***
Льюису снилось, что он уже долгое время жил на каком-то странном острове, где ужасные люди сражались с ним каждый день, отлавливали его практически повсюду, в какой бы угол он ни забился. Они снова и снова заставляли его сражаться. Бесцельно, только чтобы потешить толпу зевак. Как будто бы он являлся рабом-гладиатором в Древнем Риме. Но даже во сне Льюс прекрасно понимал, что это был далеко не Рим. Он находился на острове, заселенном чудовищами вместо людей, а он был просто рабом. Одно лишь хорошо, что даже после самого страшного кошмара наступает рассвет. Льюис был очень рад проснуться и обнаружить себя обычным студентом. Но особенно проснуться. Тело не болит от ушибов и незаживающих синяков. Все системы работают нормально. Облегченный вздох — все превосходно. Жизнь идет своим чередом, хотя с утра еще сохраняется то самое чувство. Оно неприятное такое и всегда бывает после кошмара, который кажется страшным только ночью, а после пробуждения забывается, но оставляет вязкое послевкусие, ощущение разбитости. По комнате рассеянно шаталось еще двое парней. Это были его соседи по квартире. Льюис воспринимал их, как некое дополнение к интерьеру. Причем каждый обитал в определенной части квартиры. У одного это был царский трон под названием диван, на котором он восседал почти всё свое свободное и, чего греха таить, несвободное время. В дополнение к дивану прилагался телевизор. И доступ к нему был… К нему не было доступа. Что касается второго обитателя, то его всегда можно было найти на кухне. Он очень любил готовить и учился в каком-то там техническом училище на повара. И, наверное, важная деталь, касаемая отношений соседей по квартире, — наш герой не знал их имен. Лью не утруждал себя этим и не считал, что оно ему вообще надо. Он не находил их полезными и интересными. Хотя нет, поварёнок, все-таки, как ни крути, полезен всё же был. Благодаря ему Льюис всегда был накормлен. Да, с этим Льюису определённо повезло. Какой болван откажется от бесплатной и регулярной стряпни?! Да и посуду за тебя помоют. Льюис с удовольствием потянулся. Сон растворялся в утре с каждой секундой, словно пенка, постепенно исчезающая с поверхности кофе. Вдруг в дверь позвонили. Это было странно! Парень никого не ждал в такое время, всего за полчаса до начала занятий в университете. Значит, гости не к нему. Льюис пошел искать, чем бы поживиться, на кухню, к поварёнку. Открывать дверь отправился его долговязый сосед, который все-таки решил поднять свою пятую точку с дивана. Плавный поворот ключа. Щелчок. — Лью-у-у-у! Я так и знал, что ты забудешь! Отличный друг, ничего не скажешь! Рэй. Этот голос ни с кем не спутаешь. Лучший друг, даже почти брат. И о чем это таком важном он пришел напомнить? — Лью! Как ты мог забыть! Сегодня ровно четыре тысячи дней, как мы стали лучшими в мире друзьями! — Ах да! — Льюис фальшиво сделал вид, что страшно обрадовался. — И ради этого ты приперся ко мне за полчаса до университета? — Ну да. Это значит, что сегодня мы прогуливаем учебу. Такую дату надо отметить! — Рэй потряс в воздухе двумя банками пива. — Так что? — Ты с ума сошел? Никуда я не пойду с тобой. Убирайся! А не то отхватишь сейчас! — Всё-всё, ухожу, — задорно бросил Рэй, скрываясь за дверью. — Ты пожалеешь об этом, амиго! — Да, обязательно пожалею, — ответил сам себе Льюис, на ходу собирая рюкзак. — Всё, я пошёл. За углом дома подпирал стены Рэй: — Я думал сейчас пойду сам. — Конечно, вот взял бы, и пошёл, и даже сам, — согласился Льюис и переложил пиво себе в рюкзак. — Тебе нужно было идти на театральный. Те бедняги серьёзно поверили, что ты скучный зануда. — Завидуй истинному мастерству молча. Мы — как всегда? — Ну, а куда еще? И парни направились на заброшенную стройку. Днём там редко кто бывал, а сверху открывался отличный вид на город. Крыша здания давно стала их излюбленным местом. — Вот как думаешь, это правильно, что мы прогуливаем учебу? — задумчиво спросил Рэй. Он стоял, наклонившись через парапет крыши. Одними кончиками пальцев парень держал в руке свою банку с пивом, покачивая ею из стороны в сторону, на манер маятника. — Нет, не правильно, — ответил его товарищ. Он рассматривал