And I love him

      Едва я открываю дверь, как на моей шее повисает юное создание. Я улавливаю сладкий запах цветочных духов. Милое дитя немного отстраняется и с моего позволения игриво целует. Я с улыбкой отмечаю, как искусно красится этот юноша. Нарушив гендерные границы и условности, он умело собрал самое лучшее и теперь преподносит всё это мне. Надеюсь, моего гостеприимства хватит, чтобы сполна его отблагодарить.       Не проходит и получаса, как мой гость сидит у меня на коленях, закинувшись экстази, смеется и лениво целует мои впалые скулы. После запивает солоноватые поцелуи джином и снова ласкает меня губами, оставляя на коже следы помады. Наркотики делают его только привлекательней. Не то, чтобы я обдолбался, и мир вдруг стал прекрасным, и бла-бла-бла. Нет. Я к тому, что теперь мой гость не пытается мне понравиться. Больше не ждет момента, чтобы раздеться догола, как только я моргну, и наскоро мне отсосать. Всё это не то, дешево и не для него. Я хочу любоваться, наблюдать, как наркота его медленно зажигает...       Его зовут Лин, по крайней мере, он так представился днем, когда пришел на раздачу автографов. Накрашенный и яркий, он явно желал ухватить гораздо больше внимания, чем я мог вложить в одну небрежную роспись. Оставил мне заранее приготовленную бумажку со своим номером и маленьким пакетиком порошка. Он не прогадал: такой подход временами мне очень и очень нравился... Длинные и прямые, черные как уголь волосы мягко ложатся на его хрупкие плечи, а контраст с бледной кожей одним только своим видом может довести до уверенного стояка. Прекрасное создание востока.       Где-то в комнате, помнится, был магнитофон, там в который раз крутится одна кассета с записью Coil, и сейчас до меня доносятся приторные ноты из припева Amber rain. Лениво шепчу в его губы строчки из песни, и Лин с улыбкой мне подпевает.       Мы целуемся еще неизвестно сколько времени, я давно перестал считать. Я чувствую, как алкоголь вперемешку с остальным принятым дерьмом медленно включают меня до самых глубин сознания...       Без одежды он выглядит ничуть не хуже, немногим нагота идёт так, как ему. Темные пряди беспорядочно разметались по подушкам, и сейчас я любил эти волосы больше, чем когда-либо прежде. Помада размазалась по бледной коже, визуально делая раскрытый рот еще больше. Я любил эти губы, яркие, припухшие от поцелуев, губы, шептавшие моё имя. На груди я позволил себе наглость оставить несколько ярких засосов прямо возле стального колечка в соске. Под ребрами обнаружилась небрежная татуировка со словами «memento mori». Я невольно усмехнулся. Помнит ли это дитя о смерти сейчас, лежа подо мной? Помню ли я?...       Темные, почти черные глаза рассеянно смотрят куда-то сквозь меня из-под прикрытых ресниц.