это была светло-красная открытка с элегантной позолоченной окантовкой по краям и золотой же поздравительной надписью. Украшал её маленький белый цветок живой хризантемы, короткий стебель которого был перевязан красной и зелёной лентами. Шинтаро молча перевёл растерянный взгляд с цветка, вполне однозначно символизирующего дружбу, на Сейджуро. Тот по-прежнему улыбался, и красные глаза лучились удивительной уверенностью — не только в себе, но и в Шинтаро. Их связывало многое, они пережили вместе не один баскетбольный матч или партию в сёги, не единожды играли в четыре руки, постоянно обсуждали клуб и будущие стратегии. Сейджуро ещё с первого класса Тейко называл Шинтаро по имени, и это явно выдавало то отличие, которое ему оказывалось, но слова «друзья» никогда не звучало. И только после своего возвращения Сейджуро, желающий исправить ошибки и свои, и императора, опасающийся окончательно потерять тех, кто был рядом с ним всё это время в Тейко и в Ракудзан, произнёс слово «дружба». Но хотя само слово прозвучало впервые, Шинтаро показалось, что он и так знал это всегда. Как знал и Сейджуро. Шинтаро ответил наилучшим, как он считал, способом. Обычно он отмечал день рождения в узком семейном кругу, сейчас же спросил: — Ты придёшь на праздничный ужин, Акаши?На стритбольной площадке
Когда они оба появились на стритбольной площадке, то оказалось, что там уже собралось довольно много народа, даже больше, чем ожидал Шинтаро. У кольца уже вовсю разминались Аомине и Кисэ и попутно с азартом выясняли, кто из них будет лучшим. Мурасакибара, отчаянно зевая, открывал пакетик конфет, а рядом с ним стоял Химуро. Момои слушала Сакурая, которого Аомине обычно теперь всюду таскал за собой хвостом и зачем-то приволок и сейчас. Даже Рэо Мибучи — и тот сидел на скамейке, старательно подпиливая ногти.Четыре: Тэцуя Куроко
— С днём рождения, Мидорима-кун, — Куроко заметил его раньше всех и подошёл к нему первым. Шинтаро вздрогнул, потому что как раз его и не заметил среди всей этой разношёрстной компании. Впрочем, Куроко всегда выходил из тени только тогда, когда сам этого хотел. К тому же по взгляду серьёзных голубых глаз, как всегда, было невозможно понять, что он думает. Гороскоп по-прежнему твердил о катастрофической несовместимости их знаков зодиака, а о группах крови и говорить не приходилось: одно сплошное несовпадение. — Я не очень хорошо рисую, — сказал Куроко, объясняя этим то ли отсутствие открытки, то ли не самый лучший её вид. — У меня уже есть четыре талисмана, так что не имеет значения, — ответил Шинтаро. — Я так не думаю, Мидорима-кун, — возразил Куроко, доставая из сумки свою открытку. Куроко был исключительным парнем, которого Шинтаро всегда уважал и за баскетболом которого продолжал следить с переходом в старшую школу. Тогда, ещё в самом начале первого года, он вряд ли отдавал себе отчёт, почему раз за разом оказывается на матчах Сэйрин с таким постоянством. Но на игру Куроко всегда было интересно смотреть: на его нестандартные приёмы, на его упорство стоять до конца, на его безграничную веру в команду. На способность быть Тенью и Псевдоглазом императора. И именно Куроко снова научил его ценить тех, кто играет рядом. Именно благодаря ему у Шинтаро была теперь своя Тень. Шинтаро глянул на подаренную им открытку. Каллиграфия на небольшом куске белого картона: чёрный кандзи слова «Удача». И в самом деле встреча с Куроко, несмотря на полное отсутствие у того внешних эмоций, плохосовместимые знак зодиака и группу крови, всегда казалась Шинтаро большой удачей.(+ Пять): (+ Тайга Кагами)
— Кагами-кун тоже просил передать тебе открытку, — добавил Куроко. — Раскраска? — удивился Шинтаро, уставившись на размашисто закрашенный яркими фломастерами по готовым контурам лист. Но к чести Кагами, хотя бы аккуратно вырезанный и приклеенный на картонку. — Не у всех есть художественные таланты, Мидорима-кун, — сказал Куроко с лёгкой долей укоризны. — А Кагами-кун старался. На картинке трое мальчиков в кепках играли в баскетбол. И глядя на цвета, выбранные Кагами, Шинтаро понял, что на самом деле тот пытался изобразить их троих с Куроко. — И ещё, Мидорима-кун, посмотри на оборот, пожалуйста. Шинтаро перевернул открытку, и там неровно выведенными кандзи было приписано: «Спасибо за помощь, Мидорима. ПС. Я всё равно у тебя выиграю в следующий раз». Шинтаро же считал, что, помогая Кагами, сам получал куда больше. Кагами был для него особенным противником. Близкий по уровню таланта и способностям к Поколению, но не испытавший разъедающей пустоты разочарования и лёгких побед, он заражал азартом своей игры всех вокруг. Даже педантичный Шинтаро невольно это чувствовал. Кагами казался спичкой, которая поджигала у противников огонёк удовлетворения от баскетбола. — Собираюсь выиграть я, Куроко, — заявил Шинтаро, не замечая, что улыбается, как и всегда, когда речь заходила о предстоящих сражениях с Сэйрин.