облака в каком-то необычайного цвета небе. В этот момент Льюис напомнил Рэю независимого и свободного парня, хотя он таким и являлся. А ещё птицу, которая бы вот-вот взлетела в небо. Лью любил небо. — А что одним достается всё, а другим — ничего? — Абсолютно неправильно. Но те, кого обделила жизнь, не должны сидеть сложа руки. Человек сам создает свою судьбу. При желании, можно сделать, что угодно. — И построить шикарный дом где-нибудь в горах? — Легко. — Вечно оставаться молодым? — В душе. — Отправиться в кругосветное путешествие и побывать в каждой стране мира? — Рэй отхлебнул из своей банки и тоже уставился в небо. Оно было синее и с облаками. И как будто бы вылинявшее после многократной стирки — словно уставшее от своего цвета. Он пытался там найти то, на что так неотрывно смотрел его товарищ. Но безуспешно. Ему не понять этой любви Льюиса, который, как казалось временами, был готов отдать этому занятию всего себя. — Да, а еще собрать коллекцию шоколадных упаковок из каждой страны. И это наша мечта, вообще-то, — Лью обратил свой взор на друга. — Ладно, а развить супергеройские способности? — Мы обсуждали это на прошлой неделе, Рэй. Оба замолчали. На крыше здания еще была вышка сотовой связи. Иногда парни туда лазили. Наверху была прекрасная смотровая площадка. Но самое лучшее в вышке было то, что она каждый раз заставляла бросать себе вызов и давала ощущение свободы и полной власти над своей жизнью и над обстоятельствами. Правда, иллюзорное ощущение, но всё же. — Лью, я вообще-то не просто так завёл тот разговор про всё и ничего. Это из моего личного опыта. Льюис участливо посмотрел на друга. Тот был не из самой обеспеченной семьи, но всегда показывал себя способным и смекалистым парнем, который отчаянно хотел повидать мир. — Недавно эта несправедливость коснулась и моей семьи. Вчера мать купила нам с братом по яблоку, но, так как мелкий гулял с друзьями, а я был очень голоден, я съел оба яблока… Жизнь порой такая непредсказуемая! Льюис только улыбнулся и несильно ударил Рэя в плечо. Он, как всегда, дурачился. Как будто ему было не двадцать, а двенадцать. Вечный ребенок. — А то, что мы пьём пиво, правильно? — спросил уже Льюис. — Нет! Давай больше не пить пиво, теперь только сок. — А банки вот прямо сейчас возьмем и выбросим. — И даже не допьем в последний раз пиво? — Нет, если решили, значит, раз и навсегда. Только так и надо поступать, если не хочешь всё время топтаться на месте, — Льюис смял свою банку и сбросил её вниз. Рэй со вздохом повторил его действие. Иногда они решали что-нибудь — вот так, спонтанно. То не была шутка, и парень это понимал. Потом они оба свесились вниз, разглядывать, куда чья банка упала. — А мусорить — правильно? — начал было Рэй, как вдруг послышались крик и ругань откуда-то снизу. — Потом подберем, — сказал Льюис, и парни бросились вниз, чтобы проверить, в чем дело. В воздухе кисло и резко разливалась тревога.* * *
— Отдайте машинку, грязные свиньи! — вопил какой-то ребёнок небольшой банде парней. — Заткнись, мелочь. Улепётывай, пока можешь. Игрушку свою уже обратно не получишь, просто уноси ноги. Пока мы добрые, — прорычал невысокий амбал в кожаной куртке. — Эй, Лью, как думаешь, зачем взрослым людям отбирать игрушку у паренька? Разве не странно? — на выдохе прошептал Рэй другу. Оба они прятались за колонной, выжидая подходящего момента. — Может, это страшно дорогая игрушка. И какая вообще разница? — всё так же тихо проворчал Льюис. Остается только дождаться нужного момента и, желательно, не высовываться. Было до безумия трудно сидеть и наблюдать из укрытия, но ради успеха дела приходилось превозмогать себя. — Я не уйду без своей машинки! И полицию вызову! — Значит, по-хорошему не понимаешь. А ну, иди-ка сюда, — тот же амбал схватил ребёнка за волосы и поволок куда-то в сторону. — Отпусти, ублюдок! Больно! Больно же! — Лью, они нас убьют, — нервно проговорил парень. — Рэй, мы никогда не исполним ту мечту с шоколадками. — Ты хватаешь пацана, я вырубаю качка, и бежим отсюда. — Поехали! Парни выскочили по разные стороны колонны с арматурой в руках. Это был их неприкосновенный запас оружия на всякий случай. И сегодня он настал. Амбал, тащивший ребёнка, не успел среагировать и корчился от удара куском железа под рёбра. Льюис закинул мальчишку себе на плечо, а Рэй успел на бегу схватить игрушку. Всё ещё сжимая в руках арматуру, парни со всех ног бросились бежать из здания. Вслед им сразу же полетели камни и обломки стройматериалов, и опасная компания вооружилась ножами. Шутки закончились. Сначала выпрыгнуть в разбитое окно, а дальше пробираться сквозь кусты прочь, сломя голову нестись от погони. Это казалось вечным. Воздуха катастрофически не хватало. Сердце разносило по артериям, раз за разом выталкивало прямо в головной мозг всего одну мысль: «Успеть». Через десять минут они наконец почувствовали, что преследования больше нет. Оторвались. Но расслабляться было нельзя, поэтому парни еще с полчаса петляли малознакомыми улочками, пока не вышли в центре города. — Отлично сработано, напарник, — выдохнул Льюис, аккуратно разжимая пальцы ребёнка, которыми он отчаянно вцепился в его ладонь. — Дай пять, — оскалился во все тридцать два Рэй и протянул машинку её владельцу. — Втянул же ты нас в историю, пацан. — Вообще-то, я — девочка, — тряхнула головой малышка и поправила растрепанные, длинной до плеча, волосы, — Марси. Она была одета в шорты до колена и нейтральную футболку, так что ни по причёске, ни по одежде нельзя было точно определить пол ребёнка. — Очень приятно, Марси, я — Рэй. — А я — Льюис. Пошлите-ка поедим мороженого в честь того, что мы всё ещё живы. На минуту у Льюиса закружилась голова. Возможно, причина была в том, что кто-то из той банды всё же попал куском кирпича ему по затылку. Там не было крови и вообще ничего серьёзного, и парень сначала вовсе не обратил внимания на удар. В глазах резко потемнело. Вернулся утренний кошмар: раненные и изуродованные люди, бессмысленные бои, боль и унижение обреченного человека. Всего минута. А потом… — Эй, Рэй, что это с ним? — голоса пробивались сквозь толщу сознания лениво и тягуче. — Наверное, переволновался сегодня. Сначала пропустил учёбу (а он жуткий зубрила, знаешь ли), потом насовсем отказался от пива, теперь вот встретил такую красавицу… — Я слышу весь твой бред, Рэй, и я отомщу, — отозвался наконец Льюис. Дальше они прекрасно провели время в кафе за мороженым, а после проводили Марсель до самого дома, во избежание всяких неприятностей. Дверь у девочки открыла высокая стройная брюнетка, как оказалось, Кэтрин, старшая сестра. — Ещё раз извините за Марси. Вечно она куда-нибудь влипнет. Те подонки терроризируют соседний район: отбирают дорогие вещички у более слабых и перепродают их. Машинка — это подарок нашего дедушки из Франции, точная копия Chevrolet Camaro. Это из «Трансформеров», вы, наверняка, видели такую. Спасибо большое, что спасли сестренку и её игрушку. Хотя ей всего восемь, она уже большой автолюбитель, — девушка смущённо улыбнулась. — Мы будем заходить в гости, — пообещал Рэй, подмигнув Кэтрин. — Пока, Марси, Кэтрин. Нам пора, — помахал рукой Льюис. — О чём думаешь? — спросил Рэй, когда парни уже сворачивали на другую улицу. — Знаешь, мне постоянно снится какой-то идиотский сон про остров и бои без правил. Даже если утром я не помню сна, всё равно чувствую, что это был он, тот самый. Чёртов замкнутый круг, — Льюис задумчиво погрузил руку в копну светлых растрёпанных волос. — В детстве-то он тебе не снился? — Я не знаю. Не помню, честное слово, — он заметил, как в тёмно-синих глазах Рэя всего на миг появилась и тут же погасла холодная тревожность. — Значит, и волноваться не стоит, — заключил тот и от души пнул камень на дороге. — Ай! Больно! Так вот, сны — это бред, некоторые их вообще не видят, так что твой кошмар — это плод больной фантазии, если интересно моё мнение. Льюис кивнул и сменил тему: — А ты о чём думаешь? — Надо пригласить Кэт в нашу команду кругосветных путешественников, — широко улыбнулся Рэй. — Я думаю, мы с ней отлично сработаемся: оба жгучие высокие брюнеты, да и так во внешности что-то похожее есть. Ты слышал, что лучшие пары получаются из тех, у кого хоть немного похожая внешность? — Эй, а как же я? Кого мне пригласить? — А ты жди, пока Марси подрастёт. По-моему, ты ей очень даже понравился. — Иди ты! — рассмеялся Льюис. — Нет, правда! Двенадцать лет — это нормальная разница в возрасте! Уже вечером, лёжа в своей постели, Льюис вспоминал все события, произошедшие за день и легко улыбался. На моменте, когда они втроём обсуждали футбол, поглощая мороженое в кафе, парень отключился.* * *
— Чёрт, Мэтт! Тот придурок опять уставился в никуда и скалит зубы! — новый охранник островной тюрьмы Райкерс* брезгливо показал толстым пальцем на заключённого. — Не обращай внимания. Он уже пятнадцать лет здесь, и всё время делает одно и то же: лыбится, мычит что-то бессвязное, иногда плачет. Говорит, что всё это — идиотский кошмар. — Одним словом, больной, — поддержал беседу ещё один охранник, лысый афроамериканец. — Зато в боях ему нет равных. Раскидывает любых амбалов, как котят, — усмехнулся первый. — Однажды двухметрового боксёра чуть не забил до смерти. Еле оттащили. Он настоящий псих. — Кстати, я слышал, сегодня к нам переводят нового заключённого… Может, устроить ему спарринг с этим? — новый охранник состроил идиотское выражение лица и покрутил пальцем у виска. Надо сказать, это выражение очень гармонично смотрелось на его пухлом лице. — Ты что, сам свихнулся, Джим? — пробасил Мэтт, его напарник. — Парень-новичок, конечно, крепкий на вид, но сначала его нужно столкнуть лбами с Длинным Уиллом, Ковбоем, Боксёром, и только потом можно подпускать мальца к Лью… При упоминании своего имени заключённый вдруг пришёл в себя и бросился к решётке в своей камере. В порыве бессильной злости он до оцепенения сжал стальные прутья, представляя на их месте шеи охранников. Его взгляд наконец прояснился и теперь стал ещё более пугающим: он светился мутно-зелёным огнём звериной ярости, боли и ненависти. Джим с ужасом подумал, что если бы не спасительная решётка, он бы действительно их всех убил только своим взглядом, даже не марая рук. Если бы только не было решётки… Охранник вздрогнул и отвернулся. — Хватит… крови! Хватит крови… и боёв. Выпустите меня! Я не виноват! Выпустите! Вы не понимаете, это просто кошмар, идиотский бесконечный кошмар!.. — Льюис рычал и бессильно тряс решётку, намереваясь, кажется, вырвать дверь из петель. Новый охранник мигом побледнел — испугался, что через минуту ему это правда удастся. — Тише, Лью. Сегодня никаких боёв, это точно. Чего ты разнервничался? Это просто сон. Лучше постарайся проснуться. Да-да, никакой крови и боёв. Ты слышишь, Лью? — нарочито ласковым голосом пропел чернокожий. Работал он в этом месте уже не первый год, поэтому знал, как себя вести с заключёнными. — Никаких боёв… Сон. Я хочу проснуться, — ещё недавно казавшийся диким зверем-убийцей, Льюис медленно отпустил железные прутья, так же неспешно осел в углу и расплакался. Глаза снова затуманились и перестали выражать что-либо. — Обычно его ставят или с самыми сильными, или сразу с несколькими бойцами, — пояснил Мэтт, закуривая. — Ещё секунда и, я вам говорю, этот псих выломал бы дверь. — А за что его сюда? — Чёрт его знает. Я сам здесь лет восемь всего, а из наших толком никто не в курсе. Там вроде бы, история одна мутная была. То ли он кому-то очень серьёзно перешёл дорогу, то ли просто попался под руку, когда надо было своего человека выгородить. — Потом у парня крыша поехала. Я думаю, он себе какой-то воображаемый мир создал. Но в остальное время, кстати, совершенный овощ. Он даже пайку свою иногда пропускает, если слишком в астрал впадёт… — выcказался афроамериканец. Его звали Даниэль, и он дольше всех из троицы работал охранником в Райкерс. — Кретин какой-то, — заключил новенький охранник-толстяк. Все трое мерзко, но приглушенно рассмеялись. А Льюис спал. И снилось ему, что он был на острове, заселённом чудовищами вместо людей, и был он рабом. Льюис отчаянно ждал рассвета. *Райкерс (англ. Rikers Island) — остров-тюрьма в проливе Ист-Ривер, относящийся к городу Нью-Йорк, районам Куинс и Бронкс. Является самой крупной исправительной колонией в мире. Несколько скандалов, связанных с жестоким отношением сотрудников тюрьмы к заключённым, были преданы огласке и получили широкий общественный резонанс. (Материал из Википедии, свободной энциклопедии)